Тропа орка

Мысленно перебирая варианты развития ситуации, я постепенно выгреб к своей стоянке. Выгреб, конечно, не без труда, пучок камыша это не байдарка, но плыть даже на таком плоту легче, чем тащить всё на себе по ночной степи. Да и следопытам придётся поплутать. Следы на берегу уже утром будут вытоптаны животными, покосы мои в камыше видно только с воды. Остаются только мои трофеи и непонятные экстрасенсы эльфов, может у них есть возможность отследить вещи принадлежавшие покойничкам. Но до прояснения ситуации пока оставим всё как есть. Пока плыли, девчонка один раз очнулась, но пробормотав, что то невнятное, тут же вырубилась. К стоянке добрались только за полночь. Барышень я уложил вместе на сено, укрыв их попоной, а сам вырубился без задних ног прямо на плоту.

Проснувшись почти с рассветом (хм, а это уже превращается в привычку) я первым делом осмотрел пациенток. Ну что, прогресс на лицо, бессознательное состояние сменил сон, а это уже к лучшему. Меняя повязки у раненой, я пришёл к выводу, что либо я замечательный хирург, либо с регенерацией у зеленокожих дамочек всё в порядке. Раны были чистые, не воспалённые, сукровица не сочилась. Да и синяки и шишки имели как минимум трёхдневный вид. Интересно, а если я себе палец оттяпаю, он вырастет? А голова? Это к обсуждению медико-биологических вопросов подключилась моя шиза. Она посоветовала начать эксперимент именно с головы, и если духу не хватит самому тупую башку отчекрыжить, взять в лаборанты братцев — кроликов. Уж они мне в такой мелочи, после вчерашнего, не откажут. Кстати, боюсь, за перевязочный материал, я ещё огребу. На бинты пришлось распустить единственное платье девчонки. Только оно было сделано из растительных волокон, остальное — либо шерсть, либо кожа. Обложив раны подорожником, а себя матом, я снова перевязал их импровизированными бинтами, пропитанными саком агавы. Тулю я эту агаву везде, скоро мою стоянку можно будет найти по ободранным кустам. А что делать, если у меня это единственное антисептическое и противовоспалительное средство, кроме подорожника, а его в отличие от агавы очень мало.

Закончив с осмотром ран больных, я приступил к осмотру кучи трофеев. Мало того, что увиденное ни хрена не радовало, всё буквально на глазах превращалось в рассыпающийся от старости хлам, так к хору завываний в голове присоединилась до этого просто шептавшая паранойя. Ладно, жаба с хомяком, им положено рыдать от проё... потерянного добра. Так ведь и паранойя, озвученная шизой просто вопила, что от хлама нужно избавляться, причём делать это нужно подальше от стоянки. Ошибку нужно срочно исполнять. Тем более хозяйственные дела ждать не будут, шкуры скоро протухнут без соли, да и свежего мяса добыть стоит, едоков то прибавилось. Значит нужно навёрстывать, то, что упущено из-за вчерашних подвигов. Поэтому выдвигаюсь за солью, а по пути избавлюсь от горе трофеев и может чего и добуду съестного. Но сначала развёл костёр, и промыл оставшееся мясо сайгака, вдруг пациентки очнутся, пока я по делам мотаюсь. Есть захотят, приготовят, чай не безрукие. А там и я может, свеженького мясца принесу. Перед выходом набрал десяток небольших голышей, уж больно ловко у меня с ними получается. Под нужные в походе мелочи одолжил "дамскую сумочку" одной из контуженных и найденное в ней же приличное огниво. Надеюсь, поймут и простят, моя авоська маловата стала для носимых мелочей.

Закончив со сборами, двинулся в дорогу. Специально сделал большой крюк, чтоб избавится от злополучных трофеев. Найдя приличный овраг я свалил всё "ушастое" барахло, вперемешку с сухим бурьяном, и поджёг. Горело оно как трухлявое дерево, короче дерьмово горело. Но спалил всё, что могло гореть в труху. А всё металлическое и без моих стараний в ржавую труху стало превращаться. Через пару дней от металла только ржавчина и останется. Оставшись удовлетворённым полученным результатом, я обвалил стенку оврага на место погребения хомячьго горя. Заметая следы импровизированной метёлкой из бурьяна, с чувством выполненного долга я отправился за солью. Моё везение меня не пока оставило. По пути получилось подбить двух здоровенных сурков, совершавших утренний моцион и забрёвших далеко от своих нор. Ближе к солончаку под удачный бросок подставилась крупная дрофа. На самом солончаке я наскрёб лопаткой тура около пуда соли пополам с пылью, да и хрен с ним, мне её не в пищу употреблять, а шкурам думаю, только на пользу пойдёт.

Уже на обратном пути повстречал черепаху, жестоко пожиравшую мясистые листья неизвестного мне, но точно беззащитного и мирного растения. Как истинный гринписовец (читай — зелёный), да и просто сознательный орк, я не смог пройти мимо невинно убиваемого сорняка. Да и с первого дня я остро нуждался в посудине, клей там сварить, жир перетопить, но гончар с меня, как из известного органа молоток. Я под это дело уже хотел приспособить череп мега-гиена. А тут такая удача — мясо носит с собой кастрюлю и сковородку! И пёс с ним, что посуда почти одноразовая. Ради такого случая, гринпис орков в моём лице, возьмёт на себя повышенные обязательства по защите мирных сорняков от кровожадных черепах.

Эх судьба моя ишачья, впору отловить молодого мега-гиена, или пару тройку пещерных гиен и учить их профессии ездовой лайки. Перед моей жабой и её близнецом — хомяком, даже орочья двужильность пасовать начинает. Как ни выйду в степь прогуляться, так и гружу себя как вола. Поняга хорошо выручает, но стоит выделить себе необходимый носимый минимум и придерживаться его. Конечно плюс — минус десяток кил и не больше. Не учитывая форс-мажора, типа вчерашнего, такие подвиги по умолчанию выносим за скобки. Иначе погорю на своей жадности как последний фраер.

Хотя грех жаловаться, ещё до обеда я добрался до стоянки. Мои болезные ещё спали. Либо им вчера неслабо потрясли мозг, либо одно и двух. В этой ситуации я как доктор абсолютно не состоятелен. Лечить глубокую контузию, в полевых условиях, я могу только ампутацией. Только боюсь, пациентки этого не оценят. Раз так, остаётся надеяться на крепость орочьих лбов. А значит, в дело вступает основное правило — не можешь помочь, не мешай. Я пока займусь высокой кухней. Сегодня у нас в меню: жаркое из сурков с шалфеем и тархуном на первое и печёные, с ароматными степными травами, потроха сурков и дрофы в листьях мать-и-мачехи на второе. Сказано сделано. И вот когда блюда уже были разделаны и выложены на эксклюзивной посуде из листьев местного лопуха, в душевную гармонию шеф-повара внесло диссонанс резкое, дёрганое движение мирно лежавшей, до этого, рогатины. А потом события понеслись галопом.

Краем глаза увидев резкое движение я слегка сместился вправо, этого хватило чтобы наконечник прошёл мимо. Сразу видно, что моя спящая красавица, так не вовремя проснувшаяся, с рогатиной дела не имела, все больше с копьём, иначе я бы уже дёргал лапками на рогатине, как жук на булавке. Не учла она, что в рогатине второй рог хорошее подспорье. Зато бой на оглоблях у орков похоже национальный вид спорта, оскопищем она довернула мне в лоб со всей своей пролетарской ответственностью. Да, ребята, а орочьи черепа крепкие, если бы мне такой удар, древком рогатины диаметром в пять сантиметров, прилетел в человеческом теле, черепно-мозговая травма была бы обеспечена. А так только в глазах потемнело. Милая девушка, ничего не скажешь. Только что лежала без чувств, не успел отвернуться, уже на рогатину насадить пытается. О, женщины, вам имя вероломство. И это только за сумочку и зажигалку, а если бы я покусился на её честь? Интересно, а про платьешко она знает? Или мне ещё предстоит вторая часть марлезонского балета? Обозлённый на свою лопоухость, к вопросу успокаивания бешеной фурии я подошёл весьма ответственно. Девчонка по видимому, прошла отличную боевую школу. Бросив, бесполезную в ближнем бою рогатину, она ничтоже сумняшеся попыталась воткнуть маникюр одной руки мне в глаза, а другой вырвать моё нежное горлышко. Вот только я был категорически против такого развития ситуации. Подтолкнув её руки, левым предплечьем вверх пробил ей правой ладонью в живот, заодно забирая в горсть парку, левой рукой хватаю её за грудь (мальчики и девочки, поверьте, совершенно случайно, просто так на самбо учили, а я не виноват что вместо воротника самбовки у неё там эта ...,ещё и размера не самого малого) и девочка аки пропеллер улетает на пять метров от берега. А что делать, поворот — удар — захват — бросок получились слитно и красиво, можно сказать классически. Под гомерический хохот второй очнувшейся, моя не состоявшаяся убийца, практически без всплеска ушла в воду. То, что она покалечится, я не беспокоился, глубина там метра три — четыре, коряг нет, не убьётся. Я обернулся к переставшей вдруг хохотать женщине и увидел её полные ужаса глаза. Она показывала на реку и как рыба открывала и закрывала рот.

-Твоюгосподабогадушуматьвгробзаконполторытысячиикон, малая что, плавать не умеет? — хотя я кого я спрашиваю, махнул рукой и прицелился как сподручнее пурнать. По воде уже пошли пузыри. Ээх, морские мурзики, речные котики. Где там ОСВОД, где моя медаль? Ну, встречай страна хероя. Вода прозрачная, акваторию выучил уже хорошо, где там моя русалка зелёная? А вот и она, лежит на дне речном, глазки закрыли, пузырики уже не пускаем, ну точно в русалки собралась. Не, родная, мне девчонки с ногами больше по душе, а посему иди ко мне, спасать тебя буду. Это хорошо, что ты, бессознательное тело, не хочу ещё с тобой и под водой бороться, не в настроении, голова у меня болит. Вышел я с утопленницей на берег, смотрю, а у пожилой пациентки лицо посерело, как увидела она что у дитятки ручонки с ноженьками безвольно болтаются. Ну а мне пока не до неё, мне комплекс спасательных мероприятий проводить нужно. Вытряхнул я из своей русалки воду, слушаю, а ведь не дышит паразитка. Э нет, я сегодня злой орк, и никого на тот свет не отпускаю. Как там, в объявлениях пишут — делаю искусственное дыхание рот в рот и непрямой массаж сердца, интим не предлагать. Что удивительно ни мои клыки, ни её клычата не мешали.

Через пару вдохов — выдохов — ожила утопленница. Я на радостях улыбнулся во всю пасть. Но несостоявшаяся русалка видно приняла мою, несомненно, добрую и открытую (прям лучезарную) улыбку, за зверский оскал. И видимо решив, что я уже начал её пробовать, не вставая, спиной вперёд, рванула под бочок своей старшей товарки. Пусть я шовинист и мужлан, но женщины они и у орков женщины. За свою кочевую жизнь я многих встречал, но ни одна мне не запала в душу, а эта чем то зацепила. Вот только что, дырок пыталась во мне наковырять, моей же рогатиной, глазки мои себе на память вынуть собиралась. Потом решила по быстрому переобуться в русалки. А теперь, изображая змею, уползла в ужасе и что-то родственнице, или старшей подруге так экспрессивно шепчет. Только разве что пальцами в меня не тычет. А та наоборот смотрит на меня как на родного сына, правда не улыбается. А потом вообще шокировала меня, завернув барышню за косу и установив её в коленно — локтевую позицию, отходила её по тому месту, где спина теряет своё благородное название. Да так звонко, что жаворонки с перепугу петь перестали. Видать у тётки рука тяжёлая. Лупит и приговариваривает: опять глупая Ласка дел наворотила, и как она вообще смогла поднять оружие на орка который их обоих спас, а некоторых неблагодарных щенков, вообще дважды. И отдаст она её, мне кровожадному, для того чтоб я выбросил глупую зверушку туда откуда достал, потому что она сама пока не в состоянии. Чтоб выше названная зверушка больше не позорила её двухсотлетние клыки. А Ласка (я так понял, что это имя девушки) в промежутках между поскуливаниями и шлепками всё твердила — Ма, он же пустой!— Но что интересно, экзекуцию терпела и не сопротивлялась, хотя было видно, что для неё лучше обратно в реку, чем вот так. А главное я их понимал, не дословно, с пятого на десятое, как русский понимает украинца или белоруса, но было ясно, что это язык мне если и не родной, то очень близкий.

Ну, наконец, закончилось избиение младенцев. Ну как закончилось, пришлось рявкнуть на них. Рявкнул на языке, которым с гиеном общался, но не в смысле командно-матерном. А вот реакция превзошла все мои ожидания. Женщина, которую Ласка называла Ма, так и застыла с поднятой рукой и открытым ртом, а Ласка взвилась было как кобра, но тут же увяла, под строгим взглядом своей Ма и уселась за её спиной. Время от времени зыркая из-за её головы.

— Короче барышни, разборки потом, у меня голова болит и не только от ваших криков, а ещё я есть хочу, как медведь бороться, как олень е..., ну ладно, там жаркое остыло давно. Так что садитесь жрать пожалуйста, кушать подано. Ели молча, только Ласка изредка зыркала на меня, подвинув к себе лук и стрелы. Я же просто наслаждался своей порцией сурчатины. Со своей пайкой я разобрался довольно быстро. Что такое для молодых орочьих клыков три кила мяса? Так червячка заморить. Ну да ладно, пора налаживать контакт.

— Как ноги, как голова? — Обратился я к пожилой женщине.

— Уже хорошо, ты очень неплохо обработал раны. А для головы, подай мне мою сумку, там мазь есть, она поможет.

— Держи, скажи мне пожалуйста, может, стоит кому то сообщить о вас девочкой. Ведь наверняка вас уже ищут.

В глазах обоих женщин появилась тень печали. Ой, чует моё сердце, что то здесь не то. Моя собеседница взяла паузу, обрабатывая раны сначала девчонке, а потом и себе, взглянула на мою голову, а потом тяжело вздохнув сказала:

— Нас никто не будет искать, кроме эльфийских охотников, мы с ней изгои.

— Ну с ушастиками я думаю, разберёмся, а что вы будете делать дальше?

— Если ты не против, побудем пока с тобой.

После её слов я наверное должен был бы обрадоваться, но пока всё не узнаю об этом мире и его обитателях, обожду танцевать от счастья, с моим цыганским счастьем, пойдёшь топиться — река пересохнет. Кто знает, чем это знакомство для меня выльется. Хотя пролетариату терять нечего, кроме своих цепей. В худшем случае жить будем не долго, но весело. А это в моём случае тоже нормально.

— Да нет, наверное даже наоборот, буду только рад, втроём веселей.

-Ты не сердись на Илику, она не со зла на тебя напала, после удара по голове у неё там всё перемешалось. Я думаю, она меня защитить хотела и не разобралась кто перед ней. Она больше не будет.

Старшая сказала это скорее для девчонки, чем для меня.

— Да ладно, на женщин обижаться не стоит, а ей с рогатиной стоит поучиться обращаться.

При этих моих словах в глазах у Илики в глазах вспыхнула сверхновая. Я мысленно улыбнулся и поставил себе галочку в напоминалку. Нехорошо провоцировать человека с первых минут знакомства, но не я первый начал. Ведь я не злопамятный — гадость сделал и забыл.

— Что такое "женщины"?

— Ты, она, — я указал на них, — вы женщины.

— Я орка, меня можеш называть Ма, она орчанка, её зови Илика.

Она ткнула пальцем в объёмную татуировку на своей правой руке, в виде плетеного браслета, у молодой орчанки такая отсутствовала. У моих новых знакомых татуировок было довольно много, разные, они сплетались в один узор как у маори. Илика была гордой обладательницей сложного узора шириной сантиметров пять обвивавшей половину правого предплечья, татуировки Ма от кистей обоих рук поднимались к шее и лицу, а от сложности узора, маори удавились бы от зависти. Я так понял, что татуировки в этом мире заменяют паспорт и автобиографию. А что, удобно, не потеряешь, и не украдут.