Мезозой

— Нет, конечно, кто же этого не знает, — ухмыльнулся Кирилл.

И вправду, спустя сорок три года после подарка с небес люди побывали уже в нескольких десятках миров. Правда, лишь три или четыре используются в целях науки и промышленности, остальные в силу нехватки средств и отсутствия конкретных выгод временно забросили. Да и наборы добровольцев Кирилл тоже очень хорошо помнил, даже реклама была по телевизору. И если раньше народ ломился в ставшие теперь, мягко говоря, другими Францию, Германию и Швецию, то теперь многие душу бы продали за место в шахте на какой-нибудь далекой планете. Их так и звали — 'шахтеры', в честь первых четырехсот рабочих, улетевших в бесконечно далекую для понимания Альфа Центавру... Но какие были деньжищи! И ведь все вернулись, все до единого! А сейчас уже не только на шахтах работают. Появились целые поселения и даже городки, где найдется место самым разным специалистам.

— Вот и у нашего заказчика есть проект. Нам поручено найти молодых людей без хронических заболеваний, вредных привычек и криминальных записей. Вы, кажется, подходите.

На 'вредных привычках' Сеня чуть потупил взор, Кирилл же весь обратился в слух. Он привык впитывать все детали, особенно когда речь идет о чем-то очень важном. Напряжение немного спало, стало ясно, что арестовывать их здесь никто не станет.

— На этой планете в данный момент ведется освоение территории, оценка природных ресурсов, разведка... Словом, вы попадете туда в весьма интересное время. Первый этап уже завершается, планету открыли два года с небольшим назад, и сейчас нужно много, очень много рабочих рук. Скажу вам так — в мире, о котором идет речь, планируется организовать колоссальный по своим масштабам парк развлечений с отдельным космодромом, который, к слову, уже готов принимать космические суда. Посещение будет доступно самому широкому кругу лиц с доходом от среднего.

— А как хоть называется эта планета? — полюбопытствовал Сеня, опередив Кирилла.

— К сожалению, это — секретная информация. К большему сожалению, я ею тоже не располагаю. Вверенные мне данные весьма скудные, однако я могу гарантировать вам, что в договоре прописано четко и ясно количество рабочего времени и оплата труда. Сорок часов в неделю и одиннадцать тысяч евро нетто в виде ежемесячного оклада. Возможны и премии, но это уже на усмотрение руководителя на месте. Основной договор вы заключите с работодателем, у нас же вам лишь нужно подписать документ, подтверждающий ваше согласие на поездку с целью получения инструкций и, конечно, полное понимание сказанного мной. Также в документе, который вы здесь подпишете, есть пункт, что после финального инструктажа с начальником группы в Волгограде вы не обязаны отправляться на эту планету и имеете право отказаться, однако обратный проезд до Крулевца вам уже не компенсируют.

При названной цифре у Сени аж запершило в горле. Он краснел, пыжился, тужился, но все же не сдержался и закашлялся, пропустив мимо ушей все то, за что Кирилл с жадным любопытством уцепился.

— Вы сказали Волгоград? А почему туда?

— Там есть космодром, который арендуют частные предприятия — в России это дешевле, чем в Европе или Америке. В том числе и ваш будущий работодатель, компания Гроско.

— Гроско?.. — Кирилл опешил.

Надо же, он вот-вот поставит закорючку и станет сотрудником крупнейшей корпорации на планете. Сколько там человек работает? Девять миллионов? Десять? Как минимум втрое больше, чем в американском Министерстве Обороны...

— Да, именно так, — на сей раз улыбка Эвы носила снисходительный характер. — Это я вам сообщить могу.

Так приличные девушки из благополучных семей улыбаются темным жителям окраин, зачастую хорошим, но скромным, наивным и оттого невыносимым.

— Гроско специально ищут работников для подобных миссий в простых кадровых агентствах, как наше. Время поиска желающих с помощью СМИ прошло, так как приходилось отсеивать много, скажем так, неблагонадежных соискателей, кто едет с какими угодно целями кроме работы. Итак, отправление будет с Восточной станции, не с центрального вокзала. Поезд отойдет в тринадцать часов. То есть времени у нас, что называется, в обрез. Вот, посмотрите на этот пункт, дабы развеять последние сомнения.

Девушка прикоснулась ручкой к одному из первых параграфов договора, и блок текста подсветился желтым фоном. Там было черным по белому написано, что после получения окончательных инструкций сотрудник может без каких-либо последствий разорвать договор, после чего в течение двух суток покинуть территорию Российской Федерации.

— Подписываете? — просто спросила Эва.

Кирилл переглянулся с Сеней, вздохнул, будто ставил многомилионное состояние на черное в подвальном казино, взял ручку и оставил росчерк, тотчас заискрившийся синим. Сеня повторил его действие. Эва просияла.

Она встала из-за стола и по очереди пожала друзьям руки. Солидная комиссия от Гроско уже практически лежала у нее в кармане. То есть, у ее шефа.

— Молодцы, что явились с сумками. Идемте, я дам вам билеты и вызову такси.

15.

Вместо оживленного, полного суеты вокзала Эва отправила ребят на Восточную станцию. Здесь будто буря пронеслась, кроме шуршащих по асфальту пакетов и листьев, гонимых ветром — ни шелеста, ни шороха. Оно и не удивительно — в Россию теперь приходилось делать визу, а в Китай отсюда на поездах ездили нечасто. Потому и обособили восточное направление, оставив на главном вокзале только поезда, идущие на юг, запад и, если уж приспичило на восток, то не дальше Вильнюса. Если кому нужна угрюмая Россия или непредсказуемая Украина с загадочной Беларусью — пожалуйте сюда.

Сама станция представляла собой прямоугольную бетонную платформу с коротким козырьком да рядом деревянных лавок. Вдалеке еще белел киоск с билетами, сейчас, кажется, закрытый. Они что, вдвоем поедут?

— Никогда здесь не бывал, — признался Арсентий. — Когда лет шесть было, ездил с матерью в Калугу, но тогда с Центрального поезда ходили. Эх, помню, пацаны тамошние такие вещи рассказывали... Некоторые аж до Москвы доходили, а уж там что творится...

— Да ничего там не творится, — поморщился Кирилл. — Плоская пустыня с пучками сорняков. Хотя, я думаю, спустя тридцать семь лет там уже побольше растительности. И, да, я здесь тоже никогда не был.

Завязавшийся было разговор умолк, каждый погрузился в свои думы. Шалопутный Сеня, без задней мысли подкинувший весьма непростую тему для размышления, сейчас, небось, воображал себя с длинноногой блондинкой на балкончике собственной виллы. А Кирилл все пытался себе представить Москву сейчас и тогда. Он хотел думать о таинственной планете, ожидающей их в скором времени, но совершенно не мог себе ее представить, и мозг переключился на нечто более близкое и знакомое.

Кирилл видел несколько российских довоенных фильмов, большинство из них оставляло скомканное ощущение, смесь недоверия и удивления, но сам антураж ему нравился. Суета, красивый шумный город, бесчисленные возможности для всех, кто хоть немного умеет искать... Таких мегаполисов в мире навалом — Нью-Йорк, Лондон, Рио-де-Жанейро, Чикаго, наконец, но в Москве (так казалось Кириллу) имелось что-то особое, присущее только странной России десятых и двадцатых годов.

Хотя все это рассуждения о том, чего Кирилл при всем желании не мог застать. И с каждой новой минутой он приходил к выводу, что романтический ореол растерзанной столицы связан прежде всего с ее трагичной смертью.

Вопреки воле Кирилл представил себе погожий августовский вечер, на часах семь пятнадцать. Солнце уже не висит чуть не до полуночи, а готовится через пару часов незаметно соскользнуть за массивные многоэтажки. По широким проспектам люди мчат домой на машинах, образуя пробки и проклиная всех и вся. А десятками метров ниже направляются по привычному маршруту пассажиры метро, более мобильные, но и более помятые и злые. Кто-то у кого-то украл в толкучке телефон, кто-то кого-то потрогал за интимное место, кто-то на ком-то уснул, не заметив...

А потом — раз, и все. Несколько черных точек на небе, оказавшихся невидимыми для ПВО летательными аппаратами, в продлившейся не больше пары минут борьбе одерживают безоговорочную победу. Но то ли везение, то ли какие-то остававшиеся до часа Икс в тайне военные наработки позволяют русским нанести противнику урон. А глава государства между тем на всех парах эвакуируется, да не успевает. Никто не успевает. Ни произнести слов любви, ни сходить в туалет, ни переключить песню в плеере.

С другой стороны, гуманная смерть. Вспышка, обуявшее все вокруг неземное пламя и бесконечная прохладная тишина. Мозг даже не успел принять сигнал от органов чувств, разуму не дали времени ничего обработать, его просто вмиг спустили в ничто, как в унитаз смыли.

'— Ну и сравнения', — подумал Кирилл. — 'Устал, видимо. Нервы ни к черту'.

Вырвавшись из сонного круга мыслей, Кирилл огляделся и приятно удивился. В их с Сеней полку прибыло. Около двух десятков человек мелкими группками рассредоточились по скамейкам, и еще как минимум столько же были на подходе, покидая такси и машины знакомых, согласившихся подвезти.

Публика попалась самая разнородная — семьи с детьми, старики, отдельные представители молодежи, немного обособленно стоящих с журналом или компьютером людей среднего возраста... Интересно, надо же. Одни они все-таки не поедут, а то в голову Кирилла уже закралась параноидальная мысль — а что, если поезд отменят? И они останутся здесь? Тогда-то как поступить? Разве что бежать в Литву и оттуда в Беларусь, но границу-то ведь стерегут будь здоров, а база данных одна на весь Евросоюз, о его нарушении знают теперь и в Порто, и в Каунасе, и даже, прости Господи, в Нарве...

— Вставай, оболтус, — Кирилл, утомленный бездельем, несильно пнул Арсентия в бок носком. — Поезд уже подходит, а ты все дрыхнешь.

Вот так всегда. Как прижмет, так Сеня сходит с ума от страха и сводит остальных, а потом, как только кто-то — Кирилл, например — вытаскивает обоих за шиворот, расслабляется и ведет себя непринужденно, отдыхает, может даже вздремнуть. Засранец, одним словом.

Изящный обтекаемый электропоезд с составом из всего трех вагонов подкрался почти бесшумно, и так же, без единого звука, остановился напротив платформы. На поезде красовался логотип РЖД, три алые буквы на белом фоне.

Народ синхронно похватал свои пожитки и выстроился в очереди у вагонов. Кирилл с Сеней встали в хвост, толкаться ни с кем не хотелось, место на билете было четко прописано. Улыбчивые проводники, облаченные в красно-белую форму, поприветствовали пассажиров и начали посадку.

Очередь тронулась и начала быстро сокращаться, а у Кирилла в душе взметнулось странное, смутное чувство, крепнущее по мере приближения к входу в вагон — он ехал домой, где никогда не был.

16.

Они очутились в удобном двухместном вагоне — две опускающиеся полки-кровати, две розетки в стене, небольшой встроенный телевизор и приятная глазу бежевая обивка на стенах. Надо же, начало неплохое.

— А что, симпатично здесь, — подтвердил мысли Кирилла Арсентий, закончив беглый осмотр. — Нам вот говорили, что здесь даже окна не открываются. Ну да, чего их открывать, если тут кондер имеется?

Кирилл хотел было что-то ответить, но его прервал мелодичный женский голос, плавно полившийся из динамиков в потоке.

— Уважаемые пассажиры, благодарим вас за то, что вы выбрали Российские Железные Дороги. Наш поезд проследует по маршруту Крулевец — Сочи с остановками в Каунасе, Вильнюсе, Минске, Смоленске, Калуге, Рязани, Тамбове, Волгограде, Ростове-на-Дону, Краснодаре и Сочи. Время пути составит четырнадцать часов тридцать две минуты. Средняя скорость в пути — двести двадцать километров в час.

Через час вам будет подан горячий обед. Также к вашим услугам вагон-ресторан — он последний в составе. Желаем вам счастливого пути!

Двести двадцать в час... Не так уж и быстро, по Европе поезда летают в полтора раза быстрее, как минимум, а есть еще и гиперзвуковые составы... Ну, что есть, то есть, да и комфортно здесь вроде, а на меньшей скорости хоть что-то видно будет за окном, до темноты время еще есть. Кирилл глянул на часы — полпервого. В Волгограде, следовательно, друзья будут ночью. Кстати, кажется, с Россией есть какая-то разница во времени...

— А я ведь кроме школьной экскурсии в Берлин больше никуда не ездил, — сказал Арсентий, жадно начав вглядываться за окно, едва поезд мягко тронулся. Казалось, за ближайшим же поворотом он надеется узреть величественный Эрмитаж, пронзающую небо Останкинскую телебашню или, на худой конец, рощицу грустных и тонких русских березок. — Ну, про Калугу я уже рассказывал.

— В Берлине было классно. Я еще с Олькой мотался в Париж, но не впечатлило, если честно. Мечеть, конечно, огромная, но никаких особых красот я в ней не увидел, а народ там злой какой-то...

В купе постучались. Кирилл коснулся сенсорного датчика, и дверь мягко отползла в сторону. Внутрь ступил проводник, высокий худощавый парень с короткой стрижкой м умным, чуть ироничным лицом. Форма у проводника была чуть старомодная, что лишь добавляло шарма, разве что логотип компании не обязательно было делать таким огромным.

— Можно ваши документы? — спросил он.

Друзья переглянулись и протянули карточки. Проводник провел их перед прицепленным к предплечью сканером и вернул документы владельцам. Посмотрел на монитор.

— На вас оформлены универсальные транзитные визы, действующие только в Волгограде и только двадцать четыре часа после прибытия поезда. Пожалуйста, не покидайте состав на других остановках на территории Российской Федерации, даже временно, даже сбегать в магазин за водой — это будет рассмотрено как нарушение закона.

— Спасибо, мы поняли, — честно ответил Кирилл. В его планы подобные маневры однозначно не входили, не хватало еще в России дров наломать. Куда бежать тогда? До Камбоджи на поезде не доедешь.

— Что ж, тогда желаю вам приятной дороги. При возникновении вопросов, пожалуйста, обращайтесь ко мне в первое купе.

Проводник вышел, и друзья, наконец, расслабились. Надо же, как им интересно визы оформили — какие-то универсальные, что бы это значило? Да пусть хоть что значит, только бы впустили.

— Как чудно получилось — вчера вечером ехал к тебе на день рождения, а сейчас, полдня спустя, катим в Россию, — немного ошарашенно произнес Кирилл и потер лицо, будто пытался проснуться. — Ты вот вообще думал, что в ближайшее время поедешь на восток? Тем более так, с бухты-барахты?

— Не-а, — помотал головой Сеня. — Какой там, деньги-то я ведь не печатаю. Дорого, далеко, долго... Хотя я иногда жалею, что старики мои после всей этой заварухи не уехали восвояси, а остались здесь.

— А кто уехал-то? Единицы. И правильно. Страну разбомбили, раздербанили на куски, кто в своем уме туда поедет? Там же такое творилось! У нас тут по сравнению с тем бардаком был просто санаторий.

У Кирилла зазвонил телефон. Ого, сам шеф звонит! Сева, выходит, не выдержал и 'стукнул', а ведь и сам мог набрать...