Лисси рассмеялась.
— "Глупо" — это еще слабо сказано! По-моему, когда через неделю после Посвящения тебя макают головой в подливку, можно сразу бросать мысль о рыцарстве и уходить к Безмолвным Братьям.
Лейда тоже прыснула но, посмотрев на огорченное лицо "дан-Энрикса", послала ему виноватую улыбку.
— Лучше бы сэр Ирем обошелся так не с этим Ульфином, а с лордом Дарнторном, — заметила она. "Дан-Энриксу" эта идея показалась исключительно разумной. Глава Круга лордов не внушал ему никакой симпатии, зато оруженосец коадъютора испытывал к невольное сочувствие в злосчастному мессеру Хоббарду. Когда-то, только начиная свою службу сэру Ирему, Крикс сам не мог отделаться от мысли, что любой нормальный человек, имеющий хотя бы каплю самоуважения, в первый же день общения с его сеньором страстно возжелал бы вызвать рыцаря на поединок. Или просто потихоньку придушить, пока тот спит.
Лейда Гефэйр между тем задумчиво заметила:
— А все-таки, будь я на месте этого Ульифина Хоббарда, я никогда не стала бы вести себя так безрассудно. Да и вообще, я не могу себе представить, чтобы какая-то девушка так разозлилась из-за нескольких случайных слов, которые к тому же были сказаны не ей. Но почему-то как раз те, кто поступает так, как Хоббард, потом называют женщин слабовольными и не способными держать себя в руках.
— Я никогда не думал ничего подобного, — заверил Рикс. Лейда внимательно посмотрела на него.
— Я знаю. Лисси как-то рассказала мне, как вы с ней в шутку фехтовали в Гобеленном зале. Скажи, "дан-Энрикс": если бы ты не должен был отправиться с мессером Иремом в Каларию, ты... мог бы научить меня владеть мечом?
— Тебя?.. — от изумления Крикс даже позабыл об этикете.
Он невольно покосился на тонкие руки Лейды, с узкими ладонями и длинными, тонкими пальцами. Крикс попытался представить, как она сожмет этой ладонью рукоять меча, и ему сделалось не по себе. Но говорить об этом было не вполне уместно, и "дан-Энрикс" задал девушке единственный вопрос, пришедший ему в голову:
— Почему я?
— Я бы могла учиться фехтовать вместе с Элиссив, но отец на это никогда не согласится. Он считает, женщине не подобает браться за оружие. Однажды я спросила у него: почему, в таком случае, наследниц в королевских семьях учат обращению с мечом?.. И он не смог ответить. Но мне кажется, что ни один человек, будь он королем или простолюдином, не сможет чувствовать себя по-настоящему свободным, пока он не в силах защитить себя. Да и других, если на то пошло... Так что, ты согласился бы меня учить?
— Я мог бы попытаться. Но, боюсь, у нас бы ничего не вышло. Я ведь сам ничего толком не умею, — извиняющимся тоном сказал Рикс.
— Ну конечно! — перебила Лисси, закатив глаза. — Не слушай его, Лей. Лорд Ирем хвалит его всякий раз, когда беседует с отцом.
Крикс вскинул изумленный взгляд на Лисси.
— Мессер Ирем?.. Хвалит?..
— Что тебя так удивляет?.. Например, позавчера он говорил отцу, что у него никогда раньше не бывало такого способного ученика.
Кровь бросилась "дан-Энриксу" в лицо. Он вспомнил о довольно редких, и, по сути, бесконечно унизительных уроках фехтования, которые время от времени давал ему сэр Ирем, и решительно ответил:
— Лисси, ты, наверное, что-нибудь путаешь. Когда мы с ним сражались в прошлый раз, я смог достать его всего два раза. За все полтора часа.
— Ха! Ну, тогда все понятно. Ты не думал, сколько человек бы _вовсе_ не смогли его достать? — резонно возразила Лисси. — Можешь быть уверен, он тобой доволен. Я собственными ушами слышала, как Ирем говорил, что у тебя прекрасный глазомер и твердая рука.
— Вот, значит, как?.. А мне он говорит: "Почти не хуже, чем обычно", — отозвался уязвленный Крикс, довольно узнаваемо изобразив скучающие интонации мессера Ирема.
Лейда Гефэйр опустила голову, пряча невольную улыбку, тогда как Элиссив беззастенчиво расхохоталась.
Они проболтали таким образом не меньше двух часов, и, возвращаясь в Адельстан, южанин чувствовал себя до неприличия счастливым. Лейда явно не стремилась выходить за Альверина. И вдобавок она попросила его научить ее владеть оружием. Если бы не отъезд в Каларию, они бы виделись довольно часто, и тогда — как знать?..
На дворе стоял конец апреля, небо над столицей было пасмурным и серым, но южанину хотелось рассмеяться в голос, или на глазах у всех пройтись по лужам на руках, или немедленно совершить что-нибудь еще более безумное. Казалось, если этого не сделать, то бурлившее в нем торжество попросту разорвет его на мелкие куски.
— Подай мне полотенце.
Крикс перевел взгляд на коадъютора и озадаченно нахмурился, пытаясь уяснить, чего тот хочет от него и почему не в состоянии оставить его наедине с собственными мыслями хотя бы на минуту. Рыцарь возвел очи горе и плеснул в лицо южанину полную пригоршню воды. Крикс изумленно вздрогнул, ощущая, как холодные щекочущие струи пробираются ему за шиворот.
— Полотенце, Рикс, — напомнил Ирем.
Несмотря на серьезное лицо, серые глаза коадъютора смотрели с нескрываемой веселостью, как будто бы он знал или, во всяком случае, догадывался, о чем так глубоко задумался его оруженосец. По лицу рыцаря и его по короткой светлой бороде текла вода, волосы надо лбом тоже были влажными. Досадуя на самого себя, Крикс подал лорду полотенце, которое держал в руках, и, выйдя из шатра, привычным жестом вылил воду из таза на примятую траву. И только потом сообразил, что для начала следовало бы умыться самому. Зная по опыту, что в следующие часы у него вряд ли выдастся хотя бы четверть часа времени, чтобы сбегать к протекавшему в пятидесяти шагах от их лагеря ручью, Крикс понял, что придется обойтись тем умыванием, которое устроил ему калариец.
Крикс быстро вернулся в их шатер и подал Ирему рубашку, приготовленную с вечера Линаром. Там, где ворот и закатанные рукава камизы открывали шею и предплечья, кожа рыцаря успела покраснеть от солнечных ожогов, резко контрастирующих с бледной кожей северянина. Глядя, как лорд просовывает руки в рукава, Крикс уже не в первый раз подумал, что его сеньор вполне мог вдохновить какого-нибудь скульптора в столице на создание очередной статуи. И что результат наверняка вышел бы ничуть не хуже, чем мраморные полководцы в галерее Славы.
Не подозревающий, о чем в эту минуту думает его оруженосец, мессер Ирем подошел к походному раскладному столу и, вынув из футляра карту, знаком подозвал "дан-Энрикса".
— Наши разведчики доносят, что войска дан-Хавенрейма двигаются в этом направлении. Если выдержат темп, который взяли от Торхейма, будут здесь через два дня. А Бешеный принц рассчитывает обойти нас с фланга, потому что думает, что мы не ожидаем нападения с той стороны. Что скажешь?..
Крикса страшно раздражала эта новая манера каларийца — задавать ему подобные вопросы, а потом с заметным удовольствием тыкать оруженосца носом в несуразности предложенных ответов. Или саркастически осведомляться, не рассчитывает ли южанин быть одним из тех болванов, которые очертя голову бросаются в атаку, не задумываясь, выгодно ли это остальному войску. Если верить коадъютору, такими были почти поголовно все участники кампании, от знатных лордов до самого бедного из их вассалов, еле раздобывшего себе доспехи и коня. .
Южанин безо всякого энтузиазма подошел и посмотрел на карту. Он не очень понимал, чего от него добивается лорд Ирем.
"Это бесполезно, — мрачно думал Рикс, глядя на выполненный черными и красными чернилами рисунок. — Хорош "стратег", который несколько минут тупо таращится на карту и не знает, что сказать".
"Дан-Энрикс" попытался рассуждать логически. Двинуться навстречу войску нагорийцев не получится — тогда они оставят Бешеного принца с его шэддерами у себя в тылу. Нанести по принцу упреждающий удар тоже не выйдет — пройти по болотистой долине реки Ины, не увязнув в топях, удалось бы только коренному иллирийцу. Да и то — не факт. Мысленно перебирая все возможные варианты, энониец в сотый раз подумал, до чего же ему повезло, что отвечать за судьбы императорского войска должен был коадъютор и другие знатные военачальники, а не он сам. Сколько бы Ирем не превозносил талантливых стратегов прошлого и не иронизировал по поводу других участников похода, Крикс скорее предпочел бы быть обычным рыцарем, чем полководцем. Его совершенно не прельщала перспектива ежедневно ломать голову над тем, как организовать поставки провианта, каких инженерных работ потребует переправа войска через Ину, где безопаснее разбить походный лагерь... и так далее, и все тому подобное.
— Ну, что?.. — спросил сэр Ирем, явно утомившись ждать.
— Не знаю, — честно сказал Крикс. Ему порядком надоело, судорожно отыскав какой-нибудь ответ, выслушивать, как калариец живописно — и довольно ядовито — объясняет, к чему привели бы эти действия на практике. Если Ирему так приятно поднимать его на смех, пусть продолжает в том же духе. Только без его участия.
Но, к его удивлению, на сей раз лорд задумчиво кивнул.
— Я пока тоже. Через два часа совет, там и обсудим наше положение. А сейчас давай завтракать.
Крикс поспешно собрал на стол остатки ужина — холодное мясо, чуть подсохший хлеб, флягу вина и сыр. При этом он успел спросить себя, куда пропал Линар. Обычно тот всегда крутился где-то рядом — Крикс подозревал, что он просто боится отойти от их шатра. Южанин отложил ему немного хлеба с сыром. Ирем между тем придвинул к себе грубо сбитый табурет — один из двух, имевшихся в шатре — и сел. Крикс подошел налить ему вина, но коадъютор только отмахнулся.
— Мы не во дворце. Садись и ешь.
"Дан-Энрикса" не пришлось просить дважды. Сыр высох, а лепешки слегка зачерствели, но, торопливо жуя завтрак и запивая его крупными глотками кисловатого вина, голодный Рикс готов был поручиться, что никогда в жизни не ел ничего вкуснее.
Пресная вода из дельты Инны пахла тиной и мало годилась для питья, как и вода из большинства впадающих в нее ручьев. В их лагере местную воду пили, либо выварив в котле, либо разбавив на две четверти вином. Но еще чаще вино пили неразбавленным. Порой "дан-Энриксу" казалось, что с тех пор, как они высадились в Таресе, он постоянно был немного пьян и видел все происходящее сквозь радужную пелену не успевающего выветриться хмеля. Видимо, эта мысль успела прийти в голову не ему одному, поскольку лорд, не глядя, потянулся к фляге и забрал ее, не дав южанину сделать еще один глоток.
— А кстати, куда делся этот твой заморыш? — спросил рыцарь как бы между делом. — Я его с самого утра не видел.
— Лар — не "мой"! — с негодованием заметил Рикс. — И у него есть имя.
— Ладно, ладно, — отмахнулся коадъютор. — Ну так где он?..
— Я не знаю. Когда я уходил набрать воды, он еще был в шатре. Наверное, ему просто понадобилось выйти.
Рыцарь выразительно поморщился.
— Для "просто выйти" было бы достаточно зайти за первый куст, а его нет уже по меньшей мере полчаса. Помнится, я предупреждал тебя, что в лагере таким, как он, не место. А раз уж ты потащил его с собой, то до конца кампании ты отвечаешь за него, как за себя. Так что ступай за ним, и чтобы через четверть часа оба были здесь.
Возразить было нечего, и Крикс, дожевывая завтрак на ходу, выбрался из шатра.
Первые дни их жизни в лагере Крикс никак не мог отделаться от ощущения, что он снова находится в Эрхейме. Те же ровные ряды палаток, постоянный шум и запах кожи и железа. Главное отличие состояло в том странном, ни с чем ни сравнимом возбуждении, которое испытывают люди, которым очень скоро предстоит сражаться — и, возможно, умереть. Казалось, все, от лордов до обычных ратников, были слегка навеселе. Глаза у всех блестели чуть-чуть ярче, чем обычно, голоса звучали чуть-чуть громче, а движения были чуть резче и порывистее, но из этих мелочей как раз и складывалось подлинное ощущение азарта, оживления и отрешенности от интересов и забот мирного времени — короче говоря, войны. Их лагерь, как магнит, притягивал торговцев, оружейников и искательниц приключений из прибрежных городов. И, вопреки всем требованиям военной дисциплины, у лагерных костров то и дело обнаруживались люди, которым ну никак не полагалось находиться в рядах имперских войск. Командиры пехотинцев были вынуждены закрывать глаза на то, что при их приближении в палатках поспешно прятали девчонок, только что сидевших у кого-то на коленях, а какой-нибудь торговец, опустив глаза, стыдливо прикрывал холстиной свой товар.
Тому, кто находился в центре лагеря, могло бы показаться, что он занимает целую долину. Везде, куда хватало глаз, виднелись островерхие шатры, высокие древки штандартов и дым от костров. То тут, то там был слышен звон и лязг от небольших походных кузниц. Между латниками, чистившими свое оружие или готовившими на огне еду, сновали слуги знатных рыцарей. Изредка среди них встречались каларийские лошадники с длинными светлыми волосами и изображением бегущего коня на алых коттах. Крикс не очень представлял, где следует искать Линара, и поэтому брел наугад, расспрашивая попадавшихся ему людей о том, не видели ли они здесь темноволосого и кареглазого парнишку лет одиннадцати с виду. Таких недоростков — слуг или оруженосцев знатных рыцарей — возле шатров крутилось очень много, так что на первый вопрос южанину обычно отвечали утвердительно, но пара уточнений сразу позволяла прийти к выводу, что собеседник видел не Линара. Рикс шел дальше, а в спину ему летели ободрительные замечания и пожелания удачи. Крикс уже почти не удивлялся этому. Оруженосца коадъютора все время узнавали люди, чьих имел и лиц он не помнил, а, скорее всего, даже никогда не знал.
...Умело подставленной подножки Лар заметить не успел. Да и не мог бы он ее заметить, потому что подошедший сзади человек отлично знал, что делал. Он словно играючи зацепил ногой сапог Линара и одновременно резко толкнул его в спину. Зазевавшийся Линар упал на четвереньки, больно ударившись обоими коленями. Позади кто-то обидно рассмеялся.
— Как я и говорил — проще простого, — сказал невидимому для Линара собеседнику подросток, который только что сбил его на землю, а сейчас, насмешливо прищурясь, смотрел на Линара сверху вниз. Заметив, что тот тоже смотрит на него, он хмыкнул — Что уставился, эсвирт?... Вставай. Или ты дожидаешься, пока тебя поднимут?
Прозвучало это буднично, без всякой злобы. Этот тон и мимоходом брошенное слово "эсвирт" — "раб" — задели Лара в десять раз сильнее, чем недавняя подножка. Темноволосый парень, опрокинувший его на землю, был чем-то похож на Рикса — в нем, как и в оруженосце коадъютора, за целый стае было видно будущего воина. Взрослому мужчине оба еле доставали до плеча, но достаточно было взглянуть на широкие, костистые запястья, чтобы прийти к выводу, что человеку с такими руками с ранних лет привычен меч. По разумению Линара, именно такой мальчишка мог бы оказаться другом Рикса. А между тем друг с другом эти двое здорово не ладили. Это Лар понял еще в самый первый день, когда они столкнулись в лагере. Лар тогда шел за Криксом, как всегда, отчаянно стараясь не отстать, а этот парень стоял у шатра, беседуя с каким-то взрослым рыцарем. Лар приоткрыл рот от удивления. До этого момента он считал, что Рикс одет очень богато, но сейчас ему стало понятно, что он ошибался. То есть Рикс, бесспорно, не ходил в обносках, но темноволосый парень точно был одет, как принц. Один только вишневый плащ, наброшенный ему на плечи, стоил больше, чем "дан-Энрикс" заплатил за Лара на торгу. Рикс проследил за взглядом Лара, чтобы понять, на кого тот уставился, и сбился с шага. На лицо южанина как будто набежала тень. "Дарнторн..." — процедил он. Словно услышав свое имя, тот повернул голову в их сторону и посмотрел на Рикса и Линара. На его губах еще блуждала легкая улыбка — вероятно, собеседник говорил о чем-нибудь забавном — но при виде Рикса лицо у обладателя вишневого плаща перекосилось точно так же, как у самого южанина. Казалось, оба одновременно съели что-то нестерпимо кислое.
