Всё черно-белое — всё-всё! Даже... я посмотрела на руки... да, даже я.
Запахи тоже исчезли, исчез и легкий ветерок, дующий из-под неплотно прикрытого окна, воздух вокруг сгустился — казалось, его можно потрогать рукой и увязнуть в нем... И тишина... абсолютная, без единого шороха, без единого вздоха.
Я встала, медленно подошла к рядам кристаллов... Как странно — в них нет радуги, нет отблеска или веселых зайчиков... просто стекляшки, только и всего.
Вдруг где-то далеко, будто бы с чердака, донесся резкий звук — словно бы что-то разбилось. Я вздрогнула... этот звук — единственный в этом странном безмолвии, в этом бесконечном крике отчаяния — будто ножом, рассек тишину и отразился эхом в сердце...
Даже будь я в состоянии поступить иначе, я бы пошла вперед, к этому звуку. Но у меня не было выбора... Меня тянуло к нему, как магнитом.
Я осторожно подошла к двери и выглянула в коридор. Обычный коридор, знакомый мне с детства, разве что темный, мрачный, задумчивый... Портреты были пусты — ни одного изображения на них не оказалось.
Дверь не скрипнула, как обычно, закрылась бесшумно, а я двинулась вперед по коридору. Сначала шагом, потом быстрее и быстрее — бегом! Взбежала по ступенькам на чердак и замерла... В центре сгустился туман, как вчера, только тогда все было по-настоящему, это же — лишь сон.
Я сжала руки в кулаки и смело шагнула вперед, к призраку.
— Кто ты? — решительно спросила я. Вопрос эхом отразился от стен, заставляя сердце сжиматься от страха.
Туман будто подернулся чернотой, потом как-то странно развернулся, и призрак медленно начал сгущаться... все плотнее и плотнее... пока не превратился в... Тауру.
Да, это была сестра — бледная, как смерть, худая, в черном платье... такая же черно-белая, как и весь этот сон.
— Тауша...
Она посмотрела на меня исподлобья, словно чужая, но затем, будто бы узнав, просияла... помрачнела... сжалась.
— Проснись, Весси, проснись, пока не поздно! — глухо прошептала она. — Проснись же!
— Зачем? — я подошла к ней ближе, протянула руку... хотела дотронуться, но почему-то передумала.
— Весси... Весси... — она упала на колени и разрыдалась, и ее слезы, капая на пол, растворяли его, как если бы вода смывала краски. — Найди профессора Олатца, найди, прошу тебя! И проснись... Он придет... за тобой придет, Весси...
Я отошла на два шага назад. Я поняла, о ком говорила Таура... Человек в маске — тот, кого так боялась сестра.
А слезы сестры все капали и капали, растворяя пол, стены... Пока она наконец не подняла голову. Ее глаза расширились и она прекратила рыдать — медленно встала и протянула мне руку.
— Тебе ее не получить! — прорычала она.
— Ну почему же? — холодные руки обвились вокруг моей шеи, ласково провели по волосам... — Ведь она моя, ведь я всегда получаю то, что хочу... Или мне помешаешь ты?
Таура испуганно охнула, словно ей кто-то сделал больно, но потом ее лицо разгладилось, глаза решительно сверкнули, и она бросилась вперед, на ходу откидывая меня в сторону и вцепляясь в человека в маске... Она никогда не отличалась силой, но сейчас она отбросила меня так, что я отлетела к стене, ударилась о нее... Но боли не почувствовала... Ни на секунду в глазах не помутилось, я четко видела, как сестра и человек в маске покатились по полу, а вокруг них брызгами разлетелись капли краски. Страшное зрелище, в котором они играли на равных.
Я шагнула вперед, но остановилась, когда сестра внезапно возникла рядом со мной, схватила за руку и поволокла к лестнице.
— Проснись, Весси! — приказала она, и я знала, что так надо... но не могла проснуться. Хотела, но не могла! — Проснись!
— Ну уж нет! — человек извернулся, одним плавным движением вставая на ноги и ветром метнулся нам наперерез. — Ты никогда больше мне не помешаешь!
Он схватил Тауру, одним броском кидая ее к стене... Они сцепились вновь.
Я замерла в растерянности... Помочь сестре — это было мое первое желание, но где-то внутри я понимала, что сделаю только хуже. Мне надо было уйти. Надо было.
— Проснись, проснись... — приказала я сама себе, но это не помогло, и я несколько раз ущипнула себя... еще и еще... пока наконец боль не ворвалась в этот черно-белый мир, не заставила его потечь, будто потоки грязи...
Последнее, что я увидела — метнувшуюся ко мне тень человека. Он протянул ко мне руку, пытаясь схватить, но его рука прошла сквозь меня... и всё. Он исчез.
* * *
На этот раз я проснулась по-настоящему, жадно вдохнула воздух... Легкий ветерок пробивался через приоткрытое окно, солнце золотыми лучами врывалось в комнату сквозь вырезанный цветочек. Звенели в воздухе птицы, звенели, как песня жизни и радости...
— Ты прекратишь вертеться, а? — сонно проворчала фейка, клубочком свернувшаяся на моей подушке. Я хотела уже что-нибудь ответить, но тут дверь распахнулась и в комнату влетела мама.
— Пойдем со мной, — она кинула мне полотенце. — Пойдем, Тауре хуже.
Сестре и правда стало хуже... Раньше мне казалось, что дальше некуда, но я ошибалась — есть куда, еще как есть...
Доктор, приложив руки к голове сестры, бормотал какие-то слова на языке эльнолвов. На меня он внимания не обратил, разве что легким кивком указал на полотенце.
Повесив полотенце на изголовье, я подошла к постели сестры... Бедняжка металась, будто пыталась вырваться, но проигрывала неведомой силе... И я вдруг поняла, что это я — я, не кто-то! — виновата.
Решение пришло сразу, словно некто подсказал мне, что надо делать. Выход не самый лучший и сработает ли — вопрос еще. А если и сработает, то чего мне это будет стоить? Думать даже не хочу...
Медленно отступив к двери, я поманила пальцем Дзинь. Когда-то она меня уже будила, так пусть еще раз спасает.
— Что ты задумала? — фейка слетела на мое плечо, и я, еще раз оглянувшись на маму и доктора и убедившись, что никто на меня не смотрит, скользнула в приоткрытую дверь.
— Хочу... спать, — выкрутилась я. — Просто хочу заснуть и чтобы ты меня разбудила через десять минут...
Фейка промолчала, только недоверчиво хмыкнула. Еще более недоверчиво она хмыкнула, когда я пришла на кухню и раскрыла шкафчик с травами. Слетев на полку, она облокотилась об одну из банок.
Травы... Пахнущие солнцем, летом, засушенной и сохраненной жизнью. Наши предки — эльнолвы — знали огромное количество рецептов... не все из них сохранились и дошли до нас, но многие до сих пор использовались. Древняя мудрость оказалась куда как более совершенной, чем современные штучки...
— Хочешь, я тебе рецептик яда подскажу? — Дзинь прошлась вдоль ряда баночек с травами и остановилась у одной. Вздохнув, она оглушительно чихнула и тут же перелетела ко мне на плечо. — Чеснок... у меня на него аллергия...
Да, это я знала. Фейка ненавистью лютой ненавидела чеснок, и избегала его, как только могла.
— Лучше подскажи мне рецепт снотворного, — открыв одну из банок, я обнаружила, что лаванды совсем не осталось. Это плохо — без нее я не смогу сделать снотворное, а сама я сейчас не засну точно.
— Ты хочешь... ее вытащить... оттуда? — Дзинь запнулась. — Из кошмара?
— А ты откуда знаешь, что вытащить? — я опустила банку и подозрительно скосилась на фейку.
Дзинь-Дзинь поправила платьице, раскрашенное в яркие желтые пятнышки, и виновато шевельнула крыльями.
— Это неважно, — наконец выдохнула она.
— Дзинь!
— Не спрашивай меня больше ни о чем! — фейка в ярости перелетела на полку и гневно топнула ногой. Не видела никогда ее такой — фея ни разу еще не выходила из себя, но сейчас она чуть ли не полыхала от гнева... Да только злилась она не на меня, я это почувствовала, как всегда чувствовала эмоции Дзинь.
Всхлипнув, фейка с размаху уселась на полку и свесила вниз ножки. Весь ее гнев улетучился также внезапно, как и появился... теперь она выглядела виноватой, растерянной, подавленной какой-то старой болью.
— Я помогу ее тебе вытащить... — Дзинь устало опустила крылья, будто вспышка гнева выпила все ее силы... — Только не спрашивай ни о чем... Не заставляй вспоминать.
У фейки были секреты всегда, и за много-много лет я научилась лишних вопросов не задавать. Коротко кивнув, я поставила пустую банку на стол.
— Что делать?
— Чеснок, — Дзинь скривилась. — Да, он — и еще кое-что... сейчас найду.
Вместе с Дзинь мы сготовили снотворное за десять минут. Напиток получился странного, синевато-зеленого оттенка, противный на вид, а на запах так и того хуже... Словно гнилая картошка, перемешанная с килограммом чеснока... Дрянь редкая, конечно, получилась... пить ее — так лучше сразу яда выпить, и то не так страшно.
— Ты уверена, что это... не яд? — наверное, на моем лице отразилась целая гамма чувств, поскольку фейка, до того с хмурым видом изучавшая содержимое чашки, рассмеялась так, что чуть не свалилась со стола.
— Неа, — наконец фыркнула она, и стряхнула в напиток немного пыльцы. — Без пыльцы — яд, но стоит добавить немного солнца... — Дзинь с трудом обхватила ложку за ручку и, взлетев, опустила ее в чашку, — Нет в мире столь совершенного существа, как фея...
— От скромности не умираем? — ехидно заметила я, за крыло отцепляя фейку от ложки и осторожно опуская ее на стол. Потом быстро перемешала пальцу и напиток, с удивлением наблюдая, как из синевато-зеленого он превращается в золотистый.
— Пей давай, — обиженно насупилась Дзинь. — Подумаешь, похвастаться нельзя...
Я отвернулась к окну, за которым расцветал день во всем своем великолепии... Золото листвы, голубая лента неба, просвечивающая сквозь надутые, круглые облачка, которые белыми барашками бежали за ветром...
— Ну ладно, давай эту... это, — содрогнувшись, я взяла в руки стакан. — Ты меня разбудишь минут через десять?
Дзинь кивнула.
Ну что ж... Я вдохнула воздуха, зажала нос (поскольку запах никуда не делся) и залпом выпила эту дрянь... Напиток оказался на удивление вкусным, даже чуть сладковатым, будто компот из свежих яблок... Но с каждым глотком меня все больше и больше окружал белый туман с облаками дыма... пока мир не пропал вовсе.
Я отчетливо видела границу... Вот мир, где всё радостное, светлое, чуть-чуть печальное... мир снов — тех, которые всегда приходят теплыми ночами, под легкий ветер, дующий с реки... А вот другой мир — мир кошмаров, чужой и враждебный... тот самый, который создан не мною и не имеет права на жизнь... Но он был, преграждая путь к миру снов темноватой пеленой.
Я не спала и не бодрствовала... Это было нечто среднее, словно жизнь в тумане: так бывает, когда очень хочется спать, но силой воли держишь глаза открытыми. Но в отличие от реальности, меня несло вперед ветром — вперед, прямо к темно-белой пелене. Я вдруг поняла, что именно так люди засыпают. Ну Дзинь, что же ты мне подсунула?!
В темноватую пелену меня буквально впечатало — ну явно не сюда меня нес ветер. Я влетела через пленку, и тут же мир снов благополучно исчез, а я оказалась в кухне... Знакомая уже ситуация: черно-белые краски, отсутствие звуков и запахов... А в целом — все то же самое, что было перед моими глазами минуту тому назад... кроме Дзинь и кроме цветов, как ни странно. У моей мамы на окне росли какие-то цветочки, она их для красоты разводила, а Иста вечно их ощипывал на разные супчики и прочие кулинарные шедевры... Так вот, их сейчас не было — торчали в горшках одни черные стебли без листьев.
Закончив вертеть головой, я зябко передернула плечами — не от холода, а от чувства безысходности и отчаяния. Решительность покинула меня, мне хотелось вернуться в реальность, и поскорее... Но в то же время я помнила, зачем я здесь... Надо найти сестру.
В уши ворвался звон, раздирающий тишину на мелкие кусочки, и я выбежала в коридор — именно оттуда он доносился. Часы... Они работали, и сейчас начали отбивать двенадцать... нет, тринадцать.
— Я знал, что ты успеешь, — тихий голос заставил меня обернуться. Человек в маске — да, я ожидала, что увижу его. Как и раньше, он заставил сердце забиться сильнее, словно в стремлении убежать, скрыться... — Знал, что догадаешься...
— Таура...
— О, где Таура, — понятливо протянул незнакомец. Он облокотился об угол стены и скрестил руки на груди. — Оглянись, моя милая.
Я послушалась и тут же тихо ойкнула. Комната исчезла, вместо нее появился огромный зал — чуть темноватый, весь в зеркалах, с высоким потолком, в котором застыли ленты. Таура — моя родная сестра, всегда красивая и смелая, — сейчас она сидела в углу, сжавшись в комочек, загородив лицо руками, отгородившись от всего...
— Таура, — я подбежала к сестре и присела возле нее. Она не отреагировала, даже не вздрогнула, и я резко повернулась к человеку в маске. — Отпусти ее!
— Отпустить? — человек в маске лениво потянулся и с кошачьей грацией сделал шаг вперед. — Отпустить, когда я потратил на нее три месяца? Вон ее зеркало, моя любовь, и в нем она проведет остаток своей вечности... Пока я не получу то, что хочу, она будет здесь!
Я посмотрела на зеркала и ахнула. Я заметила то, на что не обратила внимания раньше... Кое-где зеркала были обычные, только без красок... Но поверхность пяти из них напоминала озеро, и в воде этих озер отражались лица... Одинокие, покинутые лица девушек...
— Таура! — я затрясла сестру за плечи. — Ну очнись же, милая!
— Как трогательно, — засмеялся незнакомец.
Злость — страшная злость — затопила меня, но она была беспомощной.
— Иди-ка сюда! — холодные руки подняли меня с пола, развернули, и я оказалась лицом к маске. Маска... Черная маска закрывала все лицо, да и было ли это лицо? Даже вместо глаз — черный водоворот. — Весея, Весси... Если бы ты только знала, как мне жаль, что ты следующая.
Я не ответила, хотя мне крикнуть хотелось, чтобы он изменил это — он же здесь хозяин, ведь так?! Но я промолчала, потому что этот голос... было в нем что-то искреннее, какое-то настоящее сожаление, не смех и не издевка...
— Что тебе надо от меня?
Человек медленно, даже нежно как-то, провел рукой по моему плечу, и резкая боль ворвалась в полное отсутствие чувств.
— Прости... — он сжал мою руку в своей и прислонился лбом к моему лбу. — Ты — алмаз, Весси, ты не представляешь, насколько ты ценна... Твой дар слишком мне нужен, он слишком редкий, чтобы я мог от него отказаться... Хотя видит Создатель, я бы предпочел сам умереть...
— У меня нет дара, — прошипела я сквозь зубы.
Он рассмеялся, резко отпрянул и подошел к одному из зеркал.
— Ты ошибаешься... Но посмотри, я приготовил тебе особый дом, Весси... Ты, в отличие от всех этих, — он презрительно махнул рукой в сторону зеркал с лицами, — будешь свободна в моем маленьком мирке... Я буду выпускать тебя время от времени, и если будешь умницей, то будешь здесь вполне свободной!
Дерево... Он все-таки оставил мне это проклятое дерево! Я потерла плечо, все еще горевшее от боли, и бросила взгляд на Тауру. Сестра теперь смотрела прямо на меня — с ужасом и страхом. Но все-таки осознанно...
