Да здравствует королева!

Придя к такому решению, Филипп поднялся и отправился в свою комнату. Пусть время приближалось к пяти часам после полудня, но за последние трое суток он спал едва шесть часов, и теперь организм настойчиво требовал наверстать упущенное. В очередной раз напомнив Пьетро, что его светлость не принимает, граф поднялся к себе. Постель уже была застелена свежим бельем, окна, выходившие в сад, распахнуты, и в них неслись шелест листвы и аромат цветущих яблонь. Стянув сапоги, мужчина упал поверх покрывала, несколько минут лежал, глядя в потолок, наслаждаясь тишиной, от которой он успел отвыкнуть, потом заставил себя перекатиться, чтобы отодвинуть одеяло. Встать и раздеться сил уже не было.

За окном начало темнеть, потом комнату озарила вспышка молнии. Вслед за ней раздался раскат грома. Филипп улыбнулся. Гроза. Как давно он не слышал этих звуков. На границе дожди были редкостью. Крестьяне вынуждены были прорывать глубокие колодцы, чтобы обеспечивать водой себя и свои маленькие огородики. Некоторые делали углубления в крышах домов, другие ставили под сточные трубы огромные чаны и бочки, накрывая их сверху крышками, чтобы драгоценная влага не пропадала впустую. Как эти люди умудрялись что-то выращивать, до сих пор оставалось для графа загадкой, хотя он часто бывал в деревеньках и видел, как они живут и работают.

Капли дождя зашуршали по листве. Сначала робко, словно извиняясь за то, что тревожат, потом все сильнее и сильнее. В окно потянуло свежестью, к аромату цветущей яблони примешивались запахи сырой земли, травы и, почему-то, сирени. Откуда здесь может взяться сирень, подумал Филипп, и с этой мыслью уснул.

Дворец. Вечер.

Королева отложила в сторону очередной лист с отчетом и вздохнула. За три дня, которые она провела в общении с министрами, разбирая документы, выслушивая краткие сводки о происходящем в королевстве и за его пределами от многочисленных министерских секретарей и заместителей, в адрес почившего батюшки скопилось много нелестных эпитетов, которые приличной девушке и знать-то не полагалось. И тем более никто не подозревал в таких познаниях Анну-Викторию. Хотя посещение трущоб обогатило девушку не только в отношении ее лексики. Случись ей сейчас общаться с восставшей армией, она бы несколькими словами заставила их сложить оружие и вернуться в казармы. Разумеется, оправившись от удивления, они бы вскоре вернулись, но время было бы выиграно.

Улыбнувшись столь непозволительным для особы ее пола и положения мыслям, девушка потянулась за очередным всеподданнейшим докладом, когда за дверями кабинета раздался громкий шум, а потом звонкий девичий голос.

— Мне все равно, что вам там было приказано! Я все равно войду!

В следующую секунду двери распахнулись, и в кабинет впорхнула виконтесса Остенферд. А за ее спиной возник виноватый начальник караула.

— Все в порядке, Анри, — махнула рукой юная королева. Двери закрылись.

— Эми, милая, как ты тут? Я пустилась в путь сразу как узнала. Матушка и отец даже не успели ничего понять, — затараторила прибывшая. — Родители остались ждать Жозефа, после чего тоже приедут.

— Камилла, дорогая, — Анна-Виктория поднялась из кресла и девушки обнялись.

— Надеюсь, ваше величество простит мне столь фривольное обращение? — лукаво улыбнулась девушка.

— Более того, я приказываю и впредь обращаться ко мне на ты и звать Эмилией, — рассмеялась королева.

— Вот, такой ты мне больше нравишься, — расплылась в улыбке подруга, после чего развернула девушку к свечам. — Эми, когда ты на себя последний раз в зеркало смотрела? Это же невозможно? Ты что, совсем не отдыхаешь?

— Не до того, Камилла, — вздохнула королева. — Ты даже не представляешь, насколько у отца оказались запущены все дела.

— А он ими занимался? — искренне удивилась виконтесса.

— Кажется, нет, — вздохнула королева, — во всяком случае, последние пять лет. Но сейчас моя первая фрейлина рядом, и я могу переложить на ее плечи ряд забот.

— Все, что скажешь, — кивнула Камилла. — Лично я предпочла бы начать с того гадюшника, который негласно зовется королевским гаремом, а официально — двором.

— Только не сильно усердствуй, — Анна-Виктория, а для близких Эмилия или просто Эми, позвонила в колокольчик. Тут же в кабинете возник один из армии вездесущих слуг. — Найдите Андреаса, и прикажите подать ужин на троих в кабинет.

— Да, ваше величество, — мужчина поклонился и исчез так же тихо, как и возник.

— А не проще ли разогнать всех и разом? — удивилась девушка. — По мне так им место не во дворце, а в борделе.

— Было бы проще, — королева вернулась на свое место, проигнорировав последнее высказывание подруги, а Камилла плюхнулась в пустое кресло перед столом, — если бы я не разогнала все министерство.

— Давно пора, — уверенно произнесла подруга. — Я бы половину и вовсе выслала.

— Слишком опасно, — вернулась к давнему спору Эмилия. — Вастилиана планирует скрепить союз с Астизирой при помощи брака наследников.

Камилла что-то тихо пробубнила себе под нос, и можно было не сомневаться, что это те самые выражения, которые не пристало знать девушкам их возраста и положения. Впрочем, стыдить подругу девушка не стала, поскольку несколько раз подобные слова срывались и у нее, благо рядом никого не было.

— И что ты думаешь делать? — успокоившись, поинтересовалась первая фрейлина.

— Честно, не знаю, — юная королева отложила в сторону все бумаги. — За эти дни я пересмотрела кучу отчетов, докладов, счетов. Денег нет, казна не просто пуста, она успела покрыться пылью. Деньги в нее даже не попадают, уходя на королевские траты и покрытие части долгов ростовщикам, чтобы те потом выдали новый кредит. Я поручила мастеру Шамилю изучить содержимое нашей сокровищницы, благо там скопилось много ненужного. Кое-что уже и вовсе отправили на переплавку. И ты уже слышала про аукцион?

— Да, — кивнула подруга, — матушка даже думала туда сходить, но отец заявил, что она может с большим успехом потратить деньги на нужды имения.

Анна-Виктория не удержала улыбки. Френсис фон Остенферд славился своей бережливостью. Собственно, их семья и привила эти взгляды принцессе, когда она, еще ребенком, провела у них несколько месяцев. Все свободные средства виконт предпочитал вкладывать в усовершенствование поместья, облегчение труда крестьян, строительство дорог, мельниц, кузниц. Последним нововведением его стала так называемая фактория, где женщины из близлежащих деревень пряли и ткали. Изначально была опасность, что этот проект потерпит крах, но вышло наоборот. Женщины с удовольствием занимались тем же самым трудом в одном месте, прихватывая с собой и детей. Пока одни трудились, несколько молодых крестьянок присматривали за малышами, потом их кто-нибудь сменял и все были довольны. И, насколько знала юная королева, часть доходов от этой фактории предприимчивый виконт планировал потратить на больницу при имении, куда смогли бы обращаться все обитатели его земель и обустройство детской комнаты при этой фактории.

— Все равно твоей матушке делать там нечего, — с трудом сдерживая смех, произнесла правительница. — Вряд ли твой отец одобрит приобретение золотой статуэтки, чья ценность только в материале, затраченном на ее изготовление, или фарфорового сервиза на сорок персон.

— Думаю, он и сам был бы не против избавиться от части подобного добра, — усмехнулась Камилла. — Надо будет подсказать ему идею.

— Сомневаюсь, что у него получится, — раздался за спиной девушки мужской голос, а виконтесса подскочила в кресле. — Одно дело, приобрести сервиз, с которого ел король, а другое дело — виконт.

— Андреас, напугал, — девушка вскочила со своего места и обняла королевского секретаря, только что не повиснув у того не шее. — Ну что, можно тебя поздравлять с продвижением по службе?

— Камилла, право, не стоит... — смутился юноша.

— А скажи ему кто лет так десять назад, что он станет королевским приближенным и вторым человеком в королевстве, ведь никто бы не поверил.

— Госпожа, прошу вас...

— Да ладно, я что, не правду говорю? — девушка вернулась на свое место и посмотрела на подругу. — Ведь так и есть.

— Пока да, — улыбка Эмили слегка поблекла. — Но кто знает, что предпримет Филипп. Уверена, он не станет сидеть, сложа руки.

— Ну, пока до него эти новости дойдут, — махнула рукой виконтесса, краем глаза наблюдая за Андреасом.

— Я сразу же отправила ему весть, так что граф Эстеритен в столице, — сообщила королева. — Сегодня он приходил выразить соболезнования, а, скорее всего, разведать, какая у нас атмосфера. Да еще этот Дельтей вломился в кабинет как раз, когда мы с ним пытались вести беседу.

— Что? — хором вырвалось у обоих.

— Ваше величество, почему вы мне не сказали? — упрекнул ее секретарь. — Ведь я был у вас сегодня.

— Прости, Андреас, — девушка виновато развела руками, — столько всего надо сделать. К тому же я думала, что ты уже знаешь. Такой цирк был. Странно, что по углам еще не сплетничают, ведь двери были открыты, а стража и слуги все слышали.

— Нет, Эми, ты не исправима, — тихо произнесла Камилла, услышавшая главное для себя — Филипп в столице. — Я понимаю, любовь и все такое, но вызывать в столицу своего соперника — это перебор.

— Если бы я его не вызвала, он вполне мог явиться сам, причем во главе армии, — устало произнесла Анна-Виктория, — и тогда неизвестно, сколько бы продлилось мое правление. Сейчас он здесь, а мои люди на границе. Если там будет замечено движение, я получу вести уже через несколько часов.

— Возможно, вы и правы, — Андреас опустился в свободное кресло.

Юноша хотел сказать что-то еще, но в этот момент раздался стук в дверь, после чего появился слуга с ужином, быстро накрыл небольшой столик и также неслышно исчез.

— Предлагаю забыть о Филиппе, — поднялась со своего места королева, и остальные последовали за ней, — и о прочих проблемах. Ну, заодно и о моем новом положении, — хитро подмигнула она, — и отметить то, что мы снова собрались втроем.

— У меня такое ощущение, что после этого ужина мы втроем снова отправимся рвать яблоки в саду герцогини Ириостор, — Камилла с улыбкой плюхнулась в кресло напротив подруги. — Андреас, а ты что, так и будешь столбом стоять?

— Не думаю, что мне дозволено, — замялся юноша.

— О, Созидательница, — Анна-Виктория вздохнула и картинно закатила глаза к потолку. — И что мне с ним делать? Стукнуть что ли?

— Эми, придется тебе пожаловать ему какой-нибудь титул, — рассмеялась Камилла.

— Какой-нибудь, — девушка сделала вид, что задумалась, потом перевела взгляд на подругу, — как думаешь, виконта Френсиса устроит, если в будущем его дочь станет баронессой.

— Думаю, его бы устроило, даже если бы я потеряла титул, лишь бы была счастлива, — задумчиво начала девушка, — а вот матушка будет в восторге.

— Значит, решено, — довольно захлопала в ладоши юная королева, — Андреас, после ужина подпишу указ о присвоении тебе титула барона. И тысячу акров земель на юге. Уж извини, из тех, что не заселены и не обрабатываются. В общем, какие-нибудь заросли не сильно далеко от дорог. Ну да ты потом сам разберешься, что к чему.

— Ваше величество, — юноша пораженно смотрел на свою повелительницу. — Допустимо ли это? Я обычный мальчишка из трущоб. Да и внешностью примечательной не отличаюсь. Возможно ли...

— Возможно, — девушка энергично кивнула, подтверждая свои слова. — Во-первых, мой батюшка транжирил средства на своих любовниц, не буду уточнять за что, раздавал имения и должности направо и налево, прежде всего супругам-рогоносцам. Неужели я не могу сделать добро другу за его верность и преданность? Кроме того, я уверена, ты еще не один раз подтвердишь правильность этого решения.

— Благодарю вас, ваше величество, — Андреас склонился в поклоне, не замечая, как поморщилась королева.

— Кроме того, — дождавшись, когда он выпрямится, строго произнесла Эмилия, — приказываю вам, барон де Мичелли, когда мы с вами остаемся наедине, или в схожей приватной обстановке, обращаться ко мне исключительно на ты и по имени, словно я так и осталась той девочкой, которая когда-то удрала от няньки и заблудилась в городе.

— Хорошо, Эми, — улыбнулся новоиспеченный барон, опускаясь в кресле.

— В таком случае предлагаю выпить за нашего барона, — расплылась в улыбке Камилла. — Андреас, наполни бокалы девушек, пожалуйста.

— Моя дорогая виконтесса, а родители уже разрешают вам пить вино? — попытался подшутить над подругой королевский секретарь.

— Эми, можно я его чем-нибудь стукну? — девушка закатила глаза к потолку.

— И превратишь меня в горбатого дурака? — юноша вооружился бутылкой и принялся разливать вино дамам.

— Да где ты там этот горб видел? — фыркнула Камилла. — Чего только мужчины не наговорят, лишь бы не жениться

— Теперь не чем отговариваться, — рассмеялась над друзьями Эмилия. Она уже давно заметила, что эти двое испытывали друг к другу симпатию, явно выходящую за рамки дружеской. Раньше отсутствие у ее друга титулов и земель ставило преграду, если не непреодолимую, то брак этот все равно осуждался бы обществом. Теперь же все вопросы были решены. И, если у нее будет немного времени, она еще устроит их свадьбу. И, кто знает, может получится уговорить Филиппа оставить юношу при дворе. Все-таки он разбирается в делах королевства, во всяком случае, лучше графа, сидевшего на границе. Ну и друга уговорит оставаться на этой должности пока не появится кто-то знающий на его место.

Андреасу было немного неловко. С одной стороны, конечно, приятно, что его подруга сделала столь щедрое пожалование. При этом юноша понимал, что на самом деле все шикарно выглядит только на бумаге. При нынешнем жаловании новоиспеченного барона тысяча акров земли только звучит хорошо. На деле же с его жалованьем в сто пятьдесят золотых в год можно разве что самому взять в руки лопату и начать вскапывать грядки, а ночами рубить деревья, чтобы выстроить хоть какую-то хибару, поскольку все средства быстро уйдут на постройку хоть какой-то дороги от тракта до имения. Нет, со временем все может оказаться не столь грустно. Вот только будет ли у них это время? Про брак с Камиллой, на который все намекали уже давно, и говорить нет смысла. Пусть он теперь дворянин и землевладелец, но на что им жить? А существовать за счет средств тестя юноше не позволяла гордость. Значит, им или придется подождать до лучших времен, когда его королева будет уверенно править страной, и будут решены все вопросы в экономике, или он попросту расстанется с пожалованиями, а то и вовсе с головой, если на трон взойдет Филипп.

Казалось, лучше всех ощущала себя Камилла. После смерти короля Шарля-Антуана она автоматически стала первой фрейлиной при дворе королевы Анны-Виктории, поскольку предыдущая первая фрейлина покинула дворец с нервным срывом. Шутка ли — в самый интересный момент король вдруг замирает, а потом с хрипами обрушивается на нее и умирает. Пусть подруга просила не разгонять бывших фавориток ее отца в первый же день, она больше не даст им спуску. То, что они все это время оставались при дворе — акт величайшей милости предыдущего правителя, натешившегося девушками вволю. Хотя, сама девушка назвала бы это актом величайшей распущенности.