Лена промолчала, но подумала, не могла же она ему сказать, что берегись не берегись, а судьба свой хвост ухватит.
— Спасибо я справлюсь.
— Спокойной ночи.
Даньку отправила, а сама без таблетки уснуть не смогла. Правильно говорят, что все болезни от нервов. Каждое движение отдавалось в голове колокольным гулом — всё крутилось кувырком в сплошном тумане. Полжизни прожила не так как хотела. Занималась совсем не тем, а счастье рисовалось вообще призрачной целью. Которую нужно заслужить, к которой нужно идти и над которой непременно надо работать. А пока можно подождать и перебиться. Так в ожидании чего-то сказочного и прошли годы. Оказалось всё не так и не правильно. Нужно было жить каждый день, каждую минуту. Только как, если он своё счастье видел в работе, а совсем не в ней и сыне. "Господи, что уж теперь-то об этом говорить".
Утром, даже после того, как приняла душ, всё тело противно дрожало. Но потихоньку стала приходить в себя. Завтракать не хотелось. Выпили кофе, Даньку заставила сжевать бутерброд. Посмотрела на то, как он нехотя ел, только чтоб не обидеть её, причём стоя на одной ноге и сердце сжалось: "Торопится быстрее отправиться в квартиру отца". Лена больше не задерживала. Шли не торопясь и молча. Открывал он сам, Лена не могла взять в руки даже ключи. То, что они увидели, перешагнув порог, ошеломило. В двухкомнатной квартире был полный разгром, кто-то основательно покуражился. В голове пронеслось молнией: "Всё одно к одному".
— Боже, что это такое?— привалилась она к стене. Вся квартира олицетворяла собой бардак, хаос. Подходило всё, что олицетворяло ненормальность. Но это были цветочки. Прошли в спальню. Там ещё летали пух и перья, вероятно выпотрошенные из вспоротых подушек. Все ящики, которые были в квартире, валялись на полу. Дверцы шкафов были распахнуты настежь. Естественно, вещи разбросаны вплоть до прихожей. Посуда на кухне вся перебита.
— Это тебя надо спросить. Ты у нас детективы пишешь,— съязвил отмерев сын.
— Здесь действительно кто-то побывал,— растерянно прошептала она.— Уборки теперь предстоит ужас сколько.
— Да что ты такое говоришь, никаких следов я не вижу,— пробурчал взъерошенный Данька.— Я ж тебя приглашал вчера пойти. Говорил, что видел свет. А ты знай своё — почудилось. Что теперь скажешь?
— Только одно, хорошо, что мы вчера не пошли сюда. Было бы ещё два трупа. — Она почувствовала, как тело, по которому уже пробежали мурашки, покрылось холодным потом.
На этот раз сын покладисто согласился с её доводами.
— Может быть. Я про это не подумал. Но что они искали и таким варварским способом? Ты ж говорила — воровать нечего?
Постепенно отходя от пережитого шока Лена понимала, что всё-таки что-то во всём том было не так. Зачем и кому нужен был такой обыск? Явно что-то таким варварским способом искали, но что? Это "что" должно быть непременно серьёзным, потому как не просто искали, а перетряхивали всё. Но равнодушным тоном сказала:
— Не знаю. Может быть мелкие воришки. Поживиться хотели. Знают, квартира пустая стоит... — Потом забывшись, в раздумье добавила:— Почему-то ключи отца до сих пор из милиции не отдали...
— А что нам остаётся думать. Ничего больше на ум не идёт. Сообщать ментам будем?
— Что?... Нет, смысла не вижу. От их бесконечных вопросов треснет голова, не помогут и лошадиные дозы анальгина, а правда нам так и не покажет свой нос.
— Тогда давай так: ты возвращайся домой, а я вызову своих девчонок из группы и мы здесь наведём порядок.— Пообещал он.
— Хорошо. Разгребай. Я тебе, конечно, сочувствую. Что-то мне в этих стенах не по себе.
Не успела она вернуться в свою квартиру, как приехали со службы Семёна какие-то совершенно посторонние люди и занесли медицинское заключение. Обещали разобраться. По её лицу ясно читалось, что она не верит в такую возможность. Они свернули разговор. Лена поблагодарила и, забрав документ, отпустила ребят. Белый лист, где чёрным по белому написано, что Долгов Семён Данилович был в стадии большой дозы алкогольного опьянения, задрожал у неё в руке. "Ошибка или мерзость?" Убрав бумагу, чтоб не видел сын, ушла на кухню, решив убить время и успокоить расшалившиеся нервы, в выпечку пиццы. Вколачивая злость в тесто, замешивала на слезах, не успевая вытирать и, они капали в муку. "Ничего не выяснят, никого не найдут. Теперь не ищут: денег нет, бензина, опыта, а ещё больше желания. А если находят, то козла отпущения. Жизнь это не роман". Мысли текли и текли превращаясь в беспомощные слёзы. Резала затуманенными глазами ветчину и овощи, боясь задеть себе палец. Расстаралась так, что сделала аж две. Решив одну заморозить. Она сама не ожидала от себя такого вдохновения. Надо же размахалась... Данька вернулся усталый и встревоженный. Молчком отправился в душ. Освежившись, заявил:
— Мать, давай поедим, а то я замаялся.
Лена, накрывая стол, поинтересовалась:
— А что девчонок не привёл, я б покормила?
Данька отмахнулся.
— Они торопились...
— Разобрался?— поставив перед ним еду, тихо спросила она. Видя, что сын без настроения не очень усердствовала. Но он не только причмокивая накинулся на её кулинарный шедевр, но и с набитым ртом откликнулся:
— Да. Более — менее. Пицца — пальчики оближешь. Жаль, что девчонки убежали. Погрели б душеньку. Положи ещё кусочек,— прошамкал он.
— Хоть десять.
Данька расплылся в улыбке:
— Я ж не Барабек.
Мужчину накорми, а уж потом дави вопросами. Лена не отступала от народной мудрости. Поэтому дождавшись, когда любимый сыночек, довольный, как слон, отвалится от стола на спинку стула пробухтит что-то насчёт переедания и сыто икнёт, она спросила:
— Что-нибудь пропало?
Поглаживая сытый живот, тот мотнул головой. Это ничего не означало.
— В принципе нет. Только вот что удивительно. Я у отца не нашёл ни одной дискеты.
Лена не придавая большого значения, для приличия поинтересовалась:
— А куда же они делись?
Данька, получив повод для разглагольствования, взбодрился:
— Это вопрос, учитывая то, что у него их было прилично.
Лена осознавая, что говорит чушь, всё же пробормотала:
— Может, на службу забрал или отдал кому?
— Может и так, но не все же сразу.
Пришлось согласиться:
— Тоже верно.
Данька поднялся, чмокнул её в щёчку.
— Ладно, спасибо за ужин, я пойду, позанимаюсь. Зачёт завтра.
Она не возражала. Да и какой смысл, если уж так определено жизнью, что у каждого поколения своя полоса. Слава Богу, что они иногда касаются боками и пересекаются.
Лена, не успела вымыть ещё посуду, как он прокричал из своей комнаты.
— Ма, посмотри — это не твоё добро?
Лена зашла и сразу узнала на мониторе картинку. Не её, но она знает чьё это... Те же сталкивающиеся на поле блестящие, шустрые точки. "Именно её рассматривали Семён с Петром Петровичем в тот вечер здесь. Забыл или перепутал с Данькиной...",— пронеслось в голове. Нашлась что сказать по ходу:
— Я заберу Даня. Это моё. Извини. Память дырявая стала.
Сын недоверчиво перекривился.
— Рано что-то она у тебя дырявиться принялась, чай не бабка ещё.
Лена забрав дискету убежала в кухню и с ходу засуетилась у раковины срочно ища работу. Понимая, что бегство не выход, прокричала в сторону его комнаты:
— Такая уж я нестандартная.
Но Данька, почувствовав фальшь, был уже рядом. Утрамбовывая виском косяк, скосил хитрый глаз и зацокал языком:
— А по-моему, хитришь ты матушка, прикидываясь немощной. Сдаётся мне — ты что-то скрываешь.
Пойманная на мелкой лжи Лена смутилась и пустила в ход родительский приём:
— Занимайся умник, а то весь учебный процесс на тормозах спустишь.
Данька засопел:
— Мать обижаешь.
Лена не сдержалась:
— Откуда столько обидчивых берётся. Ну, как не ткнёшь в мужика, непременно в обиженного попадёшь.
Опустив коробочку в карман фартука, она, оставив в покое кухню, отправилась в кабинет. Но с работой не сложилось. Думы совершенно другого направления теснились в голове. Долгова больше нет, а ей не верилось в это. Они редко виделись, и она привыкла к этому. Наверное, поэтому сейчас ей кажется, что он куда-то уехал, и они с Данькой вот-вот увидят его. После бесполезного и долгого смотрения в потолок и непростых раздумий, позвонила Петру Петровичу. На её вопрос, что они рассматривали в тот вечер на Данькином компьютере, он неохотно ответил одним словом: "Стрельбу". Было понятно, что ему не хотелось об этом говорить. Лена извинилась и положила трубку. "Значит, я не ошиблась и то последняя стрельба. Именно та, в которую сбили самолёт".— От понимания неприятно заныло в груди. "Ведь не будет же он тратить время на ерунду. Значит, на дискете что-то серьёзное". Она достала из кармана дискету и повертела её в руках. На ней не было ровным счётом ничего особенного.
Ей со дня его смерти стало казаться, что живёт она автоматически: не хватало сил даже думать. Вдруг захотелось просто постоять. Взялась за штору, отодвинула. За окном разгулялся ветер, срывая листья и выгибая ветки, он бушевал среди отбивающихся от него деревьев. Особенно доставалось невысоким молодым, совершенно не защищённым. Каждую осень, почти перед морозами и снегом, Лена высаживала новые саженцы. Их часто безжалостные дети ломали, она ругала себя и клялась, что больше не воткнёт никогда ни одного прутика, но отходила и сажала вновь. Так не хотелось, чтоб был пустырь. Вот и втыкала в мокрую землю каждую осень всё, что подвернётся под руку, лишь бы росло. Потихоньку: вишни, яблони, сливы, абрикосы, сирень, шиповник, каштан, акация, берёзы, рябины и липы, образовали приличный скверик. Но неугомонные дети тянясь за краснеющей ягодкой тупо ломали ветки. Лене опять было жаль себя и деревья, и она торопливо проходила мимо, стараясь скрыться поскорее в подъезде и не видеть того варварства. По сердцу проскребло, точно как гребешком. Ещё раз, посмотрев в окно и пощупав дискету в кармане, отправилась к Даньке. Большая фотография Долгова с чёрной лентой наперекос висела на стене. Для сына он был настоящим офицером и героем. Лена отвела взгляд и переключилась на сына.
— Даня, а что там со сбитым самолётом, нашли причину взрыва?— погладив по непослушным, как у Долгова вихрам, отвлекла она вопросом его от часового сверления монитора.
— Мать, ты хоть иногда в газеты и телевизионные новости заглядывай, — нехотя отклеился Данька от компьютера.
— Так что?— поторопила она его.— Нечего задаваться. Можно хоть раз ответить без кривляний.
— Наши сбили. Как не виляли, а пришлось признать под прессом доказательств. Ищут виноватых.
— Думаю, не найдут. Будут только пострадавшие. Спасибо, извини.
Она направилась к двери, но выйти не успела, её догнал Данькин вопрос.
— Мам, с чего это вдруг на тебя нашло?
Задержавшись на минуту, она улыбнулась:
— Всё нормально.
А нормальностью и не пахло. Мир был окрашен в тусклые тона. Это вполне отражало её настроение. Чувствуя себя потерянной и выбитой из колеи после смерти Долгова, она не находила себе места. Вроде же и жили давно порознь. Ан, нет, расклеилась... К тому же враз ощутив себя не иначе как бесконечно несчастной, не защищённой и одинокой, в довесок ко всему, всю ночь не могла заснуть. Мысли, догоняя, цеплялись одна за другую. Цепко ловили хвостик предыдущей и, разбившись о глухую стену, начинали свой бег заново. Потом монотонно принялись ходить по кругу. "Случайно или нет, оставил Семён дискету на столе сына и не её ли искали так дотошно в его квартире. Может, совсем не зря пропали именно дискеты из неё. К тому же квартира была открыта ключами, а не отмычками". Не смотря на занавешенные окна, со сном, как не старалась, не сложилось. Промучившись несколько часов кряду, она с большим нетерпением дождалась рассвета. За окном начинало сереть. Поднялась, прошла босыми ногами по мягкому ковру, подошла к окну. По стеклу стекали сплошным потоком дождевые капли. Дождь... Может быть даже последний в этом году. Мутные ручьи ползут и ползут по стеклу. Мало что видно. Смотришь точно в бездну. А с вечера дождём и не пахло. Оно и понятно, ветер надул тучи и теперь над городом как сквозь сито моросил мелкий дождь. Давно бы пора снегу выпасть, а осень упорно держится за жизнь. А мне лентяйке, так и не хватило времени помыть окна. Подумала: на стекле, как и на женском лице видна вся картина происходящего в душе. У природы своя душа, у женщины своя. Единственными живыми существами, бродившими по нему в плащах и с зонтами, были хозяева собак, терпеливо таскавшие поводки за своими питомцами даже по такой погоде. Не так давно и она составляла им компанию. Данька пользовался её слабостью и тащил ей всех попадающихся ему под руку бездомных котят, щенков. Знал, паршивец, что рука не поднимется вышвырнуть беззащитное существо на улицу. В дом она взять их не могла и несла всех в военную часть, пристраивая на житьё, бытьё там. Она любила животных, но из-за мужа держать их не могла. Но вот одну собаку она нашла сама. Было это в тихий , скучный, обыденный день... Сердце, от воспоминания об тех днях, больно кольнуло. Ещё бы! Она вспомнила своего Лорда. Здоровенного кобеля добермана-пинчера. Так получилось, что они ушли с Семёном из этого мира, один за другим. Это был огромного размера пёс коричневой окраски со светлыми яблоками на груди. Не довелось растить его от щенка. Нашла. Вышла из гастронома и увидела пса с телёнка ростом, никак не меньше, которого все боялись. Он подходил к людям тыкался мордой в ладони и подставлял крутой лоб под ласки. Народ страшась, шарахался. "Потерялся или выкинули?— сразу пробежало в голове.— Заведут псину, а потом, устают ухаживать, возиться с животным, это же время, и выбрасывают". Особенно было много таких случаев после развала Союза. Город вывез и выбросил в пригород множество собак различных пород и даже очень дорогих и редких. Удивительные существа люди... Сначала умиляются животным, а потом пинком под зад. Лена, порывшись в сумке с продуктами, нашла кусок колбасы. Пёс понюхал и отвернулся. Она видела по его голодным глазам и капающей слюне, как ему хочется есть, но он отворачивал морду, отказываясь брать из чужих рук.— Умрёшь, дурашка. Забудь о принципах, ты попал в непростую ситуацию,— попробовала уговорить она его, после ещё одной попытки всучить ему колбасу. Пёс, боясь её обидеть взял, но тут же пошёл к клумбе и зарыл лакомый кусок.— Ну, как хочешь, дружок. Вольному воля.— Обиделась она и пошла в свой военный городок. Пёс молчком увязался за ней. Близко не подходил. Она встанет и он садится. Шёл себе на приличном расстоянии, как будто и не причём совсем и не с ней. Пройдя через КПП, она обернулась. Пёс пытался пройти следом. Попасть на территорию он мог одним путём, поднырнув под ворота, где и был пойман за ошейник, обрадованными породистой собаке, солдатами. "Попался диверсант!— смеялся сержант, отводя его в караулку. Собаки в части были, но бестолковые, горластые дворняги. А ночь она и есть ночь, в ней умная собака не помешает. Там он прожил неделю. Именно столько ей понадобилось времени для принятия решения. Долгов был категорически против обитания в доме животных. Считая, что любых размеров живности не место в квартире. Может он и прав, только ей хотелось забрать его к себе. И она сделала это, несмотря на то, какой неприятный разговор её с Семёном ждёт. Пёс зашёл в квартиру, прошёл по комнатам и, вернувшись опять к входной двери, с тоской посмотрел ей в глаза.
