Кто поверит эху? - Часть 1

— Как только я устроюсь, позову тебя личной мастерицей, — заверила Тайлин. В городе, где она жила раньше, дела у девушки не заладились, и теперь Тайлин перебиралась на север, к дальней родне. Планы путешественницы были просты — очаровать кого-нибудь побогаче и посимпатичней, и заставить платить за себя. Мыслей о замужестве у нее и не возникало.

— Завидую я твоей легкости, — сказала Нээле, снова вкалывая иглу в пеструю вышивку. — Сама я бы так не могла.

— Неужто не было поклонников у тебя? — недоверчиво спросила черноносая девушка.

— Ну, как же... был один. Захаживал в мастерскую, все приглядывался, вертелся вокруг. Неприятный такой человек, на барсука похож — хитрый и наглый, и за сорок уже, — фыркнула она, рассмешив и Тайлин.

— Но ведь тебя не могли отдать ему? — затем спросила она обеспокоено.

— Нет, кто бы? Нет родни, а хозяйке мастерской я ничего не должна.

— Так ты сбежала из-за него?!

— Нет, — подумав, ответила Нээле.

— Ты очень смелая, если отважилась ехать вот так, в одиночку. По секрету скажу — мои слуги отговаривали брать тебя, мол, знаем мы лишь с твоих слов... — Тайлин заговорщицки подмигнула, — Но я бы не вынесла, о, я просто погибала в пути с этими олухами! А у тебя честнейшее лицо и такие глаза... уж я-то в людях разбираюсь отлично! Но от озера Айсу, где ты жила, путь далек... пускай ты ехала к родственнице, и все же в одиночку одолеть полстраны!

— Мне подумалось — в северных землях, таких, как Хинаи, вряд ли найдется много соперниц по мастерству. Но сперва было страшно, — Нээле заговорила о другом: — Говорят, зимой тут бывает снег, особенно в горах он ложится ровным слоем и не тает неделю, а то и больше...

— Лишь из-за снега боялась? — засмеялась Тайлин.

— Потом я встретила тебя, — улыбнулась спутница, и продолжила.

Да, было страшно. С пяти лет она считала домом мастерскую — здесь работала ее мать, недолгое увлечение некоего чиновника среднего ранга. Однажды он приехал в деревню с ревизией, оттуда и забрал молодую красавицу, чтобы через какое-то время покинуть ее.

— Мне исполнилось десять, когда я осталась одна, и кроме мастерской идти было некуда. Я думала, на всю жизнь — или пока не подведет зрение. Вышивальщицы-затворницы редко находят себе женихов, а повторить судьбу матери....

— Ты загрустила! — Тайлин рассмотрела лицо Нээле в полумраке повозки, а может, услышала невольный вздох. — Хочешь, я спою тебе песню? Моя ахи попала под дождь по вине одного из тех олухов, и я не могу играть, — она свирепо мотнула головой в сторону, откуда доносился разговор слуг.

Нээле улыбнулась невольно.

— Спой...

Тайлин уселась поудобней, при этом заученно сложила руки поизящней, расправила платье, будто ее поклонник здесь был, и затянула приятным высоким голоском:

— Знаешь, какой я стану в день,

когда замолчу навсегда?

О смехе моем беспечном тебе напомнит вода,

Про слезы мои напомнят влажные берега,

О пестрых платьях моих — полные пчел луга,

А если ты когда-нибудь

вспомнишь цвет моих глаз,

То я вернусь, и никто на земле разлучить не сумеет нас.

Тихое всхлипывание, словно эхо, продлило последние звуки песни.

— Кажется, я плохо тебя утешила, — огорченно сказала Тайлин, позабыв про маску желанной красавицы.

Наутро взору путешественниц открылась большая крепость — она вписалась в горную гряду, будто была ее детищем.

— Случись война, если вдруг не справятся приграничные крепости, Лаи Кен, "Глядящая сверху" закроет врагам проход по Иэну, и примет в себя многих и многих беженцев, — рассказал девушкам один из слуг, уроженец здешних мест. Он почесал лоб под головной повязкой: — Но не думаю, что до этого когда-то дойдет, все междоусобицы остались в прошлом, а на границах нас прикрывают крепости Ожерелья. Красиво звучит, верно? Их семь. Вся Хинаи — одна большая граница, зря наша барышня устремилась сюда...

— Помолчи! — Тайлин полушутя замахнулась на него веером.

Путь их пролегал мимо по широкой дороге, и девушка долго оглядывалась, стараясь запечатлеть в памяти величественные крепостные стены.

А ночью она сидела без сна, разглядывая медленное движение созвездий по небесному склону. Кисть, Тушечница, Свиток. С их помощью запечатлены судьбы всего мира. Где-то там серебряными росчерками пишется и ее судьба...

Горная цепь отдалилась, и еще два дня повозка катилась между невысоких холмов. Дул северный ветер, пахнущий кедрами и мхом, порой его направление менялось, и до путешественниц долетал запах реки — сырости и водорослей. По вечерам Нээле поплотнее куталась в накидку-кийна — невзрачную, зато теплую. И не только от холода — один из слуг, уроженец соседних земель, рассказывал здешние сказки. Среди них были забавные, были и страшные. Проказливые ишильке и длинноносые маки-оборотни, о которых слышала с детства — и доселе неведомые Забирающие души, нечисть, лишающая людей земной жизни и посмертного существования.

К вечеру третьего дня Тайлин заявила, что ей надоело петлять меж холмами и стоит ехать напрямик, по солнечному пути. Слуги подчинились воле маленькой хозяйки, повозка покинула тракт и устремилась по небольшой дороге, годной разве что для крестьянских телег.

Девушек то и дело подбрасывало, когда колесо налетало на очередной камень. Тайлин ругала строителей дорог, не подумавших провести тут удобный путь, а иногда откидывала полог и принималась возмущаться возницей и лошадьми.

Ночью Тайлин заснула быстро, а вышивальщица долго сидела у костра, вновь поглядывая на звездноглазое небо и вполголоса разговаривая со слугами.

— Не могу больше. Дойдем до города, надеюсь, она меня отпустит, — сказал один. Оглянувшись на повозку, где маленькая девушка спала сладким сном, вздохнул:

— А может, и нет.

Поутру холмы окутал молочный туман, и путники сбились с пути. Когда лучи солнца сожгли белое марево, оказалось, что дороги нет и в помине, а повозка катится, куда придется. Заблудиться было немудрено — холмистая степь не слишком отличалась от пути, по которому они ехали раньше милостью Тайлин. Те же огромные, поросшие дикими злаками и кустарником бугры справа и слева, те же небольшие овраги. Горная гряда осталась позади, тянулась темной полосой. То тут, то там попадались нежно зеленеющие и хвойные рощицы — предвестники дремучих лесов. Птицы взлетали, потревоженные, кричали диковато и равнодушно.

Тайлин приуныла и перестала бранить слуг. Жалобно поглядывала на Нээле, будто на старшую сестру, знающую, как быть.

Нээле смотрела по сторонам.

— Здесь куда меньше цветов, чем в окрестностях озера Айсу. Или им еще не пришел черед открыться? — заметила девушка, — И кустарник повыше, чем на юге, и гуще. Мне казалось, север — это сплошная чащоба...

— Будут вам чащи, юная госпожа, — откликнулся возница. — Горы Юсен, там не пройти... а еще северней — Эннэ. Это и вовсе глушь...

После полудня возница заметил фигуры всадников меж холмов, указал на них девушкам. Одетые как военные низшего ранга, похоже, всадники принадлежали к одному из местных гарнизонов — а может, то была земельная стража. Деталей не удалось рассмотреть издали. Тайлин закричала и замахала рукой, пытаясь привлечь внимание, но безуспешно. Девушки приуныли, и повозка снова потащилась, выписывая петли, а порой и круги.

Вскорости слуги заметили домик, примостившийся позади невысокого пологого холма, в лощинке. Место было уютное, ложбинка поросла чиной и мышиным горошком. Люди не успели обрадоваться грядущему отдыху — подъехав ближе, поняли: полуразвалившийся дом, заброшен давно.

Покосившиеся ворота, увенчанные деревянным фазаном с отбитым хвостом — птица жалко смотрела на путешественников. Заросший тиной маленький пруд казался безжизненным — похоже, в нем и головастиков не водилось, не то что рыбы. Плети ползучих растений расположились поперек дорожек, мешая идти.

В комнатах оказалось пусто, только треснувший столик сиротливо стоял в углу комнаты, когда-то предназначенной для приема гостей. На кухне слуги обнаружили дырявый котел и несколько горшков, ничего больше. Полы оказались покрыты слоем пыли, но нигде не было ни плесени, ни паутины.

— Тоскливое место, — заметил один из спутников Тайлин. — Даже пауки не живут.

Та передернула плечиками.

— Тут очень давно никого не было, — сказала Нээле сама себе — просто чтобы развеять гнетущее впечатление.

— Никто в здравом уме не полезет в такую глушь, — отозвался слуга.

Девушки побродили по дому — Тайлин приподнимала подол и старалась рукавом не коснуться стены или дверного косяка, вернулись в гостевую комнату.

— Глянь, это что? — внимание маленькой госпожи привлек небольшой белый предмет, полускрытый ножкой стола. Тайлин тут же потянулась посмотреть, с опаской — мало ли что валяется на полу в заброшенном доме?

— Какая прелесть, — протянула красавица, двумя пальчиками поднимая резной гребень китовой кости. Большой, ажурный, он напоминал крыло махаона, и был украшен сияющими камнями — крупные вишневые альмандины в обрамлении неизвестных кристаллов помельче. Вещица смотрелась чужеродно в унылой пустой комнате.

Тайлин, позабыв про пыль и недавнюю брезгливость, воткнула украшение в волосы, извлекла из поясного мешочка бронзовое зеркало.

— Посмотри, какая роскошь! Странно, что его оставили тут! Я бы ни в жизнь...

Нээле присмотрелась — цены гребня она понять не могла, но тончайшая резьба на кости, но альмандины и россыпь голубых камешков, похожих на капли...

— Быть может, хозяйка гребня вынуждена была быстро покинуть дом? — предположила она.

— Это ее беда, — рассмеялась подруга. — Идет мне?

— Очень, — Нээле старалась сохранить серьезность, но детское хвастовство Тайлин было таким забавным.

— Теперь его должна примерить ты! — заявила чернокосая девушка.

— Я буду похожа на позолоченную курицу, — сказала подруга. Но желание нарядиться пересилило. Хоть ненадолго...

— Давай, — она улыбнулась.

Тайлин засуетилась вокруг подруги, наскоро разделяя ее волосы на пряди, закрепляя шпильками — временная прическа вышла кривовато, но, когда Тайлин украсила ее драгоценным гребнем, показалась девушкам великолепной.

Юная красавица вздохнула — вздох шел от самого сердца, будто оно грозило разорваться, и сказала:

— Бери! У меня куда больше вещей!

— Да ты что, куда мне, — вышивальщица потянулась было разрушить прическу. Ох, не хотелось этого делать!

— А вот и не спорь! — Тайлин перехватила ее руки, скорчила забавную рожицу. — Сколько тебе, девятнадцать? Пора быть красивой, не только создавать красоту. Дарю! — и шутливо нахмурилась:

— Я, правительница Облачной страны Сэн, жалую тебе этот гребень!

Сзади кашлянули.

— Госпожа Тайлин, ночь на дворе.

— Я буду спать здесь! — заявила та. — Постели нам в этой комнате! Надоело тесниться в повозке!

Про брезгливость она позабыла начисто. Находка искупила вину дома в том, что он посмел выглядеть столь неприглядно.

Вышивальщица с сомнением осмотрелась. Когда-то здесь была спальня, судя по расположению комнат. Довольно чистое, но пустое и унылое, помещение наводило тоску даже на неприхотливую Нээле.

— Слуги наведут здесь порядок! — Тайлин беспечно тряхнула головой, височные подвески зазвенели. — Нет, и не думай оставить меня одну!

— Здесь так... одиноко, — Нээле выглянула в окно. Стемнело, пока они бродили по комнатам и коридорам. Узкий месяц едва освещал заросли жасмина и тропинку, с трудом различимую среди травы. — Почему дом стоит настолько далеко от дороги?

— Это мы подъехали не с той стороны. Наверняка есть неплохой путь. А что до одиночества... если б я не умирала с тоски без людей, я тоже предпочла бы тихий уютный домик! — заявила подруга. — Что до хозяев — мало ли, может, им надоела глушь?

— Или они умерли.

— Брр, не пугай меня, глупая! — Тайлин поежилась.

Девушки прислушались — ни звука не донеслось до их ушей. Только ветер шуршал еле слышно.

— Ни лягушки, ни цикады, — обронила Нээле. Тайлин от нее отмахнулась. Слуги постелили девушкам на полу, ложе получилось широким и мягким.

— Спать, спать, — зевнула Тайлин, потягиваясь. Скоро она заснула — ворочалась и вскрикивала во сне, а Нээле долго не могла сомкнуть глаз, прислушиваясь к гулкой и одновременно глухой тишине. Наконец и ее сморил сон.

Потом она услышала шорох, увидела, как створка двери отошла и в комнату, ощупывая все на своем пути, лезут невероятно длинные руки. Вот они нашарили подол платья Тайлин, вот потянули на себя одеяло... Нээле закричала и проснулась.

Сквозь щели в ставнях пробивался розовато-серый свет. Тихие разговоры слуг раздавались снаружи. Утро выдалось весьма прохладным.

— Ну вот, выспались, а ты говорила, — Тайлин повозилась в постели, вскочила:

— Помоги мне одеться.

Нээле собралась быстро. Отвар из ягод шиповника и теплые лепешки окончательно согрели ее, и она облачила Тайлин в обычный для той наряд, мало годный для долгого пути, зато яркий и дорогой. С волосами пришлось повозиться — Тайлин, смирившись, что изящных причесок спутница создавать не умеет, довольствовалась уложенными венцом косами.

— Сюда заколку с алым камнем, вот этим... нет, это не рубин, дешевый самоцвет, но смотрится, верно? А сюда стоит поместить эту, с птицей... мне ее подарил один чиновник, с которым мы столкнулись в лавке картин... Он хотел купить полотно, которое мне понравилось! Правда, потом извинился...

— У тебя прекрасные наряды, — говорила подруга с восхищением и легкой завистью в голосе, разглядывая вышивку самоцветы. Особенно понравилось ей тонкое серебряное ожерелье с аметистовыми подвесками.

— Мы с тобой похожи сложением, хотя ты повыше, — сказала Тайлин, придирчиво оглядывая подругу. — А твое платье миленькое, но тебя вовсе не красит... Нет, не мотай головой! Я тебя одену, как госпожу знатного дома.

— Да зачем наряды в дорожной повозке? Кусты, что ли, очаровывать? — засмеялась Нээле. И неудобно путешествовать в таком узком одеянии, хоть и разрезано по бокам верхнее платье.

— Скоро пойдут обжитые месте. Будем выглядывать в окошко, и на нас будут смотреть. Две красивых девушки — мы обе должны быть нарядными, это привлекает мужчин!

Она, видно, не сомневалась, что первенство в любом случае будет за ней.

Маленькая девушка зарылась в свои пожитки и вскорости извлекла из кучи нарядов нижнее платье цвета розового винограда, а после — верхнее, без рукавов и с разрезами, темно-сливовое.

— К твоим волосам и золотистой коже больше подошел бы бирюзовый или цвет молодой зелени, но у меня нет такого, — огорченно сказала Тайлин. Нээле тронула пальцем вышитые узоры на ткани — виноградные лозы, сплетающиеся над волнами.

— Ты задумалась. Меряй же! — Тайлин подергала Нээле за рукав.

Прохладный шелк зашуршал, окутал тело, и девушка засмотрелась на свое отражение. Откинув за спину тяжелые волосы, она осторожно трогала платье — похожие на крылья бабочки рукава, пелерину, украшенную розовым кварцем — блестящие камешки закреплены были в середине вышитых белым цветов, напоминающих хризантемы. Платье девушки из родовитой или весьма богатой семьи. Да... неожиданная подруга знала толк в нарядах.