Сказка о помеле

Обкатка танками.

Но если бы моя темница находилась где-нибудь рядом с Транссибом, то земля со-дрогалась бы постоянно — поезда по нему идут часто. Тут дрожание прекратилось, но не затухающе, как это бывает при удалении поезда, а внезапно. За всё время заточения это был единственный звук из внешнего мира. Я уже начал подумывать, а не приснилось ли мне это дрожание, когда оно снова возникло и снова прекратилось. Тут у меня никаких сомнений не осталось, что это не поезд. Наиболее похожее состояние у меня было под Выборгом, когда по моему окопу аккуратно проехался танк. В смысле и звуки и вибрация были очень похожими. Но в наших краях танковых частей не было. Так что это было не-понятно что. Внезапно я почувствовал дуновение ветра сверху, и возле моей щеки со сви-стом пролетело нечто. Вскоре я нащупал верёвочную лестницу. Я не стал ждать повторно-го приглашения и мухой выскочил из подвала. Два мордоворота проводили меня к Гряз-нуле.

— Тут за тобой приехали — обрадовал он меня — и очень настойчиво просят вернуть. Так что ты сейчас пьёшь стакан водки, чтобы твой бред всерьёз не восприняли, и едешь домой. Вопросы есть ?

-А можно вместо водки литр пива и десять с собой ? — обнаглел я. Грязнуля кивнул своей секретутке Геле, и я получил просимое, а также свои часы, деньги и документы.

На улице действительно стоял танк. Правда, инженерный. Кажется, подобная дрянь называется Инженерная Машина Разграждения или что-то похожее. Их, вроде бы, делают из морально устаревших танков. На крыльце грязнулиного дома меня уже ждал боец. Су-дя по бляхе, спущенной едва ли не на яйца, остальной форме и замашкам — явный "дед". Взяв меня и бочонок пива подмышки, он потащил нас к ИМРке.

-Вашь бродь! Ихнее благородие вас во внутрях желают...видеть! — заявил он мне.

При других обстоятельствах я бы живо поставил этого зарвавшегося хама на ме-сто, но в тот момент мне было не до того. Продолжая щуриться, я полез в ИМРку. ИМРка взревела и покатилась в городок. Всю дорогу я тупо пялился в триплекс. На окраине го-родка стояла толпа бойцов и усердно делала вид, что роет канаву. ИМРка в последний раз взревела и остановилась. Нежно, под локотки, нас с бочонком извлекли на свет божий. Давешний "дед" и какой-то белобрысый лейтенант отвели нас с бочонком домой, и уло-жили в койку. Привычно обняв бочонок, я внимательно присмотрелся к лейтенанту и, на-конец-то узнал его. Почти два года тому назад он окончил танковое училище. И по рас-пределению попал к нам в дивизию. И уже через неделю обратился ко мне с триппером. А тут, как назло, оба наших дерьмотовенеролога были в отъезде. Ну и свёл я его с врачом — лаборантом из гражданского кожвендиспансера. Она его вылечила и притащила к себе домой. И почти два года они прожили душа в душу.

А незадолго перед этими событиями они расстались. Ну, это так, лирическое отступ-ление. Выгнали мы бойца из кухни в комнату, телевизор смотреть, хлебнули со Стасом пивка. Отпустило немного меня, хотя и не до конца. Стал мне Стас вопросы задавать. Только я избрал еврейскую тактику ответов на вопросы вопросами. И довольно быстро выпытал, как он меня нашел. Недавно поругался он со своей Ириной-венерологом и по-слал он её на хрен. А она была девочка дисциплинированная, именно туда и отправилась. Причем не на какой зря, а на майорский. Этот майор был разведённым , и по возрасту Ирине лучше подходил и жениться был не против (в отличии от Стаса). Так что когда Стасу через две недели сильно приспичило бабу, мириться было уже поздно. С горя Стас сильно нажрался, и собрался идти бить морду майору. Но тут увидел, как через мою лод-жию выволакивают два больших мешка. А было это в полтретьего ночи. И хватило же ему (в дымину пьяному!) ума не вмешиваться, а проследить! Да на моё счастье на КПП бойцы из его взвода дежурили. Одного он взял с собой, другого послал за подмогой. Проследил за мешками до грязнулиного дома, потом пошел ко мне домой, через лоджию (я жил на первом этаже) проник в мою квартиру. По смятой постели и другим признакам понял, что я приводил бабу и что мешки были с людьми. Позвонил в автопарк, там тоже дежурили прапор и бойцы его роты. Взял под свою ответственности ИМРку и поехал меня вызво-лять. Я у него поинтересовался, а не страшно ли ему было связываться с явными бандита-ми.

А мне было по херу — я был в танке! — ответил Стас. Я еще немного поболтал с ним, поел, забежал на службу и пошел к Грязнуле.

— Хорошо, что ты сам пришел — сказал мне Грязнуля. — Я сначала думал, что ты то-же в это замешан, а потом Люда мне всё рассказала. Сейчас вертолет подадут, полетим за Аликом.

Отказываться я не стал, не тот расклад. Я с детства привык летать на вертолётах, но никогда не любил этот трясучий агрегат. Всю дорогу я потихоньку приходил в себя. А тут еще Люда "обрадовала", что беременна от меня. А мужу, понятно, скажет, что от него. Я слегка прибалдел, а она продолжила — вытащи нас отсюда!

— Кто б меня вытащил, — подумал я, но вслух, понятно, ничего говорить не стал. Не знаю, кем эта дура считала меня, но тягаться с Грязнулей мне было явно не под силу. Мне вертолёты к крыльцу не подают. Единственная толковая мысль, посетившая в тот момент мою многострадальную голову, была идея больше никогда-никогда в жизни не связывать-ся с замужними женщинами. Вертолет высадил нас на берегу речки в полусотне метрах от ФАПа и улетел. Фельдшер уже стоял на крыльце.

— Ну что, Федор Николаевич, сухарей уже насушили? — приветствовала его грязнули-на секретутка Гела.

— А дальше Сибири всё равно не сошлют — в тон ей ответил фельдшер, хотя я видел, что внутри его колотит.

— Ну-ну, — сказала Гела и первой вошла в ФАП.

Меня это несколько насторожило. Грязнуля всегда держал своих баб в узде. Даже не так. Его бабы отлично знали своё место и не высовывались больше, чем им было велено. А тут такая наглость. И я вспомнил анекдот, который слышал в Афгане от своего научно-го руководителя. Встречаются два моджахеда на горной тропе. Жена одного идет впереди мужа на десять шагов. Ну, первый стал возмущаться, мол, жена мусульманина должна идти сзади мужа. На что второй спокойно ответил, что Коран не догма, а руководство к действию. Когда его писали, противопехотных мин ещё не было. Вперёд, Фатима!

Я повернул голову в сторону Грязнули. Какой-то он не такой был сейчас, прям как неживой. "В вертолёте его укачало, что ли — подумал я, но, как всегда, благоразумно про-молчал. Гела уже стояла возле кровати и "наезжала" на Алика. Я подошел к нему и по-щупал пульс. И пульс и Алик мне сегодня нравились гораздо больше, чем позавчера ут-ром. Алик спокойно отвечал Геле:

— Не надо считать меня конченым идиотом. Я жив до тех пор, пока не отдал золото.

— Ну, ты и так в любой момент можешь умереть. А за золото ты можешь купить сво-его сына — прищурилась Гела и подтолкнула к Алику заплаканную Люду. Люда жалобно посмотрела на Алика и кивнула. Алик с минуту молчал, потом сказал, что хочет погово-рить со мной без свидетелей. Гела кивнула и все вышли.

— Что ты мне посоветуешь? — спросил меня Алик. Я лихорадочно соображал, что ему посоветовать, имея в виду тот факт, что ребенок, возможно, мой, и как вообще можно со-ветовать в такой ситуации. Алик прижал палец к губам и, продолжая болтать, стал пи-сать, а затем вложил в мою руку маленькую бумажку. Мы с ним ещё немного потрепа-лись, но тут вернулись Грязнуля и все остальные. Судя по решительным движениям Гелы, она была настроена совсем не мирно. И тут Грязнуля раскинул мозгами. Все еще недо-уменно смотрели на то место, где мгновением назад была его голова, а я уже упал на ок-ровавленный пол, усеянный ошметками его мозгов. Звук второго выстрела я тоже не услышал. Голова Алика тоже развалилась, как переспевший арбуз. И только тогда все попадали на пол. Раздался звук разбитого стекла, и в воздухе сильно запахло спиртоэфир-ной смесью. Один из грязнулиных мордоворотов потащил меня по полу в соседнее поме-щение. Тут ещё и пожар начался. И тут я, непонятно почему, вырубился. Очнулся в пол-ной темноте. Это уже стало становиться дурной традицией. Вообще-то я обморокам не подвержен, со здоровьем (кроме душевного) у меня всё в порядке. А тут второй раз под-ряд я очнулся в совершенно незнакомом месте. От эфира я бы так не заснул.

-Да нет, он не от него и, тем более, не от мужа. Видать, она ещё с кем-то путалась — услышал я голос Грязнули. "Ну вот, до галлюцинаций дожился-подумал я — уже голоса покойников слышу". И как-то сразу успокоился. Если до этого я переживал, что схожу с ума, то теперь перестал дергаться. Самое страшное уже произошло. С ума я сошел. Будем жить дальше!

Загорелась свечка в руках у Гелы и я увидел Грязнулю, стоящего на коленях между ног лежащей Люды и продолжающего принюхиваться. А чё! Нормальная галлюцинация! Галлюцинация, видимо по изменившемуся ритму моего дыхания, учуяла, что я проснулся, и поманила пальцем к себе. Я пошёл. Люда лежала без сознания. У неё произошел выки-дыш.

-К гинекологу — поставил я точный диагноз.

-Сейчас поедем — сказал Грязнуля и мы полезли из подвала.

О гоминидах.

Было уже полтретьего утра. От пепелища ФАПа ещё поднимался пар и дым. Всё это смешивалось с утренним туманом над рекой. Грязнуля (уже снова загримированный под собственного телохранителя) вместе со вторым мордоворотом отнесли Люду к лодке. Мы немножко проплыли по течению и врубили движок. Через два часа мы были уже в Центральной Районной Больнице. А после обеда я, как ни в чем не бывало, даже вышел на службу. После службы я поехал по указанному Гелой адресу, там мне сообщили другой адрес, но до него я не доехал. По дороге меня встретили, пересадили в другую машину и завязали глаза. Впрочем, дорога была не долгой, и вскоре я опять предстал перед мутными грязнулиными очами. Грязнуля поинтересовался, как я собираюсь с ним рассчитываться за похищенное золото. Я не стал хамить, но, тем не менее, выразил свое удивление подоб-ной постановкой вопроса. В конце концов, все знали, что Грязнуля мужик денежный. И что если он и хранит деньги в банке, то явно в трехлитровой, а не в акционерном коммер-ческом. Так что даже наводчиком меня не назовешь. Поговорили мы с Грязнулей и о по-меле. Я постарался донести до Грязнули идею, что душой проекта был Алик. И без него вообще нереально воспроизвести это открытие. В принципе, все, сказанное мной было правдой, но я еще немножко сместил акценты в сторону незаменимости, главенства и ге-ниальности Алика. Если Грязнуля и догадался, что я немного сгущаю краски, то виду и не подал. А просто стал держать паузу. Через некоторое время я не выдержал и ляпнул:

-А почему ты такой?

-А мы с Гелой даже поспорили, осмелишься ли ты спросить — улыбнулся Грязнуля— из-за родителей.

-Да я понимаю, что все мы от мамки с папкой — ляпнул я и тоже стал держать паузу. Впрочем, она тоже была недолгой. Гела принесла пива и еды и, повинуясь взгляду Хо-зяина, тоже села с нами за стол.

-Небось сейчас гадаешь, почему я с тобой цацкаюсь вместо того, чтобы отвернуть тебе башку, предварительно допросив с пристрастием? — начал Грязнуля. Меня тоже за-нимал этот вопрос, но, сами понимаете, вслух я его не задавал, чтобы ненароком не по-дать идею. И посему просто кивнул.

Грязнуля продолжал прикалываться:

-Ну, попробуй угадать!

-С трех раз, как в сказке? — поинтересовался я.

-Ну, давай как в сказке — поддержал мой тон Грязнуля.

-Наверное, я твой ближайший родственник и у тебя рука на родную кровь не подни-мается — вспомнил я бородатый анекдот про Вовочку и таракана.

Гела и Грязнуля дёрнулись и посмотрели друг на друга, а потом перевели взгляды на меня. У меня от их взглядов даже мурашки по спине поползли, причём такие крупные, что мне даже помыться захотелось. Впрочем, я сдержал свой малодушный порыв, и мыться всё равно не стал.

-Я опять что-то не то ляпнул — констатировал я очевидный факт. Ответ Грязнули ошарашил уже меня:

-Нет, не очень близкий.... Так что башку запросто смогу тебе отвернуть...если по-надобится. А вот Гела тебе ближе, хотя тоже седьмая вода на киселе.

Я посмотрел на грязнулины руки и понял, что голову он мне открутит запросто, лично и с удовольствием.

-Ну, а перед тем... как... типа, башку, мне отворачивать, мое, типа, любопытство удовлетворят? Ну, насчет, типа, родства? — запутался я в словах-паразитах.

В ближайшие несколько часов я слушал Гелу и Грязнулю и охреневал. Куда там сказкам про НЛО, зеленых человечков, вампиров или оборотней! ( Впрочем, в последних я верю. Одна из моих бывших жен, например, в некоторые фазы лунного цикла по ночам превращалась в бревно. И только деньги могли её немного расшевелить, а потом болезнь зашла так далеко, что и деньги перестали давать клинический эффект. Пришлось бедняж-ку усыпить...тьфу, то есть развестись! Но это так, лирическое отступление) .

Короче, действительность превзошла все самые смелые гипотезы. Оказывается, в некоторых труднодоступных местах сохранились человеческие существа, не создавшие даже намека на цивилизацию. Причем это вовсе не говорит об их тупости или неполно-ценности. Ведь сколько копий было сломано в научных спорах о тех же неандертальцах! А как им бедным, не повезло с первыми попытками реконструкции по сохранившимся костям скелета! Их ведь чуть ли не в обезьян превратили! А ведь на самом деле средняя масса мозга неандертальца была больше, чем средняя масса мозга современного человека! И кроманьонец тоже, в среднем, имел более крупную черепную коробку, чем ныне жи-вущие представители рода Хомо! Какая же разница между кроманьонским и неандерталь-ским черепами одинакового объема? Просто в строении и относительных размерах горта-ни! Классический неандерталец имел более примитивное строение речевого аппарата и мог издавать 10% звуков, доступных современному человеку. У кроманьонца глотка уве-личена за счет мозга(!), а не за счет увеличения размеров черепа! То есть сначала труд создал из обезьяны человека, а затем язык стал превращать человека в замполита! Да, бо-лее совершенный речевой аппарат дал возможность членам языкастых племен лучше взаимодействовать. Да, это был и первый шаг на пути к цивилизации. Но это было и пер-вым шагом на пути от разумного существа к просто болтливому! Почти каждый нормаль-ный неандерталец и кроманьонец был носителем почти всех знаний цивилизации и, фак-тически, вынужден был обладать почти эйдетической памятью, ибо тогда не было даже предшественников письменности. Нынешние же люди с трудом запоминают даже стихи и вынуждены пришпиливать на холодильник записки для того, чтобы не забыть сделать элементарные бытовые ежедневные дела.

Для меня осознание того, что язык и речь у нас развились только за счет мозга и умственных способностей, стало настоящим шоком. Но факты — упрямая вещь. В рамках этой гипотезы становятся понятными многие явления современной бестолковой жизни.

Так вот сначала более совершенная гортань и речь дали колоссальное преимущест-во их голосистым владельцам за счет лучшего взаимодействия членов племени. И племена с более примитивным строением гортани стали медленно проигрывать гонку за выжива-ние. Пока не проиграли ее совсем. Сейчас на Земле нет племен с примитивной неандер-тальской гортанью. Причины весьма прозаические — проиграв гонку за цивилизацию, племена примитивно-гортанных были или уничтожены физически или оттеснены в места с неблагоприятными условиями. Собирательством, да еще и в плохих условиях обитания, можно прокормиться с большим трудом, да еще и с очень большой площади. Поэтому по-томки примитивно-гортанных живут в одиночку и крайне редко контактируют друг с дру-гом (разве что на границах участков или для спаривания). Так что ни о каком развитии ре-чи в таких условиях и речи быть не может. Кстати, в похожем положении сейчас оказа-лись и орангутанги. Они тоже ведут одиночный образ жизни, хотя некоторые черты в их поведении указывают на то, что их предки жили группами. До начала позапрошлого века самыми крупными были группы по 3-7 человек в болотах Полесья. Во время наполеонов-ского нашествия они даже чуточку увеличили свою численность и ареал. И получили не-большую примесь французской и, самое главное, гасконской крови. Но во время обеих Мировых войн на эту территорию претендовали еще и партизаны и просто беглецы с ог-нестрельным оружием.. После Второй мировой войны из-за мелиорации площадь болот стала сокращаться и ареал сжался до невообразимо малых размеров, не позволяющих жить даже семейными группами. Так что и полесские гоминиды (если они еще не вымер-ли окончательно) живут в одиночку.