Мастер Харрунга, лекарь из Приозёрья

Эх, напрасно я огород горожу, с предлогам разными ухищряюсь. Потому что если муж однажды не придет домой — Тамми ничего и не спросит. Интересно только: ей и вправду все равно или она лишь вид делает? И ведь любой другой на моем месте радовался бы — этакое сокровище! — да пользовался бы случаем. Пользоваться-то я, конечно, пользуюсь, а радости вот нет. Побеспокоилась бы обо мне немножко, спросила бы, где я шлялся, пусть бы даже накричала — все лучше знать, что дома я для чего-то нужен. А не только для того, чтобы дверь войлоком обить или полог повесить. И еще вопрос: утеплю я дверь, чтобы по полу не сквозило — не переселят ли меня на этот самый пол, на коврике ночевать?

Хорош из меня кавалер, ничего не скажешь. Мирра мне уже с полчаса что-то рассказывает, а я и не слушаю вовсе. Про какого-то старого козла-благодетеля, что ей в школярские годы и после помогал много. Большой, дескать, человек был в отечественном врачевании и в гильдии местной... Эге, уж не сам ли Нираирри?.. Комнату за ней дедовскую сохранил, на работу устроил... Только ему все казалось, что его, такого хорошего, не любят... В общем, надоели девке все эти свары — хуже некуда. Набрала седатиков, дура, да и наглоталась. Хорошо хоть на работе, в кладовке спряталась, нашли вовремя. Так он и после этого не угомонился. Ухажер хренов!..

"Какая же это любовь, Мирра, если он до такого человека способен довести?"... "Несчастная?"... Нет, не похоже, вроде на старого профессора... "Тоже, говоришь, здесь работал?"... "Дык-ть, откуда же мне его помнить"... "Я? Во второй"... "Да, хирургия. Травма в основном"...

Это верно, на практике я сначала к хирургии был приписан. Во второй Ларбарской. Для ОТБ лекарей тогда в Ларбаре специально не готовили. Терапией критических состояний я уже на последнем году начал заниматься. Интересней показалось, чем сломанные кости ремонтировать или в животе всю жизнь ковыряться. Но кое-какие хирургические навыки все же сохранил. Достаточные для того, чтобы самому больного перевязать, а не бегать каждый раз за хирургом.

После вчерашнего мои коллеги, кажется, все же согласились это признать. А то поначалу высказывались. Тот же Кайран, в частности. Да и у Змея, надеюсь, отпала охота меня всякий раз экзаменовать. Кое-кто даже прошелся сегодня насчет того, что если я и дальше буду продолжать в том же духе, количество дежурных хирургов сократят до одного, а к операциям начнут привлекать ОТБ-шников, раз уж они такие прыткие. Исполин тоже намекнул, не хочу ли я хирургический разряд защитить. Надеюсь, я смог его убедить, что всем доволен. Тут мне даже врать не пришлось — все так и есть.

Хотя по части вранья я тоже не последний. Дома-то я что сказал? — Что дежурю вместо Тагуду, который, якобы, захворал; Тамми мне даже честно полкурицы с собою завернула. Кстати, Мирр, курицу будешь?.. А плюшки у тебя вкусные, давно таких не ел... Все, последнюю... Иди сюда, а?.. Ничего, потом доедим...

* * *

Жене я сообщил, что должен навестить коллегу по службе. Про себя еще подумал, что даже не солгал. Потом только сообразил, что знай Ратамми про Мирру, она не то совсем представила бы. А если бы вдруг проследила, то, пожалуй, даже и удивилась. Потому что направился этим вечером мастер Харрунга не в сторону Похвального переулка, а на север, к улице наместника Накору.

Тамми кивнула, не отрываясь от своих подсолнухов. Жилище наше напоминает сейчас огород приозерного мохнонога — всюду эти подсолнухи. На столе, на стульях, на кровати. Важный заказ для Народного хора. И где они только такую ядовито-желтую ткань сыскали? А жена, похоже, гордится, что именно ей самое сложное в работе досталось — украшения на платья шить.

Родители в свое время не одобрили мой выбор. Когда осенью, вскоре после свадьбы, мы приезжали к ним знакомиться — так и сказали, что я мог кого получше себе найти. Спасибо хоть — мне сказали, а не ей. Не знали или не поняли, что Ратамми и была для меня лучшей. Худенькая девчонка-тихоня, последний класс рабочей школы. С какой настороженной неприязнью она косилась на собственного папашу, к которому по-соседски однажды пригласили знакомого лекаря...

Женился я как-то случайно. Почудилось, что отвечаю за нее, и эта мысль показалась мне приятной. В ту пору мне вообще многое представлялось не таким уж и скверным. Мичир, конечно, не Ларбар, но тоже город не из самых маленьких, а если уж служить в Охранном, то лучше так: хоть и в особой лечебнице, но лекарем, не доносчиком. Может быть, на радостях, что все наладилось, я Тамми и увлекся. Захотелось, видите ли, кого-то оберегать. А еще нравилось, что кто-то на мастера Харрунгу большими-большими глазами смотрит.

Теперь на меня так только Ялли иногда поглядывает, но и то потому, что мал пока. Как он давеча, когда я полки сколачивал, все игры бросил — прибежал помогать. А жена таким образом смотреть и вовсе разучилась. Давным-давно, в том же Мичире.

Благодушной убежденности в том, что все хорошо, суждено было через пару лет сломаться. Вместе с ребрами, когда в Охранке мне совсем беззлобно и очень по-деловому объясняли, что я заблуждаюсь. И в том, что Харрунга сначала — доктор, а потом уж Коронной присяги человек, и в том, что он кого-то защитить может.

И когда я утром брел домой из Охранного, будто бы с дежурства, больше всего меня волновали две вещи: смог бы я на самом деле вытянуть того биаррийца или бы он все равно умер, и как быть с Тамми. На первый вопрос я до сих пор не знаю ответа. Да, сердечный удар, да, намеренно затянули с доставкой в клинику, а все же... Кто-то на улице шарахнулся от меня, как от пьяного. И зашел тогда Харрунга в первую же лавку, и взял стакан водки, чтоб уж и впрямь от него разило. И помнится, больнее всего было не от побоев, а от страха и унижения. Вот и сочинил я тогда ту выдумку. Сказал Ратамми, чтобы держалась от меня подальше, потому что я болезнь нехорошую подцепил. Думал, накричит, обругает, заплачет, может быть, даже уйдет или меня выставит. А она ничего не сказала, только постелила мне на диванчике в другом углу комнаты, отвернулась и села шить. Значит, поверила. Значит, ждала от меня какой подлости, вот и не удивилась. Так-то...

После мой начальник все уверял, что это — и против него, сотника Нариканды, личный выпад. Говорил, что никому подобного не спустит, а я ему не верил. И не исключено, что зря не верил-то. Может, парни, и правда, без его ведома поусердствовали. Кто их знает, как они там в Охранке меж собой ладят?

К чему я, собственно, это все? А к тому, что всякий раз, как нынче, отправляясь к господину Нариканде, я стараюсь вспомнить о нем какую-нибудь гадость. Так легче. И к нему притерпеться, и с собою примириться, чего уж там...

"Добрый вечер, господин сотник"... "Нет, спасибо, не беспокойтесь"... "Ладно, хорошо. Тогда чаю"... "Почему никогда кофей? А не люблю"... "Сердце? Да, вроде, нет. Просто от него в сон тянет"... "У Вас? А-а-а"... Шутить изволит господин Нариканда, дескать он, сотник, выполняет указы лишь Короны и докторов. Ну-ну. — "А как прикажете. Хотите — запрещу?"... "Все как всегда"... "Особенного?"... "Да нет, обычная работа"... "Ну, тут я, к сожалению, не больше прочих сообщить могу"...

"Сестра. Сказала, что не нашла"... "Почему, он потом объяснился. В Заразу его вызвали. На острый живот"... "Ну, а как проверить? Запись в тетради есть"... "Нет, у самого больного не расспрашивал"... "Ясно"... "Да, собственно, всё"... "Чаори Кайран"... "Да. Талдин Курриби"... "Скажем так: случается"... "Наверное, при желании можно"... "Господин Мумлачи? Нет, не стал"... "Покрывает?"... "Могу предполагать"... "Как лекарь — Курриби достаточно опытен"... "Немало"... "Еще — безотказен"... "Иногда это удобно"... "Если кто-то заболел. Или по другой причине не вышел".

"Да, спасибо. Угощаюсь"... "Нет, с чего ж мне стесняться?"... Кушайте-кушайте, мастер Харрунга. Вон, как мы вас любим и ценим. Плюшечками балуем, чаем... Плюшечками, значит?.. Где-то я их уже видел. И даже ел. И даже помню, где: у Мирры, накануне Преполовенья. Только они тогда посвежее были... Так, стало быть, и господин Нариканда тоже?.. А что, вообще-то?.. Господин сотник не так уж и плох... Или... Чего я, в самом деле? Может, и наоборот... Может, Мирра... Вот ведь, какая хрень!..

"Хороши у Вас плюшки, господин Нариканда. Сразу видно — домашние!"... "А-а, сосед на дне рождения угощал"... А обитает наш сотник в казенной квартире. Так что и соседи у него, поди, не в богадельне работают... Но ведь держат же мастершу Виндвелли в Университетской лечебнице. Стонут и морщатся, а не гонят. На все ее ошибки глаза закрывают. Скажете, по большой душевной доброте? Как же! Присяга у человека! Потому сразу после Университета в Первую и устроилась. И никакой старичок-благодетель тут не при чем. Или тот доброхот не из лекарских, а из служивых был?

И Ваттаву Харрунгу Мирра заполучила лишь для того, чтобы за ним надзирать сподручнее было. Изобретательно, верно. Только что же они тогда так с этими плюшками прокололись?.. Мог ведь Нариканда это учесть... Или не мог?.. Или Мирра мне так понять дает, что наши с нею шашни Корона самолично предписала и благословила? А мастер Харрунга, небось, и не понял, что пять дней назад не плюшечки, а миррино признание скушал?..

Тьфу ты, все равно ведь не складывается! Не верю я, что можно было так рассчитать. Ну и ладно. В самом деле, что же Харрунга — один такой, что ли?.. А я-то, признаться, все на Байду думал...

Который же теперь час? В змейские вечера темнеет поздно, фонари еще не горят. Не стану я, пожалуй, трамвая ждать, так пройдусь. В этих кварталах и морем-то почти не пахнет. И жара дольше держится, вон как от мостовой да от домов тепло расходится. Арки обвиты плющом и виноградом — ничего, что он тут не вызревает, все равно хорошо. Если не держаться трамвайных путей, а свернуть в сквер — можно куда быстрее добраться. И фонтан старый на месте — так же, как и тогда, не работает. А, нет, видать, починили — каменная чаша водой наполнена, а в воде много-много лепестков — белых и желтых. Липа цветет, шиповник, тополя облетают под ветром. Раньше, в школярские годы, больше всего я эту пору любил.

Полгода мы уже здесь, а Тамми города, считай, и не видела. Куда она выходит — только в лавку, да в мастерскую раз в неделю. А так вот просто взять и пройтись по вечернему Ларбару, на улицу Бабочки ее сводить, показать старый город, по набережной погулять. Ратамми должно понравиться, ведь красиво же!

И тогда, в Мичире, она мое вранье быстро очень раскусила. Вошла неслышно, когда я, кое-как извернувшись, пытался спину себе обработать. Тоже молча принялась мне помогать, да так осторожно, будто с ребенком. А потом сказала, что лучше б уж я, и правда, по бабам ходил, чем так...

Привет, Ялли!.. В прятки играете?.. Так тебя ж из-за бочки видно... Да, пришел... Да ладно, играй, я маме скажу... Уже наигрался?.. Ну, тогда пошли ужинать... А вообще, неплохо эти подсолнухи смотрятся. Яркие; вся комната словно в цветах. Как будто нас с Байалли встречают... Тамми, давай помогу убрать! Здорово у тебя получается... Да нет, ничего не косо... Ты у меня умница!..

* * *

Так, малый, слышишь меня?.. Пустое, Харрунга, ничего он не слышит, глаза закатывает... Пловец, твою мать!.. Купальный сезон открылся. Что ни день — то утопленник!.. Хорошо хоть, парень, который тебя приволок, водичку из легких "выжать" догадался. Не иначе, отличником по Гражданской обороне в школе был... Изо рта белая струйка течет, пушистая от пены... Белая, не красная! Да и откуда красной-то взяться, в море ж, не в пруду, не в озере тонул... Подросток, лет пятнадцать на вид... Крепче держи, не бойся, судороги это!.. Что там в умных книжках писали про "сухое" утопление?.. Чаще у детей и женщин... Ларингоспазм... Асфиксия... Ох, только трахеостомы мне не хватало!.. Да какая тут, к умблам, трахеостома!..

Ни хрена сонные не бьются... Поехали!.. Открой рот, парень! Открой!.. Как же!.. Ну и ладно, ну и не надо, где тут угол?.. Вот так!.. Теперь голову... Зубы передние выступают — как бурундук. Морковку, небось, любишь?.. Салфетка где-то в кармане была... Семеро с ней, платком обойдусь... Жарко, а нос совсем холодный... Ну, насколько мы с тобой удачливые — посмотрим... Та-ак... Проходит воздух, нет спазма... Хор-ро-шо... Теперь главное — ребра не поломать... Раз... Два... Три... Отойди, сестричка, не мешай доктору!.. Ты хорошая девочка... Пять... просто... я тебя не знаю... Не сработаны мы с тобой... Шесть...

Ничего, парень, ничего... Может, ты, и вправду, везучий?.. Эх... а я вот, похоже, нет... Губу саднит... Х-хах!.. Нос, нос не забывать!.. Х-хахх!.. Вот, дурная голова!.. Не догадался его хоть на топчанчик переложить!.. Сам же теперь и мучайся!.. Три!.. Четыре!.. Пять!.. Не мешай, девонька, я же сказал... Набери лучше что-нибудь... Белентин... И стимуляторы... Что там у тебя есть?.. Сама должна знать... Да, девяносто... Да какую вену, дурында?.. Ты в нее еще попади!.. Семеро, и где ж таких учат?..

Ну, давай же, пацан! Давай... Отзовись же, мать тебя за ногу! Сделай вдох!.. Х-хах!.. Все, Харрунга, надо с куревом завязывать... Не хватает дыхалки... Если сейчас все получится — после праздников брошу... Х-хах!.. Обещаю... Честно... Ни хрена не брошу... Знаю... А-а, все равно... До чего ж ты худющий!.. Два гээра костей да банка крови... Чуть сильнее надавить страшно... Нет, разве ж так заведешь?.. Тут удар хороший нужен. Тогда еще помогает. А так — нет... Эх, будь он чуть покрепче...

Отчего это у него лицо в крови? Вроде, не было поначалу... Э-э, так это ж моя!.. Разбил-таки губу... С размаху приложился... Ох, как сейчас... Воздуховод!.. Слышь, воздуховод дай!.. Нету?.. Плохо... Ладно, перебьюсь... Кто ей чемодан собирал? Узнаю — башку оторву!.. Р-раз!.. Два!.. Нет, бесполезно качать!.. Сейчас... Только бы не перестараться!.. Ну, чего ты пялишься, не видела никогда, да?.. Так запоминай на будущее, глядишь — пригодится... Да!.. Есть, кажется... Считай!.. Пульс считай!.. Да не там, на сонных... За ухом, я сказал!.. Вот, умблова работенка!.. Остался бы в травме — ходил бы в чистом балахоне... Ну, чуть-чуть разве что гипсом заляпанном... Здра-асстье, приехали!.. Чистый балахон, говоришь?.. Получи!.. Это тебе за труды!.. Спасибо, парень! Вовремя!.. Холера! Самого сейчас стошнит!.. Ничего... Ничего, это хорошо даже... Да не лезь ты!.. Потом... На бок голову!.. Да мне-то уж что?.. Ну, малой, проблевался?.. Чисто?.. А теперь — дыши... Дыши, пожалуйста... А я тебе помогу... Еще немножечко... Нельзя сейчас бросать... Вот так!.. Отека нет!.. Нет отека, понимаешь ты?.. Свезло тебе, похоже, бурундук-недопесок... Ну?.. Ну?.. НУ?... Дышишь?.. Сколько выходит? Двадцать?.. Хорошо!.. Ишь, стервец, и глазками уже хлопаешь?.. Ничего... Лежи-лежи... Сейчас в больницу поедем... Да, сходили на пляж!.. Ялли, собери вещи!..

Отмывался я пивом из собственной же недопитой бутылки. Все равно, кажется, рвотный запах остался. Ну что, господа отдыхающие, полюбовались на зрелище? Читали ведь, небось, про героический труд лекарей наших. Так могли теперь убедиться — героического тут мало, а вот грязи зато полно. На лицах собравшихся не поймешь, чего больше было: брезгливости или ужаса. И медсестричка пляжная на меня со всеми вместе таращилась. Наорал я на нее, кажется, хорошо хоть извиниться сообразил. Она ж того пацана не сильно старше, понятно, что растерялась. Я и сам-то не лучше, тоже перепугался, задергался...