— Владлен Евграфович, в первую очередь я хочу Вас поблагодарить за всё хорошее, что Вы для меня сделали. Чувствую я себя нормально, руки чешутся по работе, и сами понимаете, в кармане ветер гуляет, а жить за счёт государства вряд ли долго получится. Всё время рассчитывать на Дмитрия Сергеевича я не могу, а при этой кормёжке скоро ноги протяну...

— Батенька, всё верно, всё верно. Мне мой молодой коллега сообщил, что Вы полистали наши газетки и что скажете?

— Честно скажу, я ничего толком не понимаю, но с какого-то момента история нашей страны пошла двумя параллельными курсами, хотя из того, что я прочитал, весь остальной мир не изменился...

— И что Вы скажите, какая параллель лучше — Ваша или наша?

— Господин профессор, я же с вашей жизнью совершенно не знаком.

Одно дело — развитие спорта, культуры, а другое — быт и уровень жизни народа. Эта сторона вопроса мне пока не известна...

— Хорошо, я не буду Вас сегодня мучить вопросами. Завтра начинаются очередные выходные, Ваш молодой друг и мой коллега обещал Вас вывести в гущу текущих событий и нашей обыденной жизни. Думаю, что после этого наш разговор будет более продуктивным.

Я смутился, ведь два последних дня мысленно готовился к этому событию и боялся его.

— Владлен Евграфович, мне неудобно об этом говорить, но вынужден. Как я могу покинуть больницу, не имея никакой одежды, обуви и даже малости наличных денег?

— Да, да, Вы совершенно правы, мы обдумывали тоже эту тему. Дмитрий Сергеевич обещал подыскать Вам подходящую амуницию, а от меня примите вот этих тридцать рублей. Это, конечно, не тридцать евриков, которые Вы брали за массаж, но на мелкие расходы Вам хватит...

Я переводил свой растерянный взгляд с одного улыбающегося лица на другое, и приятная волна тепла разливалась по сердцу.

Глава 9

После завтрака мой сосед по палате достал из шкафа гражданскую одежду, облачился и, попрощавшись со мной, удалился на выходные домой получать новый заряд расстройства нервной системы.

Я смотрел по телевизору много раз показываемый и у нас культовый фильм "Служебный роман" и улыбался, заранее предвкушая каждую фразу и действия героев. Без стука в палату вломился Дима с большой спортивной сумкой:

— Привет, дружище, быстро переоблачайся, страна ждёт своего героя...

Долго упрашивать меня не пришлось, я натянул на себя, скорей всего, вещи Димы, начиная от носков и трусов, завершив наряд потёртой кожаной курткой и растоптанными кроссовками. Хорошо, что я в больнице изрядно исхудал, поэтому одежды хоть и плотно облегали мою фигуру, но мириться с этим можно было, а вот обувь была маловата и доставляла мне явные неудобства.

Дима видел, с каким трудом я натянул на ноги кроссовки:

— Потерпи, дружок, к обеду расстараюсь добыть что-нибудь более подходящее.

В моём-то положении и возмущаться (!) — когда душа и так переполнялась чувством благодарности к этому парню, из которого богатство явно не сыпалось.

— Димыч, я готов стерпеть это неудобство, только боюсь, кожа на обувке может лопнуть, угораздила же нога вырасти до сорок пятого размера, а у тебя, похоже, сорок третий.

— Именно так, прости, не успел я вчера к ребятам сбегать в общежитие.

Я не стал развивать эту тему, а двинулся на выход, не терпелось вдохнуть свежего воздуха и новой жизни.

Выйдя из ворот больницы, Дима взглянул на часы:

— Витёк, давай пришпорим, автобус вот-вот должен подойти.

Так, машиной у моего друга не пахнет.

Мы сели в раздолбанный Икарус, которому было лет примерно, как мне. Мой друг заплатил за билеты контролёру десять копеек, и мы, усевшись на истёртые холодные сиденья, поехали.

Погода была привычная для этого времени года, было пасмурно, шёл мелкий не то снег, не то дождь. Я, не отрываясь, смотрел в окно.

Автобус миновал лесополосу и въехал в предместья города. В этой стороне никогда не бывал, поэтому не искал знакомые места, но обратил внимание на убогость домиков и дворов. В моей жизни все эти пригороды скупили богачи и настроили себе шикарные особняки и коттеджи.

После частного сектора пошли кирпичные пятиэтажки, а затем автобус сделал остановку напротив базара, который я не узнал. Не было крытого нового павильона с прилегающими к нему киосками, где у нас продавались цветы, сувениры и всякая дребедень.

Сквозь раскрытые ворота я смотрел на несколько рядов облезлых деревянных витрин, сверху защищённых кое-как навесами, покрытыми ржавым железом. Что и почём, я, естественно, не видел, но продавцы и покупатели были.

Дима молчал, он не мешал мне разглядывать рынок и всё остальное, что открывалось моему взору.

Проехав главную площадь, где стоял памятник Ленину, мы двинулись по одной из центральных улиц города. Я недоумевал. По обе стороны тянулись добротные дома послевоенной застройки с облезлыми фасадами и с разбитыми возле них тротуарами. Между домами и в подворотнях торчали инородными телами киоски, кафешки и мастерские. В витринах магазинов я заметил искусственные ёлки и лежащие рядом на вате, наверное, рекламируемые игрушки, а может, ещё что-то, из окна автобуса этого было не видно.

Ни в какое сравнение эта улица не шла с той, вдоль которой я проезжал на своём джипе, когда в эти дни перед Новым годом всё сверкало и искрилось. Фасады домов и тротуары, а точнее, выложенная мозаичная плитка, блистали чистотой в свете огней, льющихся из витрин, а как они были нарядно украшены!

Я повернулся к Диме:

— Какой запущенный вид у вашего города, я его таким не помню. Даже, когда в семнадцать лет приехал сюда из деревни, было гораздо лучше...

Я шёпотом начал рассказывать Диме про то, что представляет эта улица сейчас в моей параллели.

Мы проехали мимо площади, где обычно стояла городская ёлка. К моей радости она и сейчас высоко вздымалась в небеса своей украшенной красной звездой верхушкой.

— Дим, а Новогодние гулянья здесь проходят?

— Ого, ещё какие, толпы людей вокруг киряют... наяривают гармошки, пляски, частушки... — весело.

— У нас уже народ поскромней держится. Пожилые ещё, бывает, так отрываются, а молодёжь уже в эту ночь двигает на дискотеки, в пабы, бары, а, если у кого-то дома собираются, так прямо с балконов фейерверки попускают и в телевизор уставятся...

— Вить, так вы уже больше на западный манер живёте, а русской душе праздника хочется.

— Так в такие праздники, наверное, сплошной мордобой?

— Ну, ты бы на эту тему помолчал, сам же рассказывал, после чего попал в наш мир...

— Дим, так ссора произошла на политической почве, а это у нас сейчас происходит и без бутылки... И если бы только драки... — бывает, и убивают... Вон не так давно Немцова грохнули...

— Бориса, что ли?

— Ну да, его сердечного. Возвращался со своей очередной пассией из ресторана, решил пешочком прогуляться, еду утрясти, воздухом подышать... Его и стрельнули...

— Не знаю, у нас он до сих пор губернатор Нижнего Новгорода, один из самых приближённых к генсеку.

— И Чубайс здравствует?

— Ещё как, он премьер-министр и в своих руках держит портфель министра энергетики. А, что у вас его тоже грохнули?

— Нет, у нас он не так высоко взобрался, но всё электричество страны в его руках, непотопляемая личность.

Автобус тем временем свернул в район, густо заставленный хрущёвками, и мы вышли. Зайдя во дворы, я оглянулся. Неприглядный окружающий вид поразил меня. Дома, наверное, сто лет не красились, подъезды зияли разбитыми окнами, ступеньки крылец были разбиты до такой степени, что надо было умудриться аккуратно поставить ногу, чтобы не сломать.

Там и сям стояли столбы, меж ними были натянуты верёвки, на которых сушилось бельё. Покосившиеся беседки, футбольные ворота, баскетбольные щиты, песочницы и качалки для малышей... — всё было, но в жутко запущенном состоянии. Их как поставили много лет назад, так они и несут свою непосильную службу.

Дима покосился на меня:

— У вас не так?

— Нет, не так, хотя, когда я приехал в город, такие дворы ещё встречал. Но сейчас везде установлены прекрасные детские площадки, тренажёры для занятий спортом. С мячом играют только на стадионах, а первые этажи таких домов повыкупали у хозяев, и теперь там магазинчики, мастерские, офисы, парикмахерские, маникюрные салоны... — всего не перечесть...

— Вить, тебя послушаешь и, создаётся мнение, что у вас все вокруг довольны жизнью, сплошное изобилие и благодать.

— Что ты, Дима, всё не так просто, разбежка в доходах неимоверно большая. Люди, живущие на пенсию, чуть концы с концами сводят, заводы почти не фурычат, зарплата работяг бывает меньше, чем та пенсия пожилых людей. Бизнесы прогорают один за другим, наёмные рабочие и работники получают минимальную или близкую к ней зарплату. Да и другие есть минусы, но я так сходу всего не вспомню.

— Вить, хоть тресни, но я не понимаю, откуда тогда столько богатых людей, кто может тебе платить тридцать евро за массаж?

— А я тебе только скажу, кто мои клиенты. В первую очередь это профессиональные спортсмены, которые заключили хорошие контракты с хозяевами клубов, в большей степени это касается футбола и хоккея, а дальше — владельцы магазинов, кафе, ресторанов, салонов красоты. Программисты, наладчики компьютеров и сотовой связи, зубные врачи и техники, медики из частных клиник, работники станций технического обслуживания, крупные и средние строительные подрядчики, да разве всех перечислишь...

— Вить, добавь сюда бюджетников, и у меня голова кругом, а кто, что и где производит?..

Глава 10

Я уже было собрался, пространно начать отвечать своему любознательному другу на поставленный им вопрос, каким образом образовалась эта пирамида, и кто, и когда забрался на её вершину в зарождающихся капиталистических отношениях, но он вдруг резко открыл дверь подъезда:

— Витя, я совсем обалдел, держу тебя на этом пронизывающем ветру, забыв, что ты всё же мой пациент, о котором я должен заботиться, а не подвергать риску твоё здоровье. Давай, поднимайся на третий этаж, там находится наша квартира, где мы живём вместе с мамой...

Я не стал обращать внимание Димы на то, что в подъезде отсутствовал интерком, в моём мире он был установлен во всех многоэтажках.

Войдя внутрь, я ужаснулся, это было ещё более жалкое зрелище, чем снаружи дом и двор. Потолок и стены, давно не видавшие краски, были все в подтёках и с выщербленной штукатуркой, да вдобавок разрисованы и расписаны всякими непристойностями и другими проявлениями детско-юношеского таланта. Ступеньки и проходы между этажами забросаны окурками и другим мусором различного содержания, как пищевого, так и обёрточного. На переходах на обогревательных батареях стояли пустые бутылки из-под спиртного, а между секциями были затолканы пакеты с отходами закуски.

Дима заметил мой брезгливый взгляд и тут же поинтересовался:

— У вас подъезды выглядят иначе?

— Да, совершенно иначе, они открываются для посторонних только с помощью интеркома, и поэтому нет такого вопиющего безобразия. Замечу только, что не все дома выглядят одинаково вылизанными, во многом это зависит от материального и социального уровня соседей, ну и, безусловно, от их аккуратности и ответственности.

Пока я это объяснял, мы поднялись на третий этаж, и Дима своим ключом отпер одну из четырёх дверей на площадке, в торце которой возле стены громоздились ящики. Из них пахло гниющей картошкой.

Дима лёгенько подтолкнул меня в открытую дверь, и я зашёл в тесную прихожую. Возле одной стены стоял ящик для обуви, наверху была прикреплена вешалка, а напротив — дверь, по всей видимости, в совместный санузел. Я, следуя примеру Димы, разулся и повесил на один из крючков куртку.

С большим наслаждением я шевелил пальцами на ногах, избавившись, наконец, от тесной обуви. Дима кинул передо мной домашние тапочки, они тоже были для меня малы, но в них же отсутствовали задники.

По квартире из кухни распространялся очень вкусный запах домашней еды, которую мне и в параллельной жизни не часто доводилось пробовать.

Вслед за Димой я сделал несколько шагов в сторону ближайшей комнаты. Нетрудно было догадаться, что это зал. В широком проёме я сразу же разглядел старый сервант с горками посуды и хрустальными рюмками в стеклянной витрине. Покрытые ковровыми накидками диван и два кресла, возле которых уютно примостился низкий журнальный столик, напомнили мне мебель в квартире у дяди.

Мне не пришлось долго разглядывать обстановку, из кухни вышла миловидная женщина средних лет, лицом очень напоминающая моего нового друга.

— Здравствуйте, я уже Вас заждалась, меня зовут Алла Дмитриевна, а Вас, мне известно, зовут Виктором? Присядьте в зале, скоро будем обедать. Представляю, как трудно такому крупному парню довольствоваться больничным рационом. Для меня же это не секрет, чем кормят в больницах, ведь я работаю дежурной медсестрой в областной, вот к четырём мне на смену...

— Мамочка, ты своей тирадой ошеломила гостя, за обедом поговорим спокойно, а пока пусть он осваивается, тебе чем-то помочь?

Сын нежно приобнял мать и поцеловал в щёку. Глядя на них, сердце тоскливо заныло, ведь я лишился родителей, когда мне ещё не было пяти лет. Они погибли в пожаре на элеваторе, и меня в деревне воспитывали бабка с дедом, а в большей мере последний, потому что моя бабушка Фруза умерла, когда я ходил в седьмой класс.

Мать отказалась от помощи сына, и Дима, усадив меня в одно из кресел, сел напротив:

— Вить, и всё же расскажи, каким образом существует ваша страна при отсутствии нормального производства?

— Дима, ответ простой, за счёт энергоносителей или, как говорят у нас, за счёт трубы.

— Объясни.

— Россия до последнего времени является одним из главных поставщиков нефти и газа в Европу, а также в Китай, а за вырученные деньги приобретает необходимую для страны электротехнику, автомобили, мебель, компьютерное оборудование... — и разве всё перечислишь. Круглый год в страну поступают фрукты и овощи, и другие продукты питания.

— Вить, а собственное производство и сельхозпродукты?

— Есть и собственные, но ими все дыры не заткнёшь, и они не могут конкурировать с аналогами из других стран. Что ты хочешь, маленькая Беларусь гонит к нам мясные и молочные продукты, а после того, как на Россию после присоединения Крыма наложили санкции, эти бульбяши умудрились перепродавать нам креветки, крабов, омаров и прочие морские продукты из Норвегии, нацепив этикетки своей страны.

Китай вовсе завалил нашу страну ширпотребом и не только, ведь эта страна сейчас главный сборочный цех в мире, там собирают автомобили, электротехнику и почти всё до самых мелочей японское, южнокорейское, американское и многих европейских стран...

— Витя, так нефть и газ мы тоже продаём в эти страны и в немалом количестве, но ввоз импортного оборудования и товаров широкого профиля строго ограничен, чтобы развивать собственное производство.