Краткая история контакта

— Ну что, Кири, пойдём устраиваться в местной жизни? Покажем аборигенам, что такое настоящие метаморфы?..

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Суеверие есть уверенность, на знании не основанная. Наука борется с суевериями, как свет с потемками..

Д. И. Менделеев

Удача.

Почему она приходит? Как? Откуда?..

Для временно исполняющего обязанности командира 1-й эскадрильи ... ближнебомбардировочного полка капитана Степана Дёминых эти вопросы стали в последнее время едва ли не самыми главными. По одной, но очень весомой причине: с начала войны удача буквально преследовала эскадрилью. В самый первый день, когда полк был буквально уничтожен внезапным налётом, эскадрилья отделалась, что называется, лёгким испугом — несколько дырок в обшивке и снесённый фонарь стрелка-радиста на одной из машин. А потом пошло-поехало. Эскадрилья летала на задания и полным составом, и группами из двух звеньев, и даже отдельными звеньями. Машины возвращались избитыми, издырявленными, напоминающими дуршлаги, с повреждёнными двигателями, но... возвращались. Все. И люди. Все. Единственная потеря — майор Гуревич, комэск, но и то...

Неделю назад перед самым вылетом его скрутил приступ аппендицита. Поскольку ближайший госпиталь находился всего в пятнадцати километрах, полковой врач не захотел рисковать, и комэска отправили туда. А на следующий день поступил приказ о перебазировании...

Что стало с Гуревичем, неизвестно. В том беспорядке, что творился вокруг, иной раз терялись целые подразделения, не то что отдельные люди, однако командование полка решило ждать возвращения майора и потому не назначило на его место никого из имевшихся в наличии "безлошадных" комэсков. Официально. Неофициально же все понимали, что удача — дело такое. Сегодня она есть, а завтра может и кончиться. И потому никто не хотел рисковать.

Этим же нежеланием рисковать объяснялись странные на первый взгляд вещи, вроде разборки приходящих изредка в полк новых или почти новых СБ на запчасти для ремонта машин эскадрильи. Потому что — а вдруг?..

Суеверие? Ещё какое! И замполит... то есть теперь уже комиссар полка батальонный комиссар Швырович каждый раз осуждающе качал головой. Но молчал. Потому что пусть на суеверии, но эскадрилья летала. И бомбила. И возвращалась. Правда, чего это стоило экипажам...

В каждый вылет люди собирались, как в последний. Спали плохо — ворочались, стонали, вскрикивали...

Приказом комполка им всем после вылета стали наливать по сто грамм. Спирта (где его ухитрялся доставать начхоз — тайна великая есть). Помогало. Но не очень. Страх притуплялся, но не исчезал. Не перед "мессерами" и зенитками — к ним как-то незаметно привыкли. Страх перед тем, что вот-вот, в следующую минуту Удача отвернётся, уйдёт, растает, исчезнет!..

И в этот полёт капитан Степан Дёминых, ВРИО командира 1-й эскадрильи ... ближнебомбардировочного полка и кандидат в члены ВКП(б), тоже шёл со страхом. И когда стрелок-радист вдруг завопил: "Мессеры!!!" — а на левой плоскости появилась и начала удлиняться, приближаясь к пилотской кабине, аккуратная строчка из маленьких дырочек, с облегчением подумал: "Наконец-то!" Однако вместо очередной дырочки на плоскость вдруг шлёпнулась чья-то оторванная по локоть рука в чёрной перчатке и медленно, нехотя сползла назад под напором набегающего воздушного потока. Степан поднял взгляд и успел заметить, как мимо бомбардировщика, кувыркаясь, пролетел один из стервятников — похоже, удача снова вмешалась в события, и поблизости оказался кто-то из своих истребителей.

Потом в привычный рёв моторов вплёлся непонятный то ли свист, то ли вой, кабину накрыла тень, и над группой появилось это... Большое, чёрное, с короткими, будто обрубленными крыльями странной формы...

Секунду Дёминых непонимающе разглядывал чужака, затем, очнувшись, прижал левой рукой ларингофоны и завопил что есть мочи: "НЕ СТРЕЛЯТЬ!!!" Чужак же, повисев над группой, качнул крыльями — при этом капитану показалось, что один из нарисованных на плоскостях странных белых черепов хитро подмигнул — и ушёл в сторону. Очевидно, по каким-то своим чужацким делам.

— Что это было? — пробормотал Дёминых, забыв, что всё ещё прижимает ларингофоны, и вздрогнул, когда в наушниках прозвучал голос Семёныча — майора Мироненко, штурмана эскадрильи:

— Чудо Господне, Стёпа. Это было Чудо Господне...

Скользнув взглядом по приборной доске, капитан с облегчением убедился, что внешняя связь отключена. Не дай бо... то есть было бы очень нехорошо, если бы слова Семёныча услышал кто лишний. Потому что если, к примеру, простого бойца из БАО* за такое просто пожурят, то старшего командира, который к тому же ещё и парторг эскадрильи...

* Батальон аэродромного обслуживания

Размышления "о жизни" прервал возглас стрелка:

— Командир! Он вернулся!

— Где?! — закрутил Дёминых головой.

— Над нами, командир! Метров на тысячу выше!

Посмотрев вверх, Степан и правда увидел там чёрное чудовище. Чужак неторопливо (для него, конечно. Капитан уже видел, насколько стремительной может быть эта туша) летел в том же направлении, что и группа.

"Зачем мы ему? — подумал Дёминых. — Что ему от нас нужно? И вообще, кто он такой? Не немец. Хотя, может, и немец, но не фашист. Но точно — не наш, не советский. Наш бы звёзды нарисовал, а этот..." — капитан вспомнил череп и поёжился. Показалось или нет, что у него клыки торчали? И что подмигнул?..

Нет, что подмигнул — точно показалось. А вот клыки?..

— Командир, фрицы впереди, — доложил штурман. Голос у него опять был обычным. Нормальным. — На два часа. Идут выше, пересекающимся курсом.

— Где?.. Ага, вижу, — отозвался Степан и посмотрел вверх, на чужака: заметил или не заметил?

Чужак летел, как и раньше, не выказывая никакого интереса к встречным гитлеровцам. Может, заснул, а может, решил подождать, когда поближе подой... тьфу, подлетят.

Расстояние между двумя группами быстро сокращалось, и скоро стало понятно, кто летит навстречу. Девятка "лаптёжников".

"Может, потому чужак и не дёргается? — подумал Дёминых, бросая очередной взгляд на объект своего беспокойства. — Может, он из этих? Которые "равным оружием"? Да нет! Какое ещё равное оружие при таком-то превосходстве!"

— Командир, через пять минут поворот вправо на курс двести семьдесят, — сообщил штурман, разглядев внизу очередной ориентир. — Нормально идём. А после поворота, считай, на боевом будем.

— Понятно, — отозвался Степан и, отпустив ларингофоны, хмыкнул: Семёныч явно был немного не в себе. Или думал, что его командир немного не в себе, и решил подбодрить. Или то и другое сразу. В любом случае пора перестать думать о чужаке и переключиться на задачу.

Задача как задача. Долететь и отбомбиться. Цель — маленькая железнодорожная станция, на которой разгружаются фрицевские резервы. Только будут там эти самые резервы или нет, бабушка надвое сказала, а вот зенитки будут точно. Ну да не впервой. Правда, второму звену тяжковато придётся — зенитчики к их появлению проснутся окончательно, но уж как-нибудь. Главное, чтобы на первом заходе не сбили, а второго и не будет. Так что сейчас...

— Командир!.. — Интонации, звучавшие в этом возгласе, яснее ясного говорили, что Мося, то есть сержант Моисей Соломонович Ривкин, тысяча девятьсот двадцатого года рождения, холост, член ВЛКСМ с мая тысяча девятьсот сорок первого года, находится в состоянии крайнего возбуждения. В оном состоянии упомянутый сержант терял всякую способность изъясняться более или менее связно. Напрочь. И как бороться с этим, никто не знал. Хотя следует признать, что случалось такое с сержантом Ривкиным крайне редко и было связано исключительно с авиацией — Мосиной любовью чуть ли не с рождения. — Командир! Это! Это!.. А... Он...

Хоть какая-то ясность. "Он" в данном случае мог быть только один, и Степан уже почти привычно посмотрел вверх. "Он" всё так же висел над группой, не давая каких-либо поводов для прихода Моси в такое состояние. То есть... то есть...

— А где фрицы? — не удержался Дёминых, сообразив, чего не хватает. Действительно, "лаптёжники" должны были находиться слева, неподалёку от чужака, однако их там почему-то не было.

— Командир! Это! Он...

— Мося, попей водички, потом расскажешь, — вклинился штурман. — Командир, время поворота. Курс двести семьдесят.

— Курс двести семьдесят, понял, — подтвердил Степан и начал разворачивать тяжело нагруженную машину...

Станция оказалась пустой. Ни войск, ни даже просто эшелонов. Может, поэтому и зенитное прикрытие было так себе. Правда, двоих всё равно зацепили, но не смертельно. Авось дотянут. Не до аэродрома, так хотя бы до своих, а там — на вынужденную. Хотя не хотелось бы машины терять. Но тут уж как получится...

Чужак, ждавший в стороне — не дурной же он, в самом-то деле, под зенитки соваться? — опять завис над группой, но теперь намного ниже.

"А может, ему просто лететь некуда?"

Дёминых покатал эту мысль в голове, пару раз глянул вверх, на чужака и решил, что почему бы и нет? Если он, например, с Марса прилетел или, скажем, с Венеры? А что? Будь это чудище земным, никто бы его вот так, в одиночку на фронт не отправил. Истребительным бы полком прикрывали по меньшей мере. И какой-нибудь гениальный учёный, вроде как у Жюль Верна, тоже не может быть, потому что советские учёные не хуже, а даже лучше, однако ж они до такого пока не додумались. Так что наверняка инопланетянин. И корабль у него где-то поблизости припрятан, поскольку даже на таком самолёте по космосу летать вряд ли получится...

Размышляя подобным образом, Степан не заметил, как группа достигла наконец линии фронта и пересекла её. И почти сразу же чужак стал неторопливо уходить в сторону, набирая заодно высоту.

"Куда?!" — чуть было не завопил Дёминых, но вовремя одумался. Глупо. Да и с чего он вообще взял, что чужак вот так сразу полетит с ними? Выручил, проводил — спасибо ему за то огромное. А лететь дальше... Они ведь там, у себя на Марсе, наверняка ведь про Землю мало что знают. Может, этого просто посмотреть послали. А...

— Командир, а он опять фрицев бить собирается!

— Ябедничать нехо... — начал было капитан, среагировав главным образом на Мосину интонацию, но осёкся. — Где?!

— На... э-э-э... два часа от вас. Да. И выше на-а... две тысячи.

Посмотрев в указанном направлении, Дёминых чертыхнулся: солнце, ни хрена не видно. И как там Мося что-то углядел? Потом одна за другой вниз пошли две машины, но вроде бы целые, следом — третья, но за ней уже тянулся дымный хвост. А где ещё одна? Гитлеровцы ведь тройками не летают...

Потом Степан вспомнил оторванную руку на плоскости, поджал губы и покачал головой: это чем же таким стрелять надо, чтобы истребители чуть ли не через раз взрывались? Нет, жаль, что чужак улетел. Жаль...

А ещё через несколько минут, глядя на подползающую сбоку чёрную тушу, капитан Дёминых облегчённо вздохнул и счастливо улыбнулся — не кончилась удача! В этот раз — не кончилась!

Первый же встреченный абориген — тот, что размахивал... да, руками, показывая, куда ставить машину, — при виде Хора отшатнулся, запутался в ногах и шлёпнулся на покрытую короткой желто-зелёной травой землю. Поглядев на его большие круглые глаза и открытый рот, Шисс похвалил себя за то, что надел тактический обруч, и отправился осматривать машину. Механиков тут не было, заботиться о технике придётся самому.

Обойдя "Охотника", он обнаружил позади него нечто вроде лёгкого полевого укрытия, предназначенного, судя по размерам, для самолётов. Причём явно более крупных, чем те штурмовики, которых Хоргах сюда сопровождал.

Оглянувшись, Хор увидел, как местные жители, облепив один из штурмовиков, как насекомые приманку, шустро заталкивают его хвостом вперёд в такое же укрытие, и хмыкнул. Его машина в "сухом" виде почти двадцать тонн весит, а с БК, со всякими мелочами да с заправкой...

"Десять тонн, — ухмылялся Насос. — Это тебе на час. Самое большее. А вообще — как гонять будешь. Девочка, — серая от въевшейся в кожу смазки рука ласково погладила борт, — когда много работает, любит много кушать".

"А десять тон чего?" — поинтересовался Шисс. Названная цифра не особо его впечатлила. Точнее, не впечатлила совсем. Его лёгкий "Ширган" брал примерно столько же, а Зорфов "Балгор" почти в два раза больше.

"Воды, парень, — механик явно с трудом сдерживался, чтобы не заржать при виде отразившегося на лице Хоргаха изумления. — Самой обычной воды. Хоть из лужи заливать можешь, хоть из моря. Только потом с фильтрами возиться придётся. Так что лучше дистиллированной..."

"Десять, — прикинул Хор, — да пару я потратил, пока за тварью гонялся. Да минус ракета. Лёгкая... В общем, всё равно за тридцать пять... Н-да-а-а, замучаются аборигены... Впрочем..." Он вернулся в кабину и, не закрывая её — по ушам резанул свист эффекторов — осторожно подвинул машину назад. Снова выбравшись наружу, оглядел получившуюся композицию и удовлетворённо кивнул: нормально. Сверху не разглядеть и вылететь в случае чего за несколько секунд можно.

В это время с кряхтением и дребезжанием — и как только не развалилась? — подкатила местная таратайка, с подножки которой соскочил немолодой на вид человек в странной, на взгляд Шисса, одежде и не менее странном головном уборе. Следом, но уже из кузова, вылезли ещё двое, одетые так же странно, и один из них тут же рыкнул на махателя, продолжавшего сидеть с отвисшей челюстью. Тот подскочил и поспешил убраться с глаз начальства. Правда, недалеко, за транспортное средство — первый испуг у него явно прошёл, и теперь верховодило любопытство.

Поправив форму, приехавшие построились клином — соскочивший с подножки оказался впереди, на острие, и направились к Хоргаху. Глядя на то, как они идут, Хор думал, что если что и есть общее у разных гуманоидных цивилизаций, так это любовь к строевой подготовке.

"На самом деле у них много общего, — объяснял Старший, развалившись в мягком на вид (хотя почему только на вид? Шисс, сидевший в точно таком же, мог уверенно утверждать, что и на ощупь тоже) висящем в воздухе белом кресле. — Сходное устройство тела, примерно сходные внутреннее устройство, физиология, среда обитания обусловливают и примерно одинаковые мотивы, способы решения проблем и тому подобное. Я не говорю о мелочах вроде жестов приветствия. Они даже в пределах одного мира могут сильно различаться. Я говорю о более... м-м-м... общих вопросах. Стремление к власти, например. Или вера в сверхъестественное..."

Дракон сделал паузу, и Шисс воспользовался случаем, чтобы уточнить:

"Сверхъестественное — вроде магии?"

Ответом ему стало насмешливое фырканье и встречный вопрос:

"А что есть магия? По сути?"

"Н-ну-у... э-э-э..." — замялся Хор. Он как-то не задумывался над этим вопросом.

Понявший его затруднения дракон хмыкнул:

"Вот тебе, кстати, ещё одно общее свойство гуманоидов: сначала навесить на что-нибудь ярлык, а потом ломать голову, что делать с получившимся уродцем... Н-да... Так вот, магия — это, по сути, такой же способ воздействия на окружающий мир, как и привычные тебе техника с электроникой. Только без инструментов. Точнее, без имеющих материальное воплощение инструментов. Одной только силой разума. И без знания и использования тех же математики и физики ты больших результатов в магии не достигнешь. Но мы говорили о схожести гуманоидных обществ. И конкретно — о вере. Она может быть разной. В богов, в духов, в мировой разум, в светлое будущее, в торжество демократии и так далее. Но! — увенчанный приличных размеров когтем палец поднялся и ткнул вверх. — Обязательно найдутся особи, которые из самых лучших побуждений станут резать, душить, травить, жечь и прочими способами уничтожать тех, кто с этим не согласен. И обязательно найдутся особи, которые будут делать то же самое, но для достижения собственных, отличных от декларируемых целей. Так что учи социологию. И не только современную, но и прошлых исторических периодов. Пригодится..."