Поступь Империи. Бремя Власти

Думаю, что для меня вряд ли. Уже не полководец я — правитель, а им о чести, миролюбии и жалости необходимо забыть. Человеческие ценности для вершителя судеб тысяч заменяют государственная необходимость. И это страшно. В первое время было жутковато, но потом привык, да и Оленька помогла — спасла от тяжкого рока, подарив Ярослава с Иваном...

Стоп!

Вновь мысленно одергиваю себя, что-то стал рассеянным, нужно больше концентрироваться на деле. Итак, выходит на Ржев, как нам думалось в начале союзнички не пойдут, что ж, возможно правы. Их план предусматривает поход по прямой на Москву, по пути разбивая и ломая всякое сопротивление. А к концу августа столица России при должном старании будет в руках противника.

Нет, ну это чушь несусветная! Для полководца уровня Евгения следовать этому безумию — сущая дикость. Но черт побери этот мир, все именно так и происходит.

Сколько времени я еще бы ломал себе мозги не знаю, если бы ко мне не пришел Прохор.

... Когда жизнь резко меняется, кажется — все пропало. Мало кто задумывается о том, что на самом деле Судьба дает ему второй шанс. Прохор Митюха не был ни первым, ни вторым — он шел вперед с широко открытыми глазами, реагируя на изменение обстановки так как написано в Уставе: '... блюди честь, верность и правду, не сомневайся в собственных силах, действуй!'. Только так и никак иначе.

Эта позиция помогала и в Конских Водах, и при Полтаве, и в других многочисленных битвах о которых уже ничего толкового не помнится: всего лишь сухие строчки в отсчете для летописи Корпуса Русских Витязей. Не даром он самый молодой генерал в русской армии! Только недавно двадцать один исполнилось, но глядя на серьезное лицо с мужским взглядом ему дашь не меньше тридцати. Повзрослел Прохор не по годам, как впрочем и остальные витязи...

К походной жизни, лишенной чаще всего нормальной постели и множества мелких бытовых вещей о которых учась в Корпусе юноша даже не задумывался, он привык с первых месяцев. Недаром ведь их натаскивали как матерых гончих. Это Митюха понял только несколько лет спустя, да и то не сам, а после беседы со Старшим Братом.

Нет напрямую об этом никто не говорил, но и скрывать от своего протеже истину тогда еще царевич не стал — ценил доверие выше сиюминутной выгоды. За это Прохор ему благодарен до сих пор, он знает — что бы не случилось, Старший Брат выслушает и поймет, поможет преодолеть все преграды. Ну а то что он царь... что ж, это только стимул служить лучше, отдавая всего себя во благо Отечества!

Встреча с командующим корпусом 'Русских витязей' — это не просто разговор с генералом, это куда большее. Ведь Прохор Митюха мой воспитанник, как не парадоксально это звучит. Сам не особо старше его, но слушает меня будто древнего старца. И он для меня как младший брат, на него возлагаю большие надежды, но и требую немало. Думаю он это понимает и не разочаровывает...

— Здравствуй, Старший, — улыбаясь, произнес Прохор.

— И тебе не хворать, Прошка, — по-доброму отвечаю ему.

Оба рады встрече, ведь последняя была ой как давно! Наедине мы со старым другом можем общаться без экивоков, чем без зазрения совести пользуемся. Так что дальнейший разговор проходил сидя в креслах с кружкой сбитня и холодными мясными колбасками с хреном.

А что, вполне неплохо прочищает мозги, особенно в такие дни, когда голова пухнет от информации и хочется исчезнуть на недельку другую. Судя по тому как Прохор с энтузиазмом накинулся на мясное — дела у него не медовые. Хотя оно и понятно — генеральские погоны много тяжелее полковничьих.

— Рассказывай как дела, по какому вопросу пришел.

— Неужели к тебе, Старший, больше нельзя прийти просто так?

— Ты прекрасно знаешь, что витязям я всегда рад, но вы не станете тревожить меня по пустякам. А ты, Прохор, в особенности, так что давай говори что гложет.

Генерал качнул головой, соглашаясь с моими надо признать довольно жиденькими доводами, и отпив сбитня начал:

— Хочу попросить тебя поставить нас на острие атаки.

Чего-то подобного я ожидал, поэтому тень набежавшая на лицо не превратилась в мрачную тучу. Медленно считаю до десяти и выпускаю сквозь зубы воздух. Прохор понимает меня, знает, что берегу ребят не просто так, но поступает не лучшим образом. Именно поэтому словесную шелуху отбрасываю за ненадобностью и напрямую спрашиваю о главном:

— Причина?

На губах молодого генерала мелькнула грустная улыбка и пропала.

— Хоть наш полк уже и не полк, считай шесть полноценных батальонов, и витязи побывали не в одном десятке сражений, но до сих пор многие считают нас мальцами не заслуживающими гвардейского знамени. Первый батальон то знают себе цену — проливали кровь как водицу, да и второй с третьим тоже закалены, но остальных эти разговоры угнетают, подрывают не только боевой дух, но и авторитет всего корпуса. Младшим хоть и по семнадцать лет минуло, а ничего кроме потешных баталий за плечами нет.

Сижу и не знаю смеяться мне или плакать. Вот честно! Я конечно понимаю Прошку, и ребят остальных понимаю, но столь детского объяснения громогласного заявления не ожидал. А ведь думал Митюха повзрослел, вон и погоны генеральские, но нет, хоть властью он обременен ,порой продолжает думать старыми шаблонами.

Грустно. Моя ошибка. Взвалил на парня столько всего, а о том каково ему придется не подумал. Ломаю его по своему усмотрению, а он не сном ни духом, подчиняется, да еще восторженно слушает все мои объяснения. Правда как бы жалко не было парня больше никто другой не потянет всего того, что уготовано для 'Русских витязей', именно поэтому спешу 'вырастить' такого как Прохор, чтоб воспитанник вел ребят за собой, знал все тонкости корпуса и чувствовал даже тех выпускников, которые оказались на гражданской стезе.

— Скажи-ка мне, генерал, главную заповедь корпуса.

Прохор смутился, но ответил без запинки:

— 'Служить верой и правдой государю, чтить Православие и помнить о былом дабы не исчезнуть в грядущем'.

— Если ты помнишь, так почему просишь о такой глупости?

— Так при чем здесь заповедь? — удивился Митюха.

Смотрю на него и вижу, что Прошка действительно не понял. Разочаровался ли я? Немного. Но быть может это и к лучшему, что отличные воин и стратег одновременно с этим никудышный политик? А то последних за последнее время изрядно наплодилось, будто мышей в заброшенном амбаре, что впору кастинг устраивать на адекватного пиар-помощника.

— А при том, младший, что витязи обязаны Служить не просто проливая кровь во благо Отечества, но и думать о будущем. Бить противника можно разным оружием и задача корпуса в ближайшее время сохранить себя не только как отличный военный отряд, но и как спаянную ячейку общества. Вы воюете там где нужно России и выполняете все лучше многих и думать о том, что вас берегут только потому что когда-то были желторотыми юнцами — сущая околесица! Вопросы?

Под конец я даже слегка повысил голос, не сдержался. А Прошка, вошедший с гордой осанкой теперь сидит поникший — давненько ему мозги никто не вправлял. Хотя оно и понятно — святые отцы, что приставлены к витязям в походе еще должного доверия не заслужили, а епископа Варфоломея из Петровки я ни за что не отпущу. Он слишком важен для России, чтобы его подвергать такой опасности!

Я жадно приник к сбитню, Прохор молчал. И не произнес ни слова до тех пор пока передо мной не опустела тарелка с колбасками. Только тогда он встал, поклонился в пояс и с улыбкой сказал:

— Спасибо, Старший, вовремя ты меня охолонил.

Нужен ли тут ответ? Думаю нет, главное он понял, а я лишь слегка кивнул. Генерал развернулся и вышел из кабинета, оставляя меня наедине с кипой бумаг, в которой лишь малая часть была со сведениями о грядущей битве. Про которую принц Савойский даже не догадывается.

Глава 5.

Середина июня 1715 года от Р.Х.

Стамбул.

Князь Никита Николевич Трубецкой давно не пребывал в таком чудном расположении духа. Даже полуденная жара, когда тень не спасает от зноя и та не повлияла на русского посла. Его дом, так же являющийся посольским представительством хоть и находился на самом отшибе Царьграда, но запущенным не был. Да чего говорить, многие центральные здания уступали русскому представительству не только внутренним убранством, но и внешне. И это неспроста.

Умный дипломат в первую очередь изучает страну в которую следует и только потом начинает работать. Князь Трубецкой эту нехитрую, но архиважную истину понял сразу, когда только собирался отправиться в Османскую Порту — удивительную страну, увядающую, похожую на старого льва у которого начали выпадать зубы, уходить силы, но все еще способного противостоять любому врагу.

Князь хорошо изучил обычаи противника, неплохо понял культуру, благо что немало общался в казанскими татарами и сделал правильные выводы о народе, любящем внешнюю красоту много сильнее чем внутреннюю, а золото так сильно, что ради достатка визири спокойно проигрывали не только битвы, но и войны.

Именно поэтому дом посла кичился своей роскошью и достатком. Османы понимали не только силу, но и приятный мелодичный звук сыплющихся монет. Благодаря этим вещам двери в самых разных местах для князя всегда были открыты.

Стоит ли говорить о том, что когда в конце апреля посол получил письмо от государя с указанием столкнуть лбами Порту и Священную Римскую Империю, князь Трубецкой не столько думал как осуществить подобное, сколько о том хватит ли на это денег. Ведь рухлядь, постоянно приходящая ему с купцами идет на прикормку множества шпиков и Дивана, сейчас же придется изыскать средства куда большие чем было у него в наличии.

После долгих раздумий, решение было найдено. Правда не совсем то на которое надеялся князь. В этот раз ему пришлось использовать много грязи и скелетов в шкафах власть имущих. Чего-чего, а этого в схронах дипломата было превеликое множество, все-таки шпики приносили порой бесценные сведения о своих хозяевах, порой даже не понимая их ценности. Князь же платил за любую информацию, часто совершенно не нужную.

И вот настало время для всего найденного за годы работы в Османской империи. За свою жизнь дипломат не беспокоился — смирился, что может быть убит в любое время, потому как 'Восток — дело тонкое'. Эту фразу Никита Николаевич услышал из уст царя Алексея и оценил по достоинству в первый же месяц пребывания в Порте. В последствии он не раз вспоминал ее... и применял на практике.

Князь взял за правило разговаривать с самыми разными людьми лично, естественно первое время без переводчика не обходился, но по мере общения, изучение языка сильно продвинулось и уже через полгода дипломат начал свободно общаться по-турецки.

В эту пору Османская империя, вопреки альфа-истории, не вела войну с Венецией. Повода для этого не было и сей повод султан усиленно искал. Потому как стране срочно требовалась победоносная и желательно скоротечная война, дабы отвлечь народ от очередных введенных налогов. И плевать на то, что военная машина османов уже задряхлела и пришла в упадок, но она пока еще находилась в том состоянии когда количество окупало качество.

Было ли для князя трудно натравить Порту на Священную Римскую империю? Несомненно. Каждый уважающий себя монарх, не важно султан, царь, король или император не захочет вести войну против страны от которой в последние два конфликта умывался кровавыми слезами, особенно когда есть возможность найти противника заметно слабее. К примеру ту же самую Венецию.

Поэтому эту проблему князь Трубецкой и решал последние два месяца, настраивая османов на нужный лад. В ход шло все: шантаж, подкуп и даже убийства одиозных военачальников, но главный козырь дипломат берег до последнего момента. И этот момент настал вчера...

Ни для кого не секрет, что Османская империя по своей сути управляется султаном, но вот опирается тот исключительно на дюжину визирей, во главе с Великим визирем и компания сия зовется Диваном. Ну а те в свою очередь опираются на бейлербеев — военачальников губернии, отвечающих за закрепленные за ними области. И так вплоть до отдельных мелких феодалов — сипахов, составляющих основную силу осман.

Эта система управления не изменялась на протяжении трех веков и закостенела, обросла 'мхом и паутиной', сделав из среднего звена не просто исполнителей, а мелких царьков, для которых даже писались свои своды законов. Эта ситуация не могла не сказаться на стране в целом, делая из некогда великих покорителей Европы и Азии сибаритов и лентяев.

Вот именно на этом и решил сыграть князь Трубецкой. Доведя до Дивана простую истину, что захват новых территорий в европейской части, куда более богатых и цветущих чем пустоши Азии и Африки вместе взятые, не только возможен, но и в свете последних событий выгоден Османской империи. И условие помощи России османов всего одно — соблюдение для православных народов тех же законов, что и для самих османов, на их исконных территориях. Как это было сделано на греческих землях после последней войны Порты с Россией. Мало кто догадывался о том, что католики относились к православным много хуже чем мусульмане, хотя последние и сдирали с них по семь шкур!

В чем же заключалась помощь, предложенная Россией? Не много не мало, а в полноценной партизанской войне против католиков! Потому как морейские греки и венгры натерпелись от них столько, что двух десятков лет хватило с лихвой, чтоб почувствовать вкус иной жизни. Тем более что на этот раз им предложили вернуться не в лоно Османской империи как таковой, а по сути стать ее сателитами, с куда большими правами и возможностями. Для этих земель подобное — царский подарок.

Уж об этом князь знал лучше кого бы то ни было, приходилось послу общаться и с лидерами обиженных народов. Без сомнения — османы причинили много зла, но даже они для России куда предпочтительней чем те же австрийцы или какие то иные чумазые европейцы. Ход императора Алексея Никита Николаевич оценил по достоинству и мысленно поаплодировал ему, потому как воспользоваться сложившейся ситуацией в свою пользу, когда впору думать о возможных репарациях — дано не каждому.

Вот возьмем к примеру недавно захваченные земли Османской империи: княжества Валашское и Молдавское, с землями Буджакской орды. Она ведь в сложившихся обстоятельствах при желании может их вернуть, хоть и умоется кровью. И разговоры о джихаде на те земли велись, да так что за клинки хватались даже не военные! Князю пришлось приструнить особо буйных, естественно через посредников, большая часть которых даже не догадывалась о том, что работает на русских. Но заглушить жажду крови у былых завоевателей крайне сложно. Так что в случае когда невозможно остановить, нужно возглавить, что князь Трубецкой и сделал, попутно перенаправив взоры Порты с северо-запада на запад, тем более что в пользу этого был один момент — за три года русские сумели, пусть и не до конца, но все же создать крепкую оборонительную линию из множества малая крепость и фортов. А армия, охраняющая покой границы, насчитывает свыше шестидесяти тысяч штыков.