Мир Диорисса. Пророчество. Книга Вторая 1 часть.

Родилось у них трое детей. Старшей дочери, Создатели даровали имя Аэлэниель, что в переводе значило "Солнечный луч". Она и росла такой же, светлой, солнечной, доброй и ласковой. Среднему сыну Создатели даровали имя Немиорон, "Мужественный". И младшую, рожденную от них дочь, Создатели нарекли Леэстрая — "Мудрейшая".

Вдохнули они в своих детей магию, настолько сильную, что одним движением руки они могли повелевать миром. Аэлэниель получила дар Природы — она с легкостью могла повелевать стихией воды, а так же общаться с животными и выращивать и сберегать любые растения. Немиорон стал магом земли и воздуха. Он с легкостью мог воздвигать горы, выравнивать существующие неровности на поверхности земли, и управлять воздушной стихией. Леэстрая получила магию огня, самую сильную изо всех существующих. Эта магия была очень опасна, но, поскольку она была наречена Мудрейшей, именно ей родители доверили управление этой стихией.

Пролетали годы, века, тысячелетия. Создатели жили в тихом уголке созданного ими мира вместе со своими детьми и радовались покою и спокойной жизни.

Пока однажды, покой их не был нарушен. Их сын, их гордость, их надежда, однажды возжелал свою сестру, тихую Леэстраю. Возможно, доверься она своим родителям, ничего бы не случилось, но она смолчала.

Когда узнали о случившемся Создатели, гнев их был настолько велик, что в отчаянии и злости прокляли они своего любимого сына. Общим решением, будучи в сильной ярости, лишили они в его магии и сослали прочь от себя на юг Диорисса, где стал он единым живым существом. Звери и птицы избегали его, он был одинок и несчастен. Пока не создал он своих детей, по образу своему и подобию, не в силах более выносить свое одиночество, и не назвал их расой людей, что в переводе означало — "Оставленные милостью богов".

Леэстрая так же покинула свой отчий дом. Не желая чувствовать жалость своих родных, она устроилась на Северо-востоке Диорисса. Дети, рожденные ей от Немиорона, несли в себе искру ярости, той самой, что сопровождала Леэстраю до момента их появления на свет, и окрасила их магию в кроваво-красный цвет. Создатели, посмотрев на своих внуков, даровали им имя драконов — "Парящих на крыльях ветра". Сильнейших и мудрейших на Диориссе созданий.

Аэлэниель осталась с родителями. Она была их надеждой, солнечным цветком, и радовала их каждый день своей жизни. Раса созданий, которых породила она, была прекрасней всего сущего во всех иных мирах, включая этот. Получив от нее в дар невообразимо прекрасные черты лица, стройность фигуры и острый ум, гордые и величественные, они служили силам природы, как и их мать, назвавшись эльфами — "Говорящими с природой".

Но беда ни когда не приходит одна.

Однажды, на Диориссе открылся портал и в него шагнул еще один Создатель. Совсем юный, но полный злобы и ненависти ко всему окружавшему его. Увидел он в ярости, что мир, на который он обратил свой взор, уже занят другими Создателями. Обуяла его настолько великая злоба, что убил он и Мать и Отца. Увидели осиротевшие дети, что происходит с их миром, и объединились все вместе перед лицом величайшего зла. Недели и месяцы длилась великая битва. Вода вскипала, пораженная огненной мощью заклятий, от магических ударов вспучивалась земля, порождая горы, которые, в свою очередь плавились и рассыпались песком. Пока однажды все не закончилось.

Дети Создателей Диорисса победили захватчика. И смогли лишить его большей части магии. Утратив возможность путешествовать между мирами, пришелец, полный темной злобой, скрылся в кольце гор, образовавшемся в центре Диорисса, после магической битвы. И создал он своих собственных детей из крови своей, и даровал им каплю магии, которая осталась у него после поражения в Великой битве, и нарек их орками, что означало "Темная кровь".

С тех самых пор продолжается великое противостояние между силами добра, и величайшим злом. Не раз и не два, поднимали голову орки, стремясь, подобно своему Создателю, поработить весь мир. Но всегда объединялись потомки своих Создателей, и побеждали великое зло. И будет так и впредь.

Алла'атель закончил чтение, и воцарилась тишина. Все сидели, представляя перед своими глазами прочитанное. Первым не выдержал Дар.

— Получается, я видел во сне изгнание Немиорона? — он в волнении потер лицо ладонями. — Но как такое возможно?

— Быть может боги захотели тебе показать это, чтобы ты понял, — задумчиво сказал Эль.

— Понял что? — недоуменно покачал головой он.

— Что мы все едины. Мы потомки наших Создателей, которые были родными сестрами и братом. Это объясняет, почему у нас есть общая магия.

— Но не объясняет, почему я, человек, родившийся и выросший в землях человеческой Империи, впервые в жизни слышу имя Немиорона. Ведь если он был создателем расы людей, его должны почитать как бога, разве нет. А у нас нет бога с таким именем. Есть Мать и Отец, есть Доля — приносящая удачу, Рамис — покровитель урожая, да и еще много кого, всех не перечесть.

— Быть может его предпочли забыть? — осторожно спросил я, — и придумали себе других богов? Им ведь надо было во что-то верить. А если по его вине, люди были лишены магии, то...

— Они не были лишены, — покачал головой Алла'атель, — они были созданы без нее. Это разное.

— А мне непонятно, почему мы, темные эльфы, почитаем темнейшую Леэстраю, в то время как она Создатель драконов, — пожал плечами Аннуминас.

— А получается, что ваша покровитель Пресветлая Аэлэниель, — серьезно сказал мой отец, — ведь наши расы разделились после конфликта двух родных братьев.

— Логично, — Аннуминас запустил руку и взлохматил свои безупречные волосы.

— А у нас вообще не почитают никаких богов, и нормально живем. Не мучаемся, — вздохнула Зира. — И это объясняет еще одно, — она обняла Дара, растерянно сидевшего рядом с ней.

— Что именно? — заинтересовались оба Владыки.

— Почему драконы и люди похожи внешне. Ведь наша первая сущность полностью повторяет облик людей. Если люди были созданы по образу Немиорона, а он еще приходился отцом расе драконов — все логично.

— А, кстати, да, — хмыкнул мой отец. — С этой точки зрения мы не смотрели.

— И мой дар, — тихо сказала Эль, — я свободно общаюсь с животными. Я помню, вы тогда сказали что это дар богов. Аэлэниель, да?

— Похоже на то, — кивнул Алла'атель.

— И что нам теперь делать? — растерянно спросил Дар.

— Идти тем путем, по которому вас ведут боги, — с философским спокойствием ответил Аннуминас, — другого не остается.

Глава 6.

"Гномы, по-любому без драки днём,

как эльфы без поцелуя на ночь".

(Народная мудрость)

Зира.

После ужина оба эльфа вернулись в Авентарион, а мы отправились в ту пещеру, где должны были встретиться со спасенным нами гномом. Я вспоминала, каким забавным он оказался. Взрослый мужчина, это очевидно, но вел себя как ребенок. Обижался на наши слова, пытался что-то доказать. Я едва сдерживала смех, наблюдая за ним.

На этот раз дорога показалась более легкой. Возможно потому, что прекратилась метель, а может быть все дело было в к'ярде, который пробирался сквозь сугробы, как небольшой таран, оставляя за собой широко протоптанную тропу.

В пещере было тепло. Мертвого орка уже не было. Быть может, эльфы тоже забрали его в Авентарион, а возможно просто избавились от тела, прикопав где-нибудь тут в снегу. Благо места хватало.

Здесь было гораздо больше пространства, чем в той пещере, в которой мы собирались ночевать изначально. Но Дар нарочно сдвинул наши лежаки вместе, и растянулся на них, прижав меня к себе.

— Я соскучился, — прошептал он мне на ухо. Огонь мы не разводили, а поэтому в помещении было темно, и никто не заметил, как я краснею. Боги да что со мной такое? Достаточно ему сказать мне пару ласковых слов, и я становлюсь пунцовой как пион.

— Я тоже, — смущенно шепнула в ответ я.

— Ты что, меня боишься? — Дар потянул меня к себе таким образом, что мне пришлось перевернуться на другой бок и оказаться лицом к лицу с ним.

— Нет, — преувеличенно серьезно отозвалась я, — с чего ты взял?

Дар улыбнулся и провел пальцем по моей щеке, обрисовывая ее контур.

— Потому что стоит мне с тобой заговорить, ты розовеешь от смущения. Или от испуга, я пока не понял.

Я уткнулась носом в его грудь.

— Ты меня смущаешь, — со вздохом призналась я.

— Почему? — он отодвинулся немного в сторону и поднял мою голову под подбородок, вынуждая смотреть в его глаза.

— Не знаю, — вздохнула я. — Когда ты рядом, я теряюсь. Путаюсь в словах, мне все время кажется, что я скажу что-нибудь не то или не так. И ты будешь смотреть на меня совсем по-другому.

Дар неожиданно хихикнул.

— Что? — я с серьезным видом ткнула его кулачком в бок, — я серьезно говорю.

— Я знаю, любимая, — он внимательно посмотрел мне в глаза и прижался своими губами к моим.

О, а вот это действительно аргумент!

— Ты мой свет, моя жизнь, моя мечта, о встрече с которой я надеялся с самого моего детства.

Дар заключил меня в кольцо рук, не позволяя отодвинуться от него даже на палец.

— Ты мой любимый, — тихо произнесла я, — когда ты рядом, меня словно переполняет желание забыть обо всем, и только лететь на крыльях ветра навстречу солнцу. Я знаю, это означает то, что моя драконица готова к вылету и ждет только тебя.

Дар вздохнул.

— Зира ты же понимаешь...

— Я понимаю, мой любимый, и я готова ждать столько, сколько потребуется, ради того, чтобы в один прекрасный день взлететь с тобой крылом к крылу навстречу солнцу.

Он поцеловал меня в макушку и замер, словно задумавшись.

— Почему ты засмеялся? — спросила я, вспомнив его смешок.

— А, это, — он снова хихикнул, — я вспомнил Лана и Эль в подобный момент. Они столкнулись точно с тем же, что и мы с тобой. Лан влюбился в нее практически сразу же после первой встречи, еще тогда, когда она была под мороком человека, и он этого ужасно испугался. Он рассказывал, что у него дрожали руки и тряслись колени, когда он понял, как его угораздило вляпаться. Эльф влюбился в человека. Хуже не придумаешь. И как он был счастлив узнать, что она тоже эльф. А вот Эль понадобилось гораздо больше времени. И когда она осознала что любит его, у нее были точно такие же проблемы, как и у тебя сейчас. Она так же боялась, что сделает что-то не то или не так, и будет выглядеть глупо.

Я удивленно покачала головой. Надо же! Эль, не смотря на то, что еще совсем ребенок, показалась мне такой цельной, такой уверенной в себе. Не то, что я.

— Похожая история? — улыбнулся Дар, и, почувствовав мой кивок, сказал:

— Так что ты можешь быть абсолютно уверена в одном. Даже если ты будешь нести полный бред, ходить в штанах, надетых на голову или танцевать со сковородой в руках, я буду любить тебя ничуть не меньше, а возможно даже и больше чем сейчас. Потому что в тебе моя жизнь.

Я тихо застонала, представив перед глазами эту картину.

— Люблю тебя, — пошептал мне Дар и снова поцеловал, заставляя мое сердце биться, как пойманная в силок птица. Хотя почему как?

* * *

— И чего разлеглись? — разбудил нас с утра ворчливый голос. Его обладатель стоял подбоченясь и разглядывал нас. — Сколько можно дрыхнуть? Честные гномы в такое время уже во всю заняты работой.

— А мы не гномы, — простонал Лан, зарываясь головой в теплый плащ, которым была укрыта Эль. — Мы честные эльфы, а они так рано не встают.

Гном хмыкнул.

— Дак, я не настаиваю, неохота вставать, милости просим спать дальше, токма пойдете по горам, я ждать вас не нанимался. У меня своих дел по горло.

Корин поспешно поднялся.

— Мы уже встаем, еще пара минут, и будем готовы.

Харгрим Бронзобород смерил его подозрительным взглядом:

— А ты кто такой? Вчерась я тебя не видал.

— Он был в другой пещере, ожидал нас, пока мы ходили выручать тебя, — ответил Лан садясь на лежаке и подтягивая к себе Эль, которая вставать, явно не желала.

— Струсил что ль? — понимающе хмыкнул гном, — не пошел на спасение.

— Не, — покачал головой Дар, — вещи наши стерег, чтоб никто хозяйственный к рукам не прибрал.

— Это дело, — гном поскреб рыжую бороду, — тогда молодцом!

Корин обалдело покачал головой. Да, гномы они такие. Я насмотрелась на них у нас в Шаргоэрэне, где они жили целыми кланами, торгуя всем, чем только возможно.

— Ты секиру-то свою нашел? — спросила я, поднимаясь на ноги.

— Агась, вот она, — гном любовно погладил огромный двухлезвийный топор, размером едва ли не больше его самого.

— Сильно, — Корин под впечатлением, еще раз покачал головой. — Тяжелая она?

— Не, ты че, — гном уставился на нашего стража, — легонькая как пух. Я с ней в паре с детства хожу. Как сто годком исполнилось так отец мой ее, и выковал, чтоб значит, оберегала меня.

— Понятно, — вздохнул Корин, глянув на тихо ржущих нас.

Погремушка детская, ага.

— Ты завтракать то будешь? — мимоходом спросил Лан, упаковывая в дорогу, вместе с Даром и Корином, наши лежаки. — Или сразу пойдем, ты вроде опаздывал?

Гном задумался.

— Не, я, конечно, опаздывал, но позавтракать оно завсегда не помешает.

— Ясно, — хмыкнул Дар, — тогда завтрак.

На запах вяленого мяса из-за угла пещеры высунулась любопытная морда Разбойника. Он раздул ноздри, вдохнул воздух и тоненько заржал.

— Сейчас мой хороший, — Эль встала и подошла к жеребцу, держа в руке несколько полосок мяса.

— Конь не пройдет, — покачал головой гном, разглядывая нос жеребца, который поглаживала Эль. Все остальное стояло за стеной. — Там сложно. Тут оставляйте.

— Этот пройдет, — уверенно хмыкнул Лан, — Разбойник иди ко мне, я тебя угощу.

Жеребец коротко фыркнул и вошел в пещеру целиком.

— Это чего, к'ярд? — подозрительно спросил Харгрим, наблюдая, как конь берет мясо из рук Лана.

— Ага, он самый, — кивнули мы с Эль практически синхронно.

— Ну, этот пройдет, — уверенно кивнул гном, — ток его кормить нечем, нас не поест?

— Нет, — покачал головой Лан, — не съест. У нас есть для него еда.

— Тогда лады, — гном, хозяйственном жестом засунул себе в карман с десяток полосок сушеного мяса, и поднялся на ноги, — пошли что ль?