Бой за дефиле Мораннон

БАХ!

Ещё один залп накрыл гондорцев.

Окопы были всё ближе. Змей знал, что если гондорцы вылезут в ячейки, то разведчики откроют по ним огонь, но они молчали, значит всё идёт по плану. Солдаты бежали вперёд, ускоряясь на адреналине. На позициях противника что-то горело, и змею казалось, что их видно как на ладони.

Но никто не рисковал смотреть. Гондорцы поймут, что идёт атака, только когда над ними вспыхнут 'люстры', и после этого у третьего батальона будет где-то секунд пять.

БАХ!

Казалось, что снаряды рванули совсем рядом, Змей чувствовал, как у него в лёгких ходит ходуном воздух а через секунду всё вокруг залило ослепительным светом.

Всё, противник всё понял, и вот прямо сейчас солдаты подпрыгивают на ноги, чтобы рывком добраться до стрелковых ячеек.

Секунда.

Две.

Три.

Разведчики открыли огнь по гондорцам, показавшимся над брустверами окопов, и Змей понял, что его пехота успела вовремя.

Очереди из пистолетов-пулемётов и 'ручников' разведывательных отделений по всему фронту дали его пехотинцам ещё пару секунд, достаточных для того, чтобы подойти к ячейкам на расстояние броска гранат.

Змей видел на бегу, как первая цепь замедлилась, кто-то залёг, а кто-то присел на одно колено, и над первой стрелковой цепью взметнулись гранаты.

Массовый взрыв, и вот первая цепь над траншеями и ячейками. Винтовочный залп в окоп, и первая цепь перепрыгивает через траншеи и ямы, только некоторые из солдат задерживаются на секунду для штыкового удара вниз.

Вторая ротная цепь преодолела окопы также, с одним выстрелом, а потом, следом первые автоматчики группами стали спрыгивать в окопы.

Отлично.

К моменту, когда Змей добежал до первой траншеи, первая рота уже достигла середины опорного пункта, подавив огнём неорганизованное сопротивление гондорцев. Из траншей доносились автоматные очереди.

Пехота организованно двигалась вперёд, давя огневые точки беглым огнём из карабинов и ручных пулемётов, забрасывая противника гранатами.

Медленно начинали работать миномёты второго батальона, отсекающие резервы гондорцев на опорном пункте от атакующей мордорской пехоты.

Змею нужен был НП, и он занял место за бруствером, который раньше защищал сорокамиллиметровую противотанковую пушку.

Всё шло по плану.

Артиллеристы 'подвешивали' в воздухе одну 'люстру' за другой, и они, медленно спускаясь на парашютиках вниз, заставляли все тени двигаться, немного затрудняя наблюдение.

Он снова одел ларингофон, одновременно оглядывая поле боя в бинокль.

— 'Кречет-5' это 'Лавина-1', как слышите, приём.

— 'Лавина-1' это 'Кречет-5', слышу Вас хорошо, приём.

— Выходите на огневую позицию, работать согласно приказа, приём.

— Принял, выполняю.

— Конец связи.

Змей подчинил САУ командиру танковой роты. Это было непросто, потому, что по субординации командир дивизиона САУ был по рангу равен командиру батальона, а вот ротой командовал ротный.

И без разницы, что в бригадном дивизионе САУ даже по штату всего две трёхорудийных батареи, а по факту осталось четыре установки, что он сам теперь как батарея, всё равно — дивизион!

Но Змей волевым решением просто забрал все установки из дивизиона и ввёл их в роту, на правах отдельного взвода, которым командовал офицер в таком же ранге, как и ротный танкистов. Специфика мордорских организационно-штатных структур диктовала порой странные решения.

Где-то позади взревели дизеля и залязгали гусеницы.

Сначала двинулись вперёд танки, у которых возможности по наведению пушек были намного лучше, чем у САУ, где пушка стояла в бронерубке неподвижно.

Самоходки двинулись следом по паре с каждого фланга, метрах в ста позади, чтобы не лезть по огонь, но оставить себе возможность поддержать танки огнём своих орудий, значительно более мощных, чем танковые.

Старый Т-7 был хорошей машиной. Когда-то давно промышленность продавила этот танк на вооружение, вопреки воле военных, и угадала. Простой, с надёжным атмосферным дизелем, без стрелка радиста и лобового пулемёта, он оказался основным инструментом мордорских танковых войск. Пушка калибром 55 миллиметров быстро ушла в небытие, 'передав эстафету' длинноствольной 65-ти миллиметровке, спаренной с пулемётом.

Бронелисты имели наклон, не часто встречавшийся в те годы, а толщина лобового листа сразу, изначально была 70 миллиметров — относительно неплохо даже по современным меркам.

Широкие гусеницы давали проходимость, большую, чем у противника, а командирская башенка — хороший обзор. И главное — танки изначально были радиофицированы, все сходящие с конвейера.

И вроде как он был не самый быстрый, не самый защищённый, с не самой мощной пушкой, но по сумме качеств очень хороший и любимый в войсках.

Хотя сейчас уже несколько устаревший.

САУ тоже были сделаны на этой же базе, только вместо башни у них была бронерубка с тяжелым 80-ти миллиметровым длинноствольным орудием, которое в последнее время тоже перекочевало в противотанковые, по мере замены пушек в артиллерии на полевые стомиллиметровки.

Сейчас бронегруппа выдвигалась на позиции, с которых могла бы поддержать огнём пехоту третьего батальона.

И вовремя!

Змей увидел, вспышки орудийных выстрелов впереди, на вершине плоского холма, обратный скат которого они только что заняли, и звуки пушек, которые он однозначно распознал как танковые.

Где-то невдалеке несколько раз бабахнуло, видимо выпущенные гондорскими танками снаряды взрывались.

Одновременно над передним краем возвращённых позиций взлетели три жёлтые ракеты.

Всё, позиции второго батальона взяты обратно.

Змей с несколькими бойцами спустился в заваленные трупами окопы.

В этот момент, последняя 'люстра' погасла. Змей привстал и выглянул из окопа, чтобы оценить видимость.

Луна светила достаточно ярко, но видно ничего толком не было.

Это было предусмотрено.

Он достал синюю ракету и выстрелил вверх.

Это был заранее оговорённый сигнал, и по этому сигналу те остатки второго батальона, которые сейчас сидели сзади-слева относительно своих же бывших позиций, начали пулять из миномётов осветительными.

Гребень высоты перед вновь захваченными позициями снова стал видимым, пусть и хуже, чем раньше, и стали видны четыре гондорских танка с пехотой, спускающиеся к солдатам 5-ой бригады.

Змей нырнул обратно, под защиту траншеи.

И в следующую секунду его бронегруппа открыла огонь, пользуясь подсветкой от световых мин.

Змей не смотрел туда, он нашел место, где можно было присесть и снова надел ларингофон.

Предстояла ещё масса работы и помимо гондорских танков, о которых пока пусть беспокоится бронегруппа. Напомнить 6-й бригаде об обстреле, который их комбриг обещал провести. Их давили значительно слабее.

Передвинуть противотанковый артдивизион на позиции для стрельбы прямой наводкой перед отбитыми позициями второго батальона.

Закончить с деблокированием остатков первого батальона.

Отвести в тыл бронегруппу.

Провести ротацию и вернуть третий батальон на место, а на захваченные позиции вернуть второй.

Найти где-то людей на усиление первого, от которого уже почти ничего не осталось.

Работы было навалом.

Ночь только начиналась.

Но радость Змея от удачного боя была преждевременной.

Прошло всего десять минут, и на его новые позиции обрушился шквал снарядов, загнавший всю пехоту вниз. Надо головами полыхнули 'люстры' гондорской артиллерии.

Земля ходила ходуном, взрывы подбрасывали вверх такие массы земли, что Змея, скрючившегося на дне траншеи, просто засыпало ей. Пехота забилась в щели и ямы и сейчас никакая сила в мире не смогла бы заставить её поднять голову.

Ничего не было слышно от разрывов, и рация была бесполезна. Шум вокруг просто не дал бы ему ей воспользоваться.

Похоже, что гондорцы решили сделать с ними то же, что до этого сделал третий батальон.

'Только бы не проворонить момент' — думал Змей, лёжа на трясущейся земле под градом песка и мелких камешков.

Хлопки в ушах сливались в рёв, а он постепенно превратился в какой-то вой, а потом пришла тупая давящая тишина. Она взрывала уши не хуже, чем взрывы и Змей внезапно понял, что оглох.

Чёрт!

Как не вовремя!

'Люстры' снова проступили сквозь осевшие вниз массы подброшенного воздух грунта. Над траншеей сверкали трассеры зенитных автоматов, стрелявших откуда-то со стороны тыла.

'Зенитки'-подумал Змей. 'Второй лупит зенитками по гондорской пехоте перед нашей обороной, а я оглох и не слышу ничего'!

Он встал, шатаясь и выглянул из-за бруствера.

Волна гондорцев ломилась на мордорских пехотинцев. Масса пехоты, танки, и зачем-то медленно движущиеся следом бронетранспортёры. Они были совсем рядом, казалось, что эта лавина вот— вот сметёт его пехотные роты. Бронегруппа стреляла и видно было, как их снаряды то превращают в факел какой-нибудь танк, то просто поднимают взрыв рядом с вражеской бронемашиной, но им явно не хватало плотности огня на такую ораву.

Змей видел, что его бойцы ведут огонь по наступающей пехоте Гондора, но у них нечем было достать танки.

Иногда очередь из зенитного автомата прореживала строй гондорцев, но прущая сзади пехота немедленно заполняла брешь.

Тот же самый эффект давал огонь миномётов второго батальона, который вёлся с их тыловой запасной позиции.

'Не выдержать!' — подумал Змей про эту атаку. Он всё ещё ничего не слышал, только видел, не мог ничем командовать, никак не мог изменить ситуацию, а на переднем крае срочно нужен был огонь тяжелого оружия.

Вдруг огонь зенитных автоматов резко усилился. Как будто десятки новых стволов ударили по гондорской пехоте, кося её ряды как траву, и она не выдержала, залегла, пропустив мимо себя танки.

Разрывы артиллерийских снарядов валом прошли по фронту атакующих по всей ширине поломы обороны бригады, окончательно вбивая гондорскую пехоту в землю.

И танки вломились на позиции одни, без пехоты, и Змей видел, как из каждой дыры в земле летят длинные противотанковые гранаты с парашютиками на ручках и взрываются на решётках моторных отсеков, поджигая один танк за другим.

Танки стреляли по окопам в упор, убивая одно отделение солдат за другим, поливая пехоту из пулемётов и давя гусеницами тех, кто был недостаточно глубоко, но бронегруппа стреляла и стреляла, гранаты летели из-под каждого камня, сорокамиллиметровки второго батальона стреляли как безумные и зенитки продолжали полосовать пехоту, не давая ей подняться, и танки загорались один за другим, лишённые прикрытия в этой ночной атаке.

Он оглянулся, чтобы посмотреть, кто там так вовремя пришел им на помощь и увидел, что трассы снарядов идут со стороны соседней бригады. 'Шестёрка', видя, как сильно на них навалились, пришла на помощь...

И противник дрогнул.

Пехота поползла назад, вместе с теми танками, которые ещё не успели превратиться в погребальный костёр для экипажа, и как только это случилось, зенитки соседей тоже стали замолкать одна за другой, видимо, чтобы уйти с позиции и не попасть под артобстрел, который однозначно начнётся с минуты на минуту.

Змей представил, как лёгкие тягачи трогаются с места с зенитными пушками на прицепе, а солдаты бегом бегут к ближайшим окопам, чтобы успеть укрыться.

Давно ему так не везло, очень давно.

К 03.00 третий батальон полностью вернул утраченные позиции, восстановил положение и отбил контратаку противника.

Правда окопы были очень сильно разрушены, а потери не давали повода надеяться, что на этой позиции удастся долго продержаться.

Светало.

8.

Спустя всего час обстановка опять была кардинально другой. И изменил её сам Змей, причём крайне неожиданным образом.

По мере того, как к нему возвращался слух, а это начало происходить довольно быстро, он смог заслушать доклады ротных, для чего ему пришлось всех обойти, и общаться через радиста по радио, сам он пока слышал слишком плохо для радиосвязи.

Лёгкий обстрел, который вели гондорцы после последнего отступления, не мешал ему двигаться по окопам, и не мешал разведчиками проползти до мест, откуда они могли заглянуть за гребень той складки местности, которая их прикрывала от противника, и за которой они окопались.

Картина вырисовывалась безрадостная.

Окопы, траншеи и бункеры были в значительной степени разрушены — чем ближе к переднему краю, тем сильнее.

Располагать миномёты было негде, их окопы подвергались особо жестокому и длительному обстрелу и повсеместно обсыпались.

Перекрытия с наваленными сверху камнями были разрушены огнём.

Конечно, и запасной позиции досталось, да и по второму эшелону уже и авиация, и артиллерия отрабатывала, но здесь всё было просто развалено.

В первом батальоне осталось на ногах сто десять человек и ещё без малого сотня же раненых, потерявших боеспособность. Половина батальона погибла. Те, кто остался, еле стояли на ногах после нескольких часов ближнего боя, в том числе окопного.

Наличие ходов к резервным позициям первого эшелона противником было выявлено.

Отбитые позиции были под непрерывным обстрелом гондорских самоходных миномётов.

Эти машины, построенные на базе стандартного полугусеничного бронетранспортёра, непрерывно меняли позиции и, подобно танкам, укрывались между складками местности от огня прямой наводкой. Стреляли очень мощными минами, Змей был уверен, что около 120 миллиметров.

Третий батальон, сыгравший главную роль в контратаке, выбил гондорцев почти без потерь, но потом потерял убитыми и ранеными почти полторы роты. Сейчас санитары и солдаты выносили раненых в тыл, и Змей отчётливо видел, насколько ослаб и третий батальон теперь.

Скоро будет обстрел, может и ракетный. Вся маскировка уничтожена, впереди рассвет и авиаудары.

И Змей принял решение отойти с только что отбитых позиций.

Он приказал по радио произвести огневой налёт на гондорцев, 'небрежно' по выражению разведчиков окопавшихся через одну лощину от мордорского переднего края, а потом повёл уцелевших бойцов назад, остатки первого батальона на резервные позиции первого эшелона, рядом со вторым, а третий к себе, во второй эшелон.

Солдаты ворчали, оставляя с таким трудом отбитые позиции, злобно смотрели на командира, отдающего тупые и бессмысленные приказы, стоившие многим из них жизни.

Но чуть позже, наблюдая чудовищной силы и длительности ракетный удар, по только что оставленным позициям, они смотрели на Змея уже совсем иначе.

Ракеты массово перепахивали только что оставленные окопы, и если бы солдаты остались там, то мало кто смог бы пережить этот обстрел.

Змей, однако, не собирался откатываться совсем на резервные позиции.

Пока все (и он в том числе) прятались в окопах, от ракет и артиллерийских снарядов, он придумал новый план.

Как только обстрел стих, он приказал теперь уже своей артиллерии начать слабый по интенсивности беспокоящий огонь по гондорцам и переднему краю оставленных позиций, а тем временем, второй батальон начал кое-что делать.