Кто я?

Пока я падал на пол и прятался, парень в сером выпихнул Исаева в коридор и выскочил сам. Из-за двери мелькнула тень, со стуком упала посреди кабинета и взорвалась.

Придя в себя секунд через двадцать, я открыл глаза и потряс головой, пытаясь прогнать мелькающие красные пятна. В ушах звенело. Я с трудом повернул голову направо: Сергей лежал рядом со столом за которым я прятался. Из его приоткрытого рта стекала струйка крови, а на груди расплывались красные пятна, глаза слепо таращились в потолок.

— Отец! — шевельнулась мысль в моей гудящей голове и я обернулся.

Отец лежал на спине. На его шее и груди виднелась кровь, а при каждом выдохе раздавался булькающий звук.

Я поднял отца на руки и покачнулся, с трудом удержав равновесие и шатающейся походкой побрел к выходу из этого “гостеприимного” здания. Показавшееся мне не по росту лёгким тело отца, с каждым шагом словно прибавляло пару килограмм. К тому времени как я дошёл до холла, я уже с трудом удерживал его на руках.

В холле, я остановился отдохнуть, прислонившись спиной к стене. Недалеко от входных дверей, раскинув руки на полу лежал Исаев. Его стеклянный взгляд и пулевое отверстие, красноречиво говорило, что Сергей не промахнулся.

Собрав последние силы и стараясь не споткнуться о валяющийся повсюду мусор, я добрёл до входной двери и осторожно выглянул на улицу.

— Вроде никого! — оценил я обстановку и стараясь не упасть на ступеньках, из последних сил донёс отца до его машины, и осторожно положил на асфальт, оперев спиной о переднее колесо.

— Блин, ключи! — в голос выругался я, подёргав двери автомобиля и убедившись, что все они заперты.

Пришлось вернуться в здание лаборатории и добежать до Сергея. Обойдя растекшуюся вокруг него лужу крови, и стараясь не смотреть на мертвое лицо, я похлопал по карманам пиджака и нащупал брелок с ключом от машины.

Вернувшись на улицу, я кое-как затащил отца на пассажирское сиденье, а сам прыгнул за руль.

— Чёрт, куда ехать-то? В больницу? Вопросов кучу зададут!

Пока я заводил и разворачивал машину, отец пришёл в себя и закашлялся. Брызгая мелкими капельками крови перемешанной со слюной, он сказал:

— Езжай ко мне домой. В моём кабинете вход в подвал. Там есть операционная. Увидишь! — он снова отключился.

Я летел по ночному городу, сопровождаемый вспышками камер фиксации нарушений скоростного режима. Всю дорогу отец ничего не говорил и, видимо, даже не приходил себя. Я не слышал его дыхание и боялся, что не успею, а хоронить отца второй раз я очень не хотел.

Наконец, я остановил машину перед воротами. Не сразу найдя нужную кнопку на приборной панели, я надавил её.

— Да быстрее же! — ругался я, глядя на неторопливо открывающиеся створки. Как только образовался достаточный для проезда просвет, я вдавил педаль, и автомобиль с визгом шин в два счёта пролетел дорожку ведущую к дому. Даже не заглушив мотор, я выскочил из машины и вытащил отца. Снова взяв его на руки, повернулся к дому и опешил: на крыльце сидела Лена, держа на руках дочку, и открыв рот смотрела на меня.

Глава 14.

— Лена?! Ты здесь откуда?!

— Что случилось? — вместо ответа спросила она, поднимаясь и подхватывая Алёнку на руки.

— Отец ранен, нужно срочно попасть в подвал, он сказал там операционная!

Лена достала из кармана ключи от дома, открыла дверь и придержала её, пропуская меня. Я бегом пересек холл, зашел в кабинет и остановился.

— А куда дальше?

Я обернулся:

— Отец сказал в кабинете вход в подвал, но я никакой двери не вижу!

Лена, обойдя меня, подошла к стоящему в углу кабинета декоративному глобусу. Крутанула его одной рукой, находя какое-то известное ей положение, и вдавила выступ на подставке.

Одна секция шкафа, набитого книгами, сдвинулась назад и вбок, открывая проём, в котором была видна лестница уходящая вниз.

— Откуда она знает как этот проход открывается? — озадачился я, но оставил вопрос на потом.

Жена шла впереди, подсвечивая экраном своего телефона, а я спускался следом, неся отца на руках, и чуть не сворачивая ноги на высоких ступеньках. В конце лестницы мы открыли дверь в тёмное помещение. Лена нашла на стене выключатель и щелкнула им. Комнату осветил яркий свет ламп дневного света, во множестве установленных на потолке. Подвал был большой — видимо во весь размер дома.

— Ого! — уважительно подумал я.

Лена указала на угол, оборудованный по всем правилам операционной: стол, стойка с лампами, каталка с инструментами (накрытыми белой тряпкой) и умывальник в углу.

Положив отца на операционный стол я приказал:

— Мой руки, будешь помогать!

Без единого вопроса, Лена, положив дочку на небольшой диван, пошла к умывальнику, а я, найдя среди инструментов ножницы, стал разрезать одежду на отце.

Через час мы молча сидели на крыльце. Я курил, а Лена нянчилась с Алёнкой.

— А вы вообще как здесь оказались? — спросил я.

— Сергей привёз. А потом ему позвонили. Степан Андреевич мне ключи оставил и они с Сергеем уехали. Мы с Алёнкой гуляли, только вот вернулись, а тут ты.

Она немного помолчала и спросила:

— Ты должен был лежать в постели. Почему ты носишься по городу?

— Потому что я не попадал в аварию и никаких травм у меня нет.

— Как это? — опешила Лена.

Я встал, задрал футболку и оттянул джинсы и повернулся к ней спиной:

— Смотри сама.

Лена протянула руку и потрогала мою спину, убеждаясь, что ей не показалось и действительно нет никаких шрамов или других повреждений.

— Я сошла с ума, да? — спросила она после долгого молчания.

— Нет, это мир вокруг сошёл с ума.

Перемежая свой рассказ сигаретами я рассказывал Елене отцовскую теорию миров. О том, как я сам попал в этот мир, как сюда попала она, и что случилось с "нами" в этом мире.

Лена слушала не перебивая. Из её глаз капали слёзы.

Глава 15.

— Как это вообще возможно? — спросила Лена, после того как я закончил рассказ, — Эти миры, сознания, потоки, перемещения, твой отец, Сергей... Почему Сергей нам никогда ничего не говорил? Вы же дружите с детства!

— В моём мире Сергея вообще нет, точнее он может и есть, только я его не знаю. И моя жена тоже его не знает. Мой отец умер год назад, от пневмонии и я сам его хоронил.

— О, боже! Да как такое вообще возможно!

— Я не знаю всех деталей, но миры отличаются. Отец говорил, что больше всего похожи миры одной стороны ветки. Между мирами с разных сторон отличий намного больше: видимо поэтому в моём мире я не встретил Сергея и он, естественно, не работает с моим умершим отцом.

Лена задумчиво смотрела на меня, а я на неё. Посидев немного, я продолжил:

— Так или иначе теперь мы здесь и надо к этому привыкать. Пути назад, как я понимаю, у нас нет. Ты очень похожа на мою Лену, но есть и различия. И я понимаю, что ты — не она. Но мне тяжело относится к тебе иначе, чем как к своему самому близкому человеку. Поэтому если посчитаешь, что я перехожу границы, не обижайся — просто скажи мне.

Она снова всхлипнула и остановившиеся было слёзы, в два ручья потекли по её щекам.

Я её понимал: перед тобой человек, бок о бок с которым ты прожила несколько лет: растила дочь, вела хозяйство. Но это не тот человек, которого ты знаешь, а только похож на него.

— Господи, задница-то какая! — обреченно подумал я.

Я вздохнул и поднялся на ноги:

— Ладно, хватит реветь. Живы — уже хорошо. Пойдём, посмотрим, как там отец.

Мы спустились в подвал, где на операционном столе лежал отец. Его грудь слабо, но размеренно поднимала простынь, которой я накрыл его после операции.

Пуля в его груди прошла всего в паре сантиметров от сердца и застряла, попав в одно из рёбер. Я взмок как мышь пока доставал её: я слишком давно не проводил операции, занимаясь кабинетной работой в своей больнице, находясь на должности заместителя главврача.

— Хорошо, что отец оборудовал здесь операционный угол. Не знаю, кого он тут оперировал, но это спасло ему жизнь — сказала Елена, когда я проверял состояние своего пациента.

Веки отца задрожали и он открыл глаза. С трудом сфокусировав, он перевёл взгляд на меня и попытался что-то сказать.

— Молчи-молчи! — прервал я его попытки — У тебя была пуля в груди! Так что лежи, потом скажешь. А сейчас мы тебя переложим на диван, так что потерпи немного.

Отец устало прикрыл глаза.

Разместив отца на диване, я сел рядом с ним и задумался:

— Если Лена из Z-25, то значит она там умерла, но она, похоже, ничего не помнит об этом?

— Лена, что последнее ты помнишь, до того момента как проснулась сегодня утром?

Лена задумчиво почесала кончик носа, и этот знакомый жест резанул мне по нервам.

— Ты, — Лена осеклась, — Ой, Лёша... Ну, который мой Лёша... — в глазах Лены снова заблестели слёзы, но она справилась и продолжила, — В общем, муж и дочка уже спали. Я закончила домашние дела и сама легла.

Лена помолчала и через пару секунд её брови вскинулись, а на лице появилось удивление:

— Ночью звонил Сергей! Сказал, что очень важное дело и попросился приехать в гости! А потом... — Лена растерянно посмотрела на меня — Сергей спросил есть ли у нас коньяк, я потянулась в шкафчик за ним и... И всё... Проснулась утром. Я вообще думала, что мне всё приснилось.

— Сергей приходил ночью, и ты не помнишь как он ушёл?

— Не-е-т... — протянула Лена, удивляясь.

— Подумай, может ещё что-то было?

Лена сосредоточенно нахмурила брови и её взгляд стал отрешенным. Так она простояла несколько секунд, затем её глаза расширились:

— Я вспомнила! Когда я повернулась к Сергею спиной, то меня в шею укололо! А потом я падала! Куда-то вниз! А потом яркая вспышка и я проснулась утром в постели! А дальше ты знаешь...

В этот момент отец закашлялся. Мы с Леной повернулись к нему. Он смотрел на нас, в уголках его, всегда ярко-голубых, а сейчас по-рыбьи блеклых глаз, скопились слезинки.

— Мне немного осталось. И видимо я должен кое-что вам рассказать. — Он помолчал, переводя дыхание — Пётр сказал правду: я действительно оказывал людям... кхм... услугу по спасению их жизни. Видеозаписи, о которых говорил Пётр, хранятся в том шкафу. — Отец головой указал на железный шкаф с кодовым замком, стоящий у противоположной от дивана стены.

— Эти записи позволяли мне получать защиту и финансирование на разработку того, что Пётр решил уничтожить когда мы поссорились. Он решил, что технология крайне опасна и начал уничтожать записи об экспериментах и наработках. Я изолировал его.

Когда, несмотря на все мои усилия, погиб мой сын, у нас было сохранено твоё, Алексей, сознание. И я знал, что спасу жизнь хотя бы одному из вас.

Но смерть Лены, была очень неожиданной для меня. Если бы это случилось в твоём мире, — отец взглянул на меня — мы бы знали об этом заранее и в нашем не дали бы ей умереть.

Отец снова закашлялся. Я не дышал, Елена похоже тоже. Мы напряженно ждали когда отец продолжит. Наконец, он с каким-то обреченным взглядом и тоской в голосе заговорил снова:

— Я продолжил изыскания Петра. Мы разработали раствор, который позволяет отправить сознание в Поток. Тело-источник при этом погибает.

А месяц назад мы получили новый вариант этого раствора. Он действует иначе: тело не погибало, а уходило в кому. Сознание попадало в тело в другом мире, и через некоторое время возвращалось обратно. Мы подбирали концентрацию и попадали в разные миры.

Отец снова замолчал, откашливаясь, а мы затаив дыхание ждали продолжения.

— Сергей любил Лену с того же момента, что и мой сын. Но, он был очень порядочный человек и никогда не показывал свои чувства, хотя посвятил очень много времени вашей семье.

Когда Лена покончила с собой, Сергей вколол себе новый раствор. Он хотел, попасть в твой, Алексей, мир, чтобы сознание твоей Лены тоже оказалось здесь — в нашем мире. Тогда хотя бы у тебя, Лёша, сохранилась семья. Но Сергей что-то не рассчитал и оказался в другом мире. Я думаю, что это Z-25.

Отец снова закашлялся и с трудом дыша, откинулся на подушку. Он снова потерял сознание: был очень бледен и с трудом дышал.

Мы с Еленой решили дать ему отдохнуть и поднялись в его кабинет. Я закурил.

Лена задала неожиданный вопрос:

— Лёша, расскажи о вашей встрече со мной в твоём мире. Расскажи как вы живёте. Я хочу понять много ли у нас отличий.

Я стал вспоминать и рассказывать...

Рассказал как мы встретились и познакомились. Как поженились. Как родилась дочь.

Постепенно добрался до вчерашнего дня. И тут я осёкся. Я понял, что помню как попал в аварию и лежал больнице, а затем дома в постели!

Голова начала кружится, а окружающее плыть, и я начал заваливаться на бок. Лена что-то воскликнула, пытаясь меня поддержать.

В голове калейдоскопом всплывали воспоминания:

Я лежу в разбитой машине. Вижу как надо мной висит Лена и с трудом пытается отстегнуть ремень безопасности…

А вот я уже иду по коридору из туалета, сталкиваюсь Леной и она спрашивает меня почему я хожу, ведь я побывал в аварии…

И тут же между этими двумя событиями, вклиниваются новые воспоминания: недели, проведенные в больнице и дома.

Воспоминания путались всё больше и больше, хороводом кружа в моей голове, перебивая друг друга, наезжая одно на другое, проявляясь сквозь друг друга...

Голова разрывалась от боли, и я закричал.

Вспышка!

Глава 16.

Я был в белой пустоте: слева, справа, снизу, сверху — ничего, пустота. Прислушался к своим ощущениям — голова не болела. Да и вообще ничего не болело.

- Отлично! — мой пессимизм явно был при мне. — Умер или что “повеселее” случилось?

Прямо передо мной появилась точка. Пока я её разглядывал, точка росла и вскоре я понял, что это не точка, а что-то приближается ко мне на весьма большой скорости и мне явно не удастся избежать столкновения. Я запаниковал и зажмурился. Точнее хотел зажмуриться, но оказалось, что у меня нет век. Также как и всего тела.

— ТЕЛО УКРАЛИ! — сделал вполне уместный вывод инстинкт самосохранения.

Пока я раздумывал над отсутствием тела, то, что вызвало мою панику, остановилось буквально в шаге от меня, переливаясь всеми цветами сразу. Больше всего это походило на книгу, если её раскрыть, совместить переднюю и заднюю обложки, а страницы развернуть веером по кругу. Насколько я видел, на каждой странице мелькали какие-то картинки.

Я потянулся к ближайшей странице. Внезапно она встала вертикально, а остальные разошлись в стороны ближайших обложек. Я отпрянул, и страницы опять зашевелились, равномерно распределяясь по окружности.

— А-ФИ-ГЕТЬ! — сделал я подходящий вывод.

Я снова потянулся к ближайшей странице, и снова она встала передо мной и замерла, а другие плавно ушли вниз, к обложкам. На странице был коридор моей квартиры, в котором жена что-то говорила глядя прямо на меня. Я потянулся к изображению поближе.