— Ну как же. Им грозит полное истребление, как самым упёртым врагам германского Рейха. Инёню объявляет нам войну и через день-два, когда наши войска занимают линию фронта, официально капитулирует. Мы за это эвакуируем всех гражданских, турецкую армию тоже вывозим в особые лагеря, перевооружаем, обучаем и, когда немцы на нас в следующем году нападут, даём шанс поучаствовать в освобождении Турции от фашистов. Не всё ж только бойцам РККА на чужой-то земле свои головы класть! Армян, понятно, на операцию не брать, оставлять в казармах. Эвакуация — в закрытых вагонах. То есть мы, в обмен на землю, даём туркам жизнь и шанс реванша. А дальше, сохранять ли турецкое правительство, отнимать ли золотой запас — тут уж я не советчик. Главное, что при фиктивной советско-турецкой войне, крови будет меньше всего. Вместо того, чтоб иметь во врагах и турок, и армян, завоёвываем их расположение. Вдобавок, лишаем немцев формальной победы. Если Инёню капитулирует перед нами, то с немцами дела вести будет уже некому. Мирный договор не подписать.

— Это слишком сложно, — запротестовал Микоян. — К тому же, как я говорил, резервов продовольствия, кормить этих нахлебников, у нас нет. Или в следующем году придётся от экспорта хлеба отказаться полностью.

— В следующем году будет война! Экспорт хлеба прекратится автоматически!

— Это ещё хуже, потому, что продовольственные запасы, когда армия заберёт рабочие руки, будут меньше пополняться.

— Запасы будут, — возразил Сталин. — Выездная комиссия ВАСХНИЛ под руководством товарища Лысенко в течение этого года проводила опыты по выращиванию различных сельскохозяйственных растений по подсечно-огневой системе в климатической зоне затопления будущего Западно-Сибирского моря. Для посевов отбирались лучшие сорта, культивируемые в Вологодской, Архангельской областях, в Карелии и Сибири. Очень хорошие результаты на подсеке, особенно на осушенном болоте, дал ячмень. Урожайность на опытных участках просто невероятная. До 50 центнеров с гектара. Но, учитывая, что под сплошные посевы лучшие земли выбираться не будут, то, в первый год после сжигания леса, следует рассчитывать на более скромные показатели, в среднем, 30 центнеров с гектара. Рожь посеяли пополам с ячменём и оставили под зиму. По весне посмотрим результат. Но, судя по всходам, он обещает быть хорошим. Таким образом, план использования земель под предназначенными к сведению лесами на период строительства Андринской плотины, можно считать подтверждённым. Его реализация даст нам резкий прирост производства зерна овса, ячменя, ржи в течение ближайших десяти лет, пока эту землю не затопит вода. Срубить весь лес по Оби и вывезти мы никак не успеем, а подсечь и сжечь с толком — сможем. Степень механизации этих работ минимальная, только для быстрой уборки потребуется мобилизовать трактора, транспорт. В остальном, рабочую силу обеспечит Управление лагерей НКВД.

— Уж теперь-то вообще не известно, когда вода затопит, раз Гитлер на нас в следующем году напасть собрался, — вздохнул Киров. — И чего ему не живётся спокойно? Ведь, паскудник, со всеми уже передрался! Осталось только японцам войну объявить!

— Нет, на японцев он не полезет, — возразил Молотов. — СССР и, после расчистки Суэцкого канала и захвата Адена и Сокотры, Япония — единственные источники стратегического никеля. Без нас у него остаётся единственный вариант.

— Какие есть ещё мнения по турецкому вопросу? — вернул совещание в русло главной повестки Сталин.

— Я отзываю своё предложение по депортации армян, — сказал Берия, спровоцировав вздох облегчения со стороны Микояна. — Война с Турцией, безразлично, с согласия Инёню или против его воли, кажется, предпочтительнее. Не страдают наши, советские, граждане и мы обретаем почву для действенной контрагитации.

— Ещё варианты? — спросил Предсовнаркома. — Нет? Тогда, товарищи, все свободны. Кроме товарищей Кирова и Молотова.

Мы, гурьбой, вышли из кабинета и приёмной, где всё так же понуро сидел Исмет Инёню. Дальше — кто куда, но я увязался за Берией.

— Что это было, товарищ нарком? — спросил я прямо. — Посидели, поболтали, ни тебе голосования, ни — вынесенного решения!

— Решения чего? Совнаркома? ЦК? Нет, это всего лишь консультации с товарищами. Дело, сам видишь, сложное. Тут хотя бы варианты наших ходов прощупать. Чтобы потом проработать их со специалистами и уж только тогда выносить на голосование. Понятно?

— Тогда я здесь с какого боку?

— Можно подумать, что на заседании ЦК у тебя больше прав находиться! — поддел меня Берия. — Ты здесь ради спокойствия товарищей, чтоб сам поучаствовал и народ мутить не начал, как ты это любишь, если что вдруг не по тебе!

— Замазали, значит? — хмыкнул я.

— Выбирай выражения! — возмутился Лаврентий Павлович. — Оказали доверие! Привлекли к выработке важнейшего для страны решения! Ценить надо! А ты — "замазали"! Тоже мне, чистюля! Наверняка возмущаться бы стал, начни мы армян в Восточный Туркестан вывозить!

— Где я, а где кавказские дела? Но, если честно, не укладывается у меня в голове, не уживаются два слова: "армяне" и "предатели". Так что — стал бы!

— Вот видишь! А теперь — всё по-другому пойдёт. Главное, чтоб турки сдуру не заартачились.

Эпизод 6.

20-го сентября в семь утра, в субботу, всего через восемь дней после "консультации", правительство Турецкой республики выдвинуло СССР претензии в "блокаде" и тут же объявило ему войну! В Закавказье, особенно в известной автономной республике, новость восприняли с небывалым энтузиазмом, военкоматы были буквально осаждены лицами мужского пола от десятилетних пацанов, до глубоких старцев. Военкомам пришлось выполнять роль натуральных комиссаров, объясняя, что РККА справится и без мобилизации, переводя сбор резервистов и добровольцев в митинг.

Закавказский фронт только отмашки и ждал. По всем дорогам, не встречая сопротивления, на запад пошли моторизованные разведбаты, сразу далеко отрываясь от основных сил стрелковых и горнострелковых дивизий. В воздухе стоял непрерывный гул, 6-я воздушная армия выбрасывала десант. По небу медленно ползли ТБ-3, таща на буксире планеры-автожиры, в которые были погружены все три воздушно-десантных корпуса, все наличные ВДВ СССР. Там, где условия посадки были особо сложными, выбрасывали посадочным способом отдельные батальоны ГСД на камовских вертолётах Ка-2.

К утру следующего дня вся турецкая линия фронта была взята под контроль и Исмет Инёню официально объявил о полной и безоговорочной капитуляции. Между советскими бойцами и турками всё обошлось практически без стрельбы, несмотря на то, что турецкие части даже не разоружали. Они так и уходили с фронта в маршевых колоннах в пункты сбора и уже там расставались с пушками, винтовками и пулемётами. Ещё бы! Турецкие части сразу же получили приказ не оказывать сопротивления Красной Армии, а в каждом нашем передовом батальоне был, в качестве парламентёра, турецкий офицер. Пару раз, при встрече с милицией, не помогло даже это, но тогда красные командиры выкатили вперёд полевые кухни с предложением сперва пожрать, а воевать уже потом. Это бескровное наступление так и окрестили "кухонным".

А вот с немцами РККА не церемонилась и действовала предельно жёстко. В первый же день Люфтваффе, действовавшие без истребительного прикрытия, поскольку ВВС Турции давно исчезли как класс, попытались бомбить походные колонны, причём, и турецкие, и наши. Дежурившие в воздухе И-163 (на этом "второстепенном" направлении основной тип истребителя) развернулись и, без церемоний, сбили "Хейнкели". А в дальнейшем принялись валить на землю без разбора и предупреждения всё, что залетало в советскую оккупационную зону. Люфтваффе стали было настаивать и к востоку от линии фронта развернулись натуральные воздушные сражения с участием десятков самолётов с обеих сторон. Потери, понятно, несли и мы, и немцы, но, благодаря неизменному численному превосходству, небо, в конце концов, оставалось за ВВС КА. Вишенкой на торте стала попытка немецких сухопутных частей "улучшить положение" на перевале, уже занятым советскими десантниками. Комбат сразу же нажаловался наверх и спустя менее, чем полчаса, атакующих смешал с камнями и землёй, а заодно и сбросил вниз со склона досаждающую горную батарею, целый полк пикировщиков "Неман-4". После этого немцев прорвало и в дело вступила германская дипломатия, получившая в НКИД СССР "полный отлуп" в предельно жёсткой форме. После чего все инциденты разом прекратились.

Под контроль СССР перешли районы, с севера на юг, Артвин, Эрзерум (с веткой "русской" колеи), Муш и Ван, как и остальные, лежащие ближе к советской границе. Они сразу же были присоединены к ААР, выделившейся из состава ЗСФСР в союзную республику. Беженцы, местное неармянское население в этих районах подлежали эвакуации и депортации. Территория — заселению "советскими" армянами, что позволяло избежать стадии "Особой республики". Таким образом, территория АССР включила в себя все земли исторической Армении, кроме Малой. С выделением АССР, статус союзных республик, решением Верховного Совета, получили также Грузия и Азербайджан с перспективой воссоединения с Азербайджанской Особой Республикой на бывшей иранской территории.

Вообще, после слов Инёню о намерениях Гитлера, а особенно после того, как в наши руки была предоставлена, в качестве доказательств, дипломатическая переписка, протоколы переговоров, внешняя политика СССР в отношении Германии резко переменилась. Москва уже не пыталась сглаживать острые углы, избегать трений, наоборот, она давала понять, что видит оппонентов насквозь и потакать им не собирается. Немцам было отказано в поставках продовольствия, а уже существующие контракты, невзирая на издержки, разорваны. На хлеб у нас был более благодарный покупатель — Япония, которой надо было подкармливать прорву "союзных" индусов. Пусть в ответ мы могли получить не сложные машины, а натуральный каучук, но и он для СССР был существенной ценностью. К тому же, общий экспорт зерна из СССР неуклонно снижался, вследствие необходимости кормить собственное растущее население.

Внутри СССР внешне, вроде бы, ничего не происходило. Советская пресса по-прежнему трубила о Великой стройке, считала километры проложенных технологических дорог, гектары вырубленного и подсечённого леса, но не только в высших сферах, но и "на земле" многие люди стали понимать, что в ближайшее время никакого возведения грандиозных плотин не будет. Скажем, трудно скрыть от коллектива Харьковского завода приказ о возобновлении производства танков по мобилизационному варианту, за полгода. А ведь этот завод не единственный! С четвёртого квартала 1941 года Совнарком "перевёл стрелки" и экономика СССР вновь покатилась по привычному пути, по "военным рельсам".

Я, как начальник ГАБТУ, попал в предельно сложное положение. Да, теперь, когда жареный петух клюнул, у меня есть всё для разработки танков следующего поколения, нет только одного — времени. В плане НИОКР "конь не валялся", а танковые заводы надо готовить под конкретные машины уже сейчас, иначе через полгода в войска пойдут новенькие "устаревшие" КВ, Т-34М и Т-126. На текущий момент, на фоне танков немецких, они смотрятся выигрышно. Но я то знал, что в "эталонном" мире у Гитлера в 42-м году уже был "Тигр" с 88-мм пушкой, а в 43-м эти танки применялись массово, наряду с "Пантерами". "Эталонный" же СССР так и не сумел за войну перейти на новую модель массового танка, проведя только модернизацию с усилением вооружения. Это тоже не мало, но мне нужна ещё и броня! Такая, чтобы сохранить превосходство в защите, положение 38-40 годов! Сейчас же оно утрачено, поскольку, судя по добытым разведкой фотографиям, немцы уже ставят на "панцерфир" и "панцерягер" длинноствольные 75-мм пушки. Пришлось ещё раз откорректировать прошлогодние ТТЗ, по возможности отказавшись от "экзотики", с упором на использование в новых машинах проверенных узлов и агрегатов. А также указать на закладку в проекты дополнительных резервов, лучше сказать, недоиспользование потенциальных возможностей. Получим ли новое вооружение и литую броню — не факт. Но сможем, первое время, устанавливать башни старого образца. Планетарные механизмы поворота, не говоря уж о планетарных боковых коробках, тоже могут обождать, фрикционами обойдёмся.

Первый проект нового поколения, "мышебойка Федоренко" (очень уж часто зам этот эпитет употреблял), родился в недрах Бронетанковой академии "в инициативном порядке". Толчком к нему послужил давешний разговор. Перед слушателями была поставлена задача вкорячить на КВ-2 130-мм пушку с длиной ствола за семь метров вместо 4,5-метровой шестидюймовки БЛ-15. Поскольку с "флотского" "Большевика" ждать поступления новых орудий не приходилось, связались с Мотовилихой, которая поспешила сосватать "академикам" качающуюся часть опытной М-40 с 152-мм стволом Бр-2 примерно той же длины, пообещав доработать её напильником для установки в САУ.

Когда Федоренко в октябре с гордостью продемонстрировал мне чертежи общего вида, я едва не поперхнулся. Результаты "мозгового штурма", прямо скажем, поражали нестандартностью мышления. При взгляде на эскиз "экстерьера", создавалось полное впечатление, что машина имеет переднемоторную компоновку, если бы только не ведущая звёздочка сзади. Корпус КВ-2, шестикатковая ходовая — почти стандарт. Только катки переставлены с учётом нагрузки от сильно смещённой в корму удлинённой рубки "усиленного лобового бронирования" (дополнительная 120-мм "экранная" плита). Требование 240-мм "лба" соблюдено и даже переплюнуто. А вот при взгляде в "потроха" МТО внезапно обнаруживалось сзади! Кто допетрил развернуть коробку валом вверх, то есть, фактически, поставить МТО "на попа", вписав его по высоте в рубку — премию выписать! Однозначно! Хотя бы за пространственное воображение! Высота "стандартного" МТО меньше метра, длина — чуть больше полутора. С баком между БО и МТО — два. После "кульбита" всё ровно наоборот. Правда, стандартный Д-130-4 ставить нельзя, но зато неподалёку от завода имени Ворошилова, на "Русском дизеле", делают вертолётные Д-160-2 в 725 лошадей. Как раз с вертикальным валом. В танки 160-е моторы не лезут из-за большой ширины. Не помещаются в МТО, сжатом с боков бронёй, ходовой и железнодорожным габаритом. Но когда за рубкой ходовая часть исчезает из ряда "сдержек" — другое дело!

Чертежи, с "причастными" сопровождающими и собственными письменными пожеланиями привести проект в соответствие с ТТЗ на 3-е поколение, я отправил в Ленинград Котину. Пусть детально прорабатывают "профессионалы", которым эти машины выпускать. Через месяц КБ выдало КВ-3 и КВ-4. Оба имели единое шестикатковое шасси с корытообразным днищем (что на треть уменьшало высоту вертикального борта) и 75-мм ВЛД под углом в 72 градуса (что исключало сварку двух 120-мм плит). НЛД осталась прежней. Таким образом, приведённая толщина брони во лбу составляла искомые 240 мм. Так как танк КВ-3 имел теперь более грузоподъёмное шасси, то его башню, по сравнению с КВ-1, модернизировали. Теперь её сваривали ЭШС, за исключением 75-мм кормы, только из 120-мм плит. Причём со стороны лба — в два слоя. Наклон преград по прежнему составлял 30 градусов к вертикали. В новой литой маске, вместо короткой 107-миллиметровки, устанавливалась 50-калиберная 87,6-мм пушка, полученная наложением зенитного ствола на прежние противооткатные устройства. "Промежуточный" 46-тонный танк соответствовал ТТЗ на 3-е поколение, за исключением вооружения, защиты бортов, унификации деталей ходовой с харьковским средним танком и лёгкости массового производства. В КВ-1 было три стыка 120-мм деталей и от них хотели избавиться. В КВ-3, одной только башне, их стало шесть. МТО КВ-3 полностью заимствовалось от предшественника. Конечно, 700 лошадиных сил на 40 прежних или на 46 полученных тонн — большая разница. Но, во-первых, танк тяжёлый. А во-вторых, будь у него трансмиссия посовременней, не уступил бы в подвижности Т-10 "эталонного" мира и был уже сейчас лучше ИС-2 и ИС-3. Дабы ещё более сблизить новый КВ с "эталонными" ИСами, я распорядился доработать проект усилив бронирование борта до 90 миллиметров и применив 45-градусный наклон листа наружу выше новых, "унифицированных" обрезиненных катков среднего диаметра, что давало уровень защиты на этом участке в 127 миллиметров.