Бродяжка голубых кровей

Я сглотнула. Не хватало мне только проклятия священного дерева. Но жажда была сильнее страха, и я уступила. Медленно извлекла нож и протянула Мире. Она вновь усмехнулась, принимая его. Кажется, ее предрассудки не пугали. Девчонка проткнула кору, и надавила на рукоять. Лезвие вошло в ствол, как в масло, а по руке девчонки потекла прозрачная струйка. Она присела и начала хватать ртом сочившуюся из кулимиса жидкость. Потом вытерла губы тыльной стороной ладони и позволила напиться мне. Я жадно глотала живительный сок кулимиса, не чувствуя вкуса. Мне было не до него. С каждым глотком я запивала вставшую комом в горле совесть.

Я уже лишила жизни человека, чтобы выжить. Что мне какое-то дерево?

Мы вернулись в убежище и устроились на еловых ветвях. Было не слишком мягко, но выбирать не приходилось. Мне оставалось лишь успокаивать себя, что скоро все это закончится, и можно будет выспаться на чистых простынях. А потом я проснусь, и постараюсь убедить себя, что все происходившее до моего пробуждения, было всего лишь кошмарным сном.

Растянувшись во весь рост, Мира закинула руки за голову и с наслаждением закрыла глаза. Я елозила, глядя на нее с беспокойством.

— Как думаешь, она узнает? — спросила я, наконец. — Ну... Верлена. Думаешь, она узнает, что ее задумка не удалась, и мы выжили?

— Вряд ли, — ответила Мира. — Она не привыкла проигрывать, и будет уверена, что все прошло строго по ее плану.

— А Пес? Он видел, как ты резала веревки...

— Ты забыла? Он немой. Даже если попытается объяснить хозяйке, что видел, его не поймут, а если и поймут — не поверят.

— Почему?

— А ты бы поверила?

Я улыбнулась в ответ, припоминая наши злоключения. Все-таки богиня удачи, как ни крути, была на нашей стороне. Иначе как объяснить наше чудесное спасение? Ума и смекалки тут мало. Нужно недюжинное везение.

— Вот и я — нет, — продолжила Мира. — Но Верлена непременно пошлет кого-то на пепелище, убедиться в том, что там остались два наших обугленных тела. И если этот кто-то решит, что мы выжили, начнут искать. Но мы будем уже далеко...

"Да будет так", — подумала я с чувством.

Мира вновь закрыла глаза, но я не могла позволить ей уснуть, не узнав ответ на мучивший меня вопрос.

— Если Верлена — такой чудовище, почему же ты ей помогала все это время?

Мира открыла глаза и взглянула на меня, явно сдерживая раздражение. Она передернула плечами и вдруг отвела взгляд.

— У меня кроме нее никого нет. Она — все, что осталось от моей семьи.

Я судорожно сглотнула. А Мира, не замечая этого, договорила:

— Мое полное имя — Мирлена. Нас было двое — Вера и Мира... Верлена — моя родная сестра.

* * *

Наговорившись, мы уснули, кажется, одновременно. Но едва я сомкнула глаза, мне привиделся отец. Мы были в нашем старом особняке с некогда белоснежными стенами. С годами наш светлый дом превращался в мрачный серый замок, поросший вьюнком и плющом. Цветущий прежде сад зарос сорняками. Отец рассказал, что его жена ухаживала за ним раньше. Когда она умерла, начали увядать и цветы. Отец приказал выкорчевать все живое в саду с корнем. Но цветы внезапно ожили, когда родилась я. Они пускали новые ростки и очень скоро рядом с сухими стеблями выросли и распустились яркими огоньками удивительной красоты оранжевые розы, которые так любила покойная хозяйка особняка. Отец не стал уничтожать их, но и восстановить сад не захотел, ведь он служил горьким напоминанием о потерянной любимой женщине. А оранжевые розы так и росли в бурьяне, всем назло.

Во сне я вновь видела этот сад. И отца у входа в дом. Я бежала к нему, распростершему объятия, но с каждым моим шагом он все больше отдалялся, а потом и вовсе растворился в зыбком сизом тумане вместе с самим особняком..

— Папа! — вскрикнула я и проснулась.

Уже стемнело, и от нашего костра остались лишь тлеющие угли. Мира спала, свернувшись клубком на еловых ветках. Я выбралась из нашего убежища, стараясь ступать беззвучно, чтобы не разбудить ее. Когда же оказалась на достаточном расстоянии, где она точно не смогла бы расслышать шагов, я побежала. Остановившись у кромки леса, на краю оврага, за которым начинались дома, я оглянулась.

Говорят, грехи родителей передаются нам по наследству вместе с цветом глаз. Если предки малыша, который и мухи не обидит, были преступниками, когда он подрастет, рано или поздно поднимет руку на ближнего. А уж что окажется в этой руке, предугадать невозможно. Этому учили меня в Йефиалии.

Пока Мира не рассказала о том, что Верлена — ее сестра, моя уверенность в том, что она не подведет меня, не поколебалась ни на мгновение. Я свято верила, что мы благополучно доберемся до моего дома, помогая друг другу, как делали в последние сутки. Но теперь я засомневалась. Что если у Миры с сестрой больше общего, чем мне кажется? Она ведь уже один раз меня обманула... Да, она и спасла нас, но если бы не ее ложь, ни одной из нас не пришлось бы спасаться бегством из горящего дома.

Я спустилась и оказалась на дне оврага, а потом начала карабкаться наверх. Мне нужно было побыть одной и подумать. Именно поэтому я не стала будить Миру и решила прогуляться, а заодно и проверить, кто обитает в домах, расположенных за оврагом. Одной мне было сподручнее. Во всяком случае, не пришлось бы терпеть болтовню над ухом.

Забравшись наверх, я припала к земле и прислушалась. Где-то неподалеку лаяла собака, то и дело срываясь на пронзительный вой. Пахло дымом. Рядом с домами зажгли костры. Это место было похоже на деревню или общину вроде той, откуда мне, к счастью, удалось выбраться. Притаившись и едва дыша, я высунулась из травы, в которой пряталась. И оказалась нос к носу с кошкой, которая, услышав шорох, решила на меня поохотиться. Едва не скатившись кубарем вниз, я удержалась и попыталась прогнать настырное животное, норовившее с шипением вонзить мне в щеку когтистую лапу.

— Эй, кто там?

Я похолодела. Стоило ожидать, что привлеку внимание, забыв об осторожности. Везение не может преследовать меня вечно. Не успела я и подумать о побеге, как в мою сторону бодро зашагал вооруженный мужчина, держа ладонь на рукояти меча. Я не нашла в нем сходства с разбойниками, но и на йефиальского рыцаря он не был похож. Отползла, но тут же была схвачена за шиворот и силой поставлена на ноги.

— Ты кто? — спросил, хмурясь, мужчина.

Я взглянула на него испуганно и отступила на шаг, но меня притянули обратно и встряхнули так, что едва дух не вышибло.

— Немая что ли? Пойдешь со мной. И не дергайся! А то не поздоровится...

Спасибо, мне и без угроз как-то несладко живется. Но идти с вами я не собираюсь. Однажды, совсем недавно, такая прогулка едва не закончилась для меня очень плачевно.

Но должно быть, я повредилась головой, пока висела в доме лесника. От ужаса я проигнорировала сигнал об опасности, который настойчиво посылала интуиция. Я извернулась и высвободилась из захвата. Но не побежала обратно в лес, а рванула к ближайшему дому с мыслью, что там меня защитят. И принялась колотить в дверь.

И мне открыли. Но то, что я увидела, меня совсем не обрадовало...

Глава 6

Хождение по кругу

Ведь чудо всегда ждёт нас где-то рядом с отчаянием.

Эрих Мария Ремарк. "Время жить и время умирать"

Когда я была маленькой, мир взрослых казался мне простым, как медная монетка, на которой в Вафали-рейн изображалось пшеничное зерно. Я думала, моя будет такой же. Учеба, взросление, семья, дети, старость и тихая смерть в теплой постели в окружении многочисленных внуков.

Потом я узнала, что моя мама — всего лишь служанка в доме отца и никогда состояла в законном браке с отцом. И картина мира изменилась. И будучи подростком, я уже точно знала, что отдамся не семье, а науке, вопреки неизбежным слухам о моей несчастной судьбе. Мне хотелось сделать что-то важное и нужное для людей, для Вафали-рейн. Принести пользу. Была этому и другая причина. Я боялась повторить печальную судьбу родителей.

А потом все снова изменилось. Разбойники, хождение по краю. Уже дважды я была на волосок от смерти. И теперь я стояла на пороге дома, в котором надеялась найти спасение от всех обрушившихся на голову за последнее время напастей. Но, похоже, отыскала лишь новые проблемы. Воистину, стоит рассказать богам о том, что ты задумал, чтобы их развеселить.

Поддавшись порыву, я вскинула руку, заслоняя лицо. Дверной проем закрывал собой здоровяк, выше меня на добрый локоть. Мне показалось, детина замахнулся для удара, но он всего лишь чесал затылок. Обухом топора. Не обнаружив ничего на уровне глаз, он опустил взгляд ниже и наткнулся на меня.

— Аргх?.. Ты кто? — пробасил здоровяк.

Я опустила руку. Кажется, бить меня не собирались. Во всяком случае, не сразу, не с порога. Росту в здоровяке было, чтоб не соврать, чуть больше четырех с половиной локтей. Даже я, девушка отнюдь не миниатюрная, казалась рядом с ним карлицей. И это пугало еще больше.

— Глухая? — вежливо осведомился здоровяк. — Микола, она откуда взялася?

— А леший ее ведает, — раздался голос у меня за спиной. — Из оврага вылезла.

Я похлопала глазами. Леший, Микола... Не рейнцы и не виррцы. Неужто деньшовцы? Думала, попала в очередную переделку, а тут такая удача! Не может быть! О народе, населяющем эту благословенную землю, говорят многое, но больше хорошего. Славятся деньшовцы отзывчивостью и добросердечием. В самые темные времена иниармарской истории они не оставались в стороне, помогали достойным одержать победу над злом. Так говорилось в летописях.

Потому я решила, что их мне точно не стоит бояться.

— Я ренора из Йефиалии, — сказала я, захлебываясь от радости. — Ехала через Деньшу в Вирру. На полпути попала в беду...

На полслове я осеклась, внимательно разглядывая лицо здоровяка. На нем, к моему удивлению, не отразилось никаких эмоций. В белесых глазах чуть на выкате — лишь холодная оценка. Оглядев меня с ног до головы и ухмыльнувшись, здоровяк бросил через плечо:

— Эй, вы! Девка ваша?

Я онемела. За спиной здоровяка со скрипом отодвинули стул и послышались тяжелые шаги. Мужчина отступил в сторону, и я невольно шагнула назад. На меня хмуро смотрел Свермир, а за его спиной маячил Грото.

Боги, разве такое возможно? Неужели куда бы во вселенной я ни решила пойти, непременно встречу кого-то из своры?

— А ежели не ваша, — хохотнул здоровяк, — так моя будет. Недурна девка, очень недурна...

Неужели они заодно?.. Я сорвалась с места и, уворачиваясь от захвата деншовца, который едва не вцепился в мою рубаху второй раз подряд, рванула прочь.

— Стойте! — крикнул здоровяк, когда все уже хотели было броситься в погоню. — Предлагаю сделку.

— Какую еще сделку? — прорычал Грото, удерживаемый Свермиром.

Здоровяк гадко улыбнулся, обнажив желтые ослиные зубы.

— Кто девку поймает, — сказал он, — тому она и достанется.

— Не пойдет, — спокойно возразил Свермир. — Она принадлежит общине.

— Принадлежала, — процедил здоровяк. — Тому, кто не следит за скарбом, не стоит пенять на воров.

— Она наша, — глядя исподлобья отчеканил Грото.

— Найду первым, — ощерился мужчина, — будет моя.

_____________

Локоть = 45 см

Также существует гномий локоть (55 см).

* * *

И на кой рожон меня туда понесло? Мира была права, и мне бы послушать ее, да только бороться с собственной гордостью куда тяжелей, чем с опытной жестокой разбойницей, вроде Ларии. Я возомнила себя умнее, ведь я образованная барышня, а она — дикарка, выросшая среди тех, кто привык добывать хлеб не умом и тяжелым трудом, а наглостью и силой. Но я не учла, что она куда опытнее.

Сама виновата, сама и отвечать буду за свои поступки.

Я бежала, задыхаясь, по окраине деревни. Потом спустилась в овраг и кинулась в лес, от души надеясь, что не наткнусь на Миру. Я намеренно выбрала другое направление, чтобы не привести к ней погоню. Сердце грохотало в ушах, заглушая остальные звуки. Мне всё казалось, я слышу шаги за спиной. Они приближались, становились все громче. И вот кто-то тянет меня за рубаху... Я оборачиваюсь, выхватывая нож, но вижу лишь ветку, зацепившуюся за ткань.

Рука бессильно падает, и я выдыхаю. Боги, сколько еще я должна спасаться бегством? Наверное, за всю жизнь не бегала столько, сколько за последние несколько дней. Отдышавшись, я прислонилась к ближайшему дереву спиной и прислушалась. В высокой траве стрекотали сверчки, где-то далеко ухала сова. И никаких признаков людей на много шагов вокруг. Мысль, что удалось скрыться от преследователей, принесла облегчение, хоть и временное.

— Вот и попалась...

Я обернулась. Во имя всего сущего, как этому детине удается перемещаться, не издавая ни единого звука? Он умеет летать?

В темноте было не разглядеть, но я и так знала, что он ухмыляется. Самодовольно, словно охотник, которому удалось поймать ценную добычу.

— Чего вы хотите от меня? — вопрос, хоть и глупый, напрашивался сам собой. — Позвольте мне уйти!

Здоровяк остановился и почесал обухом топора за ухом. Не будь у деньшовца на лице написано, что интеллектом обделен, я бы решила, что он размышляет. Я решила ему помочь.

— Я ренора...

— Это я уже слышал, — отмахнулся здоровяк.

Я поджала губы.

— У моего отца есть золото. Много золота...

— И где он, твой папаша?

— В Йефиалии.

— Кхе! Ты соловьем-то не заливайся. Тут уж добром не договориться. Ежели папаша твой и явится сюда, то не с золотом, а с войсками.

— Почему? — удивилась я.

Здоровяк хмыкнул и почесал в паху.

— Кто будет платить выкуп за пользованную девку?

Я опешила.

— Что?

— Выкормыши Джуффери тебя уже, поди, попользовали, и не по одному разу.

— Н-нет...

Меня передернуло. Какая мерзость...

Здоровяк чуть склонил голову, разглядывая меня в полутьме. Потом шагнул вперед и стиснул лапищей мое плечо, да так, что мне показалось, будто кости вот-вот треснут.

— Что в тебе такого? — спросил вдруг детина.

Я недоуменно уставилась на него. Он о чем?

— Эта братия ни себя, ни других не ценит. Им жизнь человека — тряпка. Ноги вытрут и забудут. Ты-то чем лучше?

В его голосе слышался неподдельный интерес, а я все не могла понять, о чем он толкует.

— Так вы... меня отпустите? — спросила я, пользуясь моментом, когда здоровяк, наконец, замолчал.

— Отпущу, — оживился вдруг он. — Если будешь хорошей девочкой.

Я и пискнуть не успела, как лапа деньшовца переместилась с плеча и скользнула под рубаху. Я оттолкнула ее и отступила назад, но здоровяк схватил меня за плечи и впечатал спиной в ствол дерева, хорошенько приложив к нему заодно и головой. В глазах заплясали разноцветные звездочки.

— Значит, будем по-плохому, — ощерился он.

Моя рука сама взлетела к шнурку с ножнами. Пальцы нащупали рукоять. Тело действовало будто само по себе, против моей воли. Игла куртизанки бесшумно выскользнула из ножен и устремилась к лицу деньшовца. Одним точным движением я расчертила щеку здоровяка от уголка губ до уха и занесла руку для второго удара. Но уже не успела нанести его. Меня отбросило в сторону ударом наотмашь. Использовав возможность, я откатилась подальше и вскочила. Яд все равно закончит начатое мной, и если не убьет, так ослабит деньшовца.