1655

Антон вдавил педаль в пол, заставив джип взреветь мотором. Снег летел по бокам настоящими волнами. Только бы не ткнуться со всего маху в яму!

Джип подбрасывало, руль ходил ходуном. Хватаясь за него, Малютин случайно вдавил кнопку клаксона. По окрестностям ударил звук корабельной сирены, бесплатный тюнинг за установку дорогущей сигнализации.

Как ни странно, это произвело на нападавших большее впечатление, чем редкие выстрелы дробовика и тявканье пистолета участкового. Кони их шарахнулись в стороны, унося размахивающих оружием хозяев. Малютин вдавил кнопку еще раз. Секунд на десять.

Джип скрипнул тормозами и встал. Боковые дверцы открылись, в машину ввалились оба "разведчика".

— Ходу! — прохрипел Толик.

Подсказывать не стоило. Машина уже неслась по снежному полю.

Всадники опомнились, укоротили лошадей и бросились в погоню. Паля из ружей и пистолетов, размахивая саблями и короткими копьями.

Хайлендер оказался быстрее лошадей. Да и ехал Антон по своей же проторенной колее. Они перемахнули через один взгорок, завернули за лес, пересекли поле, еще одно поле, взобрались на холм.

Малютин решился остановить джип. Мустафьевич и Толик уже отдышались. Капитан шумно заряжал ПМ. Дроздов тихо матерился на судьбу, оставившую его только с тремя патронами.

— Что это было?

Сбоку послышался шум. Вася открыл дверь и шумно тошнил в снег. Растрясло парнишку.

— Что это было? — повторил вопрос.

Толик взглянул на друга и, используя идиомы и междометья, высказал предложение покинуть машину, сходить и разузнать. А то у них с "этими" разговор не получается.

Пока беглецы всматривались в горизонт, выискивая следы погони, Антон по крохам вытянул подробности похода.

...До костра добрались без помех. В кронах деревьев гулял ветер, создавая изрядный шум, так что ползанья под лапами елей остались незаметными. Добрались, осмотрелись, и тут капитан полез объясняться.

— "Реконструкторы" говорит, — передразнил Толик интонацию участкового. — Вышел такой, корочкой махнул, лицо грозное сделал. Еще из макарыча пальнул в воздух. Попугать их вздумал.

Мустафьевич отвел глаза, ему было стыдно.

— А они за ружья. Мы тоже... Они как начали палить из всего, что под руками. Хорошо, что деревья там — руками не обхватить. Мы за ними схоронились и дёру. Пару раз стрельнули назад, чтобы не слишком расслаблялись. К тебе бежим. Думаю: "Только бы из калашей в спину не резанули!". Подлесок пошел. Его калаш прошьет, еще и тебе останется.

Толик хватался за дробовик, когда рассказывал.

Александрович уточнил:

— Я не "пальнул в воздух", а сделал предупредительный выстрел. Чтобы поняли, что мы не шутим и за свои железки бутафорские не хватались.

— Хороши "железки". Особенно, если они бутафорские! Когда они настоящие достанут, я тут быть не хочу! — горячился Толик.

Подал голос Вася:

— Едут!

Мы синхронно повернули головы.

— Где?

— Там! — паренек тыкал пальцем в край леса. — Там они! Высунулись пара человек, нас увидели и обратно спрятались.

Разговоры прекратились. Все рассматривали лес.

— Не вижу, — признался Дроздов.

Александрович и Дроздов продолжали пялиться в заснеженные силуэты деревьев, кусты, поле.

— Думаешь, это они... крестьян в деревнях порезали? — предположил Антон тихо.

Дроздов пожал плечами. Мустафьевич тоже не был уверен:

— Трупы старые... Следствие разберется "они — не они". Пока хватит и того, что на милиционера при исполнении напали. Да и лицензий на оружие, думаю, у этих "буденовцев" нет.

— С чего такая уверенность?

— Я все стволы в округе знаю. Все охотники через нас проходят.

— А если заезжие?

— Да даже если заезжие... У них не дробовики, не винтовки — самопалы какие-то. Я успел рассмотреть, как один из бандитов порох сыпал на ружье. А потом взвел курок.

— Как в кремневом ружье?

— Да. Как в кино.

Дроздов сплюнул:

— Реконструкторы, блин.

Тихо пискнул Вася:

— Сатанисты это.

— Кто?

— Сатанисты! Я читал про таких. В черном все. С ножами... И жертвоприношения любят. Людей режут. Читал!

Они переглянулись. О таком никто не подумал.

Мустафьевич задумчиво промычал:

— Была сводка из области, что в Витебске похожие уроды объявились. На могилах кошек режут. Их там гоняют, так они по деревенским кладбищам шатаются. Но что-то не похожи те громилы на свихнувшихся подростков? Да и стреляют, — милиционер показал рукой на свежую царапину на машине.

Пуля взрезала край крыши сантиметров на двадцать.

— У-у-у, суки!

— И не говори.

Мустафьевич полез в карман, вытащил пустую пачку сигарет, с надеждой посмотрел на Дроздова. Толик понял, достал свои Мальборо, поделился. Сбоку подошел Вася, несмело протянул руку. Все кроме Малютина закурили.

Следующие минут пять прошло в молчании.

— Долго будем ждать, когда они покажутся?

Капитан степенно докурил, выбросил бычок. Толик затоптал свой. Вася жадно дотянул до фильтра.

— А что тут ждать? Все ясно. Сатанисты — они и есть сатанисты, — Мустафьевич выбрал версию.

— Сатанисты-реконструкторы?

— Ага. Чего нет? Так и запишем. Пускай их областники ищут... Поехали, хлопцы.

Джип не глушили.

...Когда внедорожник исчез вдали, на опушку леса выехали чернодоспешные рейтары. Несколько всадников прикрыли правый фланг, пара ускакала на разведку в поле, вернулась.

Ритмейстер Конрад Таубе соскочил с жеребца, присел, разглядывая следы протектора на снегу. Ровный рисунок неожиданно взволновал его куда больше, чем звуки "иерихонских труб", которыми странная повозка распугала глупых лошадей. Ритмейстер оглянулся на сгрудившихся на опушке рейтар.

Хорошую боевую лошадь обучают не боятся незнакомых звуков, будь то орудийные или пистолетные выстрелы, кусать и бить копытом врагов, идти на пики. Но в отряде было мало таких скакунов. В основном, под седлами скакал молодняк, только-только взятый с заводских конюшен. Хорошо, что они при выстрелах над ухом не впадают в панику... Зато шалеют от пронзительного гудка.

"Надо будет обкатать их под трубами", — подумал немец.

Наемник ковырнул землю, понюхал. Нос защекотал незнакомый аромат.

— Мы можем идти по следу, герр ритмейстер. След хороший, небо чистое. Догоним, — предложил старый Клаус.

Таубе покачал головой.

— Они могут сделать засаду. Эта повозка быстрее наших лошадей... Терять людей я не хочу.

— Тогда возвращаемся?

— Нет.

Рейтары сгрудились вокруг, ожидая решения командира.

— Мы сделаем крюк. Возьмем влево, пройдем лесом и выйдем на колею от этой повозки. А повезет, так и самих погонщиков застанем на ночном привале. Вольф, ты знаешь местность?

Седоусый ветеран почесал щетину:

— Герр ритмейстер, я не очень хорошо запоминаю места, по которым ездил, если только там не пришлось воевать.

— Узнаешь или нет?

— Нет.

Таубе принял решение:

— Тогда пойдешь в дозоре. С греком своим. И крути головой получше. Чтобы не пропустить к нам еще кого.

Вольф провинился, не обнаружив лазутчиков на подходе к дневному биваку.

— Может, забудем и поедем дальше? — осторожно предложил кто-то из ветеранов.

Таубе не посчитал нужным отвечать. Только зло глянул на спросившего. Тот заткнулся. Рейтары потянулись в путь.

6.

Когда "разведчики" вернулись в деревню, там было неспокойно.

У приехавшей автолавки, стоявшей на дороге посередине села, митинговали бабы, размахивая клюками и сорванными с голов платками. Немногочисленные мужики спокойно и лениво курили в сторонке. Продавец автолавки, привозившей в деревню по понедельникам и средам товары Белпотребкооперации, вяло отбрехивался от наседавших пенсионерок.

— Где такое видано, чтобы хлеб не привозили?! Как мы без хлеба?

Продавец устало огрызался:

— Как я вам хлеб сделаю? Шарковщины нету. Где булок достану? Скажите спасибо, что курево, консервы и колбасу привез.

— Ты нам хлеба дай!

— Пока в район дорогу не сделают, не будет хлеба!

— Мы жалобу напишем! Книгу жалоб давай!

— Нет книги жалоб! В контору езжайте!

— Сам езжай!! Раскомандовался! Как мы тебе поедем? На лисапедах?! Книгу давай!

— Нету книги. В конторе она.

Спор, видимо, шел уже давно. Стороны распарились, устали, но прений не прекращали, обвиняя друг друга в халатности и недальновидности. Аргументы продавца были весомей, но бабок было больше и выступали они сплоченно и напористо.

— Муку возьмите и сами себе хлеб сделайте! — выдал работник Белпотребкооперации последнее предложение.

Бабы аж присели от такого коварства.

— Спечь? А ты считал, сколько такой хлеб обойдется? Мука — она ж в копеечку станет.

Мужик пожал плечами. Способ он предложил.

Волков, сидевший на скамье с мешком уже закупленных товаров, приветственно помахал рукой.

— А ты тут чего топчешься? Можешь, ведь, в Лужки съездить? — удивленно спросил Толя.

— Тут дешевле, — коротко объяснился Старый. — Курева прикупил, соли и спичек. Крупы взял... Когда такие непонятки, то лучше сразу о запасах позаботится.

— А домой чего не идешь?

— Скучно там. Телевизор не работает, Интернет не ловится. А здесь какое-никакое, а зрелище, — он кивнул на старушек. — Думаете, что они по хлебу так убиваются? Нет. Это они нерастраченные эмоции выплескивают. Так бы все на сериалы спалили, а тут без дела маются, вот и насели на мужика... А он что — виноват?

Волков сплюнул, подхватил мешок и подошел к машине. УАЗик капитана ускакал в объезд села, по старой дороге. Мустафьевич хотел по дороге заглянуть в соседнюю деревню Ломачына. Так что приехавшие в джипе были единственными источниками информации. Видимо, это поняли и бабки, отпустившие наконец продавца автолавки и потянувшиеся следом за Волковым к открытым окнам автомобиля.

— Как съездили? Что видели?

Рассказывать все подробности путешествия друзья не стали. Просто предупредили, что за лесом нашли неизвестную деревню.

— Как неизвестную? — загомонили старухи. — Откудова?

— От верблюдова, — оборвал начинавшееся квохтанье Волков. — Бабам то знать не положено. Брысь отседова!

— Ишь ты, еще один раскомандовался! Ща мы тебе пойдем! Ща так пойдем, спине больно будет!

Но Старого на голос взять было трудно. Его ёмкая по содержанию, короткая ответная речь была бы предметом гордости любого любителя дискуссий, если бы только ненормативную лексику пустили на высокие подмостки.

Баб как ветром сдуло.

— Что еще было? — как ни в чем не бывало, продолжил Волков разговор.

— Что ж ты так на женщин?

Алексей усмехнулся:

— Бывшие доярки, животноводы, колхозницы — вступить с ними в объяснения, значит потерять половину дня. Да еще и виноватым будешь в конце... Если сразу не обрезать, как у продавца с автолавки получится. Так что там, вы говорили?

Антон осмотрелся. Вроде, лишних ушей нет.

— Леша, слушай. За лесом трупов нашли — на Чикатилу хватит. Все порублены, порезаны. Давно лежат. Сунулись мы дальше по полям, налетели в зеленке на стадо ушлепков, на голову двинутых. Эти кадры не просто с ума сошли, они еще и буйные. Все разодеты, как из фильма "Айвенго" или "Аластристе", на лошадях, с мечами и самострелами.

— С ружьями? Или с арбалетами?

— С ружьями, но раритетными... Самодельными, что ли? На нас налетели, стреляли, гнались даже. Машину, вон, мне поцарапали.

Волков задумчиво осмотрел взрезанную крышу внедорожника.

— Однако...

— Ага... На всю голову контуженные. Ладно на нас — на милиционера со своими железяками прыгали. Капитана гнали, чуть из штанов не выскочил.

Толя сбоку согласно покачал головой.

— Мы сейчас в Лужки скатаемся. Посмотрим, нашли ли какую дорогу в область. А ты тут мужиков организуй, у кого стволы охотничьи есть. Чтобы, если эти полудурки сюда сунутся, им здесь жизнь малиной не показалась. Толя, отдай капитану дробовик!

Дроздов открыл дверцу и вылез:

— Чего уж там. До Лужков сам съездишь. Я тут село покараулю. А то, действительно, заявятся эти, в консервных банках?

— Нечего тебе здесь делать. Леша сам справиться. Если что, то Митрича на подмогу позовет. Лучше по Лужкам прошвырнуться, новостей поспрашивать.

Митричем звали бывшего лесника, осевшего у околицы деревни. Стволов у него было штук пять. Захочет — всех мужиков вооружит.

Дроздов с доводами согласился. Да и ехать было интересней, чем у печи сидеть, ожидая чего-нибудь нового.

— Ладно.

— Пока, Лёша. Мы скоро.

..."Скоро" не получилось.

7.

Через полчаса после того, как джип покинул пределы деревни, на опушке ближайшего леса появились чернодоспешные латники.

Ехали они скрытно, долго наблюдали за околицей. Вид добротных домиков, не обнесенных частоколом, и сновавших по улице бабушек удивил наемников.

— Они что, не знают о войне? — Маркус Ламе заинтересовано всматривался в бродящих по дворам кур. — Может быть, стоит провести небольшую разведку? Прощупать кладовые? А то солонина уже порядком поднадоела.

Таубе задумался.

Маркуса поддержал Вольф:

— Ребята устали ночевать в лесу, герр ритмейстер. Если здесь земли Литвы, то можно потребовать крова и пищи. Если тут земли, принявшие московитянское подданство, то еду можно отобрать и уйти в лес. До земель Сапеги всего пара переходов, мы оторвемся.

Конрад Таубе приподнялся в стременах, указал рукой за пределы деревни:

— В адской повозке, которая увезла напавших на нас, были явно друзья местных жителей. Они приехали в село, поговорили и уехали без всякой суматохи. Крестьяне не разбегались, никто не прятался. Значит, те, кто на нас напал, здесь чувствуют себя, как дома. Можно ожидать, что нам местные будут не рады так же, как и погонщики вонючей повозки.

Рейтары вокруг ощерились:

— Нам никто не рад. Что не мешает нам получать еду и девок! Здесь земли Литвы. Пускай войт выставит угощение защитникам, да развлечет их! Где еще найти нетронутые дома для нас?! Где взять овес для лошадей?! А то, что стреляли, не разобрав, так они больше испугались, чем думали. Пейзане безмозглые! Ополченцы, милиция местечковая!

Конрад покачал головой. Ритмейстер редко обсуждал свои приказы с солдатами, но, если делал это, старался, чтобы мотивация его была для них железной. В бою на размышления времени нет. Воину ни к чему сомневаться в правильности решений капитана. Такие разговоры, как этот, должны ковать дисциплину на будущее.

— За селом, в миле, находится большой город. Пока вы таращились на кур и гусей, я съездил в сторону, оглядел окрестности... Так вот. В городе должны быть войска, раз здесь мирно и вольготно. В том, кому принадлежат местные земли, у меня уверенности нет. Так Вольф?

Ветеран кивнул. Ритмейстер продолжил:

— У князя Сапеги, нашего нанимателя, много врагов среди знати Литвы. Если село принадлежит Радзивиллам, и рядом достаточно войск, нас могут задержать. Сколько продержат и отпустят ли, мне неизвестно.

Шум вокруг утих.

— Есть еще желающие пощупать местных?

Рейтары опускали глаза. Голода в отряде не было. Рисковать шеей за куриную ножку, когда замок нанимателя в двух переходах, желающих не нашлось.