F20.Балансировать на грани

   Скоро всем этим людям захочется пить. Сильная, нестерпимая жажда оттеснит остальные проблемы на десятый план. Для того чтобы головной мозг не начал гнить, организм заливает в него воду, вымывая умершие клетки. "Уборка", несомненно, вызовет головную боль следующим утром. Вообще, конечно, очень забавно все происходит: человек, напившийся сегодня, завтра будет мочиться собственными мозгами. 

   Мне скучно. Подобного рода вечеринки не для таких зануд, как я, не имеющих возможности разрушать мозг по причине приема... ну ладно, спуска в унитаз таблеток от глюков на общую стоимость в тысячу долларов в месяц.

   Направляясь к выходу, я старательно обхожу танцпол, наблюдая за тем, как коллеги двигаются в медленном танце, напившийся Павел обнимает счастливую Светку, бухгалтерша, которая замужем и счастлива в браке, позволяет трогать свой зад раздухарившемуся неожиданным вниманием к своей неприметной персоне водителю.

   — Олег, привет! Потанцуй со мной! — неожиданно появившаяся рядом Аля обнимает меня за шею и притягивает к себе. Хочу отстраниться, так как не уверен, что смогу танцевать, но этот ее запах и открытая шея... Черт, мечта экзорциста, о чем ты думаешь!

   — Хм, меня Эм и Эмиль ждут на улице, — пробую все-таки сбежать.

   — Подождут, сегодня тепло.

   Аля прижимается ко мне, обнимая за шею:

   — Мне нравится твоя одежда, — говорит мне.

   Действительно, ради сегодняшнего вечера пришлось съездить в торговый центр. На самом деле ничего особенного не купил — пару рубашек, в одну из которых я и одет, да черные джинсы.

   — А мне нравится твоя, — с удовольствием провожу руками по мягкой черной ткани платья, облегающего стройное тело. Мне хочется проверить, так ли упруга ее попка, как кажется на вид, но я, делающий успехи в скорости соображения, понимаю, что этого делать не стоит. Вдыхаю ее аромат и понимаю, что хочу ее.

   Я хочу ее трахнуть.

   Хочу ее целовать, ласкать, трогать. Трогать везде. И целовать тоже везде. Хочу быть внутри нее, кончать внутри нее. Картинки, где Аля сидит на столе, задирает платье, оголяет ножки, а я снимаю с нее белье, освобождаю грудь, трогаю и одновременно вхожу, настолько ясно возникают в голове, что в первую секунду я решаю, что это галлюцинации. Опять. Что я перепутал и вместо того, чтобы смыть в унитаз своих зеленых друзей, по ошибке их проглотил.

   Но, кажется, нет. Это не глюки, а сильное мужское влечение, которого я не испытывал, бесы в моей голове знают, сколько времени.

   Наверное, она почувствовала мой стояк. Сто процентов, вон как улыбается.

   Делаю шаг назад, давая понять, что не буду удерживать, если она захочет уйти, но она снова прижимается, в этот раз становится еще ближе.

   — Олег, — говорит мне, — ты хорошо танцуешь.

   — Да? — смущаюсь, понимая, что ведет она. — Я плохо танцую, вот Эмиль... Давай, я его позову, ты с ним потанцуешь.

   Эта простая фраза сильно ее рассмешила. Не понимаю, что такого, а она веселится, обнимает меня, гладит. Красивая такая, тоненькая. Она закусывает губу, и я тут же представляю, как облизываю ее губы, как пихаю свой язык в ее рот, как раздвигаю ее ноги.

   Бесы, и как мужики живут с постоянными желаниями? Как я раньше жил?

   — Олег, ты необычный.

   — Ты видела мою справку, — улыбаюсь в ответ. Ну как она может не чувствовать, что меня трясет от желания? Что я больше не вижу в ней ни директора, ни интересную, умную женщину. Я вижу только тело, которое хочу поиметь. Ужасно хочу. Чувствую, что дрожат колени. Опускаю руки на ее попку и понимаю, что готов кончить прямо сейчас. Она позволяет себя трогать, еще сильнее возбуждая несвойственной ей покорностью. Гладит мои лопатки. Хочу пойти в туалет и подрочить. На нее. В смысле, представляя ее. Когда песня закончится, так и сделаю, если дотерплю. Это будет мой первый оргазм за...

   — Олег, — она жестом зовет наклониться и шепчет на ухо: — помнишь, несколько месяцев назад ты сказал, что хочешь поставить мне засос на шее? Большой и красный.

   — Помню, — отвечаю тихо, как-то глухо.

   — Сделай это сейчас, — она наклоняет голову, открывая доступ к шее.

   Я шумно выдыхаю. Пару секунд обдумываю предложение.

   — Ты сколько выпила, Аля?

   — Я не пила совсем, — удивленно отвечает, — я же за рулем.

   — Курила, нюхала? Я надеюсь, не кололась?

   — Нет, ничего такого. Я хочу, чтобы ты это сделал. Ты же хочешь меня, — проводит рукой по ширинке, я чуть сжимаю ее ягодицы.

   — Аля, — говорю, — я больной человек. Ты видела мою справку, — напоминаю. — Не надо так со мной играть, — стараюсь говорить строго.

   — Олег, я больше не буду предлагать, — она вновь наклоняет голову. Ей очень весело. Аля улыбается, слегка царапает мой затылок ноготками тонких пальчиков.

   Я громко сглатываю.

   — Тебе тоже нужна справка, сумасшедшая? Ты хочешь, чтобы на глазах у всей компании местный шизик тебя полапал и оставил кровоподтек на шее?

   — Олег, я хочу сделать то, что хочется. Потому что жизнь больше не приносит мне удовольствия, — прижимается всем телом, я чувствую ее грудь — небольшую, но очень упругую, воображаю себе ее сосочки, а рот моментально наполняется слюной, словно я собираюсь их съесть.

   Наклоняюсь и провожу языком по ее шее, она дрожит в моих руках. Кажется, я тоже дрожу.

   — Аля, мне терять нечего, я могу тебя трахнуть прямо тут, обо мне хуже думать не станут. Единственное, я не хочу завтра проснуться безработным.

   Она заливисто смеется. Я тоже улыбаюсь.

   — Решай сам, — подставляет мне шею и трется о вздыбленную ширинку. — Возможно, завтра я тебя за это уволю. Ну, так что ты выбираешь?

   Она облизывает губы, наблюдая за моим лицом, а потом она... Потом она облизывает свой средний палец, не обращая внимания на взгляды окружающих, на то, что песня давно закончилась и все танцуют под что-то веселое, поглядывая на нас.

   Присасываясь к ее шее, я чувствую себя вампиром из старого кинематографа. Такого пафосного про графа Дракулу, в шикарных старинных одеждах.

   Втягивая в себя бархатистую, слегка солоноватую кожу, я понимаю, что улетаю. Неосознанно руками прижимаю девушку к своему паху, слегка щипая и лаская сквозь обтягивающее платье, жадно вожу языком по доступной коже. Я кончаю, прямо посреди танцевального зала, рядом с кучей коллег, прижимая к себе начальницу и ставя ей колоссальный по размерам и силе засос. Отрываюсь от нее и, раз уж я сегодня вампир, провожу языком по месту "укуса", которое уже здорово покраснело. Видеть следы моего желания, грубости, если хотите, на ее нежной коже безумно приятно. Не знал, что у меня имеются психические отклонения, связанные с садизмом. Хорошо, хоть не с мазохизмом.

   Это был самый восхитительный оргазм в моей жизни. Я просто исчез, не понимая где я, кто я, с кем я. Забылся, и это было чудесно.

   — Почему у меня такое чувство, — она прочистила горло, шепча мне на ухо, — что мы только что переспали?

   — Возможно, потому, что я кончил, — пожимаю плечами, по-дурацки улыбаясь. Конечно, я не могу видеть себя со стороны, но судя по выражению ее лица — улыбка самая идиотская в мире.

   — Ты... что сделал?! — шипит она.

   — Эмм, кончил. Испытал оргазм.

   — Прямо так? Боже, ты извращенец! — она начинает отстраняться, я пытаюсь удержать, но вовремя понимаю, что лучше не стоит.

   — Аля, я...

   — Не подходи больше ко мне никогда! — она убегает в сторону туалета.

   — Эй, придурок, как тебе удалось только что облапать и облизать нашу директоршу?! — рядом оказался Илья из другого проекта. — И что ты с ней сделал, раз она с такой скоростью уносит ноги?

   — Это все голоса, — глубокомысленно заявляю я и все еще на ватных ногах плетусь к выходу. Пожалуй, вечер удался.

* * *

ГЛАВА 7. Аля

   — Во-первых, он меня младше.

   — Ах, вот что оказывается, во-первых. — Нина пьет противный как на вкус, так и на запах мятный чай из своего ведра с надписью "Pussycat". Почему это "Pussy"? Почему не "Dick"? О Боже, ну и мысли!

   — Я думала, что, во-первых, — выделяет голосом, — он прибил свою жену.

   — Не думаю, что он сделал это умышленно. Его бы тогда не отпустили на свободу.

   — Не бывает дыма без огня, подруга. Он пристукнул свою теперь уже бывшую женушку, потому что, во-вторых, он шизофреник, живущий на таблетках.

   — Если бы он был опасен, его бы не выпустили из психбольницы, — упрямо повторяю я.

   — Он учился на психиатра! Знаешь ли, психи притягивают психов. Научился маскироваться. Заметь, никто из профессоров, обучавших его, не понял, что он опасен. Маньяки всегда выглядят как обычные люди.

   Кто-кто, а Олег точно не стремится выглядеть обычным человеком.

   — Я не верю, что он убийца. Скорее, он, наоборот.

   — Что?

   — Странный, и от этого ранимый.

   — У тебя что, материнский инстинкт проснулся?

   — Добрый день, — восклицает Олег, заходя в приемную. — Обо мне говорите? — улыбается он, но, увидев наши понурые лица, как-то сразу тоже грустнеет.

   — Привет, Олег. Привет, Эм. Привет, Эмиль, — равнодушно цедит Нина, не глядя в его сторону.

   — А я сегодня один, — склоняет голову на бок, как будто поражаясь глупости Нины.

   — Тогда передавай им приветы, — ни малейшего шуточного оттенка в ее голосе. Если бы этот разговор услышал кто-то со стороны, точно вызвал бы "скорую" нам всем.

   — Олег, привет. Как выходные? — решаюсь и я подать голос, опускаю глаза, машинально теребя высокий воротник водолазки, от которого, кстати, ужасно чешется кожа.

   К слову сказать, засос получился знатный, на полшеи. Красный, яркий фонарь на бледной коже. Олег пару мгновений смотрит на мой воротник, на то место, куда касались его губы. От воспоминаний снова становится не по себе. Его влажный язык, сильные руки на моих бедрах, мягкая светлая щетина, щекочущая кожу, — запомнилась каждая мелочь.

   — Мы теперь будем делать вид, что ты не позволяла мне целовать твою шею, а я от этого не кончил? — будничным тоном, в котором слышится вызов. Ну, или мне хочется услышать в его интонациях вызов.

   Даже спокойная, не удивляющаяся ничему Нина, погруженная в свои мысли, вздрагивает и поднимает на сисадмина выпученные глаза. Потом быстро оглядывается, не слышал ли его слов еще кто. Олег смотрит прямо в глаза, ожидает ответ. Не моргает.

   Не имея никакого понятия, что он там себе навыдумывал, я поежилась на стуле:

   — Думаю, что сначала следует все-таки здороваться, а потом уже обсуждать, как и в каких условиях ты можешь испытать оргазм, — спокойно произношу я. Он не шевелится. Продолжает смотреть. Он не услышал ответ на свой вопрос, а я и не знаю, что сказать. А что на это, в принципе, можно ответить?

   — Ладной, делаем вид, что ничего не было, — он кивает и проходит по коридору в сторону кабинета разработчиков.

   — Ну, так что? — спрашивает Нина. — Ты будешь его увольнять?

   — А надо? — я сжалась в кресле в ожидании ответа от своей подчиненной. Веду себя, как дурочка, а ведь он меня младше!

   — Да мне-то что, тебя же при всех облизал шизофреник. Только имей в виду, слухи поползут. Они уже появились, когда ты вдруг взяла на работу бывшего врача, да еще и со справкой. А теперь-то вообще.

   — О Боже.

   Сначала из-за этого клоуна с толпой невидимых испанцев разрушились мои отношения с Димой, которые длились в течение пяти лет! Потом сгорела, словно ведьма на жертвенном костре, моя репутация. Под конец, он же на меня еще и обиделся, потому что я не успела прийти в себя после случившегося и продумать поведение.

   А почему я позволила ему так вести себя на корпоративе? Потому что угораздило меня заехать в "Розовый фламинго" перед вечеринкой, чтобы утрясти детали завтрашнего обеда со спонсорами, и увидеть там моего Димочку, ужинающего с девочкой из банка, которую взяли на мое место. Пару минут я стояла, как громом пораженная, и наблюдала, как он гладит ее по руке, как она кокетничает, прижимает локти к груди, демонстрируя аппетитную ложбинку. Молоденькая, тридцати точно нет. Быстро же он нашел мне замену, не стал заморачиваться над переходом наших с ним отношений на новый уровень. В тот момент я окончательно поняла, как прав был Олег. Дима никогда не собирался на мне жениться. Ему не нужна семья, жена. Он просто использовал меня, пока это было удобно. А ведь я могла это понять еще только через пять лет, или через десять. А мне бы тогда было уже... Мама дорогая!

   Стало дурно, подобно пуле после соприкосновения с ударником, я вылетела из ресторана, затем замерла, сдерживая подступившие слезы. Обида, злость, беспомощность душили, крепче любой удавки. А ведь я до сих пор ждала, что он одумается, что будет добиваться меня!

   Во что я превратила свою жизнь? Мне скоро тридцать два, а у меня есть только работа, которая не то, что не приносит удовольствия, ежедневно убивает, подталкивая к инфаркту или инсульту. Я чувствовала холод, тоску и одиночество. И благодарность.

   Я была так благодарна Олегу за его смелость, за попытку заставить взглянуть на вещи иначе, что на всех парах помчалась в ресторан. Время было позднее, я приехала ближе к концу вечеринки, впрочем, как и всегда. Повезло, что мой шизофреник еще не ушел, я столкнулась с ним прямо на танцполе. Он был одет иначе, по-человечески, чистые волосы лежали не в беспорядке. Даже не так сильно походил на придурка, как обычно.

   Большой и теплый. Хотя руки, которыми он прижимал меня к себе, были как всегда ледяными. Я вспомнила свои ощущения, когда он ласкал меня этими руками, расслабляя, насыщая жизненной силой, которую раз за разом плотоядно высасывала Вера Анатольевна. В тот момент вдруг показалось, что этот слабый, больной, непредсказуемый человек, возможно, убийца, самый надежный мужчина на свете. Стало хорошо и спокойно, я могла лишь прижиматься, полная благодарности за те простые минуты радости, что он дарил мне. А еще он меня смешил, хоть и нельзя смеяться над больными.

   Приятно было ощущать его эрекцию, понимая, как отчаянно он хочет меня. Словно иметь некоторую власть над этим мужчиной. Хотелось почувствовать его еще сильнее. Разумеется, спать я с ним не собиралась, но мне было необходимо его отблагодарить, сделать приятно. В голове всплыло шокирующее желание, о котором он как-то совершенно честно признался мне, и оно, вкупе с гнетущим ощущением безысходности, с потребностью доказать, что моя жизнь все еще в моих руках, и у меня хватит сил раздвинуть рамки, в которые сама же и загнала себя, вылилось в то, что случилось.

   И еще, я не ожидала, что меня так сильно возбудят его поцелуи и еле уловимые вращения бедер.

   А потом он кончил, и все это стало мерзко. Я осознала, что соблазнила больного человека, хотя он предупреждал, даже просил, чтобы я этого не делала. Что-то было в его беспомощности... словно он ребенок, а я педофил.

   Омерзительно, словами не описать.

   Зайдя к себе в офис и авторизовавшись за компьютером, я увидела на заставке рабочего стола букет ромашек и снова улыбнулась, ничего не смогла с собой поделать.