Проклятье багровых снов

Гошке было все равно, про чай он успел забыть, и вообще сейчас его волновала лишь судьба системного блока. Ник хотел возразить, но так и не придумал что. А еще молодому человеку показалось, что за секунду до хлопка входной двери примерно на уровне катькиных глаз вспыхнули две зеленоватые искорки. Мигнули и исчезли. Никита тряхнул головой, прогоняя очередное наваждение, но ни огоньков, ни Катьки у входной двери уже не было.

— Ну, что стоишь? — капризно отозвался недовольный Гоша. — Топай к себе спать, что делать-то без электричества?

— Да вроде бы неохота, — неуверенно заявил Никита. Было страшно представить, что только уснешь, и снова настигнет знакомый сон. — Рано, да и не устал я еще.

— Ну, значит, вали в окно смотри, можешь овец посчитать.

— Кого?

— Ну, овец считают, что бы заснуть быстрее. В твоем случае голых Златок. Или чем хочешь, тем и занимайся. А я спать!

Гошка обиженно плюхнулся на диван, а Ник тоскливо побрел к себе. Разговаривать с другом, когда он в таком настроении себе дороже. И не добьешься ничего, только разругаешься.

Не спалось совсем, точнее, было просто страшно. Совершенно не хотелось вновь оказаться в странном сне, погрузиться в незнакомый мир. Вдыхать запах конского навоза и обжигаться углями чужого костра. Как назло, без света даже занять себя нечем. Никита пристроился на подоконник и посмотрел в унылые окна дома напротив — электричество там тоже еще не дали. Зато фонари на улице горели исправно. Их свет проникал в комнату и, запутываясь в цветах на тонких занавесках, падал на стену причудливыми, искаженными тенями. На улице моросил дождь, не сильно, но на оконном стекле оставались крохотные капельки. Огромный ворон, которого днем облаял Тузик, сидел на корявой ветке старой липы, растущей возле подъезда, и таращился, как казалось Нику, прямо в его окно. Парню не нравился птичий взгляд — маленькие бусинки глаз светились хищно алым. Ворон словно привлекая внимание молодого человека, каркнул и спикировал прямо на подоконник. Ник в замешательстве отшатнулся, когда сильные крылья замолотили по стеклу. Поняв, что в комнату так просто не попадешь, птица резко рванула в сторону. Никита с ужасом успел заметить, что силуэт ворона неуловимо изменился. Крылья стали прозрачно-сизыми, через них начали просвечивать кости. Через секунду в темноте ночной улицы, смешно взмахивая странными крыльями, летел птичий скелет. Мерцающий кости скоро полностью растаяли в воздухе, и ворон бесследно исчез, словно его тут и не было. Все произошло очень быстро. Миг. Так мало, что снова кажется, будто все это галлюцинация. Только вот слишком много таких глюков за один день. Никита спешно задернул шторы и, не раздеваясь, плюхнулся на диван. В своей нормальности парень сомневался все больше. Не может сниться сон с продолжением и к тому же оставлять вполне материальные следы, не может в их тихом дворе жить призрачный ворон с красными глазами, а значит, незаметно подкралось сумасшествие. Печально. Нужно все как следует обдумать, а лучше обсудить с кем-нибудь. Но завтра с утра, а сейчас спать. Вдруг получится без снов?

Мир вокруг неуловимо изменился, как будто в полумрак уютной комнаты кто-то добавил несколько капель свежей крови. Знакомые предметы стали растворяться в багрово-сером тумане. Ник снова вспомнил прошлый сон и дернулся, пытаясь вырваться из состояния дремоты, но было поздно. Его закрутило, как окурок в канализационную трубу, и затянуло в знакомое марево без времени и пространства.

Накрыла багровая круговерть, и в лицо ударил ветер, пропитанный дождем. Дробно стучали копыта, хлестала по лицу мокрая грива, и от долгой скачки сводило судорогой икры. "Черт! Все же не пронесло! Опять этот сон! — Ник с ужасом понял, что в этот раз не было никакого перехода, и он сразу оказался в теле Тенгира. — Не хочу! Я — Никита, а не этот обвешанный железками придурок! За что мне все это? Спать, нормально спать! Завтра напьюсь!" Но это были всего лишь мечты. Парень чувствовал, что тонет, погружаясь в водоворот чувств молодого хана. "Так не пойдет. Надо срочно проснуться", — мелькнула мыль и испуганной мышью забилась в глубокую темную норку. От Никиты остался лишь маленький клочок сознания, способный только отстраненно наблюдать за происходящим.

Мелкий холодный дождь, моросящий уже несколько часов кряду, насквозь пропитал стеганый бешмет, который теперь давил на плечи и тянул к земле уставшее и продрогшее тело. Дорога превратилась в грязное, скользкое месиво. Загнанные кони скользили, спотыкались и даже падали. Воины их поднимали, ласково уговаривали и продолжали скачку, а дождь, надоевший хуже занозы в пятке, все шел, размазывая грязь по некогда нарядным кафтанам, блестящим кольчугам и шлемам. "Куда это мы?" — высунула свой нос мышка-Никита и тут же в страхе спряталась, вспомнив про какую-то погоню из прошлого сна.

Скользя по мокрой дороге, Тенгира нагнал всадник, в котором Ник узнал одноглазого Крока.

— Мой хан, — прохрипел воин, — кони выбились из сил, если продолжать скачку, то мы их потеряем, а это — смерть. Надо хоть ненадолго остановиться. Я возьму несколько человек и задержу погоню.

— Ты погибнешь, Крок! Я этого не хочу, — отрывисто бросил Тенгир.

— Мы все смертны. И каждый умрет в срок, отмеренный Тенгре. Над жизнью и смертью никто не властен, кроме бога.

Хан вскинул руку и прокричал приказ остановиться. Воины сдерживали коней, собираясь вокруг вождя. Было слышно хриплое дыхание уставших лошадей, позвякивание металлических бляшек на сбруе и недоуменное перешептывание. Хан угрюмо молчал, оглаживая покрытого пеной коня. Наконец он поднял голову и произнес:

— Я не хочу, чтобы кто-то платил своей жизнью за мою. Мы встретим врага вместе. Вместе победим или вместе погибнем. Недостойно воина бежать от сражения. Будем надеяться, что Тенгре благосклонен к нам, он даст время, и лошади получат передышку до схватки.

Тенгир махнул рукой, и воины продолжили движение теперь уже медленным шагом, давая коням возможность отдохнуть. То один, то другой тревожно оглядывались назад, ожидая появления погони.

Хан поравнялся с Мергеном, который за весь день не проронил ни слова, погруженный в свои мысли.

— Жрец, ты видишь будущее? Что ждет нас?

— Твое будущее закрыто завесой, как пеленой дождя. Бог определяет судьбу каждого, но оставляет нам возможность выбора. Тебе, видимо, еще предстоит его сделать.

Крик "Погоня!" прервал их разговор. Хан резко развернул коня и увидел, как вдали широкой цепью растянулись всадники.

— А их не так много! — Воскликнул Тенгир, выхватывая из ножен меч и перекидывая из-за спины круглый щит. Воины разворачивали коней, на ходу готовя оружие: одни вынимали из колчанов, притороченных к седлу, луки, другие опускали длинные пики с тяжелыми четырехгранными наконечниками.

— Да поможет нам Биргюн! С нами дух дракона! — Хан вырвался вперед, увлекая за собой воинов.

Ветер трепал кольчужную сетку шлема, врывался в легкие, выбивал слезы из глаз. Расстояние между беглецами и противником быстро сокращалось. Засвистели первые стрелы, глухо вскрикнул воин, скакавший сзади, где-то сбоку зло взвизгнул раненый конь. Ник вдруг вышел из своего странного оцепенения и ударился в панику. "Да, что же это за невезуха такая? Какое сраженье!? Я не хочу! Мирозданье, можно я хотя бы посмотрю на это со стороны?" — в ужасе причитал он, видя, как лавиной накатывает вражеская конница. Уже можно различить ярость на лицах воинов, оскаленные морды коней, причудливую маску-забрало предводителя. Где-то Никита читал, что нет ничего страшнее кавалерийской атаки, но никогда не думал, что испытает этот ужас на себе.

Но Тенгир не чувствовал страха незваного гостя. Хана переполнял азарт предстоящей схватки, и с губ сорвался воинственный крик: "Арья!". Он был подхвачен воинами, и вот уже над равниной гремит многоголосое "Арья! Арья!" — призыв к духам — помощникам бога воинов Биргюна.

Ник, сначала настороженно недоумевающий, внезапно перестал бояться, и его тоже охватило какое-то бесшабашное ликование, предвкушение схватки и знакомая, наверное, мужчинам всех времен ярость боя. И в крики воинов вплетается его безмолвный крик: "Арья! Да, это круче, чем "Готика"! Багровая волна ярости смыла остатки сознания Никиты, полностью растворив его в душе древнего воина, переполненной азартом боя.

Навстречу, распахнув рот в яростном крике, несся враг. Мелькнуло острие пики и исчезло, отброшенное движением щита. Руку свело болью от сильного удара, но Тенгир, казалось, не заметил этого. Резкий наклон в сторону, взмах, свист меча, и копейщик хватается за рассеченную грудь. Конь, почуяв кровь, ржет и, встав на дыбы, выбивает из седла раненого всадника. А рука уже вскидывает щит, чтобы отбить новый удар. Легкий боевой топорик отлетает прочь, и окованный край щита с хрустом врезается в лицо нападавшего, превращая в кровавое месиво нос, разбивая скулы. Удар мечом, и алая струя из рассеченного горла заливает лицо Тенгира. Он слизывает кровь с губ и хохочет. "Что может быть слаще крови врага? Арья!"

А вокруг уже кипит сумасшедшая круговерть боя. Кони и люди, охваченные азартом смертельной схватки, перекошенные злобой лица и оскаленные морды, блеск мечей и боевых топоров и кровь, заливающая землю, превращающая пропитанную влагой почву в багровое месиво. "Что может быть прекраснее битвы! Арья!"

Резкий удар в спину. Доспех выдержал, но Тенгир на миг потерял ориентацию, а сзади уже слышится хрип умирающего врага. Хан встречается взглядом со смеющимся Суром. "Как хорошо, когда друг прикрывает спину. Так и должно быть! Арья!"

Среди сражающихся воинов мелькает позолотой маска нойона, и Тенгир устремляется туда. Боевой конь яростно визжит, скалит зубы и рвется вперед, разбрасывая врагов защищенной доспехом грудью. Вот нойон уже совсем рядом, но к нему не пробиться, Тенгир яростно отбивает град ударов, сыплющихся со всех сторон. Наконец отбрасывает щит и выхватывает топорик. Взмах, бросок, и нойон хрипит, цепляясь рукой за торчащий из груди топор. Арья!

Вражеские воины смешались в кучу, подались назад и, разворачивая коней, устремились к холмам. Арья! Хан в азарте рванул за отступающими, но быстро одумался и придержал коня.

Горячка боя постепенно отпускала, уходила из глаз кровавая пелена, накатывала усталость. Тенгир оглянулся кругом, пытаясь определить потери. Слишком много своих воинов полегло в этой схватке. А сколько их еще будет? На перепаханное битвой поле медленно опускались сумерки. Хмурый осенний день угасал незаметно, как смертельно раненый воин.

К хану медленно подъехали Крок и Мерген. Крок протянул хану шлем нойона с маской-забралом, украшенной золотой насечкой.

— Возьми, хан. Тебе он нужнее, чем мертвецу.

— Мы победили? — неуверенно произнес хан.

— Победили...— Мерген задумчиво посмотрел на восток, где в последних проблесках света растворялась холмистая равнина. — Это был передовой отряд. Разведчики. Нойон переоценил свои силы, рассчитывая схватить тебя в одиночку и самому получить награду. Остальные не спешат и берегут коней.

— Мы все погибнем в следующей схватке! Жрец, ты служишь Тенгре, проси его о помощи. Он должен помочь, ведь он на нашей стороне.

— Тенгре?..— Мерген криво усмехнулся. — Ты ошибся, молодой хан, я не служу Тенгре, и он мне не поможет. Я служу другому богу. Жрец вытянул за шнурок из-за ворота одеяния знак звезды.

Увидев это воины, в страхе отшатнулись в сторону.

— Кара неме!

— Ты служишь Эрлику! — удивленно воскликнул Тенгир.

— А ты еще не догадался, хан? Ты слишком мало думаешь — в этом твоя беда. Я уже давно не служу Тенгре, он, похоже, действительно, забыл про свой народ. Но я помогу тебе. Эрлик сегодня получил хорошую жертву и будет благосклонен.

Жрец отошел в сторону и хрипло каркнул. На его плечо опустился ворон, уже высматривающий на поле боя себе достойный ужин. Мерген начал медленно произносить заклинание, двигаясь по кругу против солнца. Движения его ускорялись, и вскоре фигура жреца превратилась в единое темное пятно. Послышался резкий выкрик, и Мерген замер, опустившись на землю.

Сначала ничего не происходило, но постепенно земля перед воинами вспучилась, зашевелилась, и из нее показались извивающиеся тела змей. Воины в ужасе отшатнулись. Змеи все лезли и лезли, они извивались, шипели, перетекали, как живой, шевелящийся ковер. Колдун что-то крикнул, указывая посохом на восток, и волна тварей покатилась по равнине.

Мерген, тяжело дыша, подошел к Тенгиру.

— Это задержит преследователей, хан. Но не остановит их. Нам надо уходить в леса.

Тенгир, вышел из оцепенения и со страхом поднял глаза на жреца, но встретился взглядом с черной птицей, нахохлившейся у Мергена на плече. Глаза ворона полыхнули красным, и он, распахнув крылья и наклонившись вперед, хрипло каркнул в лицо хану: "Кок согар-р-р!"

Глава 3.

Все мы не те, кем кажемся.

Серый мутный осенний рассвет уже наступил. Промозглая ночная морось прекратилась, и сквозь сизые тучи робко выглянуло солнце, будто решая, нужно вылезать из своего укрытия или нет. Нужно только бросить взгляд в окно и сразу понятно — лето закончилось. И дело не в том, что листья из зеленых стали ярко-желтыми, красными и оранжевыми, а местами и вовсе облетели. Дело в общей атмосфере. Сменился воздух, утренний туман уже совсем другой, не такой, какой бывает летом. Из приоткрытой форточки тянет холодом и сыростью — совсем не летние ароматы, а еще опавшей листвой и едва заметным дымом костра. Скоро вместо утреннего тумана по городу поползет смог — последствие сжигаемых листьев. Но пока его нет. Пока только слабый запах гари — массовые субботники еще не начались, и поэтому яркие листья ковром устилают разбитый асфальт и, словно кораблики, кружат в лужах.

Катька торопливо собиралась. Сегодня ко второй паре, но до этого нужно многое успеть. Черная майка, узкие джинсы, любимая куртка и печатки, на сей раз самые обычные из тонкого тянущегося материала. С обрезанными пальцами не годятся, не до всего можно без опаски дотрагиваться голыми руками — это простое правило Катёна усвоила еще в детстве, отсюда и любовь к перчаткам. И еще не забыть, надеть свои любимые украшения — невзрачный браслет-фенечка из трех тонких проволочек и прозрачной бусины всегда на руке, как впрочем, и серебряные серьги в виде маленьких крылатых собачек. На шею массивный кулон на кожаном шнурочке — плоский серебряный диск с изображением умильной собачей морды. Ник всегда ржал над этим детским, с его точки зрения, украшением. Катя только хитро улыбалась и отшучивалась.

Закончив собираться, девушка осторожно выглянула в коридор, где охая и разгоняя котов, мама опаздывала на работу. "Занята", — констатировала факт Катя и, плотно прикрыв за собой дверь, кинулась к книжному шкафу. Главное — сделать все быстро, аккуратно и не грохнуть на пол что-нибудь тяжелое. А то прибежит родительница и устроит скандал. Вряд ли ей придется по вкусу то, что драгоценное чадо прячет между книжек. Убрать с полки на стол любимые томики Набоковой и Малиновской, отодвинуть в сторону несколько книг Белянина и чудом затесавшегося Булгакова (ему место совсем на другой полке) и осторожно, еще раз оглянувшись на дверь, достать небольшой чемоданчик.