Принцесса

Около девятнадцати часов. Позвонили из НАСА. Глубоко раскаиваются, просят пощады и результатов. Обещают озолотить. Просят забыть о двигателях и заниматься только сегодняшним материалом. Я снаряжаю критиков собрать все бумаги на столах, под столами и в мусорных корзинках, все магнитофонные записи, и везти эти сокровища в НАСА. Тяжело нагруженные, они отваливают.

Четверть восьмого. Попёрло из Крошки Бена. Что-то насчёт охлаждения и торможения. Инженеры разражаются рыданиями. Я вовремя берусь за ум, хватаю Крошку Бена за воротник и отправляю в соседнюю комнату, где оставляю наедине с грудой бумаги и магнитофоном. Наш генератор идей номер второй (кто номер первый — вопроса нет) возмущается и кричит, что я подавляю его творческий порыв. Однако я непреклонен. Всё равно критики смылись, а инженеры при последнем издыхании. Завтра разберём его писанину, изучим магнитофонные записи.

Половина восьмого. Инженеры расползаются по домам. Крошка Бен что-то бормочет в соседней комнате. Кажется, он собрался остаться на ночь. Я преодолеваю искушение присоединиться к нему. Я и вправду сегодня устал.

Выхожу из бюро, сажусь за руль. И вдруг передо мной явственно предстаёт лицо Юдит — испуганное, взволнованное, как вчера во время той драки. Юдит! Как я мог забыть о ней! У неё был сегодня трудный день. Вот номер её телефона...

Но мне ответил мужской голос. От неожиданности я разъединил, затем позвонил вновь. Тот же голос — и женский крик, как мне показалось, её. Ах, вот как! Оказывается, я полный дурак... Ну, мы ещё посмотрим, чья возьмёт!

Распалённый яростью, я едва не пронёсся мимо её улицы. Пулей взлетел на её этаж, позвонил в дверь и тут только обнаружил, что открыто. Едва войдя, услышал женский стон...

В комнате Юдит стояло трюмо, повёрнутое так, что в его зеркало было видно из комнаты всё, что происходит в коридоре, и наоборот. И вот я увидел: Юдит, извиваясь от боли, лежит на кровати и стонет, над ней склонился мужчина, а какая-то женщина держит её за руки. Оказывается, дело-то нечисто! В то же мгновение в коридоре появился огромный тип, прямо бык, выше меня на голову, раза в полтора тяжелее, сплошные мышцы. Физиономия исцарапана женскими ногтями, сам разъярён, явно собрался выбросить меня вон. Плевал я на его габариты! Он у меня мигом согнулся пополам и полетел назад, едва не разбив то самое трюмо. Следом за ним и я ворвался в комнату.

— Стой, Джек, стой, сумасшедший! Эти люди меня спасают — а ты их бьёшь?!

Оказалось, я свалял дурака. Выяснилось, что люди рядом с Юдит — это её лучшая подруга и коллега Илайз, а также доктор-гомеопат Фрэнклин.

Как последний осёл стоял я посреди комнаты, размышляя, имею ли я после этого шансы у Юдит. Мои мрачные раздумья прервала сама Юдит — она сладко зевнула, повернулась на бок и заснула. Доктор бесшумно поднялся с колен и сделал знак всем выйти.

Мы прошли на кухню. Я взглянул на своего недавнего противника — его былые царапины совсем померкли на фоне огромного фонаря, но он улыбался.

— Ну и удар у тебя! — обратился он ко мне.— Я даже не заметил движения! Просто — как будто вдруг на стену наткнулся!

Я поспешил извиниться, но он махнул рукой:

— Что ты, я сам виноват! Не узнал Джека Тернера, собрался спустить тебя с лестницы!

— Так это вы — друг Джуди? — с любопытством взглянула Илайз. — Это вы десятерых с ножами и палками разнесли в пух и прах?

— Ну, это преувеличение...

— Разумеется, я так и поняла, когда услышала, — улыбнулась она не без ехидства.

— Вы не могли бы объяснить, наконец, что случилось с Юдит?

Илайз посмотрела на меня испытующе:

— Скажем так: несчастный случай на работе. Вы знаете, где она работает?

— Нет, она мне не говорила.

— Тогда и я не скажу, извините.

Вот так загадки! Что это за работа такая, после которой девушка стонет и корчится от боли? Может, они каскадёры?

— Коли вы друг Джуди, — заговорила снова Илайз, — не могли бы вы подежурить возле неё ночью? А то мы уже с ног валимся. Если вдруг ей станет хуже, понадобится врач, позвоните мне вот по этому телефону. — Она подала мне визитную карточку. — Фрэнк будет там. Ладно?

— Что за вопрос!

Конечно, я готов быть сиделкой у Юдит, и не одну ночь, а десять, если понадобится.

* * *

Я остался один. На цыпочках прошёл в комнату, не в силах отказать себе в искушении полюбоваться дивной девушкой. Она лежала, чуть отвернувшись от ночника, бросавшего причудливые тени на её лицо. Её вороные кудри рассыпались по подушке, на щеках играл лёгкий румянец. Она подняла тонкую белую ручку над головой, улыбаясь во сне чему-то таинственному. Ни дать ни взять — Белоснежка в гостях у гномов. Благословенный сон унёс на время боль, терзавшую её хрупкую плоть.

Я вернулся на кухню, твёрдо решив бодрствовать до утра. Тихонько включил радио...

Не сразу я понял, о какой войне идёт речь.

Война! На Ближнем Востоке снова война! Арабы нарушили все соглашения и дружной коалицией обрушились на Израиль. Арабские лидеры наперебой призывают покончить с сионистским врагом. Ракетные обстрелы Тель-Авива, Хайфы, западных районов Иерусалима... эти города охвачены пламенем. Натания, Беер-Шева, Рэховот обращены в развалины. Многочисленны жертвы среди гражданского населения. Над городами идут воздушные бои. Арабские армии рвутся через границы.

Юдит израильтянка.

Я опять прошёл в комнату и уже с новыми чувствами посмотрел на девушку. Она недавно демобилизовалась из армии и теперь наверняка поедет на эту войну. Болезнь ей не преграда. Смогу ли я остановить её? Вдруг какое-то решение мелькнуло у меня в голове, появилось и исчезло. В чём дело? Я внимательно оглядел комнату.

На письменном столе, среди прочих бумаг, лежали два паспорта Юдит, американский и израильский.

Я тихо опустил её израильский паспорт к себе в карман. Прости меня, Юдит, но на войну я тебя не пущу. На эту войну, может статься, я сам поеду, но тебе там не место.

Может она поехать туда с американским паспортом? Для этого ей понадобится израильская виза, а в консульстве сейчас наверняка заняты другими делами. Ещё труднее ей будет восстановить израильский паспорт. Так или иначе, несколько дней я выиграю, а там видно будет.

Я вернулся на свой пост на кухне и тихонько включил радио. Сообщения Си-Эн-Эн, Рейтер, Эй-Би-Си, других агентств. Продолжаются бомбардировки, воздушные бои, ракетные обстрелы. Американский госдепартамент в шоке. Конгресс собирается на экстренное заседание. Европарламент колеблется, его позиция неясна. Русские выступили в поддержку арабов...

Я проснулся, когда уже рассвело. Как же меня угораздило заснуть? Шесть часов. Из комнаты послышалось движение. Я осторожно поднялся, нащупал в кармане израильский паспорт Юдит и выскользнул за дверь.

8.

Юдит Коган

Она проснулась от солнечного луча, озорно заглянувшего в её комнату, и сразу вспомнила вчерашнее. Прислушалась к своему телу... ничего. Пошевелилась, встала — ничего! Чуть-чуть покалывало в тех местах, где плётка Берты особенно неистовствовала. Вот это чудодей — доктор Лесли! А Илайз — какая хорошая, славная, верная, заботливая подруга! А Тедди — разве не молодец? Они все вместе спасли её вчера. А чем она это заслужила? Ой, похоже, что ничем. К Тедди вообще сначала отнеслась плохо, несколько раз его обидела. А вчера, во время массажа, даже расцарапала ему лицо. Ужас как стыдно...

Однако долго стыдиться она не могла. Настроение было праздничное, хотелось петь и прыгать по комнате. Ведь она прошла такое испытание, выдержала настоящую пытку, как у нацистов. Оказывается, не так уж она слаба. Она могла бы, наверное, работать разведчицей... как Ханна Сенеш...

Бедный Тедди! Второй раз ему не повезло вчера, когда он полез на Джека. Лихо Тедди летел через всю комнату спиной вперёд!

Взгляд упал на туалетный столик, где рядом с её сумкой лежала записка, неведомо как попавшая сюда. Уведомление из студии о переводе на её счёт ста тысяч долларов за съёмку. Ещё месяц назад она была бы на седьмом небе от счастья, получив такое известие. А сейчас — едва не разрыдалась. Сто тысяч... Во сколько же они оценивают её, если запытать её до полусмерти стоит сто тысяч?

Однако уже минуту спустя мир снова просветлел. А ведь она теперь богата! Теперь университет — вовсе не несбыточная мечта. Осталась одна съёмка. Интересно, как поступит Алекс, если она просто проигнорирует эту съёмку? В суд подаст? Да уж ладно, пусть состоится эта съёмка, но, разумеется, без Берты.

Муки голода — вот что вспыхнуло теперь сильнее всего. О, какой аппетит сейчас! Она быстренько накрыла на стол, села позавтра... ой! о-ой! Нет, позавтракать придётся стоя. Но это не поколебало её праздничного настроения, даже напротив: уж как над ней Берта усердствовала, а всего-то добилась, что её жертва недельку-другую будет принимать пищу стоя. Вроде как при исполнении гимна. А теперь ещё включить музыку...

Минуту она пыталась понять, о чём говорят. Война... на Израиль снова напали... Почему? Неужели нельзя хотя бы на полчаса почувствовать себя счастливой?

Аппетит исчез напрочь. А вот это зря. Придётся доесть завтрак через силу, иначе оружие в руках не удержать. Может быть, сегодня уже придётся ночевать на огневой позиции. Кстати, надо заказать билет на ближайший рейс.

Она взялась за телефон...

— Очень жаль, мисс, но билеты на рейсы в Израиль мы продаём только при наличии разрешения из израильского консульства.

— Зачем это? Я израильтянка! Собираюсь ехать домой!

— Ах, вы израильтянка? Окей, значит, вы получите это разрешение без проблем, но без него нельзя.

Юдит в замешательстве положила трубку. Вот незадача. Получается, сначала надо побывать в консульстве. И куда это паспорт запропастился? Американский — вот он, на самом виду, а где же израильский? Несколько недель торчал постоянно перед глазами, а когда понадобился — куда-то запропал. Ладно, делать нечего, может, и так получится.

* * *

У консульства стояли толпы желающих получить разрешение. В основном — американцы, а не израильтяне, и даже не евреи. Почти всем им уже отказали, вернее, их просто не пустили внутрь.

Пытаясь обойти толпу, Юдит наткнулась на отдельно стоящую группу с плакатами: " Израильские агрессоры! Руки прочь от мирных арабских народов!.." — и что-то в том же духе. С омерзением отшатнувшись от пацифистов, Юдит попала в середину толпы. Протискиваясь к воротам, она услышала немало интересного. Оказывается, ограничения на полёты ввели потому, что сразу после первых сообщений о войне тысячи добровольцев из США, Канады и Европы дёрнули в Израиль, и сейчас тамошние призывные пункты забиты здоровенными парнями, ни слова не понимающими на иврите, но рвущимися в бой.

Заговорив с одним из служащих на иврите, Юдит попала внутрь.

— Мне нужно разрешение! — обратилась она к нему. — Пожалуйста!

Тот утвердительно кивнул:

— Ваш паспорт?

— Вот он! — Юдит протянула свой американский паспорт, надеясь, что этого достаточно.

— Э, нет, визы американцам мы сегодня не даём, и завтра тоже. Извините. Зайдите через недельку.

— Мой израильский паспорт куда-то пропал, но я израильтянка, полгода назад демобилизовалась из ПВО.

Голос её собеседника стал ледяным:

— Очень сожалею, но ничем не могу помочь.

Он вежливо взял Юдит под локоть. Не успела девушка вымолвить ещё хоть слово, как очутилась на улице — возмущённая, недоумевающая. Поблизости от неё громко разговаривали несостоявшиеся добровольцы. Она невольно прислушалась:

— Они и израильтян не пускают! У моего приятеля двойное гражданство — не пустили: сказали, не похож на свою фотографию!

— Вот идиотизм! Такие потери, а они добровольцев не пускают!

— Кто тебе сказал про потери? Может, это всё журналисты наврали!

— Мне кузина звонила из Хайфы, там всё тихо, они про обстрелы узнали по русскому телеканалу! Две ракеты упали в залив, вот и всё!

Поколебавшись, Юдит разговорилась с соседями. Узнав о пропаже её паспорта, те в шутку предположили, что его могла стащить американка, желающая воевать за Израиль. Юдит сначала посмеялась, а затем задумалась. А вдруг — Илайз? Нет, она не могла, там же были ещё доктор Лесли, Тедди и Джек. А впрочем, не помешает ей позвонить, проверить, не уехала ли.

— Слыхали? Наши сбили двести самолётов!

— Молодцы! Отлично! Так их, гадов!

— Что — молодцы? В шестьдесят седьмом со всей ихней авиацией разобрались за два часа! Это сколько же придётся возиться теперь?

У Юдит разболелась голова. В сущности, подумала она, я больна, какой из меня сейчас вояка? Она направилась домой, но по дороге заехала в банк и распорядилась перевести десять тысяч долларов израильскому министерству обороны.

* * *

Телефонный разговор с Илайз состоялся сразу после неудачной поездки в консульство, и главным его результатом стало усугубление минорного настроения Юдит. Её подруга обвиняла себя в том, что месяцем раньше уверяла Юдит в безопасности первой съёмки с Бертой. Если верить ей, то только она во всём и виновата. О том, что она привезла с собой доктора и после этого час не отходила от постели подруги, Илайз вспомнила только со слов Юдит. В свою очередь, эта последняя горько раскаялась в своих подозрениях в адрес Илайз насчёт пропажи паспорта.

Каждая из девушек, заливаясь слезами, принялась уверять подругу в своей собственной чёрствости и неблагодарности, одновременно убеждаясь, что её собеседница — сущий ангел. Единственным положительным результатом этой самобичевательной беседы стало то, что Юдит отвлеклась от мыслей о войне и пропавшем паспорте, но и это ненадолго.

* * *

Первые дни войны Юдит провела отвратительно. Не отходила от телевизора, прямо перед ним засыпала, питалась кое-как, едва следила за собой. Когда приходил Джек, перекидывалась с ним парой слов, не отрываясь от экрана. Джек выглядел виновато — наверное, из-за того, что отдул тогда Тедди.

Пару раз звонил Алекс. Юдит клала трубку, не вступая в разговор.

Вскоре, однако, дело пошло на лад, сведения с театра боевых действий поступали всё лучше и лучше. Юдит повеселела, вспомнила о себе и впервые за несколько дней подошла к зеркалу. О, ужас! Синяки под глазами, растрёпанная, исхудавшая, как в концлагере... И как только Джек умудряется любить такое страшилище?

Она быстро привела себя в порядок. К телевизору решила подходить только утром и вечером. Когда вновь позвонил Алекс, она смилостивилась. Алекс, если верить его смиренному голосу, очень раскаивался. Он просил Юдит приехать посмотреть сценарий следующей съёмки. Нет-нет, разумеется, без Берты. Кроме того, есть интересные новости.

Между прочим, вдруг отыскался израильский паспорт. Оказывается, он за стол завалился. Вот странно, ей казалось, что она и там тоже проверяла.

* * *

В студии проходил ремонт. Алекс проводил Юдит в раздевалку — комната оказалась разделена надвое. Большая её часть была переделана в персональный будуар Фанни и Илайз. Там появилась мебель — довольно симпатичное кресло, большое зеркало, пара шкафчиков, тумбочки, туалетный столик, очаровательная маленькая табуретка.