| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Нас с Сашей (хотя мы рвались в бой) оставили возле чаши — замыкать круг на артефакт. Троекуров-старший предложил было перевезти чашу в Кремль, под правительственное крылышко — но оказалось, что сдвинуть ее невозможно, да и вообще — опасно: стоило только попытаться приподнять сосуд, как дом затрясло, а из чаши посыпались немаленькие такие молнии. Так что нам, в соответствии с приказом Надразума, было велено остаться в Петербурге.
...тогда же, граница где-то между Россией и Украиной...
Село Карповка, поделенное почти пополам границей, издревле не знало, к какому государству оно относится. Во времена Союза это было неважно, но с тех пор все изменилось. Правда, это не особо помешало сохранить привычный уклад. Русские и украинцы всегда селились вперемешку, роднились, ходили в гости, вместе решали проблемы, вместе делили горе и радости. Так продолжилось и в настоящее время. Ни границы, ни кордоны, ни отсутствие двойного гражданства не мешали. И вдруг пасторальное течение жизни рухнуло в один миг: на нескольких военных вертолетах прилетели виденные ранее только по телевизору инопланетяне, сопровождаемые солдатами и опасными людьми в штатском. У одного из них в руках был мегафон.
Тут же вокруг транспортов собралась толпа.
− Внимание! В ближайшее время здесь произойдет разрушительный природный катаклизм, мы собираемся его погасить! − раздался усиленный техникой голос, − просим в течение часа разойтись по домам и приготовить свои документы, удостоверяющие гражданство! Ничего не бойтесь, нам нужно только определить точное количество жителей вашего села!
− Ох, ты ж еж... − эмоционально среагировал народ и разбежался по хатам.
Представители власти начали обходить дом за домом. Впрочем, уже через четверть часа людские страхи схлынули, вернув любопытство: пришельцы не хулиганили, ничем не грозили. Только выясняли, кто, откуда и оставляли в центре владения амулет вроде стеклянного шара, закрепляя его под потолком и настрого запрещая трогать. Изумленные селяне только кивали и соглашались. Первого же излишне любопытного парубка, наперекор запрету тут же сунувшегося рукой к диковине, нехило приложило молнией под насмешливыми взглядами не успевших выйти 'гостей'. А глава семьи, не уследивший за отпрыском, впервые подумал, что зря он спускал тому выходки, и, пусть запоздало, но взялся за ремень.
Обойдя весь населенный пункт, включая ферму, сады, сельскую управу и все мало-мальски значимые строения, пришельцы занялись и вовсе странными делами: вымеряли что-то на земле, ставили вешки с флажками, переговаривались по рациям. Жители только дивились на это, сидя по домам.
Наконец, все затихло. Часы медленно подбирались к назначенному времени.
9 ...ля
И вот он, час Икс — полдень по Москве. Где-то там, по всей гигантской границе России, стоят в четко выверенных точках маги, смотрят на часы и готовятся к волшебству.
− Десять, девять, восемь... − отсчитывает возле чаши координатор, − семь, шесть, пять, четыре, три, два, один...
...И одновременно с боем Кремлевских курантов начинается мерный речитатив на праязыке — катрен, продиктованный свыше Надразумом. Что он обозначает — не известно. Но, как правильно выразился Президент: 'хрен бы с ним, главное, чтобы сработало!' Не до сантиментов, когда всему грозит толстый полярный зверь. Полагаться на указание Надразума страшновато, но иного выхода все равно нет. Мы с мужем декламируем, одновременно касаясь с двух сторон голов драконов, исполняющих роль ручек артефакта. Сила бьется раскаленными струнами, в голове нарастает страшная мигрень... сколько же энергии сейчас выбрасывается в пространство, если нас так колбасит?! Держу пари — остальным не легче... но вот формула произнесена, и с последним звуком чаша снова преподносит сюрприз: ровное белое сияние сменяется на радужное, а гудение превращается в непонятную мелодию...
− Ого, − координатор прислушивается, − что за музыка? Странно, она как будто маскируется, не позволяя себя узнать.
− Магия... − я обессилено отступаю и падаю на диван. Рядом плюхается Александр.
− Теперь поможет?
− Должно...
− В любом случае, до момента истины осталось не больше нескольких часов, − координатор одернул форменный френч с красными кубиками в петлицах, − думаю, нам следует перебраться в центр связи.
− Вы правы.
Кортеж с мигалками на скорости больше ста километров в час помчался по улицам города и затормозил возле Синего моста. В зале было так же многолюдно. На экране мигали огромные цифры обратного отсчета, ниже — два ряда прямоугольников с камер наблюдения. Люди не сидели в ожидании — они переговаривались по телефонам, бегали туда-сюда с озабоченными лицами. Проходя мимо, я слышала, как МЧС проверяет готовность бригад быстрого реагирования, как отчитываются погранзаставы и станции ПВО, как кто-то что-то выясняет или требует... Космонавты на космической станции рыбками плавают от камер к иллюминаторам и обратно.
Устало плюхнувшись на диван и жестом отказавшись от помощи медиков, мы откинулись на мягкие спинки. К нам подошла улыбающаяся девушка в крахмальном фартучке и протянула поднос с чаем, кофе и другими напитками.
− Спасибо, − выбрала самый крепкий, почти черный чай.
− Печенье, пирожки, конфеты? — ее напарница подставила свой лоток.
− Шоколад был бы очень кстати, − улыбнулась устало.
− Молочный, черный, с орехами, − девушка развернула настоящий веер ярких этикеток.
− О, − выбрала 'Кэдбери' с фундуком.
− А с мясом пироги есть?
− Разумеется, − буфетчица заботливо пододвинула Саше тарелку, − вот эти с рубленым мясом, эти с курицей, а тут свинина кусочками в сливочном соусе.
− И мне! — я тут же почувствовала, что шоколадки мне мало.
Пока мы подкреплялись, Полковник сделал множество звонков, пошептался с кем-то в военной форме, сбегал куда-то пару раз... После истощающей волшбы я могла только отстраненно наблюдать за суетой вокруг и ждать.
− Сколько осталось времени?
− Полчаса.
Это время мы провели все так же — жуя пирожки с чаем, крутя головой, обсуждая с наставником мелкие организационные вопросы. Громкий сигнал прервал все. 'ПИ-ИП!!' Цифры на экране мигали алыми нулями. Одновременно мы ощутили, как под ногами задрожал пол. Все замерли на полуслове.
− Началось! — я невольно подалась к мужу. Саша обнял меня за плечи.
Картинки с камер наблюдения тоже дрожали, но то, что они показывали — превосходило все предположения и гипотезы. Из земли — на сухопутных границах. Из воды — в реках, морях, озерах, − везде! − восставали Стены: грязно-серые, непрозрачные, не каменные, не огненные, а... как будто туман материализовался. Вверх, вверх, пока не достигли видимого края неба.
− Данные с орбиты! — президент держал себя в руках.
− Докладывает экипаж МКС, − через секунду сквозь помехи возникла картинка с орбиты, − подключаю внешнюю камеру.
Все — кто сидел, тот встал, стоявшие подошли поближе... голубой шарик планеты изменился: некогда безбрежную синеву океанов и яркое многоцветье континентов разгородили серые стены, торчащие над атмосферой на несколько километров (на глазок). Края их были четко очерчены, словно они были не из дыма, а из камня.
...а в это время где-то над Тихим океаном...
− Борт шестнадцать, следую коридором шестьдесят восемь, − второй пилот подправил курс самолета.
− Высота одиннадцать тысяч метров, до берега двести пятьдесят километров, ветер в левый борт три узла. Прямо по курсу облачный фронт.
− Борт шестнадцать, вас вижу, − в эфир пробился ближайший из радиолокационных центров слежения, − следуйте коридором шестьдесят четыре, высота десять тысяч.
− Вас понял.
Самолет резко влетел в стену облаков. Судно тряхнуло.
− Борт шестнадцать, перехожу в коридор шестьдесят четыре.
− Вас вижу, все в порядке.
...а в это время в Париже, Франция...
Научное заседание в Лувре проходило как обычно, как вдруг в зал ворвался один из сотрудников. Взлохмаченный, задыхающийся от бега, в красных пятнах шока, он бросился к кафедре.
− Жиль, что слу... − Марабу начал подниматься с кресла.
− Земля разрушается!!! − мужчина еле вытолкнул из запаленных легких воздух для этих слов.
− ЧТО?!!
Жиль только указал рукой на телемонитор, не в силах больше говорить. Зал зашумел. Марабу коротко глянул на ассистента, и тот послушно схватил в руки пульт. От уведенного на экране присутствующие впали в ступор: в прямом эфире новостные каналы, как национальные, так и международные, передавали жуткую картину катастрофы невиданного масштаба. Трясущаяся земля, восстающие из нее серые стены, не понятно из чего состоящие, рушащиеся дома, дороги, разламывающиеся пополам мосты...
Крики людей, рев животных, стаи птиц, с истошными криками уносящиеся прочь... на море обстановка была не лучше: прямо перед камерой небольшой кораблик, пытавшийся прорваться через поднимающееся над водой препятствие, разорвало пополам. Похоже, то, что представлялось туманом или дымом, имело твердость стали. Зрители заволновались, кто-то из женщин зарыдал, кто-то вслух начал молиться.
Картинка менялась, она становилась то профессионально четкой, то плывущей и зернистой. От общих планов переключалась на мелочи. Похоже, каналы использовали все, что можно и нельзя − съемку профессиональных бригад и ролики с телефонов непосредственных участников событий, панорамы с вертолетов и даже записи с камер наблюдения. Разрушенные здания, мосты и дороги. Взрывы там, где границу пересекали голубые нити трубопроводов, и яростно пылающие пожары. Оборванные линии электропередач и электрические разряды в ближайшие поверхности с оголенных проводов. Многокилометровые пробки на трассах, аварии и паникующие толпы, машины 'Скорой помощи', не справляющиеся с пострадавшими, и толпы беженцев, радостно (или яростно) кинувшихся мародерствовать. Взявшиеся за оружие местные жители, защищающие свою собственность. Стихийные суды Линча со зловещими 'украшениями' на столбах. Америка, Канада, Франция, Британия, Япония, Китай... везде одно и то же. Что творилось в России, было неизвестно, но вряд ли там как-то иначе. Режиссер переключил изображение на один из спутников, и крики ужаса и изумления зазвучали с новой силой, − Стены достигали высочайших границ слоев атмосферы, упираясь в космос.
Ученые вскрикивали от ужаса, пытались найти объяснение случившемуся, выдвигали различные теории и тут же начинали о них спорить. Марабу оглядывал это безумие, все больше приходя в ярость. Наконец, он не выдержал и рявкнул:
− Тихо!!!
Все не сразу, но успокоились. А директор достал свой телефон, в воцарившейся тишине набрал какой-то номер и включил громкую связь.
− Министерство обороны слушает, − через несколько гудков раздался мужской голос.
− Будьте добры, к телефону месье Перрена.
Снова воцарилась тишина, прерываемая трелями и щелчками переключений телефонных автоматов.
− Генерал Перрен у аппарата, − наконец, отозвались с той стороны.
− Добрый день. Это Анри де Ренар. Что происходит?
− Мы пытаемся выяснить, − после некоторой паузы отозвались из министерства, − пока же ясно только одно − что-то или кто-то разделяет планету на отдельные сегменты. Насколько непреодолимы эти стены и что это вообще такое — нам не известно. Пока правительство едва справляется с авариями и катастрофами на границах. Подсчет жертв тоже еще продолжается.
Военный чиновник бросил трубку. Послушав отрывистые гудки, директор набрал следующий номер:
− Академия наук? Говорит Анри де Ренар. Кто-нибудь может мне сказать, что происходит с планетой?!
− Нас разделяют, месье. — Собеседник сочился язвительностью, − разводят по одиночкам, словно детишек, не поделивших сладости и устроивших драку.
− Как это?
− А вот так. Мы выслали несколько групп на вертолетах в разные районы — везде одно и то же — непреодолимая стена неизвестно из чего, разрушение дорог, сооружений, обрыв линий электропередач. И в других странах происходит все тоже самое. Вы в курсе, что немцы лишились своего газопровода из России? И кабельная связь везде оборвана. Остались только спутники. Пока, во всяком случае.
− Но кто такое может сделать?!
− Нам это неизвестно. Я послал запрос в Брюссель. Посмотрим, что будет дальше. А вам советую ничего не предпринимать — мы пока бессильны в этой ситуации. Всего хорошего.
На той стороне повесили трубку. Марабу оглядел подчиненных: те пребывали в шоке. Кто-то из женщин тихо рыдал. Мужчины крепились, но... Так, руководитель он, или кто?
− Жиль, − интерком бибикнул, соединяя начальство с помощником, − сюда всем по стопке коньяка. Немедленно. И... пожалуй, вызовите медиков с успокоительным.
− Слушаюсь.
Вскоре из буфета привезли спиртное, а группа медсестер раздавала всем желающим таблетки. Сорель коньяк выпил, но от остального отказался. Переглянувшись с Дебюсье, они встали и громко спросили:
− Месье Ренар, мы можем идти? У нас дело стоит.
− А? Да... идите, − директор вяло махнул рукой.
Друзья поспешили слинять. До кабинета Сорреля было ближе, так что они направились сразу туда.
− И что ты об этом думаешь? − Дебюсье посмотрел на друга и уселся в одно из кресел.
Сорель налил им по порции арманьяка и сел в соседнее кресло:
− Помнишь, мы с тобой ездили на семинар в Бельгию?
− Угу.
− Я тогда впервые почувствовал какой-то дискомфорт, когда мы пересекали границу. Да, формально Европа объединилась. Но различия в культурах, языках, образе жизни — никуда не делись. Вот скажи, ты сможешь отличить парижанина от, скажем, провансальца? С трудом, правда? А француза от бельгийца или итальянца? Вот то-то!
− Интересно, − Жан Люк задумчиво потер пальцем край стакана, − что же все-таки произошло? Что же это за стены такие? И что теперь со всеми нами будет?
− Ничего хорошего, − Поль вздохнул, − представляешь, сколько торговых связей рухнуло в один момент? Торговля, производство, сельское хозяйство...
− Топливо, сырье...
Они мрачно переглянулись, понимая друг друга без слов.
− Что теперь?
− А давай съездим на центральный рынок? — вдруг предложил Жан, − запасемся кофе, фруктами и специями, пока они есть в продаже...
− А что? Идея! Все лучше, чем просто так сидеть и ждать неизвестно чего.
Ученые приободрились и направились прочь из музея.
...в тоже время где-то в восточной Прибалтике...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
