Хороший ученик

— Во-первых, не все считали меня на стороне Риддла, — возразил я, — а во-вторых, я не был на их стороне.

— Значит, вот откуда твоя таинственность, — Тао проигнорировала мое уточнение. — Ты и в детстве был скрытный тип. Шпионил, притворялся...

Я помолчал, рассматривая громаду Азкабана.

— Хочешь немного откровенности?

После недолгих колебаний Тао все же решилась:

— Ну... хочу.

Я кивнул на тюрьму и сказал:

— Там сидит мой отец.

Официально моя должность являлась представительской; я не занимался оперативной работой, был вынужден посещать различные официальные мероприятия (к счастью, не слишком частые), пил кофе с Бруствером, раз в неделю читал отчеты Шварца, по пятницам заглядывал на базу легионеров, чтобы позаниматься и держать себя в форме, бывал в Европе у коллег, в Дахуре на консультациях и все это время ждал, ждал, ждал.

Теперь, наконец, я дождался и готовился заняться тем, ради чего меня прислали сюда на самом деле. Визит к Брустверу был бы формальностью, если б не его загадочный намек в коридоре больницы, а потому я проявил терпение, молча наблюдая за тем, как министр читает отчет Шварца, и пытаясь угадать, о чем пойдет речь.

— Что думаешь делать? — спросил Бруствер, отодвинув доклад на середину стола.

— Думаю поговорить с кентаврами.

Бруствер покачал головой.

— Бесполезная затея. Но, конечно, если тебе больше нечем заняться...

— Когда кентавры станут нашими союзниками, подойти к школе со стороны леса станет гораздо сложнее.

— Когда! — скептически хмыкнул министр. — Считаешь себя гением дипломатии? Мы уже десять лет пытаемся их задобрить, всё без толку.

— Вчера вы хотели со мной о чем-то поговорить, — напомнил я, не желая пока обсуждать кентавров и свои дипломатические способности. Бруствер выглядел недовольным — он жаждал деталей, которых я не мог ему дать, и как бы у него не чесались руки начать что-то делать прямо сейчас, он был вынужден ждать наших действий.

— Ладно, Ди, но имей в виду — нападение на Поттера расследуем мы.

— Не возражаю. Было бы хорошо, если б вы нашли анимага. Они могли использовать его как приманку.

— Или он вместе с ними.

В этом я сомневался. Одно дело — воровать у магглов картины и статуэтки, и совсем другое — напасть на главу аврората.

— Короче, — сказал Бруствер после паузы, и я понял, что мы перешил к обсуждению новой проблемы, угнетавшей министра едва ли не больше, чем история с палочкой Смерти. — Вчера у меня произошел разговор с маггловским премьером. Она хочет нашей помощи.

— Помощи в чём?

Министр вздохнул.

— У нее на нас большие планы. Точнее, большие надежды. Если вкратце, она просит, чтобы мы подключились к мониторингу аэропортов. Неофициально, разумеется.

— Кингсли, вы же знаете нашу позицию по сотрудничеству с магглами. Легион против подобных союзов. Конечно, бывают исключительные ситуации, но наблюдение за аэропортами к ним не относится... К тому же, мы и так за ними следим.

— Это вы следите, — сказал Бруствер с легкой обидой.

— И не раз помогали аврорату...

— Да речь не об этом, не о нас! У премьера свои интересы, свои проблемы. Террористы, психопаты, перевозчики информации — у нее целый список позиций, где ей бы хотелось нас видеть.

Объяснение выглядело крайне сомнительным, и я решил не вытягивать из Бруствера ненужные подробности, а сразу высказаться по существу.

— Признаться, я не слышу, чтобы террористы каждый день взрывали по самолету. Маггловские спецслужбы прекрасно справляются и без нас. К тому же, как она себе представляет слежение за психопатами и перевозчиками? Приставить к каждому пассажиру по легилименту? Здесь что-то не то. Либо вы мне не все рассказали, либо она — вам.

— Она — мне, — неохотно согласился Бруствер. — Конечно, всё шито белыми нитками; я и сам понимаю, что дело тут в другом. Но пока больше ничего не известно. Я бы мог поговорить кое с кем из Европейского Совета, но знаешь, мало ли... напорешься на что-нибудь такое, после чего пожалеешь, что вообще рот раскрыл.

Было ясно, к чему он клонит. Бруствер хотел, чтобы я обсудил ситуацию со Штабом Легиона. В принципе, он был прав; более того, в подобных обстоятельствах моей обязанностью являлось ставить начальство в известность. Но если в мире что-то затевалось, то с такой же, если не с большей вероятностью, это могло затеваться Легионом, а не европейскими магами из Совета.

— Ладно, наведу справки, — без особого энтузиазма произнес я. — А до тех пор не поднимайте эту тему. Скажите, что идут консультации.

— Они и идут, — проворчал министр, откидываясь в кресле.

Визит в больницу к Поттеру я отложил на середину недели и лишил Ларса выходных, поручив собрать материалы по кентаврам. В понедельник у меня на столе лежала флэшка, доверху забитая информацией. Педантичный Ларс загрузил в нее весь архив переговоров, в том числе несколько звуковых файлов с записью бесед, однако я предпочел пролистать расшифровку. Выяснилось, что проблемы не ограничивались одним только климатом. Несколько лет после битвы за Хогвартс кентавры вели себя тихо и мирно, можно сказать, даже дружелюбно, но потом дружелюбие кончилось, и начались претензии. Если раньше кентавры не хотели знаться с людьми, теперь в их сознании произошла разительная перемена. Они заинтересовались работой Управления по связям с кентаврами и сочли ее неудовлетворительной, потребовав личного представительства в структуре Министерства. Вообразить кентавров разгуливающими по министерским коридорам, шокируя престарелых дам, было сложно, и в конечном итоге они согласились, чтобы их интересы в Управлении представлял человек. Судя по тому, что за все эти годы претензий к нему у кентавров не возникало, он старался на совесть, однако их требования были слишком экстравагантными и, по мнению магов, заведомо невыполнимыми. Ни одно из них так и не было удовлетворено.

Камнем преткновения стало желание части кентавров переселиться на другие территории — как раз те, которых им не могли предоставить, — и возможность контролировать климат, о чем я впервые услышал от Нордманна.

Сперва я решил было встретиться с тем самым представителем из Управления, но потом передумал — лучше все-таки выслушать их самих, а заодно воспользоваться возможностью прогуляться по Запретному лесу.

Перед своим походом я заглянул к Хагриду.

— Кентавры... — ворчал лесник, с такой силой вороша дрова в камине, что из очага во все стороны летели искры. — Не знаю, что ты там вычитал в своих бумажках, но за это время люди были здесь лишь раз. Да и то... приперся какой-то хлыщ из Министерства, всё свои ботинки боялся испачкать. С тех пор не знаю, как уж они там общаются. — Он повернулся ко мне. Лицо у него было серьезным. — Я тебе так скажу: кентавры хоть и вздорный народ, но и их припекло: пришлось, видишь, даже к людям обращаться.

— Припекло? — переспросил я. — Что ты имеешь в виду?

— А ты сходи, посмотри, — Хагрид махнул кочергой в сторону леса. — Здесь, в окрестностях, еще ничего, а вот у гор, где самая их территория... Только палочку свою держи наготове. Дальше фестраловых пастбищ я уже давно не захожу, — мрачно добавил он.

Слова Хагрида, большую часть своей жизни проведшего в Запретном лесу, внушали беспокойство, которого не чувствовалось в однообразных отчетах и стенограммах, текстах сухих и не особо информативных. Я покинул его дом, обещая заглянуть на обратном пути и поделиться впечатлениями.

Несмотря на середину дня, в Запретном лесу начинали сгущаться сумерки. Забираясь все дальше в глубь, я без труда находил нужные тропки, вспоминая характерные деревья, на которые когда-то ориентировался в своих путешествиях. Дойдя до поляны, где на меня напал патронус, я остановился в раздумье. Специально искать кентавров мне не хотелось — они наверняка заметят меня раньше и вряд ли пройдут мимо, — так что для начала я решил отправиться к акромантулам, о которых Хагрид умолчал, а я не спрашивал.

Ступая по мокрому снегу и обнажившейся на пригорках сырой земле, я добрался до гнезда за тридцать минут, хотя по моим воспоминаниям оно должно было находиться ближе. Удивительно, но арахнидов там не оказалось. Паутина, окружавшая вход и нависавшая крышей над глубоким оврагом, давно порвалась и сгнила; с веток свисали лишь длинные черные клочья, говорившие о том, что здесь уже давно никто не живет. Я побродил по оврагу, заглянул в полузасыпанные норы и повернул назад. Наколдованные мной световые шары выхватили из сумрака выход к лесу и ожидавшую меня там одинокую фигуру.

Это был кентавр средних лет с темными каштановыми волосами, застывший, словно изваяние, у ближайших к оврагу деревьев. На его широком лице не было написано никаких эмоций, однако агрессивным он не выглядел — скорее, наоборот.

— Зачем ты вернулся? — негромко спросил он, когда я подошел ближе.

— Мы знакомы? — Я чуть пристальнее вгляделся в его лицо.

— Ты меня не помнишь, — ответил кентавр. — Но мы помним всех.

Что ж, такое вполне могло быть, учитывая, что я худо-бедно знал только Фиренца и Бейна.

— Выясняю детали нападения на школу. Несколько дней назад какие-то люди и дементоры пытались разрушить гробницу Дамблдора. Предположительно они шли через лес...

Кентавр сделал шаг вперед и повторил свой вопрос:

— Зачем ты вернулся?

На этот раз я промолчал. Если в первые секунды мне казалось, что поблизости могут скрываться другие кентавры, теперь я так не считал. Здесь не было ни кентавров, ни кого бы то ни было еще. По пути сюда мне не попадалось ни звериных троп, ни следов, ни ночных птиц. Никаких признаков жизни. Даже акромантулы пропали.

— Я тебя помню, — сказал я, подумав. — Ты был тогда с Сильваном.

Лицо кентавра оставалось бесстрастным — он все еще ждал ответа. Объяснение с нападением на Хогвартс его не устроило, а значит, не устроит и любое другое, касающееся палочки Смерти. Лгать посланцу Сильвана и вероятному союзнику не стоило — услышав ложь, он мог просто повернуться и уйти; тогда я останусь ни с чем, как люди из Министерства... а Бруствер окажется прав.

— Я вернулся отдать долги. И забрать то, что должны мне.

— Хорошо, — спустя несколько долгих секунд ответил кентавр. — Теперь идем. Я тебе кое-что покажу.

Он развернулся и направился прочь от оврага. Недолго думая, я последовал за ним.

Сперва кентавр шел на северо-запад, затем повернул на север и взял курс к горам. Мы шли довольно долго; я едва успевал за своим проводником, и на каком-то этапе мне стало жарко. Я расстегнул куртку, однако это не слишком помогло. Уже собираясь немного поколдовать, я вдруг сообразил, что дело не во мне — температура повышалась в лесу.

Я послал шары облететь окрестности. Снега не было; всюду виднелась голая земля, сырая, как и стволы деревьев. Еще через минуту начался мелкий дождь.

Мой проводник молчал, но теперь я видел, отчего Хагрид больше не чувствует себя здесь как дома. Лес изменился. Он был странно безжизненным, в нем пахло землей, но несмотря на тепло и дождь, трава на этой земле не росла.

Вскоре за деревьями забрезжил тусклый свет, и через несколько секунд кентавр остановился.

Небо закрывали низкие темные облака, и все, что я видел перед собой, это далекое непонятное свечение. Кентавр медленно поднял руки, изобразив пальцами серию быстрых жестов, и мне стало ясно, что сейчас грядет — с подобным колдовством я был знаком.

Над слоем облаков во все стороны побежали зарницы. Волосы на моем теле встали дыбом от атмосферного электричества, и в следующую секунду с неба на землю обрушился ливень молний.

Это был действенный и эффектный способ осветить территорию, которая оказалась вполне достойна такого представления.

Мы находились на краю пологой возвышенности, где кончался Запретный лес. Впереди простирался голый склон холма; внизу была широкая речная долина. За рекой лес появлялся вновь — но лес, непохожий на тот, по которому мы недавно прошли. Между деревьями плавал зеленоватый туман, чье свечение я видел в темноте. Ветви были покрыты листвой, стволы исчезали в тумане, то ползавшем по земле, то вздымавшем вверх длинные изогнутые языки. Далеко на горизонте высились черные силуэты гор.

Молнии исчезли так внезапно, что на секунду я ослеп, погрузившись во тьму. Спустя несколько секунд глаза приспособились, и я разглядел тусклый свет шаров, висевших у меня над головой.

— Торговаться не в наших правилах, — сказал кентавр, поворачиваясь, — но если ты поможешь нам, мы поможем тебе.

Я смотрел на зеленый туман.

— Вы действительно думаете, что я могу вам помочь?

Некоторое время кентавр размышлял над ответом.

— Да, — наконец, сказал он. — Мы так думаем.

— Но если с этим ничего не может поделать Сильван...

— Сильван может и делает, — перебил меня кентавр, — но силы его не безграничны. Он сдерживает продвижение, однако за последние годы захваченная территория увеличилась в несколько раз.

— Кто еще об этом знает? — спросил я, имея в виду их представителя в Министерстве. Кентавр понял меня правильно.

— Думаешь, люди утруждали себя подобными прогулками? Они боятся. Боятся леса, нас, темноты. Сюда никто не приходил, разве что ваш лесник, но дело не только в этом. — Кентавр вновь помолчал. — То, что увидят они, и то, что увидишь ты — разные вещи.

С этим было не поспорить.

— Пауки ушли за реку? — спросил я.

Кентавр кивнул.

— Некоторые иногда возвращаются. Ты бы их не узнал.

Он не стал меня провожать и скрылся за деревьями, росшими вдоль края холма, а я в сопровождении двух шаров направился к замку.

Гнетущее ощущение пустоты и царившей в Запретном лесу безжизненности немного развеяло стадо фестралов, мирно бродивших среди деревьев. Когда я шел мимо, они подняли вытянутые головы, оглядев меня круглыми белыми глазами, и вернулись к своим нехитрым занятиям, продолжая пастись у сооруженных Хагридом кормушек.

Третьим живым существом, которого я повстречал в лесу, оказался магматический питон. Не заметить его было невозможно — в темноте он походил на узкий огненный язык лавы, изливающийся из отверстия в земле.

Я приблизился, уверенный, что питон со мной поговорит. Встреча меня обрадовала, даже если он просто выполз поздороваться, в чем я, зная их породу, сильно сомневался. Наверняка им что-то от меня надо.

— Мы тебя заждались, — довольным голосом сообщил питон. — Верь не верь, но здесь по тебе скучали.

— Я тоже по вас скучал, — ответил я, присев на корточки и с трудом подавляя желание погладить змею.

— У нас для тебя подарок... так сказать, по случаю встречи. — Питон повернул голову к норе. На снегу рядом с отверстием я разглядел небольшой черный камень.

— Знаешь, что это? — спросил он.

Я отрицательно покачал головой.

— Бери, — сказал питон. — Этот камень — из мира людей, и в лесу ему делать нечего.

— Значит, вот почему вы меня ждали — чтобы от него избавиться...

— А то! Не Хагриду же его отдавать. Но на правиле подарка мы не настаиваем. Если он тебе не понадобится, верни его владельцу.