Я вздохнул, разделся и полез воду. Кстати, вода была теплая. Взгромоздиться на скользкий валун было нелегко, уже балансируя на верхушке я поинтересовался:

— А дальше что? — и тут же схлопотал по заднице мелкой галькой. — Эй! Ты чего?

— Призывай Силу! — приказал дядя.

— Как?!

— Как первый раз призывал.

Следующая галька чиркнула мне по ягодице.

— Призывай Силу.

— Дай мне минуту!

Я попытался вспомнить обстоятельства, сопутствующие Обретению. Следует ли мне разозлиться или испугаться? Опять камень!

— Заканчивай с этим! Ты что, сдурел?

— Делай, что сказано.

— Я делаю.

— Ты делаешь не то. Эмоции облегчают призыв, но не являются его частью. Тебе нужна не злость, не гнев, а Сила! Покажи мне ее!!

— Минутку! — я лихорадочно пытался придумать, что делать. Набить ему морду? Он был старше и все еще сильней.

— Лучше. Продолжай!

А что я сделал? Опять камень!

— Не расслабляйся.

Я снова сжался, так, что в глазах потемнело, и принялся тужиться изо всех сил, пока, казалось, мозги не полезли наружу.

— Продолжай, уверенней!

Сохраняя ощущение давления, я рискнул открыть глаза — передо мной рябила и раскачивалась черная зыбь, то самое пламя, что слепило меня во время Обретения. И тут дыхание кончилось, в глазах помутилось на самом деле, и я полетел с камня на фиг. Дядя вытащил меня из воды.

— Для первого раза достаточно, — заключил он, — отдыхай. И запомни, что пытаться подавить черный Источник означает — перестать чувствовать разницу между присутствием и отсутствием Силы, а, следовательно, потерять над ней контроль. Попытка забыть о своей сути для черного мага всегда (всегда!) заканчивается безумием. Обретение Силы — дорога в один конец. Выбора у тебя нет, ты должен призывать Силу снова и снова, пока она не перестанет ассоциироваться с какой-то определенной эмоцией и не раскроет себя вполне. Ты должен научиться воспринимать ее как руку или ногу. Это дается только непрерывной практикой, многократным повторением. Понял?

— Усек, мастер! — лежа на гальке, я пытался отдышаться. Перед глазами плавали разноцветные круги.

— Ты тратишь на призыв слишком много сил, но это с непривычки, это пройдет.

Очень надеюсь! Тошнота отступила, вместо нее появились слабость и дрожь в мышцах. А ведь только семь утра, нам еще целый день работать!

— Вставай! — дядя пнул меня в бок. — Ломай любые ассоциации. Физически ты вовсе не устал, это умственная иллюзия.

Ни фига себе иллюзия!

Мы отправились завтракать. Я шел мокрый и злой, дядя — тоже мокрый, но преисполненный чувством выполненного долга. Наставник хренов! Если бы у меня был выбор, разве я позволил бы ему делать так?

За завтраком жизнь стала интересней — к нам подсел Алех. Черная Сила еще бродила во мне, и я едва удержался, чтобы его не обхамить (для белых это чревато).

— Ну, в чем дело?

Он помялся:

— Можно, я буду жить в вашей комнате?

Это заявление меня так удивило, что я даже злиться забыл:

— Чего это вдруг?

— Я... Да ничего, забудь! — он предпринял попытку уйти.

И ничего не объяснить? Не выйдет! Я срочно сбавил тон, подпустил в голос доверительных интонаций и иронии: белые — почти все эмпаты, а значит — непроизвольно воспринимают настроение собеседника (зеркалят, короче, и чем моложе маг, тем хуже он это контролирует).

— Не торопись! Мы ведь не против, — я бросил взгляд на дядю, тот пожал плечами, — просто это немного неожиданно.

Алех, не чуя, в лапы какого махрового манипулятора попал, немного расслабился, но откровенничать не спешил. Выглядел он немного мятым, а здоровье белых сильно зависит от эмоционального фона...

— Пугают? — догадался я.

Он тихо кивнул.

Ну, что я говорил? Эти обычные люди бывают почище любого черного мага. Нашли время и место трепать нервы приятелю! Если все оставить, как есть, он психанет, сорвется, и оплатит собственной кровью жизненный опыт этих придурков. У меня от возмущения раздулись ноздри, и захотелось кого-нибудь избить.

— Дядь?

Тот снова пожал плечами.

— Пусть живет! Только вот что — прочти ему лигбез, чтобы не было сюрпризов.

За оставшееся от завтрака время мы перетащили вещи Алеха, сопровождаемые задумчивыми взглядами мистера Смита. Я поучал нового знакомого:

— Пугаться не надо! Ты и сам чувствуешь, что здесь дело не чисто, но есть простые правила, если соблюдать их, то риск минимален. Верь мне! Я ведь вырос в Краухарде.

— Думаешь, здесь есть нежить? — с болезненным интересом спросил он, укладывая в мешок всякую мелочевку, которую успел разложить накануне.

— Гарантирую! Это же Остров Короля. Главное, помни: нельзя ходить туда, где темно, даже с фонарем. Особенно туда, куда солнечный свет никогда не попадает, ну, в пещеры, подвалы всякие. Нельзя проявлять любопытство, особенно, если ты один. Замечаешь любые странные звуки, шорохи, движение — сматывайся оттуда и сразу иди к Смиту. И не тушуйся, он — черный, он — поймет. Если дело обернется круче, помни — в море спасение, через соленую воду к тебе никакая тварь не подберется. Еще правило: увидел человека — окликни, если не отвечает — беги. В Краухарде немые не живут, их тут еще в детстве как нечисть убивают. Ну и, конечно же, не открывай заклятые двери, не нарушай защитных знаков, если что испортил — сразу зови Смита. Ему за это платят, пусть он и разбирается. Запомнил?

— Угу, — он уложил свой мешок в угол нашей комнаты и с интересом огляделся.

— Тут главное — следовать этим правилам всегда, вне зависимости от обстоятельств. Представь себе, что это — закон природы, и ты не можешь нарушить его физически, кто бы ни попросил.

— И сразу звать Смита, — улыбнулся он.

— Молодец, усвоил!

В тот день мы много работали. Работа, с моей точки зрения, была дебильной: мы вручную перебирали камни на помойке. Расчищая место под тюрьму и возводя стены, древние строители произвели целую гору строительного мусора, который, недолго думая, свалили тут же на пляж. Прежде, чем совершать рейды вглубь острова, миссис Клементс желала знать, не было ли что-то интересное для нее откопано раньше и выброшено за ненадобностью. Для оценки помоечного сокровища, на свалке было выбрано несколько участков, которые нам предстояло перебрать по камешку до уровня основной породы, тщательно протоколируя находки. Два студента копали вместе, Алеха поставили в пару со мной, а дядя и охранники продолжили разгрузку катера. Угадайте, кто из нас работал больше?

Белый был снова бодр и полон энтузиазма — переживания не успели серьезно сказаться на его самочувствии. Он просвещал меня относительно тонкостей археологических изысканий (не интересуясь особо, надо оно мне или нет):

— Камни в этих частях отвала различаются по цвету и размерам, их явно несли из разных мест. Если мы что-то найдем, то сможем понять, где следует сосредоточить внимание. Времени у нас в обрез!

Я серьезно кивал и старательно, по одному, перекладывал в корзину булыжники. Пока передо мною были камни, камни и ничего, кроме камней.

— Вот! — Алех показал мне осколок с рваными рубцами на кромке. — Здесь материал явно пытались обрабатывать зубилом. Думаю, наш участок — отходы деятельности каменотесов, вряд ли здесь что-то есть.

Кто бы сомневался! Уверен, миссис Клементс ни за что не доверила бы мне ответственное задание, ведь я скептически отнесся к ТЕХНОМАГИИ. Горка перемещенного грунта росла, Алех успел рассказать мне о том, где учится, чем интересуется, почему отправился в эту экспедицию и как здорово быть археологом. Меня спасала привычка пропускать мимо ушей пустую болтовню, отработанная на младшеньких. Он бухтел и шуршал, как шумят дождь и ветер, изредка роняя осмысленные фразы. По его словам выходило, что миссис Клементс — восходящая звезда археологии, сумевшая заинтересовать в своих исследованиях состоятельных людей и военных, впрочем, это я успел понять и так. Предметом ее научного интереса была самая древняя из известных цивилизаций, предположительно, дислоцировавшаяся в Кейптауэре (та самая железная крепость), но, по понятным причинам, малоизученная. Среди понятных причин была древность изучаемой культуры, а так же ее несомненная связь с проявлениями потустороннего: большинство раскопок археологи смогли посетить один, максимум — два раза, серьезно рискуя жизнью. Как мог белый выбрать такой род деятельности, было совершенно непонятно.

Двумя футами ниже грунт внезапно изменил свойства: вместо грубых каменных осколков пошел плотно слежавшийся песок с вкраплениями разноцветных чешуек и крупного мусора, среди минерального крошева белел скелет рыбы. Господи Боже, вобла, съеденная триста лет назад! Я нашел сокровище, однозначно. Алех восторженно прыгал вокруг ямы:

— Это оно, оно! То, что вынесли из древних руин перед началом строительства! Теперь мы узнаем, как все это выглядело раньше!!

Оптимист. Подошла миссис Клементс, похвалила Алеха (а как же я?) и стала объяснять ему, как следует описывать происходящее. Конфигурацию раскопок изменили, теперь исходящие завистью студенты должны были копать недалеко от нас. В такой возне незаметно пролетало время.

Остров Короля затаился. Ничего странного не происходило, туман не возвращался, и дни были, как на подбор — солнечные и теплые. Мы с дядей каждый день ходили "купаться" и я был вынужден признать, что мои навыки заметно улучшились. Еда была хорошей (мистер Мермер оказался отличным поваром), работа — не тяжелая, присутствовали так же и развлечения: дядя Гордон начал лаяться с мистером Смитом. То, что это произойдет, я понял сразу, как только увидел их рядом, но не рассчитывал, что они возьмутся за дело с такой энергией.

Началось все на третий день, когда я, очередной раз звезданувшись с камня, приходил в себя на берегу. Загорал, короче.

— Вот наглая рожа... — неожиданно пробормотал дядя.

Я привстал на локте и оглядел каменистый пляж — сквозь валуны к нам подбирался Пьер Аклеран.

— Смит вас ищет! — злорадно сообщил студент.

— До завтрака — четверть часа, — отрубил дядя.

— Вот вы ему и скажите!

Торопиться мы не стали: надо было смыть с себя соль (для этого мы приносили с собой ведро пресной воды), вытереться и одеться. То есть, к завтраку мы успевали тик в тик.

Смит встретил нас на тропинке, ведущей с пляжа к тюремным корпусам. Его взгляд метал молнии:

— Из лагеря больше не выходить!

— А вот это вряд ли, — спокойно усмехнулся дядя, — или вы считаете, что тюрьму еще не закрыли?

— Эти места... — начал мистер Смит.

— ... моя родина, — закончил за него дядя. — Я живу здесь в два раза дольше, чем ты существуешь. Меня не надо учить осторожности, лучше прочти лекцию своим студентам — они лазают по руинам с простым фонарем.

Масляный фонарь — это ерунда, для того, чтобы уверенно чувствовать себя в наших местах, нужно иметь специальную, зачарованную на голубой свет лампу. Мистер Смит поиграл желваками и ушел чистить мозги столичным олухам. Весело иметь трех черных магов в одной кошелке!

В тот день я почти не следил за развитием конфликта — мои мысли были заняты другим. Прямо скажем, проблема была неординарной: накануне вечером Алех сообщил, что завтра катер совершит рейс на материк и поинтересовался, не хочу ли я отправить весточку родственникам.

— Зачем? — Я еще ни разу не писал кому-либо писем, даже о возвращении домой сообщил телеграммой.

— Что значит — зачем? — в свою очередь удивился Алех. — Они, наверное, волнуются.

Мама точно волновалась. Вчера я просто пожал плечами, а сегодня мысль о письме посещала меня с навязчивым постоянством. "Если хочешь поддерживать с кем-то хорошие отношения — повторяй за белым магом", — есть такая хорошая поговорка у черных. Допустим, мама знала меня, как облупленного, и, если любила до сих пор, то это уже ничто не могло изменить. Следует ли мне поддерживать это положение дел, или стоит оставить все, как есть?

Я маялся этим вопросом полдня, с раздражением наблюдая, как Смит цепляется к дяде по пустякам, а старый перечник громко критикует меры безопасности, принятые в экспедиции. Два дурня начинали привлекать к себе внимание, но ни один не желал уступить — это означало бы признать чужое превосходство. Шерсть стояла дыбом, глаза метали искры, хорошо хоть до швыряния проклятьями дело не доходило. Вот почему в сказках черные маги всегда живут в башнях, по одному, и никогда не поступают на службу. Интересно, а как же военным удается отдрессировать свой контингент? Судя по Смиту — никак.

Алех попытался привлечь мое внимание к конфликту, но я отмахнулся от него и посоветовал наплевать — сами разберутся. У меня была более серьезная проблема: решить, что делать с письмом. Писать или не писать? В конце концов, стоило хотя бы попробовать. Во время обеденного перерыва я одолжился у Алеха чернильницей и листом бумаги, устроился с ними на ступенях жилого корпуса и попытался сделать самую противоестественную вещь в своей жизни — вступить в переписку.

С ходу выяснилось, что мне даже приблизительно не известно, как должно выглядеть письмо. Ну, то есть, про адрес все было понятно. А внутри? Смутно припомнилось содержание официального приглашения, пришедшего мне из Редстона.

"Здравствуйте все", — написал я сверху листа и снова задумался.

В принципе, исходным пунктом было то, что мама волнуется. Что надо написать, чтобы она перестала это делать?

"Здесь хорошо"

Где — "здесь"? Я замарал последние слова и написал по-другому:

"Прибыли на Остров без приключений. При первой же оказии отправляю письмо. Условия хорошие, кормят отлично. Каждое утро купаюсь в море, пока не простыл".

Я, с удовлетворением, оглядел результат своих усилий. Коротко, информативно, грамотно. Разборчиво. На этом можно было бы и закруглиться, но я вошел во вкус. Что бы еще такое написать?

"Ты, наверное, удивляешься, почему я сюда уехал"

Могла и обидеться: всего три дня дома пробыл и тут же укатил к Королю. Стоило добавить немного откровенности:

"Новое увлечение Джо застало меня врасплох"

Это еще мягко сказано!

"Пойми меня правильно, я не хочу мешать его самовыражению. Просто мне нужно время, чтобы подготовиться к этому морально".

... и физически, если черный Источник можно считать физическим явлением.

"Я уверен, что к концу экспедиции достаточно овладею собой".

... своей Силой тоже, по крайней мере, дядя меня в этом уверяет.

"Наверное, мне следовало предупредить заранее, что я приеду".

.. но самое главное всегда понимаешь задним числом. Хорошо еще, что мне не пришло в голову просить у них денег телеграммой! С мамы сталось бы продать все и оставить младшеньких без сладкого. Как при этом выглядел бы их старший брат?

Решив, что долг исполнен, я подписал письмо и пошел разыскивать миссис Клементс — Смит был не в том состоянии, чтобы играть роль почтальона. Дальше все было просто: в коробке для писем уже лежала целая пачка, подписанная аккуратным почерком Алеха, наверное, белый отписал всем знакомым, чей адрес сумел припомнить. Я присовокупил свою скромную лепту к его титаническому труду и с чистым сердцем отправился ковыряться в помойке.