Бремя Крузенштерна

— Не от мужа, — помолчав, сказала Лена.

— Понимаю, — вздохнул старик.

— А у вас, как продвигаются дела?

— Задала ты мне задачку. Я, было, подумал, что это идиш, только это не идиш, точно. Но и не шифр, как решила Юлия Петровна. Попробую запустить эту таинственную абракадабру в поисковик. Кто-нибудь да откликнется. Только, рассчитывать на это тоже особо не стоит и похоже, придется, все же, разгадывать эту головоломку самому.

— Чепуха какая-то. Если существует книга, значит, ее кто-то написал и значит, ее можно прочесть.

— Так-то оно так. Нок сожалению бывает так, что уже не существует тех, кто бы помнил древнюю письменность, а уж прочесть ее... Как никто не может прочесть древних инков. Я зайду завтра в библиотеку, и мы с тобой отсканируем с книги несколько страниц.

Они немного поболтали, пока Лена мыла посуду, скрашивая друг другу вечер.

— Пора и на покой, — поднялся из-за стола Лев Кириллович. — Но это касается только тебя, Леночка. Я же вновь сяду за компьютер, — он стряхнул крошки со своего стеганного халата и черной футболки, видневшейся из-за его отворотов. — Пойдем, я покажу, где ты будешь спать.

В комнату, где Лене предстояло ночевать, похоже, заглядывали не часто. Здесь пахло нежилым. Пыль лежала на телевизоре, тумбочке и стенке-гостиной занимавшую всю стену, за стеклами которой красовались статуэтки, английский охотничий сервиз и фотографии мальчиков: сыновей и внуков хозяина квартиры.

— Постельное белье, — Лев Кириллович достал из тумбочки стопку белья, одеяло и подушку, сложив их на диван. — Будильник и пульт от телевизора здесь. Если что понадобиться — я в соседней комнате.

— Вы что, всю ночь будете сидеть за компьютером? Господи, я чувствую себя виноватой.

— Леночка, ты еще так молода и незнакома с бессонницей. Где тебе знать, что такое бестолково и бесцельно слоняться из комнаты в комнату всю ночь напролет. И не дай бог тебе узнать, что это такое. В голову лезет всякое... М-да... Ты же подкинула мне интересное дельце и время, поверь, пролетит для меня незаметно. Спокойной тебе ночи.

Она уснула сразу, как только голова коснулась подушки. На новом месте спалось беспокойно, чутко. Все было чужое, непривычное, не было рядом мурлыкающей Мисюсь, что всегда спала под боком у Лены, свернувшись в клубочек. А потому, проснувшись среди ночи, она долго не могла узнать темную комнату и, понять, почему находиться здесь, а не у себя. Мерно тикал в изголовье будильник, показывая полтретьего ночи. Вспомнив, наконец, где она, Лена прислушалась к тишине квартиры, потом нашарив возле дивана джинсы и блузку, кое-как натянув их в темноте на себя и сунув ноги в тенниски, вышла из комнаты и, почти на ощупь, побрела в сторону туалета. В квартире было как-то непривычно тихо. Осторожно, чтобы не споткнуться в темноте о стопы книг, она прокралась мимо кабинета. Ни стука клавиш, ни поскрипывания кресла, только пробивалось из-под двери слабое мерцание монитора. Все-таки сон сморил Льва Кирилловича, как он ни храбрился перед Леной. Она покачала головой и двинулась, было дальше, когда в кабинете раздался тихий шорох и дверь, скрипнув, приоткрылась.

— Вы не спите? — прошептала Лена. — А я-то надеялась, что на этот раз с вашей бессонницей покончено. Если я разбудила, то извините, не хотела.

Старик молча наблюдал за нею неподвижным взглядом из-за приоткрытой двери.

— Лев Кириллович? — дрожащим голосом позвала она его.

Ей, вдруг стало страшно одной, в квартире со странно ведущим себя стариком. Вдруг он того... Вытерев враз вспотевшие ладони о джинсы, она испуганно спросила:

— Вам плохо? Вызвать врача? Может принести лекарство? Где оно у вас лежит?

Но Лев Кириллович все так же, не шелохнувшись, смотрел немигающим взглядом, будто, не видя ее вовсе.

— Иди... сюда... — вдруг хрипло прошептал он, все так же не глядя на нее и Лена похолодела, не узнавая его голоса.

Все это до того не вязалось с реальностью, что она решила, что спит и видит жуткий сон, в котором ее парализовала и она не в силах пошевелиться. Дверь резко распахнулась, ударившись о стену и Лев Кириллович, лишившись опоры, безвольным кулем повалился на пол. Тогда-то Лена увидела, что в кабинете был кто-то еще. В голубоватом неверном свете компьютера, угадывался силуэт, сидящего в кресле человека и Лена уже знала кто это.

— Подойди, — велел ей властный голос и в глубине темного силуэта вспыхнул мерцающей искоркой огонек, разгораясь все больше и больше, пока в его приглушенном багровом свете окружающее не приобрело четкие очертания. Камень в перстне переливался золотистыми и красными вспыхивающими бликами. Завороженная этой игрой света, Лена так и не двинулась с места.

— Как вы, люди любите, чтобы с вами возились, — ночной гость поманил ее пальцем к себе и Лена, против воли, переступила порог кабинета, сделав все же слабую попытку остановиться, и тот час ее голова чуть не взорвалась от знакомой боли.

— Не смей противиться мне, — бесстрастно произнес ее мучитель.

В его голосе не слышалось ни угрозы, ни гнева. Яркое свечение перстня освещало снизу черные пряди бороды, делая глубже и резче темные провалы глаз и впадины щек на его лице.

— Посмотри, что бывает с теми, кто не подчиняется моим приказам,— показал он в сторону Льва Кирилловича. — Этому ничтожеству, тоже вздумалось сопротивляться мне. Вы, люди, глупы, — с глубоким отвращением добавил он и это впечатляло сильнее, чем если бы он кричал. — Вас оправдывает одно — вы не понимаете, с кем имеете дело.

— Отпусти его, — через силу, сковывавшую ее, тихо попросила Лена. — Зачем тебе больной старик?

Чернобородый царственным жестом отвел руку с тростью в сторону, надменно вскинул голову так, что было видно, как его глаза полыхнули багровым отблеском, и оскалился.

— Не тебе в твоем положении просить за эту рухлядь. Подумай о себе. Ты посмела выйти из-под моей воли, доставила массу хлопот, заставляя искать себя. Не много ли внимания ты требуешь к своей особе? Но, я, все же, еще желаю раскрыть тебе глаза на истинное положение вещей. Ты должна быть благодарна мне за это, а не думать о таком пустяке, как он, — кивнул Чернобородый на Льва Кирилловича, лежащего на полу. — Знаешь, кому я обязан тем, что нашел тебя? Ему. Он так настойчиво разыскивал хоть что-то о таинственной книге, что сотряс весь ментальный эфир. Ты и теперь будешь просить за того, кто предал тебя?

Сил у Лены хватило на то, чтобы только кивнуть.

— Что заставляет тебя поступать так? Чем таким запугал тебя этот никчемный старик, что ты захотела принести книгу ему, а не мне? Может он посулил тебе сокровища, которых у него нет? Зачем ему Кора? Разве ты не задавалась этим вопросом? Ведь ответ так очевиден, — он опять оскалился. — Разве все ничтожное не жаждет владычества?

Лена, чувствуя себя беспомощной, полностью подчиненная его волеЧернобородого, лишь слабо пожала плечами, на что опять потратила все силы.

— Забавно, как порой безрассудно ведут себя людишки, не понимая, кого смеют злить — процедил Чернобородый, раздраженно оглядывая, стоящую перед ним девушку.

— У меня нет... никакого желания... узнать... кого я злю... — с трудом выговорила Лена, сопротивляясь мощному желанию просто молча повиноваться.

— Магия Коры настолько велика, что дает такие силы сопротивляться мне, какой-то безмозглой твари? Но ведь старик не держал ее в руках и даже не видел ее, однако смел перечить и оказать противодействие моей воле. О Кора, Кора... — и зловещий незнакомец задумчиво, почти восхищенно, покачал головой, погрузившись в свои мысли.

Чужая воля, сковывавшая Лену, заметно ослабла, и едва почувствовав это, она бросилась ко Льву Кирилловичу. Он, слава богу, был жив, но дышал тяжело и прерывисто, смотря перед собой невидящим, ушедшим в себя взглядом. Он выглядел таким дряхлым, больным и беспомощным, что невольно наворачивались слезы.

— Отойди от него! — прогремел вдруг над нею ненавистный голос. — Разве я закончил говорить с тобою?

Лену что-то подняло, выпрямило и подтолкнуло навстречу Чернобородому. Невольно сделав шаг к нему, она запредельным усилием воли заставила себя остановиться.

— Ты будешь умирать долго и мучительно, — страстно пообещал Чернобородый. — Но перед тем расскажешь, кто посмел снять мое заклятие, следящее за тобой, после чего отдашь Кору мне.

— Кто снял твое заклятие — не знаю. Он не представился. А свою Кору забирай хоть сейчас.

— Он? — Переспросил Чернобородый, заметно встревожившись. — Но я не чувствую рядом с тобой присутствия этого эльфийского отродья, — пробормотал он, и похоже успокоившись, вновь обретя прежнюю самоуверенность, продолжал: — Кора. Ты ведь посмела заглянуть в нее, осквернив своим прикосновением священную реликвию. Пыталась прочесть ее, да? Знай же: никто, кроме меня не может владеть этой книгой, тем более, читать ее вечную мудрость, которая не может открыться всякому. Она страдала от твоих грязных прикосновений, от мелкого, никчемного любопытства и липкого суетливого взгляда. Я чувствую ее страдание, как свое, но они скоро прекратятся. Великая Кора вновь очиститься, омытая твоей кровью. Это будет моим жертвоприношением ее священной магии.

Лена не слушала его разглагольствований, занятая больным впавшим в забытьи стариком, похлопывая его по щекам и пытаясь привести в чувство.

— Ты сейчас же поведешь меня к книге и отдашь ее мне в руки.

— Да, отдам я тебе твой хлам, но сперва не сообразил бы ты с помощью своих фокусов стакан водички, а еще лучше бригаду "скорой помощи".

В страшном раздражении вскочил со своего места маг, стукнув тростью об пол. Тело Льва Кирилловича резко вывернулось из-под рук девушки и зависло в воздухе, прямо перед ней. С безвольно свисавшей ступни слетел тапочек и шлепнулся на пол. Старик неожиданно поднял голову и близоруко щурясь, огляделся. Чернобородый чуть повернул ладонь и стеганный халат, сам собой, сполз с сутулых старческих плеч. Следом за ним, будто ожив, с тихим шорохом упала на пол остальная одежда несчастного. Видеть дряблое, бледное тело было выше сил, тем более, что старик, лишенный собственной воли, не в силах был даже прикрыться. Но самым ужасным было то, что он сознавал свое унижение.

— Посмотри на него! — тоном насмешливого превосходства, приказал Лене маг. — Разве стоит тратить мое время на этого отвратительного, жалкого червя. Как мне нет дела до этого бесполезного старика, так и тебя не должна волновать его судьба. Неужели, ты, глупое ничтожество, до сих пор не поняла, что отныне я твой повелитель. Вы все рождаетесь рабами, но почему-то упорно считаете себя свободными выбирать.

Лена смотрела на Льва Кирилловича по щекам которого катились слезы. Взяв его холодную руку, глядя ему в лицо, девушка тихо произнесла:

— Я не встречала человека лучшего и достойного чем вы.

Ответом ей было слабое пожатие его руки. Последовавший за этим вопль ярости и ураганный порыв ветра, сбил Лену с ног, ошеломив и оглушив. Как в замедленном кошмарном сне она смотрела, как голову Льва Кирилловича вывернуло лицом к затылку, с тошнотворным хрустом ломаемых позвонков и мертвое тело, глухо шлепнулось на пол.

Открывая и закрывая рот в беззвучном плаче, Лена подползла к нему. Стараясь не смотреть на свернутую голову, она вытащила неловко подвернутую руку старого профессора, вытянув ее вдоль тела, и накрыла Льва Кирилловича халатом. Но халата не хватало: если она укрывала его с головой, то нелепо торчали голые ступни, если же одергивала халат к ступням, открывалась голова, а Лене было важно укрыть его полностью.

— Не выводи меня из себя, если ты не желаешь, чтобы я еще раз прибег к своей способности убивать на расстоянии.

Услышав голос Чернобородого, Лена вздрогнула, укрыла Льва Кирилловича с головой, поднялась и с молчаливой яростью кинулась на врага. Тот резко вскинул навстречу ей ладонь, и упругая невидимая сила отшвырнула девушку к стене, распластала по ней, повлекла вверх, к потолку, и вынесла на середину комнаты, где она безвольным кулем повисла в воздухе, прямо над безжизненным телом Льва Кирилловича. Остановившись перед ней, Чернобородый сложил ладони на набалдашнике трости и, склонив голову на бок, рассматривал пленницу с таким выражением, будто перед ним была, пришпиленная булавкой, мошка.

— Во имя всех демонов, как же мне хочется выпотрошить тебя и насладиться твоей медленной смертью, — прошептал он, заметным усилием сдерживая себя. — И я, клянусь Корой, сделаю это, но после того, как выполню свое обещание. Ты ведь не забыла, что я обещал убить того, кто дорог тебе, не сходя с этого места.

Он отошел к столу и, не сводя с Лены своих страшных глаз, дотронулся пальцем до экрана компьютера. Мерцающая заставка звездного неба сменилась подрагивающим изображением темной комнаты. Обзор медленно переместился с комода на двуспальную кровать в которой безмятежно спали Славик и Любаша. Похолодев, Лена дернулась.

На пальце Чернобородого прижатого к экрану, пульсируя, разгорался ярким накалом багровый камень перстня. С ужасом глядя на него, девушка задергалась, пытаясь подчинить себе свое безвольное тело. Но не смогла не то что пошевелить руками и ногами, а даже рта раскрыть, чтобы крикнуть. Все ее тело словно парализовало, она не чувствовала его совсем и ей ничего не оставалось, как беспомощно смотреть на Любашу, чья голова покоилась на груди мужа. В ногах кровати, свернувшись калачиком, уютно устроилась Мисюсь. Колотящееся сердце Лены, отсчитывало секунды до того, когда этот покой вот-вот будет нарушен и ее друзья, так ничего и, не поняв, погибнут на ее глазах. За что ей это?! Вдруг Мисюсь подняла голову и навострила уши. Огромные фосфоресцирующие глаза уставились прямо с экрана на Лену и Чернобородого. Коротко мяукнув, кошка бесшумно соскочила с кровати и скрылась из вида. А узловатый, скрюченный палец с пульсирующим багровым перстнем, передвинулся, упершись в Любашино изображение. Чернобородый принялся, что-то нараспев нашептывать. Любаша поморщилась во сне, беспокойно заворочалась. Лена взмолилась, крича про себя: "Помогите! Помогите же кто-нибудь!" А в спальне, по ту сторону экрана, промелькнула темная тень, и изображение закрылось шипящим, фыркающим, вздыбленным комком. От неожиданности Чернобородый отшатнулся, поперхнувшись словами своего заклинания. Экран погас. Лена безмолвно ликовала: "Молодец, Мисюсь! Моя храбрая девочка!" С искаженным злобой лицом, Чернобородый развернулся к ней, перехватил свою трость и с бешенством замахнулся тяжелым набалдашником на парящую перед ним беспомощную жертву. Девушка зажмурилась, прощаясь с жизнью в ожидании рокового удара. Стук оконной рамы, звон разбитого стекла, яркая белая вспышка, ослепила ее даже сквозь сомкнутые веки. С грохотом упал компьютер. Чьи-то сильные руки обхватили ее, легко сдернув с места, и стремительно куда-то понесли. "Кемру... Темпора... Оффу... !" — слышался удаляющийся крик Чернобородого. В лицо Лене бил встречный ветер и когда она разомкнула веки, то с ужасом увидела, что летит вниз с пятого этажа. Но, вместо того, чтобы набирать скорость, ее падение, наоборот начало замедляться и Лена плавно опускалась вниз, пока между третьим и вторым этажами, ее не настигла огненная вспышка заклятия, брошенная вслед Чернобородым. Ей повезло: бесформенный, похожий на сгусток крови, шар был встречен ветвями тополя, что качнулись к нему, приняв в себя огненное заклятие и вспыхнув, мигом обуглились. Синее пламя пробежало по стволу и ушло в землю, сделав гибельное заклятие бесполезным. Падение Лены ускорилось, но земля, слава богу, была уже близко, так что встреча с ней не причинила ей какого-нибудь ощутимого вреда. Лена просто шлепнулась в траву, но только поднялась на ноги, как снова была вынуждена опуститься на колени: ноги дрожали и подкашивались. Приходя в себя от своего необычного, противоестественного падения и еще не веря тому, что избежала смерти от руки Чернобородого, она недоверчиво смотрела, как рядом легко приземлился на ноги, светловолосый, смутно знакомый парень. Едва приземлившись, он повел себя странно. Тут же бросился к сгоревшему тополю и, обхватив его руками, прижался лицом к обугленному стволу. Потом, отстранившись, прошептал: