История С Продолжением

— Там кричит кто-то, — удивился он. — Не так далеко отсюда...

— Я, кажется, догадываюсь, кто, — заметил Дзеди.

— Помолчите, — сказал Арти.

Дверь открылась. В камеру вошёл человек, швырнул на пол кучу какого-то тряпья неприятного зелёного цвета и приказал:

— Переодеться! И поживее! — он подтолкнул тряпьё ногой в сторону Арти, который даже не пошевелился. — А ну, быстро! Пока я не разозлился.

Никто не пошелохнулся. Неизвестно откуда в руках у человека появилась вдруг длинная чёрная плётка, которой он выразительно щёлкнул в воздухе. Все рефлекторно отпрянули.

— Чего, страшно? — человек улыбнулся. — Кто будет стоять, тому по спине.

На этот раз они повиновались. С отвращением натягивая на себя эти неудобные и неопрятные вещи, они старались одеваться как можно быстрее. Все молчали, только Дзеди, когда дело дошло до обуви, спросил:

— Ботинки можно оставить?

— Ладно, валяй, — разрешил человек. — Значит, так! Вы все идёте в "тим" номер восемь... ну, то есть мой. Кто попробует мне чего вякнуть или ещё чего... Прибью сразу как собаку, ясно? Если говорю "номер три, подойти" ты, — он ткнул пальцем в Арти, — должен со всех ног... понял, недоделанный? Ты и будешь третий. Ты, — он показал на Дзеди, — будешь пятый. И не лыбься, урод! Ты, — палец упёрся в Лина, — седьмой. Ты и ты, — Дени и Ноор переглянулись, — девятый и... этот... а, первый. На выход.

* * *

Один ужас назывался "тим". Второй ужас назывался "зал". Первый они вскоре научились любить, если возможно назвать это чувство любовью. Второй — возненавидели. Потому, что поняли, куда они попали. Поняли до конца.

Зал представлял из себя длинное, метров шестьдесят, и довольно узкое, не больше пятнадцати метров шириной, помещение с наклонным полом. В пол были вмонтированы рельсы, по которым перемещалась вагонетка с откидывающимися бортами. В вагонетке лежали так называемые грузы — битые перебитые деревянные ящики с захватами, в которых находились чугунные болванки весом по пятьдесят кило. Ящиков было двадцать. В дальнем углу зала валялись на полу ещё десять ящиков, болванки в которых были уже стокилограммовые. Всё было просто, предельно просто и потому особенно страшно. Полную тележку сталкивали вниз, она с грохотом съезжала по рельсам и со всего хода ударялась в две покрышки от колёс, которые от постоянных ударов лохматились ободранными резиновыми лоскутами. Вслед за тележкой в нижнюю часть зала спускались вереницей "рабочие" (так здесь было принято называть модели, проходящие испытания), они по очереди взваливали себе на плечи тяжеленные ящики и шли с ними в верхнюю часть зала. Ящики сваливали кучей на полу и шли за следующими. Когда ящики внизу заканчивались, надсмотрщик командовал:

— Тележку наверх! Номер восемь и номер семь.

Указанные им номера спускались вниз и заталкивали тележку в исходную точку. Подходил надсмотрщик, ставил тележку на тормоз, откидывал борт ("рабочие" этого сделать не могли), ящики спешно укладывали в тележку и она, освободившись от тормоза, съезжала вниз. И всё начиналось заново. За любое неповиновение надсмотрщик запросто мог ударить, здесь применялись чаще всего плётки, вроде той, что была у их первого надсмотрщика, или палки. Неповиновением же считалось всё, что угодно — задержка при погрузке, слишком медленный шаг, неосторожно брошенный взгляд, слово... Кстати сказать, "рабочие", хотя и не умели говорить, понимали многое. В первый же день произошёл такой, с виду незначительный, эпизод. Надсмотрщика кто-то позвал и тот вышел в коридор. Когда дверь за ним закрылась, все до одного "рабочие" разом покидали свои ящики и улеглись на пол. Арти и компания остались стоять посреди зала, недоуменно оглядываясь. Тут Дени почувствовал, что кто-то дёргает его за штанину. Он посмотрел вниз и увидел одного из рабочих. Тот хлопнул рукой по полу — ложись, мол, и отвернулся.

— Чего это он? — спросил Дени.

— Он старается тебе сказать, что нужно отдохнуть, — сказал садясь Арти. — Думаю, он прав. Сколько мы здесь часов?

— Примерно девять, — ответил Лин. — Арти, я устал...

— Я тоже. Сидите, пока есть время.

В "тим", комнату, где содержали рабочих, их отвели только по истечении двадцати часов непрерывного перетаскивания ящиков. Ни кроватей, ни даже матрасов в "тиме" не было. Пол этой длинной комнаты был расчерчен белой масляной краской на прямоугольники, по углам которых помещались номера — с первого по десятый.

— По стойлам! — приказал надсмотрщик. — Лежать!

Два раза ему повторять не пришлось — все, кто находился в "тиме", были вымотаны до предела. Когда все улеглись, надсмотрщик высунулся в коридор и крикнул:

— Эй, Вась! Конвой хренов, где шатаешься? Шевели ходилками, а то спать я хочу до усрачки...

Тяжёлая железная дверь закрылась, лязгнул замок. Некоторое время в "тиме" стояла тишина, затем её нарушил голос Ноора, который скорее простонал, чем проговорил:

— О, Боже!.. Мои плечи... Ребята, вы как?

— Хреново, — ответил за всех Лин. — И это что теперь — каждый день так будет, что ли?..

— Всю жизнь, — прошептал Арти. — Отсюда не выйти... я пробовал найти координаты, но тут кругом вода... у меня ничего не вышло... это ловушка.

— Что ты несёшь? — спросил Дзеди. — Не может быть...

— Попробуй сам, — предложил Арти. — Выйти можно только с верхних ярусов, но не снизу.

— И что теперь? — Дени сел и прислонился спиной к стене. — Не сдаваться же. Пришибём этого... как его?.. не важно. Прорвёмся наверх — и поминай, как звали.

— Этот сам подневольный, между прочим, — заметил Дзеди. — Он конвоира звал.

— Умница, — похвалил Арти. — А ты, Дени, мог бы и сам понять, что их там много. Не поддавайтесь, ребята, держитесь. Всё зашло слишком далеко. Поворачивать поздно.

— Давайте спать ляжем, — предложил Дзеди. — А то неизвестно, когда за нами придут...

Его совету последовали незамедлительно — все страшно устали. Они даже не заметили, что в помещениях нижнего яруса холодно, что в воздухе висит неприятный тяжёлый запах застоявшейся воды. Понимание и осознание всего этого пришло значительно позже. А пока они спали и не ведали, что же ждёт их впереди. Арти же ещё продолжал надеется, что ему позволят изменить всё к лучшему.

* * *

Их разбудили через четыре часа. Они не успели ни отдохнуть, ни выспаться. Их погнали в зал. На вопрос Лина: "А вы нас кормить не собираетесь?" был дан простой ответ:

— Заткнись, сука. Молчать.

Лин немного опешил, но вопросов больше не задавал. В молчание они дошли до зала.

— Тележку наверх, живо! Номер три и номер семь. Шевелись, немочь херова!

— А зачем наверх-то? И почему мы? — поинтересовался Лин.

— Заткнись, сука!

Лин не стал оспаривать это замечание. Вместе с Арти они с трудом закатили тележку в верхнюю часть зала.

— Грузи, — приказал надсмотрщик. Началась погрузка. Один из рабочих на несколько секунд замешкался, не понимая, видимо, что от него требуется. Он бестолково тыкался со своим неподъёмным ящиком, пытаясь пройти к тележке, но наталкивался лишь на спины других рабочих. Дзеди с Лином, которые уже положили свои ящики, с ужасом наблюдали за тем, что происходило. Надсмотрщик вначале прикрикнул на рабочего, а когда это не помогло, поднял плётку. Засвистел тоненько и пронзительно разрезаемый воздух и в этот же момент раздался крик Дзеди:

— Прекрати! А ну остановись!

Надсмотрщик повернулся к Дзеди и, склонив голову к плечу, принялся рассматривать того, словно что-то ну очень необычное, вдруг забредшее к нему в "тим".

— Чё ты сказал? — медленно процедил он. — А ну-ка повтори!

— Ты за что его бьёшь? — спросил Дзеди. — Он ничего не сделал, а ты...

— Ты откуда такой умный выискался, сучок? — в голосе надсмотрщика зазвучал сарказм. Он ехидно ухмыльнулся. — Ща я тебе сделаю прививку от наглости!

Плётка снова свистнула в воздухе и Дзеди, не успевший ничего сообразить, вдруг ощутил, что его плечи словно обняло жидким огнём. От неожиданности он оступился и сел на пол. Надсмотрщик ухмыльнулся и обвёл взглядом остальных.

— Все поняли? — спросил он. Ответом ему было молчание. — Если ещё кто вякнет, получит по полной программе...

Через двадцать часов в "тиме" происходил такой разговор:

— ...я его мог голыми руками пришибить! — орал Дени. — Одной рукой! И брось эти свои штучки, Арти! "Всем стоять!" Нашелся командир!

— Дени, заткнись, — вежливо попросил Арти. — Дзеди, как плечи?

Дзеди склонил голову, прислушиваясь к своим ощущениям, а затем сказал:

— Вроде нормально... Сейчас почти не болит. Вот сначала — да. Я даже испугался.

— Я тоже, — признался Лин. — Я и не думал, что он нас способен поднять руку. А он, оказывается, вот как...

— Арти, ну хоть себя-то мы можем защищать, а?

Арти отрицательно покачал головой.

— Нет, — сказал он. — Если вы станете защищаться, вас перебьют, как мух. И не спорь со мной, Дени. Стоило ему крикнуть, в зале появились бы люди, вооруженные не плётками, а кое-чем похуже...

— Что теперь, Арти? — спросил Ноор. — Что — теперь?..

— Не знаю, — одними губами прошептал тот.

* * *

Время исчезло. Они и не заметили толком, как и когда это произошло. Они потеряли счёт дням и неделям. Сначала ещё теплилась какая-то надежда, потом её сменило отчаяние, а затем пришла усталость, а с ней — безразличие. Они перестали замечать, что вообще с ними происходит, все мысли были только об одном — хотелось лечь. Просто лечь. Скинуть со спины этот тяжёлый ящик, выпрямиться, потянуться. И улечься прямо на этот грязный пол. Спать. Им не хотелось ничего — ни есть, ни говорить, ни думать... Только спать. Хоть немного отдохнуть от этой непрерывной пытки. Плётка всё чаще и чаще гуляла по их спинам, но и это не являлось самым страшным во всём происходящем. Они перестали замечать даже друг друга. Усталость нарастала, как снежный ком, и только тут они стали понимать, что же по-настоящему страшно. Арти первым понял, что будет самым страшным. В одну из их коротких "ночей" он, превозмогая усталость и боль во всех мышцах, сказал:

— Одна просьба, ребята. Оставайтесь на ногах. Пока вы на ногах — вы живы. Ясно?

— Ясно, — ответил за всех Дени. Он сел и вдруг спросил, ни к кому конкретно не обращаясь: — За что? Я не хочу умирать... За что?..

Этот вопрос въелся в память Дзеди на долгие годы, и он никогда так и не смог забыть этой картины — Дени, сидящий на холодном полу "тима", обхвативший себя руками, голая лампочка под низким потолком, узкая полоска света из-под двери и отсвет, дальний отсвет живого огня, неизвестно откуда тут взявшийся, но играющий на лице, уже исхудавшем, но всё ещё таком живом лице Арти. "А он ведь знает, за что, — подумал Дзеди. — Всё он знает. И понял, что я догадался. Но он не хочет отвечать..."

А дальше не было ничего. Он при всём желание не мог вспомнить те дни. Да, впрочем, они не изобиловали подробностями или новыми событиями. А затем...

Окончился очередной "рабочий день", их пригнали в "тим", они легли. Вернее, не легли, а попадали на пол от ужасной усталости. А через полчаса дверь "тима" открылась и голос конвоира произнёс:

— Номера семь и пять, на выход!

* * *

— Проходите, садитесь, — предложил вежливый вкрадчивый голос. Лин и Дзеди, поражённые, остановились на пороге. Только теперь они поняли, чего испугался Арти. Это существо (они даже в мыслях не решились назвать его человеком) выглядело сейчас и впрямь по-человечески, но они сразу почувствовали в нём врага. Извечного врага всего рода человеческого. Даже не дьявола. Это было нечто большее, необъяснимое. Одно присутствие его было подобно шоку. Они замерли, не в силах сдвинуться с места.

— Идите, идите, — позвал их этот чужак. — Не стесняйтесь... Вы, как я вижу, плохо выглядите. А ведь пошло всего лишь полтора месяца... Ну, как вам наше предприятие? Забыл вам сказать, где вы находитесь. Так вот, это — наше экспериментальное предприятие номер три, всего их десять. Не удивляет?

— Нет, — ответил Дзеди. — Мы уже поняли, что вам очень нравиться масштаб того, что вы делаете...

— А как вам персонал? — поинтересовался сидящий. — Это, между прочим, заключенные. Смертники. Для всех они уже давно формально мертвы. Они, впрочем, и будут мертвы... после того, как станут не нужны. А пока... — он неопределённо махнул рукой. — Вы везучие, раз до сих пор живы. Впрочем, перейдём к делу. Я вас убедил?

— В чём? — спросил Лин. Он чувствовал, что силы стремительно покидают его — существо стягивало на себя энергию, так мощный электромагнит притягивает железную стружку.

— В том, что пора начинать сотрудничать. Вы долго тут не протянете, тут никто долго не живёт. Думаю, это вы поняли. А ваши знания нам очень бы пригодились.

После его слов на некоторое время воцарилось молчание. Игра пошла в открытую, это поняли все. И тут Дзеди вдруг ощутил, что страх уходит. Он уступал место чему-то совершенно новому, вместо него появилось удивительное спокойствие — Дзеди принял решение. И понял это. Он ощутил, как крепнет уверенность, пропадают ненужные вопросы, становится ясным то, что ранее было скрыто...

— Знаете, что? — подумав, спросил Дзеди. — Если вы этим стремитесь чего-то добиться... то имейте в виду — что бы вы с нами не сделали, вам будет проще сразу нас убить. Не старайтесь. Это напрасно. Никто, слышите, никто не в силах убедить нас в том, что теперь всё может быть как-то иначе...

— Это почему же?

— Я сказал, вы слышали. Вы — просто сволочь, вам кто-нибудь когда-нибудь об этом говорил? Нет? Теперь говорю я. Это всё. Вы ничего от нас не добьётесь.

— Это ты так полагаешь, — сказал их оппонент. — У меня в запасе много сюрпризов. Гораздо больше, чем ты можешь предположить, старый враг, — Дзеди с непониманием посмотрел на говорившего, — гораздо больше, смею тебе заметить. Ты ещё будешь меня просить, чтобы я тебя выслушал.

— Ну вот ещё! — вступил в разговор Лин. — И не подумаем. А потом, у вас не хватит смелости сделать с нами что-то серьёзное.

— Это почему, мой второй старый враг?

— Мы вам нужны.

— Не настолько, мой дорогой, не настолько.

— Почему вы говорите "старый враг"? — спросил Дзеди. — Мы вас не знаем...

— Узнаете, если доживёте, — пообещал тот. — Хотя это — вряд ли. Я об этом позабочусь. Через некоторое время мы встретимся снова, и я посмотрю, не изменилась ли ваша точка зрения... Увести! — крикнул он в сторону коридора. — С этими пятерыми действовать по плану С. Пока не убивать, остальное дозволенно. Почаще напоминайте им, зачем они здесь... Вы сами напросились, — сказал он Дзеди и Лину. — Потом вы ещё пожалеете, что отказались сейчас. Я же предлагаю вам жизнь, дураки! И неплохую, между прочим.

— Нет. — Дзеди покачал головой. — Вы хотите, чтобы мы совершили предательство и нарушили свои принципы. Не добьётесь.

— Я посмотрю на твои принципы через пару месяцев, — пообещал их собеседник.

— Зачем вам эта маска? — вдруг спросил Дзеди, повинуясь внезапному порыву.

— Её ещё рано снимать, к сожалению. Поэтому носим. А что, заметно?