Knocking_On _Heaven's _Door

-Хорошо, — она резко встала и, обернувшись, поправила свои чуть растрепавшиеся волнистые волосы, глядя на свое отражение в зеркале. — Я пришлю тебе цветы и поговорю с твоей матерью. Приду проведать послезавтра.

Может, он действительно влюбился в эту Уотсон? Ее внутреннее зрение тут же нарисовало образ этой новенькой. Джорджия усмехнулась — уж она-то точно ей не соперница. Это даже смешно. Она бросила на него быстрый взгляд — Алекс следил за ней чуть прищуренными глазами.

-Поди-ка сюда, — позвал он ее мягко. — Мне тебя плохо видно.

Все так же не отрывая глаз от отражения Алекса в зеркале, Джорджия медленно провела кончиком языка по нижней губе и, расправив плечи, подошла к нему, давая ему рассмотреть ее во всей красе. Увидеть, наконец, то, чего он лишается, отталкивая ее своей вежливой холодностью. Лучи солнца золотили ее волосы и кожу.

-Ну, а теперь хорошо видно? — ехидно поинтересовалась она, присев на краешек кровати.

-Почти, — дьявольская улыбка раздвинула его губы, в глазах зажглись знакомые огоньки.

Джорджия почувствовала, как ее, словно магнитом, тянет к нему — к его тонко-очерченным губам. Она положила руки ему на плечи и сомкнула веки, почувствовав его мягкие, такие не похожие на него самого, губы на своих. Они были сладкими на вкус, но с какой-то особенной горечью и льдом. Джорджия прижалась к нему, углубив поцелуй и чувствуя, как где-то совсем рядом бьется его сердце. Ее пальцы скользнули по его мягким черным волосам, когда Алекс неожиданно оборвал поцелуй и отодвинулся от нее.

-Знаешь, иногда мне кажется, что я тебя ненавижу, — тяжело дыша, произнесла Джорджия, глядя в спокойные серо-зеленые глаза, и, схватив сумку, направилась к выходу.

-И не тебе одной, — услышала она еле слышный шепот, прежде чем с силой захлопнула за собой дверь.

Глава 7.

Кэм брела по улице. Парк Авеню блистал огнями фонарей, неоновых реклам и проезжающих мимо авто. Мелкий дождь, не прекращающийся весь день, к вечеру превратился в маленькие белые крупинки, которые падали на землю и хрустели под ногами прохожих. Девушка совсем замерзла, но продолжала идти. Ярость и злоба, охватившие ее в больнице, давно прошли, уступив место ощущению пустоты и непонятному беспокойству за Алекса. Голова раскалывалась, а ноги гудели, единственным желанием сейчас было зайти куда-нибудь в тепло, выпить кофе и хотя бы самую малость отдохнуть. Прямо по курсу, задорно подмигивала вывеска небольшого бара, зазывая клиентов. Даже не задумываясь, Кэм свернула в и вошла.

Внутри было тепло и уютно, спокойная музыка заставила Кэм расслабиться. Несколько мужчин средних лет в деловых костюмах с распущенными галстуками что-то негромко обсуждали за дальним столиком. Клерки или менеджеры коротали вечерок после трудового дня за кружкой пива или бокалом вина.

Кэм прошла вглубь зала и присела на высокий стул у стойки. Заказав чашку кофе, девушка стала водить пальцем по матовой поверхности стойки, повторяя причудливые узоры отполированного дерева. Сделав несколько глотков обжигающе горячего кофе, она поморщилась. Только сейчас Кэм поняла, насколько замерзла. Согревающий напиток начал волнами выталкивать холод из тела девушки. Чашка опустела довольно быстро, и ей на смену пришла другая. Немного согревшись и освоившись, Кэм начала смотреть по сторонам.

По соседству на таком же высоком стуле, сидел мужчина лет сорока пяти. Он отрешенно смотрел перед собой, опрокидывая в рот одну за другой порцию виски. Вид у него был расстроенный и какой-то дикий. Неожиданно он повернулся и посмотрел на девушку. Кэм инстинктивно поежилась от такого пронизывающего взгляда.

— Что, вы осуждаете меня, мисс? — спросил он грубым голосом. — И правильно делаете. Напиться это не выход, говорят, становится легче, если напиться до беспамятства, я никогда раньше не пробовал. А вам помогало? — спросил он, продолжая буравить Кэм прищуренными голубыми кристалликами глаз.

— Не знаю, — тихо ответила она.

— Ну, тогда проверим опытным путем — пробормотал он, отправляя в рот очередную порцию спиртного.

Кэм стало жалко этого незнакомого человека, который пытается залить виски какое-то только ему одному известное в этом зале горе. А остальным нет и дела до его проблем, они веселятся, слушают музыку, отдыхают. Люди глухи к чужому несчастью, пока это горе не коснется их самих. Тем более, в Нью-Йорке.

— Может, не стоит? — спросила Кэм. — Утром будет еще хуже.

-Может и не стоит — эхом отозвался собеседник, делая еще один большой глоток из стакана.

Кэм отвернулась и сосредоточила все свое внимание на остывающей чашке кофе, но мужчина сам окликнул ее.

— Вы простите меня мисс, — виновато сказал он.

— У вас что-то случилось, — прошептала Кэм. Это не было вопросом, просто констатация факта, расстроенное лицо и поведение ее собеседника говорили сами за себя.

— Случилось, — подтвердил он, и словно ожидая весь вечер такого человека, как она, вздохнул и продолжил. — У меня умер брат... Сегодня утром. Знаете, у нас всегда были сложные отношения. Он был младше меня на семь лет. Мы с ним не были близки, у каждого своя жизнь, работа и семья. Год назад он заболел, вернее, он заболел уже давно, но вечный бег по карьерной лестнице привел к тому, что, когда он узнал о своем диагнозе, уже было слишком поздно. Рак. Последний месяц он провел в Ленокс Хилл, он здесь неподалеку, — мужчина махнул рукой. — После курса химиотерапии наступила ремиссия, ему полегчало. Прогнозы врачей стали намного оптимистичнее. Если раньше считали, что он не дотянет и до Рождества, то теперь появилась надежда, что он проживет еще несколько лет.

Я навещал его в больнице каждый день. Характер у Пола был просто несносный, то принесенная мною газета оказывалась влажной и сырой, то слишком громко топаю, или вообще зашел не вовремя. Мы ссорились чуть ли не каждый день, и я всегда уходил, хлопнув дверью. Знал, что, подышав свежим воздухом, успокоюсь и на следующий день приду к нему мириться. Вчера мы опять повздорили, но, правда, немного больше обычного. Уходя, я сказал сгоряча, что больше к нему не вернусь, что устал от его постоянных придирок и капризов. А ранним утром мне позвонили и сообщили, что моему брату стало хуже, и он впал в кому... Я бросил все и рванул в госпиталь, но... — его голос сорвался, а лицо скривилось, как от боли.

Мужчина сделал еще пару больших глотков янтарной жидкости. Кэм смотрела на этого раздавленного горем человека и не находила слов утешения.

— Знаете, я уверена, что он не держал на вас зла.

— Возможно, — только и ответил мужчина, вылезая из-за стойки. — Всего хорошего, мисс, и упаси вас Бог от моих ошибок, — добавил он и побрел неуверенной походкой на выход из бара, кутаясь в свое пальто, словно стараясь укрыться от навалившегося на него горя.

Кэм осталась одна. Девушка не слышала ни звуков музыки, ни смеха. В ушах все еще эхом звучали слова неожиданного собеседника, перед глазами было его лицо. Кэм теребила подставку под стакан, неведомым образом попавшую ей в руки.

У девушки не было родных, она осталась совершенно одна. Единственным близким человеком был Мэт, с которым они почти никогда не ссорились, и про которого она совсем забыла в связи с последними событиями. Он должен был сегодня вернуться из Генуи и позвонить ей, а телефон был, по-прежнему, неизвестно где. Девушка вздохнула, заправляя за уши упавшие на лицо пряди волос.

Алекс Шарп не был ей родственником и даже не был ей другом Высокомерный и эгоистичный, невидящий никого и ничего вокруг себя, он раздражал ее своими бесконечными замечаниями в адрес других. Словно только он единственный и неповторимый был идеалом, а все вокруг достойны лишь презрения и насмешек. События сегодняшнего дня только подтвердили составленный ею портрет, но почему-то она не хотела с ним ссориться.

Кэм сейчас совершенно не думала об этом. Она знала, что ему тяжело, право, если бы все было хорошо, разве он просыпался бы от собственных стонов, пугая ее неразборчивым шепотом? В груди что-то определенно заболело. Кэм расплатилась за выпитый кофе и вышла из бара.

Девушка поежилась от резких порывов ветра. Уходя из больницы, она забыла свою шапку, и теперь на ночной улице оставалось только кутаться в воротник, стараясь укрыться от мороза. Проезжающие мимо такси как назло все были заняты.

Черт возьми, куда в первом часу ночи едут все эти люди?!

Но вот появился долгожданный желтый автомобиль с горящим номером, оповещающим, что такси свободно. Кэм подняла руку, и авто затормозило рядом с ней. Девушка плюхнулась на заднее сидение и хлопнула дверцей.

— Мотт-стрит, на пересечение с Доерс-стрит, пожалуйста, — попросила она.

Глаза таксиста округлились от изумления. Да, странный маршрут выбрала себе Кэм. Одна ночью, да еще и в Чайнатаун, человек в здравом уме вряд ли согласится на подобную прогулку. Другое дело днем — район кипел и бурлил. На Мотт-стрит был огромный рынок, где можно было купить всевозможные пряности и фрукты, шелка и национальные сувениры, но в ночное время район словно вымирал — туристы разъезжались кто куда, и только местные жители, большинство из которых были нелегалы бродили по улицам и улочкам.

Таксист осуждающе покосился на Кэм, но спорить не стал: молча завел мотор, авто дернулось с места и исчезло в ночи.

Всю дорогу в салоне царила тишина. Водитель, судя по фамилии указанной на карточке, висевшей на лобовом стекле, был славянского происхождения. Это не удивило девушку таксисты в Нью-Йорке, как правило, были эмигрантами. Мистер Боровский сразу понял, куда ей нужно, и так уверенно вел авто, что Кэм немного расслабилась. К месту назначения они добрались на удивление быстро.

— Мисс, вы останетесь здесь? — спросил водитель, глуша мотор.

— Нет, подождите меня, пожалуйста, я быстро, и мы поедем в другое место.

— Надеюсь, следующая наша остановка не Гарлем? — съязвил он.

— Нет, к сожалению, — улыбнулась Кэм, вылезая из такси.

— Счетчик тикает, — бросил таксист ей вслед.

"Золотой лотос" был практически пуст. Кэм подошла к длинному столику, за которым сидел хозяин заведения. Только сейчас Кэм поняла, что не знает, какой именно чай предпочитает Алекс: черный или зеленый или, может, красный? Не долго думая, девушка заказала четыре.

Чай в этом заведении был действительно великолепен, в этом она не могла не согласиться с Шарпом. Пару лет назад ее отец ездил по каким-то делам Нью-Йорк и взял Кэм с собой. Так совпало, что в это время проходили празднования Китайского нового года. По всему району весели пестрые китайские фонари, а по Молл-стрит проходили празднества с парадом драконов и шоу фейерверков. Они с отцом провели здесь целый день. После долгой прогулки зашли в "Золотой лотос". Было странно вновь вернуться сюда глубокой ночью и... одной. Ее отец никогда больше не войдет сюда... Кэм схватила стаканчики с чаем и вылетела прочь, словно за ней кто-то гнался.

Прыгнув в такси, она назвала адрес больницы, и водитель неспешно вырулил из переулка. Кэм немного успокоилась и восстановила сбившееся дыхание, тепло от чая приятно согревало ее заледеневшие пальцы.

Кэм посмотрела на пакеты и с грустью подумала, что пока они доберутся до госпиталя, чай уже точно остынет. Девушка сняла с шеи шарф, и укутала в него стаканчики, пытаясь сохранить драгоценное тепло.

Таксист, наблюдая за ней в зеркало заднего вида, улыбнулся, но ничего не сказал. Кэм в обнимку с чаем откинулась на спинку сидения и закрыла глаза. Тепло, исходившее от чая, его дивный аромат и размеренное движение авто убаюкивали Кэм и, чтобы не уснуть окончательно, она прислонилась лбом к холодному стеклу. Это немного отрезвило девушку.

Расплатившись за такси и пожелав удивленному водителю спокойной ночи, она вышла из машины и поспешила в госпиталь. Увидев пропуск, охранник, не задавая лишних вопросов, впустил девушку в больницу.

Неслышно ступая, Кэм прошла по ночным коридорам и, подойдя к палате Алекса, глубоко вздохнула. Он наверняка спит и уж точно будет не рад встрече. Да... чай в два часа ночи — отличная идея, Кэм. Но он же сам его просил!

Девушка расправила плечи и вошла в палату. Внутри было темно, и глаза не сразу привыкли к такому освещению. Кэм на ощупь опустила стаканы на столик и уже хотела сесть в кресло, как вдруг поняла, что Алекса нет в постели. Дорогие смятые шелковые простыни в темноте светились белым пятном без всякого намека на присутствие мистера Шарпа.

Кэм охватила паника. Руки и ноги задрожали. Что же могло случиться?! Неужели ему стало хуже? Его перевели? Куда? В реанимацию?

Нет, если бы перевели, то вещи бы тоже забрали, а так его толстовка по-прежнему висит на стуле. Вот и забытый мною учебник Корпоративного права на столике и эти дурацкие цветы. Что произошло? Где он? Девушка вылетела из палаты в поисках парня. Куда именно бежать, она не знала, но продолжала методично осматривать все коридоры и тупики, этаж за этажом, спускаясь все ниже и ниже. Эти полчаса показались ей вечностью. Она металась по больнице, ловя на себе недовольные взгляды дежурных сестер и врачей. Добравшись до первого этажа, девушка уже потеряла всякую надежду.

Кэм почувствовала, как глаза наполняются слезами. От страха у нее перехватило дыхание, она словно задыхалась. Девушка моргнула, и по щекам скатились несколько крупных теплых капелек. Она смахнула их кончиками пальцев и двинулась дальше.

Наконец, завернув в комнату ожидания для родственников, она увидела его. Лампы уже были выключены, и свет фонаря падал на Алекса через распахнутое окно. Кэм вздрогнула: здесь было очень холодно. Алекс сидел в углу на полу, низко опустив голову, словно не замечал ни холода, ни ветра. Черные волосы, упавшие на глаза рваными прядками, были влажными и взъерошенными, на правом рукаве пижамы расплывалось алое пятно крови, а тонкие пальцы сжимали какой-то листок бумаги. Лицо Алекса, пусть она не видела его глаз, было невероятно бледным — он казался ей какой-то черно-белой картинкой. Ненастоящим. Иллюзией, как будто если бы она попыталась коснуться его, ее пальцы прошли бы сквозь него, как сквозь воздух. Кэм моргнула, пытаясь отогнать это странное ощущение. Рядом на полу валялись ненужные костыли... Господи, как он добрался сюда на костылях с переломанными ребрами, а главное, зачем?!

— Ты, что совсем с ума сошел?! — хриплым не слушающимся голосом завопила Кэм. — Ладно, ты решил надо мной поиздеваться, но над собой зачем? Я уже битый час ищу тебя. Ты что тут делаешь? Совсем сдурел?

Она видела, как напряглись его плечи, как он поднял на нее свои глаза, и содрогнулась. Почти черные серые глаза смотрели на нее не с ненавистью или презрением, в них не было ни тени насмешки — только тяжелая, удушающая, как постепенно разъедающий легкие сигаретный дым, тоска.

— Я пришел сюда за письмом своей матери, — медленно хрипловатым голосом произнес он.

Кэм не знала, что сказать, весь гнев испарился, стоило только взглянуть в глаза Алекса. Девушка присела рядом с ним на корточки и, подобрав с пола костыли,  протянула их парню.