-Бегом займись, а вот с сексом завязывай, хотя бы на время,— прошипела я на него,— погубит тебя твое либидо, а мне, потом, привыкай к новому напарнику.

— Уж кто бы говорил!— Огрызнулся Долинский. — Я, хоть ,первый раз попался, а вот ты бы все— таки не толковала, так буквально, что путь к сердце мужчины лежит через желудок и завязывала бы со своими кавалерами— вампирами.

-Так, — шефу надоело нас слушать,— выметайтесь, оба! Сейчас же. И Игорь, — окликнул он ковыляющего Гарика, — подумай, о чем я тебе сказал.

— Ужас, какой,— как только мы перешагнули порог кабинета, Гарик повис на мне.— Знаешь, Машунь, я всю жизнь тешил себя мыслью, что неплохой боец, но сегодня понял, это, конечно, правда, но только в случае с человеческим противником. Потому как бороться с платяным шкафом— бесполезно. Только облить бензином и поджечь.

-Пойдем, горе мое, выпьем, и ты поедешь домой, а я на задание, угощу тебя, так и быть уж.

— Мужчина я, угощаю я — начал было возмущаться Долинский, но я его прервала:

-Радость моя, ты сегодня уже почувствовал себя мужчиной, даже дважды. Пойдем, я куплю тебе выпить, поесть, а ты будешь смотреть на меня и скупая мужская слеза, будет стекать по твоей вечно небритой щеке, радуясь, какую удобную подружку, ты сумел себе воспитать— к посторонним женщинам не ревнует, кормит тебя, поит, за свой счет, да еще и уговаривает . Цены ей нет, -разошлась я.

-В таком свете, это, пожалуй, и в самом деле, довольно заманчивое предложение, — кивнул Гарик.-Пошли.

И мы поехали с ним в вампирский бар, потому, что по словам Игоря, на людей он смотреть больше не мог, а вот вампиров пожалуй бы и выдержал. Тем более, что в баре могла оказаться пара красивых женщин. Да и меня, по его словам, надо было чем-то занять. Он вполне здраво предполагал, что вместо того, чтобы выносить ему мозг и учить жизни, я буду пялиться на окружающих мужчин и строить им глазки. Кухня там была хорошая, человеческий алкоголь присутствовал, поэтому через час, и мне и Долинскому жизнь не казалось уже такой беспросветной: только ему она не казалось 'после', а мне 'до' определенных событий нашей жизни.

Когда я была уже подготовлена к своей работе, то есть изрядно пьяна, осматриваясь по сторонам, и выбирая себе потенциальный объект для будущих действий, закуривая, не помню уже, какую по счету сигарету, на мое плечо опустилась рука.

— Тебе больше не надо курить. Никогда,— сказал хранитель, выдернул у меня изо рта сигарету и затушил в ближайшей пепельнице.— Через двадцать минут, ты должна быть на месте, и я тебя, так и быть доброшу, пойдем.

— Сейчас, только попрощаюсь с Игорем, — ответила я, но меня остановил холодный взгляд.—

Я сказал, идти сейчас. Ты увидишься с ним завтра, зачем тебе прощаться

К логике было не придраться, поэтому я уныло поплелась заступать в смену.

В этот раз все было еще хуже. Сделала я гораздо меньше, вымоталась гораздо больше, и ничего не обнаружила. Я думала, что Чарльз будет на меня орать и сомневаться в моем профессионализме, но когда, под утро, он пришел меня забрать, то лишь окинул меня взглядом и молча, отвез домой. Так началась худшая неделя в моей жизни за последние лет пять.

Каждый вечер, я, в сильно нетрезвом состоянии, переставляла ноги, чтобы начать со станции, на которой я закончила накануне, пытаясь найти и прощупать, есть ли там, то, что показал мне Чарльз в первый день, то, что я почувствовала тогда. Но ничего не было. На четвертый день, я не выдержала.

-Чарльз, мне кажется, я не подхожу для этой работы, — сказала я после смены, рано утром, еле держась на ногах.

— Конечно, не подходишь, — кивнул Чарльз, -но, кто-то должен ее делать.

-Вы уверены, что я делаю ее правильно? Я могла что-то пропустить.

— Ты делаешь ее неправильно, но ты ничего не пропускаешь. Если бы ты, что-то пропустила, я бы это увидел.

— Зачем этот мазохизм?— внезапно взорвалась я.— Я ничего не нахожу только медленно спиваюсь и ухожу в депрессию. Вы меня специально мучаете, сами-то постоянно трезвый, вам-то легче.

— Ты думаешь, что мне легче? Думаешь, если я не пью, чтобы видеть то, что ты чувствуешь, мне легче?— Чарльз даже не повысил голоса, что было странно. — Хорошо, пойдем, я тебе покажу, что я вижу.

Он взял меня за руку и внезапно, окружающий мир преобразился. Несмотря на ранний час, народу было достаточно, но я перестала смотреть на людей. Моему взору предстал абсолютно новый мир. Мир, раскрашенный красками. Не самыми красивыми красками. Люди, потеряли свои лица одежды, они стали просто разноцветными пятнами.

Больше всего было серого и грязно красного. Кое-где, мелькал синий и желтый и совсем мало зеленого.

Шум из туннеля предвосхитил прибытие электрички. Я машинально посмотрела на прибывающий поезд и обомлела. Вместо знакомых зеленых вагончиков, к станции подползал отвратительный червяк кроваво-красного цвета, раздувшийся как чирей, от которого в разные стороны отходили тысячи мелких белых нитей. Когда этот червь подполз к платформе, то стенки брюха прорвались, и из дыры, стали выходить люди, опутанные этими нитями. Нити, однако, были не длинными, и как только человек выходил, они почти сразу же обрывались. Но к входящим, тянулись сотни таких же. К кому-то присасывались к голове, кому-то к бицепсам, к кому-то лезли в пах. Мгновенно по этим нитям начинал течь оранжевый сок. Хорошо знакомый мир преобразился, став настоящим кошмаром. Червяк, тем временем, захлопнул свои пасти, или что там у него было, и, переливаясь красным жиром, умчался в туннель.

— Как? Мне легче?

Я не ответила, так как сдерживала рвотный позыв. Хранитель отпустил мою руку, и вокруг, снова возник такой знакомый, и внешне безопасный, мир.

-А теперь, ты, наверное, хочешь узнать, что мы с тобой ищем. Как я узнаю, что ты пропустила, и что я очищаю, когда мы это находим. Я решил отпустить тебя пораньше, чтобы ты не трогала эту станцию. Тут, как раз, сгусток и есть, но поскольку, вы, мадмуазель изъявили недовольство и подозревали меня в садизме, то я не могу не оправдать ваши ожидания. Пойдем-ка.

Он подтолкнул меня к концу перрона и остановился ровно напротив того места, где обычно останавливается предпоследний вагон, подошел к краю, и поманил меня за собой.

Даже несмотря на то, что я практически протрезвела, я прекрасно почувствовала этот сгусток. На меня вновь нахлынуло чувство апатии, мировой скорби и ощущения, что меня никто не любит, никому я не нужна, и главное, что жить с этим не просто нельзя, а не нужно.

— Теперь, смотри,— сказал хранитель и взял меня за руку.

Никогда в своей жизни я не видела ничего более омерзительного, чем то, что меня окружало

Вещество подо мной, было похоже на отвратительное насекомое с кучей лапок и челюстей, оно было мерзкого коричневого цвета, с редкими вкраплениями грязно-белого, его основная часть покоилась на рельсах, своими отростками лапками, оно накатывало на перрон как волна и стекало вниз. Я видела, как оно поднимается по моим ногам и присасывается все прочнее и прочнее. Я начала задыхаться. Я понимала, что надо что-то сделать, что еще немножко, и я захлебнусь в этой вонючей массе. Казалось, что я чувствую омерзительный запах, но сил сопротивляться не было, оно изо всех сил тащило меня вниз. Я ни о чем не думала, я знала, что если сделаю шаг вперед, этот отвратительный смрад и это глубокое чувство отвращения к себе и миру исчезнет. Я знала, что это не выход, но ничего не могла поделать с собой, я подняла ногу и ...

-Куда это ты собралась?— Меня схватили за шиворот и силой вытолкнули из мерзкой жижи. Через секунду, я стояла и непонимающе осматривалась, так как не имели представления, что произошло и где я нахожусь, Чарльз меж тем ходил вдоль перрона, совершая какие-то манипуляции.

-Ну, вот и все,— сказал он через несколько минут. — Этот был не самый сильный, быстро управился.

— Что это было?

-Это, моя дорогая, был энергетический сгусток, один из таких, что мы с тобой ищем.

Ты все еще хотела бы поменять свое нетрезвое состояние на мои видения?

Я даже не потрудилась ответить. Мне хотелось одного. Лечь и все забыть, но я знала, что стоит мне закрыть глаза, как передо мной будет стоять все то, что я видела сегодня.

— Видишь ли,-Чарльз решил продолжить свои объяснения,— сначала город строят люди, он растет, они же им управляют. Когда город достигает определенных размеров, достигает определенного количества жителей и территории то, грубо говоря, он оживает. И все меняется. Городу нужна энергия, чтобы функционировать, расти и развиваться. Город начинает брать у людей энергию. Все мегаполисы -агрессивны. Большой город создает множество возможностей и соблазнов, чтобы люди, как можно больше бегали, суетились, испытывали эмоции, все это энергия, которой питается город. А метро-это главный энергосборник. . Все, оборвал он сам себя,— лекция об устройстве мира окончена.

-Можно я наверх пойду? -сдавленным голосом спросила я, не в состоянии оценить ценность только что полученной информации.— Вы же сказали, что на сегодня я все сделала.

-Позвони, Долинскому, пусть он тебя заберет. Тебе не стоит быть одной в подобном состоянии.

— Не волнуйтесь, я сама доберусь, у Гарика, проблемы со здоровьем, не хватало еще, чтобы он посреди ночи куда-то бежал, — покачала я головой и отправилась по направлению к эскалатору.

-Я не волнуюсь. Запомни одну вещь, если я что-то говорю, это необходимо выполнять. Если я сказал, что тебе нельзя быть одной, значит нельзя. Маша,— к моему удивлению в его голосе послышалась усталость,— нам предстоит еще довольно долго работать вместе. Мои предложения тебя уволить в виду полной некомпетентности, почему-то не получили должного отзыва со стороны твоего начальника. И я вынужден с тобой мириться. Поэтому, постарайся напрячь свой не ахти, какой мощный, но какой есть интеллект, для того, чтобы выполнять мои несложные команды. Я не надеюсь, что ты будешь самостоятельно анализировать или прогнозировать ситуации, но у тебя два высших образования, я надеюсь, ты все-таки способна к выполнению простейших указаний.

У меня не было сил, ни обижаться, ни огрызаться, поэтому я тупо кивнула, решив про себя, что я сейчас выйду и поймаю такси. Еще я буду теребить Долинского, из-за какого-то, пусть даже суперчувствительного товарища, то...

— Маша, — Чарльз покачал головой,— подобные чувства и мысли только доказывают твою полную неспособность к логическому мышлению: я вижу тебя насквозь, в прямом смысле. Ты забыла?

Мой ответ продемонстрировал еще и мою полную невоспитанность.

— Я плохо понимаю причину твоей гипертрофированной заботы о человеке, хотя он в этой заботе совершенно не нуждается, но возможно это связано с потребностью в чувство собственной значимости, а его ты достигаешь за счет опеки человека, которого превосходишь по всем показателям, кроме физической силы.

-Долинский, — судя по всему, Чарльз ждал около 20 гудков,— срочно приезжай на Новослободскую и забери свою подружку, иначе, живой она до дома не доберется. Нет, с ней все в порядке. Пока. Нет, с ней будет все в порядке, если ты перестанешь трепать мне нервы, и приедешь сюда. — С этими словами, он положил трубку.

Через секунду зазвонил мой телефон.

— У тебя все ок? Этот гребанный псих тебя не угробил?— Долинский даже не потрудился понизить громкость голоса.

— Все хорошо, Гарик, не ори так.

-Я буду через пятнадцать минут.— Игорь положил трубку, так и не выслушав мои возражения.

-Приедешь домой, обязательно прими холодный душ. Завтра, в это же время,— все это Чарльз высказал моей спине, которая удалялась от него на довольно высокой скорости, и поддерживаемая ногами шла по направлению к выходу.

Мне не хотелось оставаться внизу ни секунды. О том, как я завтра выйду на работу, я предпочитала не думать. Сейчас, главное было, выбраться на поверхность и я механически переставляла ноги по пока еще, не запущенному, эскалатору.

Спустя вечность, я все— таки выбралась на поверхность, но мне не полегчало. Я поняла, что абсолютно дезориентирована, при этом не могла стоять на месте, поэтому, тупо шла вперед, не разбирая пути. Сколько я шла, не знаю, но очнулась я от крика и хлопанья дверей, а через секунду, меня тряс Долинский.

-Ты какого, кидаешься под колеса? Взяла дурной пример с идиотов, которых пытаешься спасти в метро. Решила покончить с собой? Маш, я знаю, что Чарльз отвратительный тип, но это скоро закончится, жизнь прекрасна.

Я, молча покачала головой, и села на асфальт.

-Машенька, солнышко, — Гарик присел рядом, -я знаю, что ты похудела, и не похожа больше на большого слоника. Ты похожа на маленького слоника, которого бы я с удовольствием, постарался бы поднять, будь я в полном здравии, но поскольку у меня трещина в ребре, и сильный ушиб грудины, я все-таки призываю тебя: поднимись с асфальта, пока ты не простудилась, тебя не переехала машина, или не случилась какая-нибудь другая фигня.

Я покорно кивнула, поднялась и залезла в машину.

— Как ты сел за руль, когда мы расстались, ты был пьян?

— Не в первый раз, — отмахнулся Гарик, — приедем к тебе, высплюсь, завтра буду как новенький.

— Игорь, я не хочу домой! — Сама мысль о том, чтобы закрыть глаза, наполняла меня ужасом. Передо мной мгновенно возникали отвратительные образы того ужаса, который я видела сегодня.— Отвези меня в офис, и поезжай домой.

-Что ты будешь делать в офисе?— вопрос был вполне логичен

— Не знаю, — отмахнулась я, — но в офисе всегда есть, что поделать, даже ночью.

— В офис, так в офис,— Долинский пожал плечами, и нажал на газ.

-Спасибо, — сказала я ему через полчаса,— давай, езжай домой и отдохни хорошенько.

— Я тебя тут одну не оставлю.

-Гарик,— я проглотила ругательство,— не будь идиотом. Нужно, чтоб хоть кто-то из нас мыслил ясно, и чтобы мы оба были в полном анатомическо-физиологическом порядке. Пока же, у нас, на двоих одна трещина, несколько крупных синяков, и полностью отсутствующий мозг, хотя это состояние для тебя типично. Нам бы все-таки иметь хотя бы один мозг на двоих, и мой, что не говори, более ценен.

— Ты слишком долго общалась с хранителем,— проворчал мой напарник, -ладно, -согласился он после небольшой паузы. Я поеду домой, ты уверена, что не хочешь ко мне?

Я помотала головой.

-Но если ты решишь, ты вызовешь такси, поняла? Сама никуда не езди.

-Поняла, поняла, — отмахнулась я от него,— езжай домой. И Гарик, — я посмотрела на него, -домой, это значит домой, а не по бабам.

-Маш, посмотри на меня. Кому я такой нужен?

-Не кокетничай! Ты многим нужен, тем более, что внешность никогда не была твоей сильной стороной.

Я помахала Гарику и направилась в офис, рассчитывая найти дежурный экипаж и обсудить с ними суету сует за чашечкой кофе. К моему удивлению, в офисе было полно народу— комната аналитиков была заполнена больше чем на половину. Из кухни, народ шнырял туда-сюда с кружками, а когда я добрела до кабинета шефа, то нашла там толпу народа во главе с Чарльз.