Переспать на удачу

— Я слишком тебя люблю, для того, чтобы щадить.

Но парень оправдывал великие мамины надежды, учился хорошо.

Девчонок... Нет, она же не злая ведьма какая-нибудь. Бесили, конечно, когда домой звонили, но она не гоняла его подружек. Их было не так уж и много, и они были воспитанные, чересчур нагло в жизнь парня не лезли.

Жизнь, можно сказать, теперь налажена, все шло хорошо, очень хорошо.

Время пощадило Майю Сухову, сохранив ее неяркую, но нежную красоту, стройность и хорошее здоровье. Она напоминала бледно-розовую осеннюю розу, пощаженную заморозками, что радует глаз среди облетевшей листвы в пустом саду, напоминая о весне. О той весне, что прошла, и о той, что еще вернется.

* * *

Жизнь Беспольского с Марченковым тоже потрепала за прошедшие двадцать лет. Их судьба была немного разной, но оба кое-чего достигли. Если не расписывать в мелочах моменты их биографии и разнообразные тонкости мироустройства и специфические особенности проживания, в общем и целом, все сложилось следующим образом.

Алик Беспольский шел к цели не сворачивая, медленно, мучительно преодолевая многочисленные барьеры, и таки дошел. Надо отдать должное Нелли, она все эти годы буквально тащила его за уши в том смысле, что всячески помогала и мотивировала, не позволяла опустить руки и сдаться, потому что у него бывали моменты слабости. Правда, ее нельзя было бы назвать его 'музой', скорее уж соратником по борьбе, а иногда и командиром. Но зато она добилась. Теперь у них была своя фирма по продаже компьютерной техники, неплохой доход и приличное положение. В личной жизни они были стабильной парой, не разменивались на ничего не значащие увлечения на стороне.

Были некоторые моменты, о которых Беспольский никогда никому не рассказывал. Но то были настолько личные, интимные вещи, касающиеся его душевного устройства, что, в общем-то, никого не интересовали. Просто ему стало ясно все, касающееся низменных потребностей.

То, что было тогда с Майей, он теперь мог бы назвать 'припасть к святому источнику'. Дело в том, Майка Сухова никогда не была рассудочной и меркантильной, ее чувства и эмоции были настоящие. Тогда он пользовался ею, 'пил' ее, утоляя свою жажду. Он знал, что девушка его не любила, но даже те крохи чувств, что ему удавалась вырывать у нее хитростью, доставляли ему невыразимое наслаждение. Беспольский тогда приписывал это пьянящее чувство интриге, пикантности ситуации, чему угодно.

А теперь 'пили' его. Теперь его пользовали, не любя, но с удовольствием, и то, что он делал, он сам иначе, чем удовлетворением низменных потребностей назвать не мог. И вспоминал он Маечку Сухову часто, каждый раз, когда ложился со своей Нелькой в постель.

Странно, как меняет нас воспитание чувств, которое мы получаем под влиянием жизни. Надо было, чтобы прошло столько лет, чтобы все стало невероятно далеким и недосягаемым, чтобы понять, что то была любовь. И не просто так он на нее тогда глаз положил, не ради мнимого блага Владьки Марченкова. А потому что любил и хотел для себя, но не понял ценности, как впрочем, и любви своей не узнал и не понял.

Беспольский сохранил семью, у них родилась дочь, которую хотел бы назвать Майей, но не посмел. Нелли назвала ее в честь своей матери Эммой.

Совсем иначе сложилось у Влада Марченкова. Его судьбы бросала в разные стороны, собственно, он сам метался. Начнем с того, что его Роксана, будучи дамой смелой, независимой и любвеобильной, устала сидеть рядом со своим неудачником мужем и стала менять любовников. На что он закатил ей скандал. Тогда она ему вполне популярно объяснила, что он здесь никто и звать его никак, так что пусть сидит и молчит в тряпочку.

В тот же день Владислав ушел из дома. Бомжевал, ночевал в немыслимых местах, какое-то время жил у разных шлюх, которые по очереди соглашались приютить его за то, что... ну понятно за что, альфонсом бывать случалось. Алик пытался ему помогать деньгами как мог, но то была капля в море. Влад влипал в невероятные, иногда опасные ситуации и ничего не боялся, свято веря в свою удачу, как будто Майкино благословение должно было охранять его везде. И ведь странное дело, ничего такого с ним не случалось, всегда выходил сухим из воды. Потом стал гонять грузы. В общем, по истечению стольких лет у него было неплохое финансовое положение и процветающая фирма по грузоперевозкам.

В плане личном Марченков тоже вел достаточно бурную жизнь. Женился еще два раза и оба раза развелся. Детей у Марченкова ни от одной из трех его бывших жен не было. У него вообще было странное ощущение, что главный приз ждет его впереди. Он менял женщин, искал в них что-то, сам не знал что, но так и не нашел, и не привязался ни к кому. Можно сказать, что его воспитание чувств странно затянулось, и так и не закончилось. Словно основные испытания, отмеренные ему судьбой, еще только предстоят. Майку Сухову почти не вспоминал, разве когда провернет что-нибудь удачно, ну, мысль всплывет про нее и исчезнет.

Если подвести итог двадцати годам их жизни в Штатах, то, опуская подробности, можно сказать, что при отсутствии стартового капитала, оба очень неплохо поднялись. Они поддерживали хорошие отношения, правда, со временем стали встречаться довольно редко, особенно в последние годы.

* * *

На дворе стоял 2005, хороший год. Периодически наблюдая за новостями, а также делая некоторые выводы, Владислав Марченков в один прекрасный день решил попробовать вернуться в Россию. Не насовсем пока что, на время, а там, как жизнь покажет. Пожил он в Америке, все вроде бы неплохо, но домой тянет, что ни говори. С теми деньгами, что у него были, теперь можно неплохо развернуться. А поскольку спрашивать разрешение ему ни у кого не требовалось, решил — сделал.

Когда Беспольский узнал, что Марченков возвращается, приехал к нему попрощаться. Один, без Нелли. Это касалось только их двоих, личное, дружеское. Они не виделись уже больше трех лет. Владька был поражен, как изменился за это время Алик. И когда только он успел брюхо отрастить? Вот уж никогда не поверил бы, что этот тощий парень растолстеет, за удочку мог бы спрятаться, а вот поди ж ты... Лысеть начал, очки на носу. Но выглядит еще очень и очень представительно, правда того лоска уже нет, и в глазах усталость. Но ее не увидишь, если не знаешь, каким этот парень был раньше. Влад вспомнил, каким изысканным, остроумным и интеллектуальным красавцем был Алешка Беспольский в студенческие годы, и почему-то ему стало грустно.

А вот Марченков неплохо выглядел, высокий, крепкий, не жирный, стройности юношеской в нем, конечно, не было, но если честно, ее у него и в молодости особо не было. Он всегда был таким. Волосы на месте, поседели виски, правда, и морщинки появились вокруг глаз, так ведь не мальчик уже. Взгляд немного подрастерял веселье, но оставался ясным, живым и хищным. В общем, интересный мужик, что и говорить.

Сидели всю ночь, вспоминали разное. Под конец Алик, глядя в свой бокал, все-таки сказал то, что у него вертелось на языке с самого начала:

— Будешь дома, передай Майке...

— Чего?

— Передай...

— Ну?

— Ничего. Привет передай.

— Хорошо. Не вопрос, я так и собирался.

Алик резко вскинул на него взгляд, его друг был весел, спокоен и равнодушен. Беспольский опустил глаза и тяжело вздохнул. Домой все-таки хочется, если бы еще можно было вернуться в прошлое и что-то в нем изменить...

Глава 8.

Родина встретила Владислава Марченкова множеством перемен, которые его и огорчили и порадовали. Города своей юности он в первый момент почти не узнал, так сильно все изменилось. Но это только на первый взгляд, а потом постепенно память стала выхватывать привычные кусочки, уцелевшие из прошлого. Вот там была пивная, и странное дело, там до сих пор и стоит, а здесь сквер был, у больницы. Больница вся обшарпанная, стены облупились, но сквер есть, деревья даже вроде выше стали. Бродил целый вечер, вспоминал.

Навестил родителей, они, слава Богу, были живы, прошелся по родственникам, заглянул родным Беспольского. Тот своих родителей давно вывез, тетка оставалась с мужем, племянники. Ох, его персона столько ажиотажа вызвала, на него разные дамочки с нескрываемым аппетитом пялились. Не совсем приятно было то, что почти у всех он вызывал в основном меркантильный интерес. Еще бы, мужик при бабках, не старый, всего сорок три года, холостой, американское гражданство! Очень перспективный жених.

Сам Марченков собирался открыть в России бизнес. Может быть, торговать лесом, собирался съездить в Архангельскую область, на Урал, в Сибирь. Осмотреться. А там выбрать, чем заняться. Но вот чего-чего, а жениться ему уж точно не хотелось. Насмотрелся он на эту семейную жизнь, устал, нет нигде покоя, везде все не так, везде чего-то не хватает. Как будто он неприкаянный какой-то.

В общем, повертелся насколько дней, потом взял билет до Архангельска, а накануне вечером решил зайти навестить Майку Сухову. Разумеется, он не был уверен, что она по-прежнему там живет, где он помнил, но, а вдруг? Не знал он, жива ли Майка вообще, замужем ли, может, уехала. Просто решил зайти. Вспомнил, как тогда, в последний день перед отъездом заходил к ней на удачу. Нахлынуло тепло из прошлого, вызывая улыбку. Ну, если она замужем, просто навестит, передаст от Беспольского привет, а если нет, то может ему повезет, и они снова... Влад облизнулся и тихонько хохотнул:

— На удачу...

В отличие от центра, район тот особо не изменился. Влад достаточно легко нашел дорогу. Вот он, ее дом, все по-старому, и сквер перед домом, скамейки, и малолетки сидят на качелях. Фонари горят. Как будто и не было этих двадцати лет. Странно, но он испытывал непонятное волнение. Новая дверь в подъезде, и как теперь быть? Марченков помнил код замка в подъезде, набрал. Надо же, и дверь сменилась и век, а все равно ничего не изменилось. Зашел, поднялся на четвертый этаж, позвонил. Дверь открыл какой-то парень, показавшийся ему смутно знакомым. Они несколько мгновений смотрели друг на друга с легким недоумением, потом парень спросил:

— Вам кого?

— Майю Сухову, если не трудно.

Из-за ног парня плавно вырулил огромный жирный и невероятно пушистый рыжий перс. Странно знакомый парень пожал плечами и позвал, отворачиваясь:

— Ма! К тебе пришли.

Потом взглянул повелительно на кота и цыкнул:

— Уйди Василис.

Кот отреагировал с царственным презрением, неприязненно покосился на гостя и, с нажимом проведя толстенным хвостом по ногам парня, исчез.

— Кто? — донеслось из кухни вместе с запахом жарившихся котлет, от которого у Марченкова закружилась голова, и встал ком в груди.

— Вы кто? — парень спросил с сомнением, и даже как-то подозрительно оглядывая Марченкова.

Тот не смог сразу ответить от внезапного стиснувшего горло волнения, пришлось прокашляться:

— Влад... Марченков.

— Мама! Говорит Марченков Влад!

Но Майя уже пришла из кухни и теперь смотрела на Влада холодными равнодушными глазами. Она почти не изменилась. У мужчины сердце заколотилось, подался вперед, сказать ей что-то, но женщина повернулась к сыну и, со словами:

— Вы ошиблись, извините, я вас не знаю, — закрыла перед его носом дверь.

* * *

Он так и остался стоять перед закрытой дверью как дурак.

Ошибки быть не могло. Это она, и она не захотела с ним разговаривать. А еще он вдруг понял, где мог видеть этого рослого и крепкого темноволосого парня, ее сына. В зеркале. Он мог видеть его в зеркале, лет двадцать назад. Потому что парень был на него ну очень похож. В какой-то прострации спустился вниз, вышел из подъезда и присел на скамейку в сквере напротив ее дома.

Вот это да. Вот новость...

* * *

Майя была поражена. Разум отказывался верить тому, что видели глаза и слышали уши. Ушла в кухню, уставилась в окно, стараясь прийти в себя, дышала глубоко. Первая паническая реакция прошла. Взгляд сфокусировался на фигуре мужчины, сидящего на скамейке перед домом.

Она смотрела на него из окна, стараясь во что бы то ни стало подавить все то, что пыталось всплыть в ее душе. Подошел Сережа, глянул.

— Какой-то странный мужик. Откуда он тебя знает, мам?

Женщина пожала плечами, голоса не было. Взять себя в руки надо, нечего расползаться, тем более, перед сыном. Майя отошла от окна, откашлялась, позвала:

— Иди кушать, Сережа.

После ужина помыла посуду, убралась. Взяла Василиса на руки, присела на диван. Кота этого она взяла пушистеньким рыжим комочком, когда Сереже исполнилось семь лет, в подарок ему на день рождения. Долго не могли определиться, как назвать Васькой и Лисом, так и назвали Василис. Слушался только маму Майю, Сережу считал существом неразумным и явно стоящим ниже его по положению, что не мешало мальчику гонять нахального перса и ставить его на место. Впрочем, со временем они подружились, и перс даже иногда давал ему ценные советы, когда надо выспаться, что следует предпочитать в еде, где лучшее место на диване и т.д. Сейчас Василису было двенадцать лет и он, можно сказать, был кот в законе. Испытывал уважение и относился с трепетной любовью он только к хозяйке. Возможно, за котлеты? Ах, не верьте сплетням о котах, они не так меркантильны, чтобы видеть в нас только источник бесплатной еды, они нас любят, по-своему, по-кошачьи. И чувствуют, когда нам плохо, когда мы в смятении.

Кот смотрел на Майю умными, человеческими глазами, словно заглядывал в душу:

— Что будешь с этим делать, хозяйка?

— А что бы делал ты?

— Прости, дорогая, но я холостяк, детей у меня твоими стараниями быть не может. Так что посоветовать, увы, ничего не могу. Тебе придется решать самой.

Василис тяжело вздохнул, потерся толстой пушистой мордой о ее руку и перетек на свое любимое место на диване рядом с хозяйкой.

Майя не выдержала, и все-таки подошла к окну. Он так и сидел на скамейке.

Вернулся... Какого черта ему надо?! Так странно... Сердце заходится.

Но нет! Ему теперь нет места теперь в ее жизни. В их с Сережей жизни. Пусть катится туда, откуда пришел. Еще бы сердце дурацкое успокоить, чтобы не выпрыгивало из груди. И страшно почему-то...

* * *

Вот это был шок, так шок.

Он еще долго сидел на скамейке, пока не наступила ночь. До него медленно и неуклонно доходило, и по мере осмысления все запутывалось еще больше. Никуда он завтра не поедет. Ему надо понять... Разобраться. Что тут было, почему... Черт! Черт! Черт! У него взрослый сын? Его сын?! А он... ни сном, ни духом... Сын...? Муська... Муська...

Мужчина не знал, что думать, что чувствовать, он был оглушен, раздавлен и в то же время поражен и возвеличен тем, что узнал. До этого он все время летел по жизни, правда, сам толком не знал куда, а сейчас его словно сбили. И это чувство падения в неизвестность было новым и пугающим. Одно понял, что ему обязательно надо найти сюда путь, иначе... Он не знал, что иначе, просто нельзя иначе.

Сын...

У него. Есть. Взрослый. Сын...?

* * *

Какой может быть после подобных открытий здоровый сон?

Ни она, ни он почти не стали этой ночью.