Привет, любимая!

— Примитивный предатель — вот кто ты. Руки тебе больше не подам, и ноги твоей в нашем доме никогда не будет. А про Олега — забудь.

Наверное, долго готовилась, репетировала. Высказалась без сучка, без задоринки. Я внимательно посмотрела на нее. В Светкиных глазах бушевало чересчур много несправедливого гнева... Меня это совершенно не тронуло. И без Светки проблем хватает. Что-то изменилось во мне за последние сутки. Мир стал другим. Или я стала смотреть на него другими глазами? И Светка... От нее не тянуло больше майской свежестью. От нее несло тупым эгоизмом.

Я вздохнула и обошла Светку. Обошла, как обходят тумбочку, стоящую на проходе. Чтобы не поворачиваться к ней, даже калитку не стала запирать на щеколду.

* * *

Тетя Нина только вернулась с работы. Она сперва посмотрела на часы, потом взглянула на меня.

— И что с тобой творится?

— Ничего. Ровным счетом, ничего, теть Нин.

— Ты здорова? — она пощупала мой лоб.

— Как бык.

— Хм... Если ты — бык, то, пожалуйста, поди и встреть корову. Сейчас стадо погонят.

Вот это да! Никогда раньше не замечала у тетки чувства юмора. Может быть, я ее, вообще, плохо знаю? Без звука я пошла на улицу — встречать Милку. Тетя Нина открыла рот. В деревне я никогда ничего не делала. А если и делала, то только после бесконечных препирательств. Жаль тратить время на домашние дела. Их всегда так много! До смерти не переделаешь. Но сейчас вопреки обыкновению хотелось хлопотать по хозяйству. От чего-то стало жаль тетку. Она смотрела на меня в окно. Глаза у нее были добрыми-добрыми. От этого взгляда смятение в душе немного улеглось. Обязательно все пойдет хорошо.

Но, видно, не все еще беды свалились на мою непутевую голову. Я вышла на деревню и остановилась возле калитки. Стадо довольно далеко. От нечего делать почему бы не поглазеть по сторонам? Вдруг он где-нибудь да мелькнет? И вообще... Вечером на деревне здорово. Не так тихо, как днем. Множество мелких и забавных происшествий случается. Успевай только смотреть повнимательней. Я закрутила головой в разные стороны.

И увидела. На лавочке перед Светкиным домом — все, кто ходил на родник. ...Мишка тоже. Предатель. Вот вам и вся любовь. Рыжий что-то рассказывал ребятам и размахивал руками, как ветряная мельница, едва удерживаясь на мотоцикле. Ведь навернется, ненормальный. До меня долетел взрыв хохота. Наверное, обо мне треплется. Не прошло и года. Каков актер? А мне говорил: "Серьезно... Выбирай..." Тут кто-то из них заметил меня. Смех оборвался, и все головы повернулись в мою сторону. Так и есть. Обо мне говорили. Ну, Рыжий... Ненавижу... Я повернулась спиной к веселой компании, всем своим видом показывая, что они для меня — пустое место. Дождалась стада. Загнала корову домой. Заодно и подоила ее. После ужина помогла тете Нине убраться. Та уж и не знала, что ей со мной делать дальше. Дабы тетка не наживала себе головную боль, пришлось сделать вид, будто иду к Светке. А сама пошла в овраг. Там обычно в это время дня никого не наблюдалось. Не хотелось столкнуться с кем-нибудь.

Хорошо, что на лавочке уже никого нет. Я вздохнула с облегчением. Напрасно. В проулке нарвалась на Олега. Увидев меня, он презрительно усмехнулся. Что-то в моей душе болезненно сжалось, но слез не было. Все выплакала. Я так устала от дурацких проблем. Даже от Олега устала. От мыслей о нем. И он, наверное, что-то понял. Встревоженно взглянул и посторонился, уступая дорогу.

В овраге я легла на траву и сунула в рот лист дикого щавеля. Лежала, смотрела в небо и жевала щавель. Думала, думала... Потом лежать стало прохладно. Пришлось сесть. От щавеля щипало язык, да это вот коровье пережевывание помогало сосредоточиться.

Невеселые мысли бродили в голове. Очень невеселые. Такая карусель вокруг завертелась. Одни сплошные неприятности, а сил бороться нет. Да и какой из меня борец? Лучший выход из положения — уехать домой. Вот до чего я додумалась. В самом деле, где лучше всего зализывать раны? Дома, конечно. Мы все живем в городе. Или почти все. В деревню приезжаем в каникулы и на выходные. И общаемся только здесь. Если не считать нас со Светкой. Все равно, последнее лето я здесь. Уеду на месяц раньше. Подумаешь! А в городе... Город такой большой, что случайная встреча там почти невозможна. Да и что мне случайная встреча в толпе людей? Уехать домой — единственный разумный выход. И достойный. Решено, я уеду. Через два дня. Лучше, через три. Мне с этим Крокодилом, с Толиком, еще посчитаться надо. За "дуру-девку".

Как только решение было принято, сразу возникла жажда деятельности. Надо чемодан собрать, с тетей Ниной объясниться. Я вскочила на ноги. От озера шла толпа ребят. Они что-то кричали мне и призывно махали руками. Есть и другая дорога домой. Можно обойтись без столкновения. Все решено. Эти люди вычеркнуты из моей жизни. И точка.

* * *

Тетя Нина была поставлена в известность сразу.

— Через три дня я уезжаю домой.

— Что? — переспросила она.

— Через три дня я уезжаю домой.

До глубокой ночи мы выясняли отношения с теткой. Потом расплакались. Потом помирились и сели играть в карты. Так и уснули на кухне — на драном топчане.

Вечером следующего дня мы отправились к магазину, звонить моему отцу. И опять невезение. В очереди к автомату перед нами только четверо. Все те же Светка с Олегом и Мишка с Толиком. Вот вездесущие! Они только переглянулись между собой и вежливо уступили тете Нине свою очередь.

Тетка затолкала меня в тесную кабинку рядом с собой. Орала она в трубку так, что ее слышала вся деревня:

— Да... Я не знаю, что с ней сделалося... Нет, я довольна... Ну, впрямь довольна... Да, нет, это не я ж... Это она сама... Не хочет быть у меня... Володя, я тебе русским языком говорю, она завтра уезжает домой... Да... Что, я ее силой держать буду?... Нет, здорова... Да ты сам с ней поговори!

Тетка сунула мне в руку трубку. Я вытерла со лба пот. В кабинке было душно.

— Здравствуй, пап. ... Да, еду. Завтра...

Мишка, который делал подозрительные круги вокруг будки, застыл, как вкопанный. Олег, Толик, Светка разом повернулись к нам и уставились на меня. И, может, пыльное стекло будки, может, вечерний свет сыграли с ними злую шутку? Но мне они показались бледными, слегка перепуганными.

— Нет, пап. Сейчас не могу... Я все равно... Ладно... Ладно, я сказала... Приеду и поговорим...

Вешая трубку на рычажок я тихо спросила тетку:

— Теть Нин, можно я тебя под руку возьму?

Она оглянулась вокруг, понимающе улыбнулась и подставила локоть. Так мы и вывалились из будки под ручку. Если у кого-то возникло желание подойти, то теперь оно было точно неосуществимо. Все подходы сознательно заминированы. И это доставляло особого рода удовольствие. Кроме всего прочего, с утра удалось осуществить план мести Толику. И целого дня, как планировалось вначале, не понадобилось. Прямо после ухода стада оказалось, что задрипанный мопед этого Крокодила остался на улице без хозяина. И рядом никого нет. Я метнулась домой. Через пять минут в бензобаке мопеда тихо растворялись четыре куска сахара-рафинада. Можно бы и два — вполне достаточно, но четыре — надежней. Влетит Толику от матери крепко. Один ремонт в мастерской займет несколько месяцев. Я уж не говорю о деньгах. Долго он будет меня помнить. Вот и все. Теперь можно уезжать со спокойной совестью.

Дома тетя Нина сказала мне:

— Слышь-ка, Александра, сядь. Поговорим.

Я села и уставилась на нее. Опять, что ли начнем выяснять отношения?

— Ну, с какого дурика ты чудишь? — устало проговорила тетка. — Я ить не дура. Я вот в будке-то постояла, так все и поняла.

— Да не все ты поняла, теть Нин. Не могла ты все понять.

— Пусть не все, а тоже не слепая. Ты плюнь на него-то. Плюнь. Мало ли парней вокруг?

Я молчала. Как ей объяснить то, что не могу объяснить самой себе?

— Вон Рыженький, — опять завелась тетка. — Как его? Мишка, что ли? Ну, Соколихи внук. Так котору неделю возле нашей калитки отирается. А что? Он парень видный. По нем у нас много девок сохнет. И бабы. Молодые которые. А на этого своего плюнь!

— Да на кого? — я сделала вид, что не понимаю.

— На Олега своего! Тьфу! Цыган он и есть цыган бессовестный.

— Ты за что на него взъелась-то?

— А так... — разозлилась тетка. — И ненашенские они. Пришлые.

— Как пришлые? — уже по-настоящему не поняла я.

— А вот так, — пояснила она. — Бабка их, Люба, — беженка. К нам ее во время войны определили. На постой к Калмыкову Витаське. Она у них после войны полдома купила. Работала на номерном заводе. Отсюда в город моталась. Муж у нее в сорок третьем погиб, у Любы... А Мишка наш, коренной. Сама знаешь, Кузнецовых здесь полдеревни.

Ничего себе, аргументики. И чего это она так за Мишку переживает? Не родня, вроде. Я встала и прошлась по комнате. Остановилась возле ходиков, поправила шишку-маятник.

— Да Рыжий твой тоже мне веселую жизнь устроил.

Я не ждала от тети Нины такой реакции. Она расширила глаза и медленно прикрыла рот рукой. Меня зло разобрало. Хорошо же она обо мне думает.

— Не таращься на меня так. Ну, чего уставилась? Все у меня в порядке. Не вру. Никого к себе не подпускала. Я — о другом.

Тетя Нина с шумом перевела дыхание. Ишь ты, как испугалась. А если бы мы с Рыжим... того? С ума бы сошла?

— Ну, как знаешь, — загрустила она. — Тебе виднее... Езжай, конечно. Только я к тебе, Александра, вроде уже и попривыкла. Скучно одной-то будет.

— Ой, разнюнилась, — мне не хотелось признаваться, что и я к ней привязалась. — Ты лучше к нам приезжай.

— А что? — оживилась тетя Нина. — И приеду. Не прогонишь тетку? Чай, родная.

— Будет тебе сопли распускать. Давай-ка напоследок в картишки перекинемся.

И мы до ночи резались с ней в подкидного дурака.

В половине одиннадцатого в дверь на терраске кто-то постучал.

— Слышь, Александра, выдь, посмотри, кого там черти в такую поздноту носят?

Я вышла на терраску, зажгла свет и открыла дверь. Вот это сюрприз. На ступеньках собственной персоной стояла Светик. Как же это она пришла, и корона с головы не упала?

— Поговорить надо, — сказала она высокомерно.

— И о чем? — холоднее интонации у меня никогда не выходило.

— О том, что вчера было.

— Зачем?

— Ну как, зачем? — она опешила и непроизвольно отступила на одну ступеньку вниз, ища рукой перила, которых изначально не имелось. — Может, мы во всем разберемся, и я опять с тобой подружусь?

— Это, дорогая, не детский сад: раздружусь, подружусь. Раньше надо было разбираться. А на счет дружбы... Ты бы хоть для приличия поинтересовалась, хочу ли я с тобой теперь дело иметь?

И захлопнула дверь перед ее носом. Тетя Нина, разумеется, все слышала. Она не могла пропустить такое удовольствие. Всегда была против Светки. Вот и встала за моей спиной, подойдя тихонько, чтобы я не слышала.

— Молодец, Алька. Давно бы так.

Мы сели доигрывать партию. А через час опять кто-то постучал. И чего неймется? Как ее мать только выпустила? Она у Светки строгая.

— Ой, теть Нин, не хочу я больше с ней разговаривать. Сходи ты. Скажи ей, что я сплю.

Тетка ушла, но тут же прибежала обратно и таинственно зашептала:

— Слышь, Аль? Рыженький это. Тебя просит.

Сердце дернулось и на секунду остановилось. И гусиная кожа высыпала на руках и спине. Принесла нелегкая. Что же это он надо мной воду варит?

— Скажи ему, что я сплю, — сказала, как отрезала.

Зачем я это ляпнула? Ведь мне же хочется увидеть Рыжего! К чему абсолютно никому не нужная война? Не знаю. Ничего я не знаю. И знать не хочу...

Тетя Нина спорить не стала. Внимательно посмотрела на меня и, неодобрительно покачав головой, вышла.

Долго выпроваживать Мишку ей не пришлось. Вернувшись, она устало заметила:

— Знаешь, Александра, с людьми тоже... надо обхождение иметь. Гордая ты не в меру.

Я ничего не ответила. Тетка права. Именно, не в меру.

— Хватит в карты играть. Давай-ка в постель. Тебе ехать завтра.

Я криво улыбнулась и пошла спать, если, конечно, удастся заснуть. Последние две ночи это было проблемой.

Ночью кто-то стучал мне в оконное стекло и настойчивым шепотом звал:

— Аль, Аля...

Но я повернулась на кровати спиной к окну и заткнула пальцами уши. Скоро шепот прекратился.

* * *

Утром возле крыльца тетя Нина нашла два засохших васильковых венка, а в замок на калитке был вдет кружевной носовой платок, который пропал у меня в прошлом году. Ну, с венками все ясно. Это мне напоминали кое о чем, что я хотела забыть. Но вот носовой платок меня озадачил.

— Еще хорошо, что твои кавалеры забор дегтем не облили, — ворчала тетка, собираясь на работу.

Я тихонько, чтобы она не видела, подобрала венки и сунула их в чемодан, поверх вещей. Платок брать не стала. Пусть здесь остается. Зачем он мне? Не принимала душа этот возвращенный кусочек дешевых кружев.

— Ну, Александра, давай присядем на дорожку?

Тетка опустилась на новый чурбак для колки дров, а я — на ступеньку крыльца. Не успели присесть, как тетя Нина сразу вскочила.

— Что ж, Алька, давай целоваться, — она трижды клюнула меня в щеки. — Ты смотри, если по дороге передумаешь — возвращайся. Скоро вон яблоков много будет. Поспевают... Ладно, ключ под крыльцо положи. Все, кажись... Пошла я...

— Давай. Счастливо тебе.

— Позвоню вам вечером. Узнаю, как ты доехала.

И она пошла, чуть переваливаясь из стороны в сторону, к калитке. А я вернулась в дом, посмотрела на чемодан и пригорюнилась. Но назад пути уже не было. Жребий брошен. Рубикон — перейден.

Нагрузившись чемоданом и большой спортивной сумкой, закрыла дверь, положила ключ под ступеньку и возле калитки остановилась. Идти по деревне у всех на глазах? Такой позор! Еще подумают невесть что. Благодарю покорно! Лучше через поле и перелесок. На десять минут дольше, зато никто не станет пялиться.

Сказано — сделано. А минут через двадцать пожалела, что не выбрала путь покороче. Чемодан оттягивал руку, сумка натерла плечо. Уже пару раз я присаживалась отдохнуть. И заодно еще раз вспомнить, как только что на задворках мы встретились с Олегом. Лицо его осунулось, под глазами залегли тени, но темные глаза смотрели непроницаемо. О чем он думал в тот момент? Догадаться невозможно. Впрочем, у меня это никогда и не получалось. Он стоял и смотрел. Ничего больше. Ждал, пока я пройду мимо. Я махнула ему рукой и сказала, как можно небрежней:

— Прощай, солнышко. Может, еще и встретимся. Пламенный привет твоим родным и близким.

Конечно, вышло грубовато. Но лучшего я придумать в тот момент не смогла. Он ничего мне не ответил. Даже не усмехнулся, как обычно. Просто стоял и смотрел. "Чудно", — подумалось мне. Вот так мы и расстались. И теперь наша последняя встреча не шла у меня из головы. До слез было жаль чего-то. Мне уже не хотелось уезжать. Впереди еще весь август. Скоро пойдут орехи, потом — грибы. В конце концов, можно на целый день уходить в лес, а по вечерам играть с тетей Ниной в карты. Нет... Не получится... Обязательно где-нибудь на них всех и наткнешься. Особенно на Рыжего.