Свежая прода "4-го Интернационала"

Главным образом, в партию шли молодые люди, не желавшие и вписываться в откровенно хищническую систему капитализма, и впустую тратить жизнь в среде битников, «новых левых» и иных «беззубых» представителей контркультуры. Конечно, такой контингент не отличался ни особой идейной стойкостью, ни ценными навыками, но благодаря координации с Интернационалом, молодежь не мариновали впустую на заседаниях и кружках, на которых бесконечно переливались из пустого в порожнее одни и те же «ритуальные заклинания» про «третью силу». Вместо этого, новые члены немедленно отправлялись на учебу, подвергались всесторонней проверке, отсеивая на ходу весь «шлак», и тут же направлялись в работу согласно способностям и склонностям, благо, её было невпроворот, как в самих США, так и по всему миру. Для большинства из них начиналась отнюдь не легкая, но интересная и полная ярких переживаний жизнь, ничуть не похожая на стандартный жизненный путь типичных представителей «среднего класса». Пожалуй, именно это влекло молодежь к коммунистам в первую очередь…

С другой же стороны, власти тоже повышали прессинг. Ведомство Гувера было инертным, отличалось весьма неоднородным профессионализмом сотрудников, к тому же стареющий и истеричный руководитель с авторитарными замашками откровенно вредил его работе, будучи более всего озабоченным не борьбой с преступностью, а задачей затыкания рта всем, кто подвергал его хотя бы осторожной критике. Но и там приходили новые люди, способные к обучению, анализу и инициативным действиям. Операции, осуществляемые в рамках COINTELPRO, становились все изощреннее, в их планировании явно чувствовалось творческое начало и хорошие вложения. Вместо тупых «лобовых атак» на прогрессивные организации, ФБР стала действовать куда тоньше. Так, они создавали фиктивные ячейки партий, в том числе имеющие в составе искренних и не о чем не подозревающих людей, и начинало распространять от их имени листовки с откровенно провокационным содержанием. От лица видных деятелей публиковались фальшивые «признания» в предательской работе на советскую разведку, гомосексуализме, наркозависимости, преступном прошлом. Потом, конечно, печатали и опровержения, дабы оградиться от судебных исков — на последней странице мельчайшим шрифтом. Через желтую прессу распространялись «достоверные» истории о повальной распущенности, наркомании и пьянстве левых, причем, стереотипы эти приписывались вообще всем, кто мог назвать себя левее Гарри Трумэна. Атаке подвергались и кооперативы, с большим трудом создаваемые коммунистами (преимущественно, на Среднем Западе и в штате Мичиган), а также созданные анархо-синдикалистами производственные предприятия-общины. На них обрушивались, одновременно, Налоговое Управление, «желтые» профсоюзы, проверяющие органы и мафия. Постоянно осуществлялись попытки внедрения в партию, вербовки её действующих членов, особенно тех, кому были доступны списки состава первичных организаций и контакты сочувствующих. Наиболее эффективно ФБР действовало против «сталинистской» коммунистической партии, поскольку она, как и раньше, пребывала в статусе приоритетной цели (и немало делала, чтобы в таковом качестве оставаться). Но доставалась и всем остальным. После открытого письма кубинской ячейки СРП, в США началась настоящая травля коммунистов, которая, кроме всего, цепляла и массу ни в чем не повинных людей. Бывшие члены коммунистических или социалистических партий, думать забывшие про партийную деятельность, их друзья и родственники, приятели по работе или учебе, а то и вовсе случайные люди начинали, вдруг, получать анонимные письма с угрозами от минитменов или других, столь же симпатичных организаций. Наводку ультраправым давало все то же Бюро.

К некоторому удивлению самих Кэннона и Доббса, развернутые репрессии не приводили пока к оттоку членов организации. Напротив, все руководители первичек докладывали о возросшем уровне солидарности, внутреннего доверия и решительного настроя в целом. Помощь англичан из РСЛ и Коминтерна в организации службы собственной безопасности, в виде детективных агентств «Феникс» в Нью-Йорке, «Сфинкс» в Чикаго и «Пегас» в Сан-Франциско, оказалась весьма действенной. Было выявлено большое количество внедренных агентов и завербованных источников ФБР в партии, предотвращено несколько крупных провокаций. Как и CASA в Британии, агентства СРП, помимо основного назначения, зарабатывали неплохие деньги на подрядах по детективной и охранной деятельности. Кроме того, беря пример с федералов, сыщики «Сказочных существ» провели, в порядке пробы, ряд операций по дезинформации ФБР, провоцируя местные управления в Нью-Йорке и Бостоне на проведение нелегальных акций против СРП и USCP. Схема была сложной, и включала в себя несколько изощренных подстав, анонимные доносы, подкуп полицейских и многое другое. Результат превзошел все ожидания: привыкшие к безнаказанности фэбээровцы влезли в ловушку, что называется, с головой. Это позволило получить неопровержимые доказательства их нелегальной деятельности, которые немедленно и с чувством глубокого удовлетворения были вброшены в СМИ.

Скандал получился неимоверный по масштабам. «Жертвами» подстав ФБР стали не коммунисты, а тайно им сочувствующие уважаемые деятели науки, поэтому возмущение охватило не только левых журналистов и политиков, но даже ряд весьма солидных консервативных изданий и обозревателей. В сущности, оно и понятно: никому не понравится, если агенты государственного бюро смогут подбросить вам наркотики и детскую порнографию под кровать! Примерно месяц пресса и телевиденье буквально «препарировали» ведомство Гувера, вспомнив им разом все хорошее, в том числе и то, что казалось давно забытым. Масла в огонь добавило и издание в Канаде книги некоего отставного фэбээровца под псевдонимом «Лири Фокс», «Как я работал в ФБР, или Сказки дядюшки Гувера». В ней подробно, с фотокопиями документов, ссылками на архивные фонды и фотографиями персоналий, разбирались многочисленные провалы ФБР, фальсификации расследований, публичное вранье в прессе, служебные преступления и примеры вопиющей некомпетентности. Написана она была очень хорошо, живым языком, и была щедро сдобрена меткой иронией и сарказмом. Но при этом, книга являлась вполне научной работой, оформленной по всем правилам, снабженной приложениями, ссылочным аппаратом и списком источников (большая часть из которых была представлена периодикой и архивными документами). Книга быстро стала бестселлером, контракты на издание стали наперебой заключать ведущие американские и европейские издательские дома. Готовилась она и к изданию в социалистических странах. Гувер попытался отбрехаться через лояльные СМИ. Его утверждения о том, что на самом деле, никакой «Фокс» в ФБР не служил (Гувер отлично понимал, кто это такой, но, к своему стыду, не имел ни малейшего понятия, куда бывший сотрудник делся после бегства из Канады), а все его писания — не более чем ложь, и никакого «COINTELPRO» нет, и никогда не было, немедленно утонули в море общественного возмущения. Ответы на официальные запросы депутатов Конгресса подтвердили, по меньшей мере, существенную часть материалов книги. Вдобавок, несколько отставных ветеранов Бюро, включая Мэлвина Первиса, видимо, почувствовав нечто вроде угрызений совести, дали интервью прессе, в которых также весьма жестко критиковали Гувера, в первую очередь, за хроническое пренебрежение законом в пользу красивой отчетности. Гувер был вынужден дать отчет Сенатской комиссии, и в итоге, так и не признавшись в наличии программы нелегальных операций против американских граждан, секретным распоряжением COINTELPRO свернул. Кроме того, в ФБР прошел ряд переназначений и увольнений, десятки сотрудников потеряли работу, еще больше было понижено в должности. На некоторое время деятельность Бюро оказалась, фактически, дезорганизована этими перетасовками. Как писали близкие к Президенту источники, JFK был «чрезвычайно разочарован работой Гувера» и устроил ему приватную выволочку. Но с поста, все же, не снял: как и Ален Даллес, Эдгар Гувер пока оставался в числе «непотопляемых». В планах у Гувера созрела идея программы, аналогичной предыдущей, только, на этот раз, полностью выведенной за штат Бюро, базирующейся исключительно на частных и криминальных структурах. Это позволяло бы держать планы основных операций в ведении крайне ограниченного круга лиц, затруднило бы стороннему аналитику возможность привязки одних операций с другими, а в случае провала всегда можно было бы сослаться на дурную инициативу гражданских. Кое-какие наработки по этой теме уже были, и Гувер крепко досадовал на самого себя за то, что не додумался до подобного сразу. Впрочем, досадовал-то шеф ФБР на себя, а вот по-настоящему страдать пришлось его подчиненным.

За всеми этими делами поездка руководства СРП на Кубу несколько раз откладывалась. В начале апреля Кэннону, Доббсу, Браверманну и Хансену удалось, все-таки, собраться вместе в Нью-Йорке, дабы обсудить текущие вопросы. Между делом, возникла идея: а что, если съездить на остров без всякой помпы и официоза, в рабочие дни, и, таким образом, увидеть деятельность партии, так сказать, в естественных условиях? К тому же, именно в первой половине мая у всех, кроме Браверманна, выпадали периоды относительного спокойствия. С одной стороны, самые трудные, сложно подъемные дела были, как будто, уже сделаны, с другой же — ФБР пребывало в состоянии разворошенного муравейника, и, хотя, безусловно, планировало новые гадости, с реализацией их пока не спешило по чисто техническим соображениям.

Сказано — сделано. Кэннон и Доббс связались с товарищами на Кубе через мексиканское посольство. Холстед едва смог найти несколько минут, чтобы переговорить, и, хотя он очень рад был услышать товарищей, сразу признался, что времени у него, фактически, нет. Как офицер кубинской армии, он был по уши занят массой дел. Поэтому Фред предложил такую схему визита. Он договаривается с руководством насчет разрешения, «старики» приезжают на остров, их встречает один из немногих освобожденных партийных работников СРП Кубы, молодой партийный секретарь Джек Барнс и лидер кубинских троцкистов Эухенио Руис из небольшой, но активной посадистской группы с «типичным» троцкистским названием «Революционная Рабочая Партия» (РРП). Руис и Барнс организуют поездки по крупнейшим городам страны, встречи с товарищами, и прочие мероприятия. Поскольку Холстед очень сомневался, что руководство правительства найдет время для встречи до середины месяца, он предложил товарищам провести на острове короткий отпуск: пожить в кооперативном отеле в Санта-Кларе, целиком принадлежащим дольщикам-партийцам, съездить поохотиться на кабанов в Сьерра-Маэстра, и на водоплавающую птицу, на болота Сапата в провинцию Матансас. В последних мероприятиях составить им компанию оказался не против Эрнест Хемингуэй, с которым они познакомились в предыдущую поездку. Свое оружие брать, во избежание различных казусов, не рекомендовалось, к тому же, его хватало на месте (у одного Хемингуэя дома был настоящий арсенал для охоты на любую дичь, от суслика до слона). Когда же ситуация несколько успокоиться, Кастро, Гевара, Хименес и другие, наверняка, будут рады с ними встретиться, поскольку помнят предыдущий визит, и весьма благодарны партии за оказанную помощь.

В конце концов, решено было такого плана и придерживаться. Трое партийцев сели на автобус, доехали через всю Мексику до Гватемалы, где сели на самолет до аэропорта имени Хосе Марти. 12 апреля 1961-го года Доббс, Кэннон и Хансен вновь ступили на кубинскую землю.

Инспекция партийных ячеек и общение с кубинскими товарищами прошли, в целом, хорошо, хотя и не без накладок: кое-кого так и не удалось оторвать от работы, несколько человек, с которыми партийные лидеры хотели увидеться, оказались в командировках. Впрочем, учитывая, что визит был неофициальным, оно было и неудивительно. Из кубинских лидеров удалось очень кратко переговорить с Фабианом Эскаланте, руководителем новорожденных кубинских спецслужб. В основном, обсуждали вопрос, можно ли переправлять на Кубу американцев для получения специальной подготовки. Эскаланте отвечал уклончиво: американцам он лично доверял мало, ручательство СРП для него значило немного, поскольку он привык считать всех «троцкистов» и, вообще, коммунистов из партий, не входящих в Коминтерн, раздолбаями, чуждыми дисциплине. Оказалось, что совсем недавно, в январе, МГБ по наводке КЗР провинции Сьенфуэгос задержало четырех американцев, которые осуществляли действия, показавшиеся местным защитникам революции подозрительными: а именно, замеряли координаты местных промышленных предприятий и отмечали на карте ориентиры. На допросе задержанные называли себя членами СРП Кубы, и предъявили удостоверяющие документы, включая временные паспорта. Правда, запрос к Фреду Холстеду показал, что коммунисты оказались «ряженными»: ни в одной ячейке они не числились, и никто их ранее не видел, так что задержанные отправились в Гавану, в тюрьму, ожидать суда, и категорически отказались отвечать на любые вопросы. Можно было не сомневаться, что они были агентами ЦРУ. И, хотя СРП и американские эмигранты были тут не причем, сам Эскаланте был очень недоволен, что у всевозможной иностранной агентуры имеется на Кубе такая «надежная крыша», как членство в коммунистической партии. При этом он не отрицал огромной пользы от американских специалистов, и не считал нужным их изгонять, но честно высказал свое мнение, что лучше бы они жили в замкнутых анклавах, откуда выезжали бы только по разрешению КЗР. К тому же, замечал он, янки наверняка не станут такие анклавы бомбить, что позволит меньше беспокоиться о безопасности людей. Однако, правительство, в лице премьера, президента и большинства министров, проект не поддерживало.

«Среди кубинцев тоже хватило предателей», — говорил Кастро на совещании правительства, — «И мы по, сей день, не знаем точно кто предатель, а кто — нет. Предатели были даже среди доверенных лиц, деятелей революции. Так что же, нам всех рассадить по клеткам?! Это глупо. На то нам и нужны спецслужбы, чтобы предотвращать шпионаж, заговоры и саботаж. Обращайтесь к этим людям, иностранцам, напрямую. Друзья Кубы, а тем более, лица, желающие стать нашими гражданами, будут сотрудничать, чтобы предотвратить последствия предательства. Это в их интересах. Если мы будем притеснять людей по признаку происхождения, и рассаживать по отдельным вольерам выходцев из США, Мексики, Гаити, Доминиканской республики, Никарагуа, Гондураса и Испании, если выделим в отдельную касту рожденных на Кубе, то наш режим будет не лучше, чем развел в свое время Батиста. Что скажут наши товарищи на такую черную неблагодарность?»

Рассказывая про это Эскаланте морщился так, будто целиком съел лимон без сахара, очевидно, что точка зрения Фиделя была ему не очень близка. Однако, он был лоялен правительству, и признавал его резоны. В конце концов, его ведомству американцы-эмигранты тоже принесли немало пользы. Короче говоря, Эскаланте согласился устроить на Кубе секретную школу подпольщиков, но лишь тогда, когда проблема с кубинскими эмигрантами в США будет, тем или иным способом, решена. Уже сейчас было очевидно, что ЦРУ и эмиграция готовят интервенцию в ближайшие недели, сам Эскаланте считал, что она произойдет в начале мая. По итогам её разгрома, он и предложил строить дальнейшее сотрудничество.