| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
То ли восхваления собеседников сыграли свою роль, то ли воспоминания о том, что он — "вторая шпага" училища, а может, это был не выветрившийся юношеский романтизм, но Антон, отхлебнув глоток чая, встал из-за стола.
— А что? Дуэль так дуэль! Каковы правила?
Мелихов, до того момента обсуждавший вполголоса происходящее со своими соседями-пограничниками крикнул:
— Вашбродь! Господин поручик, да что вы право на нехристя завелись. Пущай поговорит, а то и мы с ребятами можем ему дорогу до дому показать. Робя пошли!
Пограничники, все как один мужики дюжие и не слабосильные, гомоня, полезли из-за стола. Антон несколько опешил от такой заботы о своём командирском здоровье и потому не успел даже слова сказать, как Мелихов и ещё два старослужащих, перекинувшись через невысокие перильца веранды, подошли к невозмутимо стоящему китайцу. Егор сграбастал рукав темно-синего шёлкового халата и, явно намеревался препроводить докучливого "китаёзу" к выходу. На глазах у Антона, китаец, не меняясь в лице, как-то по особенному дернул плечом, одновременно шагнув вперёд. Мелихов, что был на пару-тройку вершков выше и на пуд тяжелее, птицей ВЗМЫЛ в воздух и грохнулся на мощёный двор позади караванного старшины, а один из солдат, тоже далеко не карлик, пролетев спиной вперёд примерно сажень, сломал собой перила и своротил один из столов. Китаец, не обращая никакого внимания на третьего пограничника, сделал Антону приглашающий жест.
За воротами раздались крики и множественный конский топот и, спустя пару мнгновений, на двор вошёл их благородие поручик Малеев, собственной персоной. Мгновенно оценив мизансцену, он потянулся к кобуре с наганом.
— Виктор, не надо! Это дело чести! Ребята сами погорячились... — крикнул Антон.
— Надеюсь ты понимаешь, что делаешь? — ответил Малеев — Мне лично кажется что это не тот случай, когда героизм — это единственный выход.
Антон, расстегнув и сняв мундир, спустился на плиты двора.
— Ли Мин, так каковы правила поединка?
Переводчик, поясно поклонившись, что-то спросил у нарушителя спокойствия.
— Господина Лян Чжэ Лян сказала, он будет бой своим цян... палка острый.
— Да, его копьё трудно не заметить.
— Господина офицела может выблать любое олужия.
— Револьвер?
— Вы господина можете, но люди думать вы телять лицо!
— Поединок, до раны или до смерти.
— До лана, но вы должны писать бумага не возлажаете.
— Что? Не понял?
Переводчик сказал короткую фразу по-китайски. Услышав её Малеев нахмурился и покачал головой.
Один из пришедших с Лян Чжэ Ляном помощников вышел вперёд и, вытащив из-за отворота халата какой-то свиток, протянул его Ли Мину. Тот почтительно развернул его перед Антоном.
— Сидеся писано вы не иметь плетензий если лана или смерть. Господина Лян Чжэ Лян уже писать тут.
— Хорошо! — не смотря на бодрый тон, Антону стало не по себе. "Вот это влип, романтик..." — подумалось ему. "Но делать нечего, прикусим, пожалуй, пулю!"
Подошедший к нему Ван Мин Ду с уважительным поклоном протянул офицеру письменный прибор. Машинально взяв в руку кисть, Антон совершенно некстати подумал: "Некрасивая подпись выйдет". Кое как поставив закорючку тушью в указанном Ли Мином месте, он молча взял лежавшую на стуле шашку и спустился на двор.
Спустя минуту они уже стояли разделённые несколькими саженями и всей жизнью: молодой русский офицер, высокий, статный и, как он надеялся, сильный, и пятидесятилетний наставник школы "Искренности", нашагавший по дорогам Поднебесной бессчётные тысячи ли. Бриджи и белая сорочка Строева контрастировали с темно-синим, почти чёрным, халатом Ляна. Один сжимал рукоять драгунской шашки образца 1881 года, другой — древко саженного копья, заботливо поданного ему помощником. "Эх, давно я шашку не точил", — промелькнуло в голове у Антона.
Китаец, отставив зажатое в правой руке копье в сторону, низко поклонился своему противнику и взял копьё на изготовку. Строев в ответ отсалютовал и встал в стойку.
Тяжёлая, вязкая тишина повисла над двориком. Резко и громко выдохнув, Лян приставным шагом, нет, скорее прыжком, метнулся вперёд, сократив расстояние на целую сажень и стремительно послал копьё в лицо противника. Строев парировал в третью позицию и попытался контратаковать в кварту. Однако противник, вместо отдергивания оружия, просто толкнул Антона древком, чуть не смяв его защиту. Строева потрясло, с какой силой этот китаец его толкнул. Отпихнув древко копья чуть в сторону, поручик скользнул вперёд — в "мёртвую зону" и попытался атаковать двумя горизонтальными ударами на уровне плеча и бедра. Китаец просто "спрятался" за вертикально поставленное копьё и, неожиданно сильно пнул Антона в бедро. Сбитый с ног, офицер покатился по земле. Гортанно выкрикнув, мастер (теперь это было понятно даже самому неискушенному наблюдателю), крутанул, перехватывая, копьё вокруг кисти, и попытался поразить противника уколом сверху. Каким то чудом Строев ухитрился отвести древко копья в сторону и наконечник звякнул о камень в паре вершков от его плеча, оставив на плите двора здоровенную выщербину. Антон отскочил на пяток шагов назад и занял выжидательную позицию. Противники замерли напротив друг друга. Антон заметил озабоченный взгляд, который его противник бросил на те места, где Златоустовский клинок врубился в древко его оружия.
— Сокращай дистанцию, руби его. — доносились подсказки со стороны ворот, где толпились прибывшие с Малеевым пограничники.
Новый шаг-прыжок китайца. На этот раз он целился в колено выставленной вперёд ноги Строева. С трудом увернувшись от атаки, Антон ринулся вперёд, нанося короткие удары справа-слева... Лян обошёл его по большой дуге и, подтянув к себе копьё, совершенно неожиданно атаковал Антона тупым концом копья в голову. Пригнувшись, Строев выиграл ещё десяток вершков дистанции и рубанул, целясь противнику в ногу. Отскочив куда-то в сторону, караванщик замер, стоя на одной ноге, а затем обрушил на противника град хлёстких ударов древком. С трудом парируя, Антон, тем не менее, вершок за вершком сближался с китайцем. Вдруг Лян сделал какое-то хитрое воронкообразное движение копьём и шашка, как живая вырвавшись из руки Антона, улетела в дальний угол двора. Звон клинка по плитам показался Строеву похоронным набатом. В отчаянии он схватился за древко копья и, что есть силы, рванул его на себя. Раздался хруст дерева. Одновременно Антон краем глаза заметил что-то мелькнувшее в воздухе, инстинктивно дёрнул головой и локоть китайца, вместо того, что бы вышибить из него дух, только смазал его по уху. От удара Антона развернуло... Словно по наитию Строев толчком прижал Ляна к створке распахнутых ворот и последним усилием ударил правой, с зажатым в нем обломком копья. Потом Антон сам не мог понять, что же заставило его поступить именно так... Вместо того, чтобы вогнать иззубрившийся кусок метала в грудь или голову китайца, Строев глубоко, пальца на три, вогнал своё импровизированное оружие в полотно ворот. Мимолётный взгляд глаза в глаза... И оттолкнувшись левой рукой, всё ещё сжимавшей ткань халата, Антон повернулся и на подгибающихся ногах пошёл под ликующие крики пограничников к веранде. Уже почти поднявшись на веранду он остановился, и, повернувшись, молча поклонился Лян Чжэ Ляну. В этот момент к нему подбежал радостно улыбающийся Малеев и заключил его в объятья.
— Ну, ты и силён, ваше благородие! Показал этому... как русские дерутся! Вихрь! Смерч! И "Девятый вал" в придачу!
— Витя, — устало проговорил Строев, — сходи, пригласи глубокоуважаемого господина Ляна, за наш стол...
— Да, сейчас! Что? На кой он тебе за столом сдался?
Покрепче прижав к себе Малеева, Антон прошептал тому на ухо:
— Потому, что мне просто повезло. Воспринимай он меня хоть на йоту серьёзней — убил бы, и не поморщился...
Антон поднялся на веранду, где и был почтительнейше встречен купцами. Было послано за горячей водой и полотенцами, а господин Ван Мин Ду даже предложил Строеву воспользоваться услугами своего массажиста, дабы восстановить силы. Антон невпопад благодарил, а сам неотрывно следил за тем, как Виктор пытается что-то втолковать так и стоящему у ворот Ляну. Наконец поручику, видимо, удалось преодолеть языковый барьер, потому что китаец кивнул, и двинулся по направлению к веранде. Когда старшина Лян остановился у ступеней, ведших на веранду, все присутствующие за столом разом замолчали, а Антон, сделав знак Ли Мину, попросил глубокоуважаемого противника не держать зла в сердце, и, в знак примирения, разделить с ним — офицером русской армии, стол. В ответ Лян произнёс речь, в которой сообщил, что ему было отрадно сражаться с таким храбрым и умелым соперником, посетовал, что не часто можно встретить у "иноземных варваров" подобное благородство поступков и искренность помыслов, а также выразил надежду, что победитель не будет настаивать на немедленном закрытии его, Ляна, школы.
— О чём это он? — спросил Антон у Ли Мина.
— У у-цзя — воинов плинята выяснять вбоя чия школа лутсе. Победителя остается голодб а плохо иглать обычна уходить.
— Ты что? Скажи ему я и в мыслях не имел изгонять его из города! У нас поединок — дело личное.
Лян Чжэ Лян очень пристально посмотрел в лицо Антону, и сказал что-то по-китайски. Строев уловил только "лусикэ", что, как он знал значит "русский".
— Учителя Лян плиглашает луский офицела посетитя его шикола. Не сегодня — заватла. Она сказала чито он хотеля говолитя офицела один-один.
....
Глава 5
Триумфаторами возвращались наши герои в родной Куанчэнцзы. Ещё бы: банду разгромили, злыдня главного местным властям сдали, да и авторитет русского офицера среди туземцев как подняли! Кстати, как выяснилось, прошедший день принёс Антону и новое имя, что выяснилось буквально через пару дней. На местном рынке. Когда Ли Мин, во время бурной торговли закричал на торговца, тыча пальцем в русского офицера, Антон разобрал многократно повторявшееся словосочитание: "ДуАнь Мяо Хунмэй Шенлицзя". В ответ на эти выкрики продавец — дородный и важный китайский купчина, семеня, подбежал к Строеву и стал низко кланяться, а товар (поручик решил купить замечательный фарфор в подарок родителям) был куплен по удивительно низкой цене. Слегка заинтригованный, но уже начавший догадываться, Антон спросил у толмача, что же тот такого сказал.
— Плавда сказала. Не холошо отказывать господина офицела котолая естя сама Колоткая копья победителя Хун Мэй и длуга Лян Чжэ Лян...
Встреча с командиром была несколько менее тёплой. Подполковник Рослейн довольно сухо поприветствовал наших героев и предложил садится.
— Ну что же господа офицеры, успех ваша миссия имела, но Антон Сергеевич! Виктор Владимирович! Я же просил в точности согласовывать ваши планы со мной. Поручик Малеев! — внезапно громко скомандовал Рослейн.
— Я, ваше высокоблагородие!
— На сколько ваш отряд вышел за пределы полосы отчуждения?
— 17 верст, господин подполковник!
— То есть вы понимаете, что нарушили сразу несколько пунктов Русско-китайского договора?
— Никак нет, господин подполковник!
— Хорошо то пони... то есть что значит "никак нет"!
— Понимаю! не нарушил!
— Ничего не понимаю... Выражайтесь яснее поручик!
— Я говорил вожаку каравана, что мы, похоже, удаляемся от нашей территории, но эта бестия нерусская только лопотала что-то по-своему, по-бусурмански, а караван не заворачивала. Что же мне, каждого осла лично на путь правильный вертать?
Поняв, что Малеев виртуозно перешёл сразу в режимы "Ваньку валяю" и "Ты начальник, я — дурак", Рослейн про себя облегчённо вздохнул, и переключился на Строева.
— Ну а вы, господин штабс-ротмистр?
— Пока поручик, господин подполковник.
— Со вчерашнего дня — штабс-ротмистр... Геройствуете где попало? Единолично города штурмом брать, я надеюсь, не собираетесь? В нашей службе Георгиев не дают, да-с.
— Военная необходимость, ваше высокоблагородие.
— Да будет вам тянутся-то Антон Сергеевич. А что это за дуэль? Мне как пересказали, так захотелось у художника какого картину заказать и здесь, в присутствии, повесить. Эпическая картины бы получилась: "Поручик российский копьём поражающий Дракона Восточного моря". Как вам?
Антон почувствовал, что щёки стремительно пунцовеют.
— Господин подполковник, а вы бы стали меня уважать, зная что я от дуэли отказался?
— Так то дуэль... А я наслышан про этого Ляна... В первом году он в Циндао пятерых немецких матросов побил... И знаете чем? Корзинкой с рисовыми колобками! Немцы потом в госпитале с неделю провалялись!
— Прошу считать происшедшее дуэлью, господин подполковник! Ну не мог я отказатся, не мог!
— Что, небось Виктор Владимирович вом про "потерю лица" наплёл?
— Нет, поручик Малеев тут не причём, но про то как плохо воспринимаю потерю лица местные жители мне действительно рассказали.
— Так, отставим на минуту лирику, господа. Посмотрим чем была ваша эскапада для службы. Банду вы если и не разгромили, то потрепали изрядно — это первое. Единоборец наш, Антон Сергеевич, авторитет офицеров службы поднял среди туземцев преизрядно — это два. Чем ещё порадуете?
— Связь с местным купечеством укрепили — это три! — ответил Строев. — Да ещё и приработок для отряда — это четыре. При этих словах Малеев несколько помрачнел...
— А теперь слушайте МОЁ — Рослейн голосом выделил последнее слово, — решение. Вы, Антон Сергеевич, назначаетесь старшим в отряде за подобные операции. Тем более, что должность для вас пока не освободилась — тянут в столице с решением по отставке Кульчина. А Виктор Владимирович в меру своих скромных сил вам в этом помогать будет, НО... но не в ущерб своим прямым обязаностям старшего офицера сотни. Заодно и вы, Антон Сергеевич, я надеюсь, больше времени посвящать будете разведке, а то мотаться по степи в рассчёте на наш русский "авось" — это несколько самонадеяно и непрофессионально... Господа! Вы свободны!
Строев с Малеевым были уже в дверях, когда раздался голос Рослейна:
— Поручик Малеев, а когда купчишки плату за охрану обещали принести?...
Покинув расположении Антон с Виктором вышли на главную улицу Куанченцзы.
— Антон, ну что ты встрял с платой-то? — накинулся пору..., то есть штабс-ротмистра Малеев.
— Так мы же для отряда лучше сделаем...
— Держи карман шире! Только всё началось... Эх, может шанса такого больше и не будет — честно приварок какой заработать...
— Так ты ради денег всё это затеял? — спросил Строев, вглядываясь в лицо друга.
— Ты что? Не веришь мне? Антон, понимаешь, это был шанс и службу справить и денежку на старость заработать. Ну не всем же дано училища по первому разряду кончать и в 23 года штабсами становиться... — горячо заговорил Виктор. — А тут такой шанс был, китаёз прикормить...
Некоторое время друзья шли молча, не глядя на друг друга. Наконец Антон нарушил молчание:
— Витя, а сказать мне всё сразу сложно было, да? И много ты потерял?
— Да не взял я в рассчёт, что ты такой... честный. Много, не много, а рубликов на десять в месяц я рассчитывал. А там и в дело вложиться можно было... Глядишь, к пенсии чего и набежало бы. Ты, может, в гвардиях своих и не слышал, как корпус наш называют?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
