— Вот, тебе по случаю нашей годовщины, — он достал пакетик с сережками, и, передавая его жене, поцеловал в щеку и добавил, — не подумай, что замаливаю грехи, а впрочем, считай, как знаешь.

— Ой, Витенька! — она вынула сережки и, сунув лопатку мужу в руку, сказала, — Слушай, ты помешай, а то пригорит, а я пока примерю. Светка, Полина, смотрите, что отец мне подарил, — крикнула она и пошла в комнату, примерять серьги.

Через пару минут Люька вошла в кухню и поцеловав мужа, сказала:

— Ну, как я в них?

— Класс.

Позади неё стояли дочери и смотрели то на мать, то на сережки.

— Вить, тебе правда нравится?

— Если б не нравились, другие купил бы.

— Нет, это то, что я хотела, — и она снова поцеловала мужа.

— Так, давай иди, сейчас все ужинать будем.

Позже, уже, когда они легли спать, она повернулась к нему, и поскольку было слышно, что девчата в своей комнате еще не спят, тихо спросила:

— У тебя, правда, с ней больше ничего?

— Люсь, ну ты что? Я же сказал, что вопрос закрыт раз и навсегда. Если я сказал всё, значит всё. Забудем об этом, и больше не будем вспоминать. Хорошо?

— Хорошо, больше не буду. А сколько за сережки-то отдал?

— Сколько, откуда деньги взял? Не всё ли равно. Премия была еще в прошлом месяце, вот я её и заныкал на твои сережки. Сама ведь мечтала о них, а купить жалко.

— И то верно, жалко. Так ведь и то надо и это.

— Люсь, денег всегда будет не хватать, сколько их не получай. А зато тебе радость, или скажешь нет?

— Ты что, конечно, — и она прижалась к нему, целуя и обнимая.

— Э, ты погоди меня заводить, девчата еще не спят. Вдруг зайдут, сама же говорила.

— Не зайдут. Они уже большие, все понимают, — ответила она, еще сильнее прижимаясь к мужу.

Он провел рукой по её волосам и крепко поцеловал в губы, понял, что дальше ждать не сможет, и поэтому тихо произнес:

— Ты рубашку-то сняла бы.

В эту ночь, Люська была сама не своя. То ли подарок мужа, то ли клятвенные обещания, что измена жене была случайностью и он искренне раскаивается в этом, возымели действие, но после того, как он довел её до оргазма, а вскоре и сам испытал его, она не побежала, как это обычно бывает подмываться, а, полежав, блаженно раскинув руки, предложила еще раз. Виктора долго уговаривать не пришлось и не прошло и десяти минут, как он снова завелся и на этот раз, прежде чем кончить, дважды довел жену до оргазма. Та еле сдерживала себя, чтобы не застонать от получаемого удовольствия и только сопела и сильно сжимала руками его ягодицы.

Прошло еще полчаса, но она продолжала лежать и Виктор понял, что она хочет еще, и поэтому повернувшись на бок и положив руку ей на живот, спросил:

— Никак, тебе еще охота?

— Ага.

— Ну не знаю, вдруг у меня сил не хватит?

— А мы подождем, а если что поможем, — она сказала это смеясь, и тут же стала целовать ему грудь, опускаясь все ниже и ниже.

Виктор лежал на спине и чувствовал, что возбуждается. Ему было приятно и хорошо. Он уже возбудился окончательно, но Люська продолжала и продолжала, и он не останавливал её, только держал руку на голове. Наконец произнес:

— Слушай, так я, пожалуй, кончу, давай-ка в нашей любимой.

Она легла на бок, он тесно прижался к ней сзади, и вскоре оба замерли, почти одновременно испытав чувство облегчения и восторга, который трудно описать. Он лежал, продолжая сжимать рукой её грудь.

Только после этого, минут пятнадцать спустя, она отправилась в ванну, а следом за ней и он.

На выходные они ездили вчетвером на дачу. Хорошая погода и настроение не смогла испортить даже тяжелая дорога обратно. Воскресная электричка была переполнена, и они вернулись домой около девяти вечера, довольные отлично проведенными выходными.

Понедельник и вторник были как близнецы-братья. Ничем не отличающиеся друг от друга трудовые будни.

Среда выдалась с утра пасмурная и предвещала весь день дождь.

Всей бригадой расположились на рабочей площадке объекта. Виктор размечал плиту, прикидывая, как лучше использовать материал, а заодно рассматривал рисунок на плите. Прикинув место, где она будет наилучшим образом смотреться, он снял размеры и размышлял, много ли уйдет в отход и нельзя ли его на что использовать. В этот момент, к нему подошел Паша, и произнес:

— Вить, там тебя кто-то спрашивает на вахте, что сказать?

— Ничего, я сейчас сам подойду.

Записав, чтобы не забыть размеры и сделав пометки по поводу плиты, он по привычке положил огрызок карандаша за ухо, спустился по лестнице вниз. Возле двери стоял мужчина, который показался Виктору знакомым, но где он его мог видеть, никак не мог вспомнить.

— Вы ко мне?

— Да, здравствуйте. Борис, — представился мужчина и протянул руку.

В этот момент Виктор сразу вспомнил, это был водитель Тамары, тот самый что подвозил его до метро. Он видел его мельком и поэтому не сразу вспомнил.

— Что-то случилось?

— Да нет, просто Тамара Георгиевна просила вам передать вот это, — и он протянул Виктору запечатанный конверт.

— Что это?

— Не знаю, она просила просто передать и больше ничего. Ну, я пошел, всего доброго,

— Всего, — в задумчивости произнес Виктор, явно озадаченный таким неожиданным визитом. Приподнявшись на один лестничный пролет, он надорвав конверт, достал из него сложенный лист бумаги. Это было письмо от Тамары.

Здравствуй, Виктор!

Извини, что, решилась тебе написать, просто подумала, что, вряд ли дождусь от тебя звонка. Возможно, что все слова, которые я хочу сказать, тебе совершенно неинтересны. У тебя семья, дети, своя жизнь и я прекрасно понимаю, что, пытаясь войти, нет, скорее вторгнуться в твой мир, жестоко по отношению к тебе и, особенно к твоей жене. И все же... Я не знаю, что сказать в свое оправдание, и вообще не знаю, что писать и о чем говорить, потому что слов мало, их не хватает, хочется кричать, чтобы ты услышал меня. Ты вошел в мою жизнь и все изменил. Ты, наверное, читаешь сейчас мое письмо, и криво улыбаясь, думаешь, — совсем сбрендила баба, от секса крыша поехала, не может найти себе мужика, который бы её удовлетворял. Да не могу и не хочу, потому что чувства, которые возникли к тебе совсем иные. Тебе трудно понять, что происходит во мне. Я закрываю глаза и думаю, почему ты не мой муж Михаил. Если бы ты был на его месте и позвал бы меня за собой, поверь, я бы всё бросила и побежала бы за тобой. Честное слово.

Слышу, как ты молчишь и думаешь обо мне, — ну и дура, такое место, а ты бежать незнамо куда.

Согласно, тысячу раз согласна с тобой, но когда любовь застилает глаза, то готова на всё, даже на глупость. Пусть потом будет больно, горько и противно за необдуманный поступок, но это будет потом, а сейчас... В мое сердце вошел ты. И зачем только мы успели на тот автобус.

Я пишу и думаю, зачем, ведь знаю, что ты все равно не позвонишь, и всё же огонек надежды теплится в моем сердце.

Пишу и слышу в ответ, — дура, дура, сто раз дура и больше ничего. Пусть так, но хочу, чтобы ты знал, что кто-то любит тебя всем сердцем и ждет звонка, каждую ночь, каждую минуту, а всё остальное пусть катится ко всем чертям.

Взяла две недели отпуска, так как работать, совершенно нет сил, и всё, из-за тебя.

P.S. Прости, что пришлось использовать служебные возможности и узнать, где ты работаешь, но чтобы не светиться, посылаю Бориса с письмом. Ответа не жду, хотя на звонок надеюсь...

Твоя Тамара.

Виктор прочитал письмо, машинально сложил лист и положил обратно в конверт. Мысленно, он снова перенесся в ту ночь, которую они провели вместе. Его охватили непонятные чувства: тревога, гордость за самого себя, волнение и одновременно к ним прибавилось еще одно, совсем незнакомое, давно забытое чувство, которое овладевает мужчиной, когда он понимает, что он не безразличен женщине. Нет, это была еще не любовь, а что-то иное, скорее влюбленность, которая возможно перерастет в нечто большее, что заставляет щемить сердце, совершать совершенно непонятные поступки, и называется простым, но емким словом — любовь. Но вместе с тем, влюбленность, родившаяся в этот момент, существует, помимо твоей воли и желания. Впрочем нет, это даже не влюбленность, это совсем раннее, непонятное и вместе с тем волнительное состояние, когда понимаешь, что женщина тебе не безразлична. Нет, ты не можешь сказать, что она тебе нравится и уж, тем более что влюблен, но что-то неуловимо волшебное витает вокруг, и ты ловишь её интонацию голоса, мимолетный взгляд, мимику лица и жесты. И все это почему-то нравится тебе и ты готов смотреть на неё и улыбаться, радоваться, что рядом с тобой такое прекрасное создание, способное доставлять одним своим существованием, радость и удовольствие.

Именно эти чувства, неожиданно ворвались в монотонную жизнь Виктора и словно камень, брошенный в воду, развели круги, которые, расширяясь, всё больше и больше заставляли думать и размышлять о том, что же действительно произошло той ночью. Просто случайная встреча в постели, или что-то большее?

Виктор стоял между пролетами этажей, продолжая держать конверт в руке и размышлять над тем, как ему поступить.

— А как же Люська, дети? Ведь только что он поклялся жене, что это была случайная, можно сказать роковая ошибка, и он сожалеет о случившемся, и она поверила ему и простила. И как показалось Виктору, в их взаимоотношениях, даже произошло улучшение, по крайней мере, уже неделю, он не слышал от жены упреков в свой адрес. А уж про детей и говорить нечего. Их он любит и хотя, и сам понимал, что мало уделяет внимания их воспитанию, но это не означало, что он безразличен к ним. Вовсе нет. Он делает всё, чтобы у них всё было и по возможности как-то воспитывает, хотя бы личным примером, — от последней мысли, он скривился, — Да, пример, который он подает дочерям, не очень.

— Так что же делать? Позвонить и сразу решить все проблемы, раз и навсегда? А может подождать, когда так сказать, само рассосется? В конце концов, Тамара в отпуске, отдохнет, грубо говоря, перебесится, глядишь, и пройдет её любовная лихорадка?

— Так-то оно так, а если не пройдёт? А если всё всерьез? Если и впрямь она влюбилась? А почему собственно нет? Мужик я в самом расцвете, силенка есть и вообще, бабам я нравлюсь.

— Черт, хренотень всякая в голову лезет. Вот, ведь, могут так мужика зацепить, что ломай голову и думай, что делать и как быть. Ладно, там видно будет, что делать, — с этой мыслью, Виктор положил письмо в карман спецовки и отправился наверх.

Глава 4

После работы он забежал в магазин, купил пива и пару пакетиков желтого полосатика и отправился домой.

— Как дела? — с порога прокричала ему Люся.

— Как обычно. На следующей неделе сдаем объект и переезжаем на новое место.

— Далеко?

— Нет, опять в центре будем работать, в районе Якиманки.

— Банк или магазин?

— Нет, портал и в вестибюле кой-какие работы. Старое здание реставрируют под офис. С нами заключили договор, так что возможна премия.

— Премия это хорошо, — произнесла Люся, выходя в коридор и целуя мужа.

— Ой, ты поосторожней с ножом. Ты чего там варганишь?

— Кабачок жарю и фаршированный перец.

— Нормально. Я кстати пива купил, — и он протянул сумку жене.

— Лучше бы ты тортик или кекс купил.

— Какой кекс, — произнес он и шлепнул жену по заднице, — Тебе дорогая диету надо соблюдать, чтоб фигура была.

— А чем тебе не нравится моя фигура? — произнесла она, слегка покачав бедрами и удаляясь на кухню.

— Фигура нормальная, а вот будешь налегать на кексы, станешь полнеть, а это совсем ни к чему. Вон, по телевизору то и дело реклама идет. То одно, то другое средство рекламируют от ожирения.

— Это ты к чему? — услышал он из кухни голос жены.

— К тому, что сначала торты и кексы, а потом пилюли, да массажеры.

Он заглянул в кухню. На плите все скворчало и жарилось.

— А ты знаешь, дорогая, каких это бабок стоит? Заметь, они в рекламе даже цен не называют, чтобы народ сразу в обморок не упал.

— Ну конечно, — смеясь, ответила она, — Давай, мой руки и зови детей, ужинать будем.

— Как там Валентина Михайловна себя чувствует?

— Сегодня вроде ничего. Даже на улицу выходила.

— Ну и отлично.

Виктор заглянул на кухню. Люся прибиралась после ужина, расставляя посуду в шкафу.

— Ты чем собираешься заняться? — спросил он у жены.

— Пойду, надо кое-что заштопать, а что?

— Да нет, я тогда на кухне посмотрю, сейчас футбол начнется.

— Ты вроде как не большой любитель?

— Сегодня матч интересный, Челси с итальянцами играет.

— О господи, чего же здесь интересного?

— Сама понимаешь, теперь Челси, почитай отечественный клуб, раз Абрамович купил.

— То же мне, отечественный. Ладно, смотри, я тогда дверь прикрою, — и, повесив полотенце на ручку холодильника, вышла из кухни.

Виктор достал из холодильника бутылку пива и пакет с желтым полосатиком, и, пристроившись у телевизора, стал смотреть футбольный матч.

Игра была интересной, но Виктор вольно или невольно, мысленно возвращался к письму, которое осталось на работе в кармане спецовки. Он не знал, как ему поступить и поэтому возникшая дилемма не давала покоя.

— Нет, всё же надо встретиться, — решил он, выключая телевизор, — Встретиться и раз и навсегда решить этот вопрос и больше к нему не возвращаться.

— Ну, кто выиграл?

— Челси обыграло итальянцев.

— Это хорошо или плохо?

— А черт их знает, — ворчливо пробурчал он.

Люся усмехнулась и ответила:

— А чего тогда смотрел?

— Так ведь игра была действительно интересная. Если бы наши так играли, не проиграли бы так позорно в Португалии, а то, а да что там говорить, не умеем играть и всё.

Произнеся это, он повернулся на бок и вскоре заснул.

На следующий день ближе к обеду на работу, где трудился Виктор со своей бригадой, приехала комиссия во главе с начальством. Около часа они осматривали объект, который был практически готов и, уходя, главный инженер попросил Виктора съездить вместе с ним на новое место, куда бригаде предстояло вскоре переехать.

Пока ехали, Виктор старался отвлечься и все время смотрел в окно на проходящих мимо прохожих. Вскоре машина остановилась возле особняка затянутого по самую крышу зеленой строительной сеткой. Осмотрев место работы и предстоящий объем, согласовали кое-какие детали и вскоре главный инженер уехал в контору, а Виктор, воспользовавшись случаем, попросил разрешения освободиться пораньше по личным делам, после чего отправился к метро, не доходя остановился, взглянул на часы, и достав недавно купленный сотовый телефон, набрал Тамарин номер. После нескольких гудков, Виктор услышал знакомый голос: