Сталкер-2 Путь в Зону

Дешевые же китайские поделки по типу миниатюрной видеокамеры с ПЗС матрицей, оказались здесь более живучими. Но 'дыханье Зоны' негативно действовало и на них — в момент прохождения очередной волны 'дыхания' они просто слепли, затем работоспособность благополучно восстанавливалась. Но тоже до какого-то момента, постепенно светочувствительные матрицы деградировали и в них. К тому же им требовалась активная инфракрасная подсветка, иначе картинка в темноте получалась слишком мутной и совершенно неразборчивой. Для охотников на дикого зверя ещё сгодится, а для военных уже нет.

Судя по заметкам ремонтника Шурупа, в Зоне имелись и специальные изделия на той же основе, как у китайцев, благополучно лишенные существенной части их недостатков, однако среди доступных запасов дохляка мне не повезло их найти, а заказывать новые Сидорович вряд ли согласится. Игрушки дорогие и крайне дефицитные. Выпускаются малыми партиями для нужд специальных подразделений. Добыть можно разве только у здешних военных, если сможешь, конечно, к ним подойти. Потому мне хватит и обычного налобного фонарика, чтобы заглянуть в какую тёмную дыру. А ночью так вообще лучше на обжитой базе отдыхать. Для здоровья оно куда полезнее будет.

— Ты прав, — фыркнул Сидорович, но я могу предложить тебе вариант поинтереснее в качестве оплаты твоих прежних трудов. Поверь, оно того стоит, — добавил он, заметив мою весьма кислую реакцию. — Как ты переносишь волны 'дыхания Зоны', кстати? — поинтересовался он у меня. — Пробирает или как?

— Скорее взбадривает, — признался ему.

— Очень хорошо, — тот задумчиво пожевал нижнюю губу. — А выброс как на тебя влияет? Долго в ушах шумело?

Как раз вчера вечером прошел очередной выброс. Хоть мы тут, считай — на самом краю Зоны, однако волны выброса всё так же смертельно опасны, если застали тебя в чистом поле. Замкнутые стены каких-либо капитальных строений снижают их до почти безопасного уровня, но переживания, говорят, весьма 'приятные'. И только спрятавшись глубоко под землёй, можно совсем не обращать на выброс внимания. Я же вчера застал первую ещё слабую волну на поверхности, пытаясь добежать до бункера Сидоровича из деревни, и потому смог прочувствовать всё на своей шкуре.

— Знаешь, как-то не проникся... — я пожал плечами. — По башке легонько стукнуло, секундная растерянность и крепкий дружеский пинок под зад с целью придания дополнительного ускорения в сторону укрытия. На этом всё.

— Везёт тебе, — Сидорович завистливо вздохнул. — А вот меня даже в бункере трясёт. Может быть, это нервное, я ведь не всегда тут сиднем сидел, успел и в глубине на Зону посмотреть... — ещё один вздох, теперь уже вздох явного сожаления.

А я вдруг понял, что же его держит в этих краях. Весьма непростой этот мужик, Сидорович.

— Иди за мной, сейчас проверим твою удачу, — он решительно встал со стула и пошагал в сторону ведущей в глубину бункера массивной двери.

Вскоре мы оказались в одной из многочисленных подсобок. Сидорович долго рылся в большом деревянном ящике, и наконец-то распрямился, протягивая мне тёмный предмет. Я взял его, рассмотрев. Это оказались полностью закрывающие глаза старые советские мотоциклетные очки на ремне с резинкой. Стёкла очков были абсолютно чёрными.

— Примеряй, чего стоишь, — поторопил меня Сидорович.

— Э... — я замялся, показывая пальцем на черноту стёкол.

— Надевай, надевай! — Мои сомнения тут никого не интересовали.

Надев эти очки, я вначале и вправду погрузился в полную темноту, но затем стёкла резко просветлели.

— Как меня видно? — Поинтересовался Сидорович.

— Замечательно. Даже как-то подозрительно чётко, — ответил ему, немало удивившись своему зрению.

С возрастом у меня зрение несколько упало и даже при переходе сюда оно осталось дефектным. Сейчас же я видел как в детстве, а может и ещё лучше.

— А сейчас? — Сидорович щёлкнул выключателем на стене.

У меня же видимая картинка сохранилась, лишь потеряв все краски, став ещё более контрастной, о чём я и поведал хозяину бункера.

— Очень хорошо! — Хмыкнул он, снова зажигая свет. — Так, ещё один момент... — порывшись в другом ящике, он вытащил маленькую металлическую коробочку, сдвинув в сторону толстую крышку и сразу же задвинув её обратно, а мои глаза резанула яркая тёмно-фиолетовая вспышка.

— Увидел? — Спросил он меня.

Я лишь кивнул головой, попытавшись протереть глаза, но очки этому помешали.

— Это мощный эталонный радиоизотоп для проверки артефактов и защитного снаряжения, — пояснил Сидорович. — Наверное, ты сможешь увидеть и проявления аномальной активности, не знаю.

... И в этот момент Зона в очередной раз 'вздохнула'.

— Аааа... — ярчайшая вспышка резанула по глазам, а болевой удар взорвал изнутри мою голову. Сознание надолго не задержалось, я успел лишь запоздало почувствовать, как падаю на бетонный пол.

— Раз очухался, вставай, нефиг мне тут долго разлёживаться! — Вместе с возвращением сознания, вернулся и сильно недовольный голос Сидоровича.

Я открыл глаза и проморгался. Мотоциклетные очки так и прилипли к моему лицу, но зрение стало даже ещё чётче и контрастнее.

— Хорошо видишь меня? — Судя по тону — это был не столько вопрос, сколько утверждение.

— Угу, — я поднёс к своему лицу правую руку и внимательно рассматривал её. Кроме самой руки, вокруг неё замечалась какая-то едва заметная белёсая дымка. Вокруг фигуры Сидоровича, кстати, тоже. Поначалу списал это на освещение или же глюки восприятия, однако исчезать они явно не собирались. Прошло несколько мгновений, и перед моим взором появилась надпись:

'Поздравляем, сталкер, благодаря удачному сочетанию нескольких уникальных факторов, Зона позитивно изменила твоё зрительное восприятие. В перспективе возможно и дальнейшее аномальное развитие твоего организма, но не обязательно с позитивным итогом. Будь всегда осторожен, сталкер, внимательно прислушивайся к голосу своей интуиции, совершая какие-либо необычные действия'.

— Снимай очки, тебе они больше не нужны, — требовательно заявил Сидорович.

Кое-как чуть ли не с кожей оторвал их от своего лица, удивившись тому, что их стёкла стали абсолютно прозрачными. Но изменённое зрение так и осталось при мне.

— Разрядился артефактик, — хмыкнул Сидорович, ловко выхватывая их у меня из рук. — Ничего, за полгодика опять зарядится, можно будет ещё на ком-то повторить эксперимент, авось получится так же хорошо, как и у тебя.

— Что, далеко не все эксперименты были удачными? — У меня внутри вдруг резко похолодело от слишком поздно пришедшего понимания глубины той задницы, в которой я мог случайно оказаться.

— А ты как думал! — Он взглянул на меня как на глупого ребёнка, у которого хитрый дядя отобрал сахарный леденец. — В Зоне сложно сказать наперёд, что да как будет. Есть отдельные признаки, по которым удаётся заранее определить степень потенциального риска, на них и стоит ориентироваться при манипуляции с 'дарами Зоны'. Вот, на себя я эти очки ни за что не надену, мне ещё мои глазки пригодятся! — Громко хохотнул он, видя моё ошарашенное состояние. — Да не ссы ты так, всё прошло исключительно удачно. Иди, прогуляйся на улицу, прочувствуй изменения, так сказать... — он подтолкнул меня к выходу из моей каморки, в которой я не знаю, как оказался после потери сознания.

А на улице день уже клонился к вечеру, косые солнечные лучи протыкали маленькие белые облачка в вышине и пробивались до самой земли сквозь почти облетевшие кроны высоких тополей. Пахло прелыми листьями и мокрой землёй. Несмотря на календарную середину октября, стояла достаточно тёплая погода, градусов двадцать, а может и все двадцать два.

Деревня оказалась покинутой, все куда-то ушли, даже обложенное закопчёнными кирпичами костровище, вокруг которого обычно рассиживался народ, давно прогорело и только в самой середине тлело в серой золе несколько красных угольков. Тоненькая струйка дымка колыхалась слабыми порывами тёплого осеннего ветерка. Неподалёку сложена поленница толстых напиленных чурбаков, большой топор с длинной рукоятью воткнут в старый крепкий пень.

Решил устроить себе лёгкую разминку, заодно наколов полешек. Раз, два, короткий и сильный взмах топором, и увесистая чурка разлетается на две отдельные половинки. Подбираю одну из них, снова устанавливая на пенёк. Хлоп, ещё две половинки от половинки. Я так разошелся, что не заметил, как целые полешки закончились, а вокруг меня валялись расколотые четвертинки. А ведь даже и не устал, силушка так и хлещет через край.

Остановив себя усилием воли, закинул к уголькам охапку сухой травы и тонких веток, наложив поверх колотых дров. Стоит чуток подождать, костёр разгорится сам собой. А пока можно навести порядок, сложив наколотые чурбачки в аккуратную поленницу под навесом от дождя. Я бы сейчас ещё и двуручной пилой поработал, но нужен напарник. Костерок сначала густо задымил, а потом начал постепенно разгораться.

Устроившись удобнее на земле, долго смотрел, как от быстро чернеющих желтых деревяшек отрываются вверх яркие языки пламени. Обновлённое Зоной зрение просто заставляло меня им наслаждаться, улавливая самые малые нюансы и оттенки цветов.

— ЗдАрова, мужик, — стоило мне только глубже уйти в себя, купаясь в новых ощущениях прекрасного, как кто-то грубо выдернул меня на поверхность.

— Здорово, Охотник, — я поднял на подошедшую человеческую фигуру хмурый взгляд, удержав возникшее было грязное ругательство внутри. — Где все? — Спросил его, окинув взором окружающую пустоту.

— А, это... — он коротко хохотнул, — они здоровенное сухое бревно сюда тащат, надрываясь от натуги. А я вперед вышел, проверить, мало ли тут кого постороннего случаем принесло.

Гриня Охотник, кстати, выглядел гораздо лучше с момента нашей крайней встречи. Выстиранный охотничий камуфляж, помятые и запылённые хромовые сапоги, бритая физиономия и аккуратная повязка на правой руке. Двустволка висела за спиной на ремне.

— Хорошо сходили? — Поинтересовался у него.

— Ты даже не представляешь как! — Он присел рядом со мной к костру на хорошенько отполированную сталкерскими задницами половинку чурбака, вытягивая уставшие от долгой ходьбы ноги, и перекладывая ружьё со спины на колени. — Мы с Санитаром снова за мальков крепко взялись, а то они тут постепенно сопьются от безделья и скуки. Да и ещё появилось тут четверо 'детей Зоны', — это он, видимо, про игроков, — надо бы их тоже к делу как-то приставить. Иначе опять какую-то гадость устроят по своей обычной дурости. Вот мы и обошли сегодня отдельные аномалии с целью научиться их обнаруживать и проверки на наличие появившихся после выброса артефактов.

— Удачно? — Судя по исключительно довольному лицу Грини — им действительно повезло.

— Угу, — кивнул он. — Пять 'медуз', три 'каменных цветка' и даже один хороший 'выверт'. Сейчас понесу Сидоровичу, пора с долгами хоть частично рассчитаться и за подаренный детектор 'Медведь' сказать отдельное спасибо. Это ты, кстати, пополнил его загашники, раз он так сильно раздобрился? — С хитрым прищуром спросил он меня.

— Дык! — Кратко ответил ему, широко улыбнувшись.

— Вижу — совсем старый хрыч тебя загонял, вон, красные круги вокруг глаз, — он внимательно вгляделся в моё лицо. — Спать нужно больше, а не вкалывать сутками напролёт! — Жестко припечатал он. — Хватит сидеть там под землёй, бери выходной и идём завтра вместе с нами к большой плеши гравитационок около железнодорожной насыпи. Там собак много бегает, мне второй хороший стрелок в команду нужен. А то Санитар ещё тот мазила — сегодня два раза подряд промахнулся по крупной собаке с десяти шагов. Опять осточертевшие консервы жрать придётся. Ты же, погляжу, хоть и молод, но охотник опытный. Знать, тебя с детства батька крепко натаскивал.

— Угу, — я кивнул, признавая его правоту.

К охоте меня действительно отец ещё в детстве пристрастил. Сначала просто водил с собой, рассказывал о повадках дичи, учил читать следы, а позже дал в руки заряженное ружьё и показал в сторону пустых консервных банок. Я тогда крепко отбил себе прикладом плечо, но отец лишь посмеялся и позже научил правильно стрелять. Я много раз вспоминал его науку благодарным словом, так же приучая к оружию и своего сына. Впрочем, тот охотой не проникся, предпочитая ей аэроклуб, но периодически ходил со мной в тир хорошенько оттянуться по мишеням с пистолетом.

Тем временем с шутками и прибаутками, сипением и кряхтением в деревню по дороге втягивалась придавленная сверху большим тяжелым бревном разношерстная процессия.

— Бросили! — Шедший рядом с процессией Санитар громко скомандовал, и бревно с сильным грохотом упало на землю, едва не задавив парочку слишком зазевавшихся парней.

— Фух, наконец-то допёрли! — Народ стал раз разминаться и отряхиваться, подтягиваясь к нашему костру.

— Ладно, я к Сидоровичу, — Гриня Охотник поднялся на ноги, направившись в сторону подземного бункера.

— Прихватить на обратном пути не забудь! — Бросил Санитар ему в спину, имея в виду понятно что, усаживаясь на оставленное Гриней полено рядом со мной.

— Ты же вроде закодировался?! — Недоумённо спросил его я.

— Сто грамм можно, — твёрдо ответил тот, — причём не только можно, но и нужно! — Добавил он мгновеньем позже.

— Опять ведь сорвёшься... — попытался легонько надавить на его совесть.

— Да что ты понимаешь! — Недовольно фыркнул он. — Ладно, не переживай ты так, действительно сто грамм, не больше, я и вправду завязал как-никак.

Я лишь тяжело выдохнул, понимая всю бесполезность борьбы за трезвость в сталкерской среде.

Вскоре вокруг костра расселись чуточку отдохнувшие мальки, завязав разговоры и щедро делясь накопившимися эмоциями, обсуждая сегодняшнюю вылазку в Зону. Меня же они быстро выкурили с насиженного места. Терпеть не могу табачный дым. Прихватив из костра горящую головню и несколько полешек из-под навеса, направился к маленькому костровищу в дальней стороне деревни, около которого обычно любили посидеть перед обратной дорогой изредка заходившие к Сидоровичу бывалые сталкеры.

— Ты ведь тоже игрок, да? — Когда окончательно стемнело, сделав для меня окружающее пространство чёрно-белым, ко мне подошли с тихим вопросом два непонятных тела.

Одежда мятая и грязная, оружия при себе нет. Я тоже, кстати, лишь с одним ножом на поясе, оставил ружьё в бункере. Именно этих двух типов я и видел в первый день моего попадания в Зону. И ведь тогда двустволки у них были, как помню. Не иначе где-то успели посеять. Поведение и тон голоса спросившего игрока мне сразу не понравился.

Ожидая какую-то гадость с их стороны, нашарил во внутреннем кармане плаща наладонник, включая запись разговора отдельной настроенной кнопкой на его боковой поверхности. До этого момента записывал все разговоры с Сидоровичем, чтобы после прослушать их ещё разок, вылавливая пропущенную сознанием ценную информацию и анализируя свои эмоции. Хоть я и перешагнул пятый десяток, но попав сюда, веду себя в полном соответствии с возрастом помолодевшего тела. То есть постоянно туплю.