Остывший Мир

  — Да и сейчас не очень-то весело. Вот почему в наше время нет более быстрой техники, способной выдерживать такие экстремальные условия? Я бы не отказался справиться с работой за пару дней.

  — В этом есть и плюсы.

  — Это верно, — согласился Сергей. — К примеру, если бы здесь было работы на пару дней, мне бы столько не платили.

  — Я вообще не люблю быстрые перемещения. Лучше пройти десяток километров пешком, чем проехать их же на автомобиле, лишь выглядывая из окна.

  — Это ты про нашу экспедицию говоришь? Я бы пешком не пошёл ни за какие деньги.

  — Нет, я вообще. Я ведь говорил, что бывал за границей?

  — Да. Так о чём ты говорил?

  — О путешествиях и отношении к ним людей.

  Павел отстегнул ремень и сел на свою лежанку, после чего вытянул вверх руки и слегка размялся.

  — Вот представь. Любой прекрасный европейский город. Настоящий город-музей, где не найдёшь двух одинаковых зданий, и каждое из них представляет уникальный шедевр дизайна. Где множество различных парков, дворцов, площадей, театров, храмов и прочих предметов культурного наследия. Где за любой мало-мальски длинной улицей стоит своя история, где можно просто срезать путь через двор и найти какое-нибудь уникальное место. Таких городов во всём мире осталось всего ничего, в большинстве случаев старые здания сносят, оставляя лишь совсем уж шедевры. В России к таким городам можно отнести Санкт-Петербург, в Европе — Милан, Прагу, Флоренцию, Сан-Марино.

  — Слушай, не трави душу, а.

  — Ладно. Знаешь, что меня больше всего поражало в то время, когда я путешествовал по этим городам? Туристы. Эти люди, как мне кажется, приезжают в эти города просто ради того, чтобы поставить галочку в журнале и рассказать своим друзьям о том, что они там были. Возьми для примера любой экскурсионный автобус. Они привозят экскурсию, дают им выйти из автобуса, отводят пять минут на то, чтобы сделать фотографии, рассказывают краткую информацию о том, куда их привезли, потом загружают назад и везут дальше. Вот скажи: что можно рассмотреть за пять минут? Разве можно за это время оценить по достоинству тот же Саграда-Фамилия? Я уже не говорю о том, что в большинстве случаев эти автобусы даже не останавливаются и просто проезжают мимо. И ладно бы такая ситуация была только с автобусами, но она повсеместна. Если ты пойдёшь на экскурсию, скажем, в Лувр — тебя проведут по всем залам чуть ли не пробежкой. Но что хуже — такая же ситуация с самими людьми. Можешь посмотреть на их типичное поведение около любого исторического места. «О, круто, сфоткай меня!». Ненавижу это слово — «фоткать». И ведь такая ситуация творится не только с молодыми да неопытными. Как-то раз мимо меня прошёл дедок, увидел знаменитую на весь мир статую Давида Микеланджело, хмыкнул, повернулся к ней спиной, сделал фотку и просто пошёл дальше. За те десять минут, что я там провёл, меня просили отойти, чтобы дать сфотографироваться, целых пять раз. Естественно, я всех их посылал куда подальше — если им так нужны фотки, они могут скачать их в Виртуале.

  — Далеко не всех интересует искусство настолько, чтобы рассматривать каждую статую по десять минут, — ответил Сергей.

  — Это, конечно, так. Но я не понимаю другого — если ты не изучаешь то место, куда ты приехал — какой смысл вообще куда-то выезжать? С тем же успехом, с которым ты слушаешь гида, ты мог бы посмотреть видео о городе, не сходя с дивана. Или открыть для себя Флоренцию с помощью шлема виртуальной реальности.

  — Ты когда-нибудь вообще бываешь доволен? Посещают через Виртуал — тебе не нравится. Посещают вживую — ты снова ворчишь.

  Павел пожал плечами.

  — Да, наверное, я добавил от себя слишком много желчи в свои мысли. Эти туристы меня в своё время очень сильно взбесили. Не считая рекламщиков, конечно, те ещё больше. Я говорю не о том, как правильно фотографироваться около памятников, а о том, как надо путешествовать. Путешествовать надо медленно. Ты можешь сесть на спортивный автомобиль и пересечь всю страну за неделю, но так ты никогда не сможешь сказать, что ты на самом деле объездил всю Россию. С тем же успехом можно полюбоваться на неё из иллюминатора в самолёте. Нет, любое настоящее путешествие — это в первую очередь остановка и уже потом перемещение с места на место.

  Сергей отложил в сторону бумаги и вложил карандаш в щель между столом и стеной. Под монотонную речь Павла было довольно удобно считать столбиком.

  — Я ведь раньше тоже собирался посмотреть весь мир, — сказал он. — Даже ради этого выучился на метеоролога.

  — И планы не выдержали столкновения с суровой реальностью? — ехидно спросил Павел.

  — Да. Но как только мы накопим немного денег, я обязательно съезжу куда-нибудь за границу.

  Павел на некоторое время задумался.

  — Съезди на море. Нельзя сказать, что ты прожил полноценную жизнь, если ты ни разу не был ни на море, ни в горах. И если ты ни разу не совершал ничего экстремального.

  — Зато я могу себя успокоить тем, что я, по крайней мере, видел Северное Сияние.

  — Это верно. Далеко не каждый решится поехать на Север, да ещё в полярную ночь, чтобы иметь призрачный шанс поймать Северное Сияние.

  В этот момент послышался треск, и балок резко накренился на правый край. Сергей упёрся ногами в пол, чтобы не полететь вниз, а Леонард снова заворчал и заёрзал на лежанке. Павел выглянул в окно.

  — Глуши мотор! — крикнул он в сторону кабины. — Приехали. А ты, — это было сказано Сергею, — одевайся и выходи наружу, и записи свои прихвати, чтобы не утонули. Леонард! Не засыпай, мы выходим.

  Пока они одевались, в кабине сначала послышалась ругань, а затем — разговор по связи. Через минуту дверь в кабину открылась, и на пороге появился Гриша.

  — Собираетесь? Правильно делаете. Тягач сел в лужу. Притом конкретно, как бы бросать не пришлось.

  — Не придётся. Поверь моему опыту, — ответил Павел, — карман не сильно большой, выберемся.

  Все четверо обитателей первого балка вышли наружу. Второй балок уже успел объехать их и теперь стоял впереди. Из него вышел Виктор, а затем один из водителей, которого звали Владимир. Все столпились вокруг тягача, носом ушедшего в лёд.

  — Гриш, как это произошло?

  — На карман наехал. Его нереально было заранее разглядеть.

  — Павел? — он повернулся к штурману.

  — Здесь случаются такие карманы с водой. Нечасто, вряд ли это повторится. Сейчас тягач ни в коем случае нельзя трогать, он может глубже уйти. Сначала нужно определить, где карман начинается и кончается, потом уже можно будет пытаться выдернуть.

  — Ясно. Давайте выгружаться.

* * *

  Спустя полчаса вчерашняя ситуация повторилась — снова наружу вытащили теплоэлементы, а потом стали аккуратно исследовать карман, в который попал тягач. Только, в отличие от вчерашнего дня, вовлечены оказались практически все. Да и проклятый ветер практически сводил на нет работу теплоэлементов, унося тёплый воздух с собой. Воздуха же ледяного лёгким катастрофически не хватало для дыхания. В итоге, вчерашние посиделки повторять никто особо не стремился.

  Через час в окружающем утопающий тягач льде было пробурено несколько десятков каналов, и с помощью этого удалось разобраться, насколько широк карман. Выяснилось, что назад лучше не сдавать, а попытаться по возможности уйти вправо. Дальше всем пришлось посменно ломать лёд при помощи отбойника, что оказалось неимоверно тяжёлым. Из-за ледяного воздуха сил в теле совершенно не чувствовалось, и потому было тяжело даже поднести отбойник ко льду, не то что им орудовать. Почувствовав, что руки уже перестают удерживать тяжёлый инструмент, Сергей сложил его на лёд и махнул рукой Павлу, который взялся за молоток следующим. Через несколько секунд тишина вновь заполнилась громким стуком, а Сергей решил отправиться в тепло — второй балок. И в этот момент услышал, что Виктор ему что-то кричит.

  — Вить, что?

  Виктор, стоя у второго балка, размахивал руками и что-то пытался кричать, но шум работающего молота всё перекрывал.

  — Тихо! Павел, выключай!

  Павел, к счастью, его услышал и сразу заглушил мотор. Спустя секунду откуда-то из-за балка послышался громкий басовитый рык.

  — Р-р-ра-а-а!

  — Вот чёрт! — Павел бросил в сторону отбойный молоток, и тот с треском упал на груду льда. — В балок, быстро!

  Повторять дважды никому не пришлось. Гриша, который стоял совсем рядом, оказался в нём первым. Сергею нужно было пробежать всего несколько метров, но прямо рядом с дверью ноги заскользили по льду, и он плюхнулся на землю, успев только схватиться за поручни вокруг двери. Он уже слышал приближающийся тяжёлый топот и подтянул себя руками, когда почувствовал сильный удар в спину. От удара он буквально влетел в балок, неловко размахивая руками, и, прокатившись по наклонному полу кувырком, врезался в дверь на противоположной стороне. И как раз увидел, как Павел последним забегает в дверь и бежит наискосок через балок. А потом в проходе появилась большая белая морда.

  Сергей впервые видел белого медведя в живую, да ещё так близко. Огромный хищник громко фыркнул и просунул голову в дверь, вытянув вперёд лапу, которой потянулся к Сергею.

  «Чёртов Псих! Мог бы и дверь закрыть!» — пришла в голову несвоевременная мысль.

  Сергей попытался отползти в сторону. Медведь сделал ещё шаг внутрь и попытался дотянуться до него лапой, но упёрся плечом в дверь. Поняв, что проход для него узковат, медведь яростно зарычал, выплёвывая на пол слюну. В этот момент рядом с мордой медведя с громким «шмяк» приземлился кусок мяса. Медведь снова втянул воздух, покосившись на лежащий перед ним шмат, затем попытался повернуть голову, чтобы подцепить мясо зубами.

  С улицы послышался щелчок, и в основание шеи медведя влетела небольшая искра. Глаза зверя тут же расширились, он гулко заорал и подскочил, ударившись головой о крышу балка, затем его голова повалилась на пол. Секунду спустя медведь полностью затих.

  Из кабины водителя медленно выглянул Гриша и расширенными глазами посмотрел на тушу мёртвого хищника.

  — Да, так вот ты какой, Хозяин Арктики.

  Сергей повернул голову влево. Павел стоял с пистолетом в правой руке и вторым куском мяса в руках и был бледнее обычного.

  Снаружи послышалось ещё несколько щелчков. Медведь на полу дважды конвульсивно дёрнулся и снова затих. Затем со стороны двери послышался окрик Виктора:

  — Все целы?

  — Да, Вить, — ответил Сергей. — Медведь уже мёртв. Кстати, Павел, откуда он тут вообще взялся? Я, конечно, не краевед, но разве белые медведи водятся на Таймыре?

  Павел положил мясо обратно в кухонную машину, спрятал пистолет в карман и, вытерев руки о полотенце, подошёл к туше медведя.

  — Нет, но иногда случается, что эти бедняги выбираются со своих льдин на сушу, а когда те отходят, теряются и начинают бродить по тайге, питаясь всякой мелочёвкой вроде леммингов. А ещё это очень миролюбивые звери и никогда не нападают первыми, и стараются убежать, даже если их ранили.

  — Ага, я вижу, какой он миролюбивый, — Сергей поднялся со своего места и стащил куртку. — Если бы он до меня дотянулся, я бы, наверное, и не разговаривал сейчас.

  — Видишь, что у него с лапой?

  Павел схватил правую лапу медведя и приподнял её над полом. На внутренней стороне лапы была видна замёрзшая кровь.

  — Они иногда, заблудившись и потеряв связь с родными льдами, свирепеют. Видишь, сколько этот медведь пройти успел? Он, наверное, не одну сотню километров протопал, а сюда пришёл от отчаяния и голода, когда услышал грохот отбойника. А в остальном — да, зверь мирный. Я бы вообще предпочёл, чтобы мы его не убивали. Я ему кусок мяса кинул не для того, чтобы от тебя отвлечь, хотя и это тоже, а чтобы он схватил его и убежал. Он бы так и сделал, поверь.

  — Да уж. Спасибо, наверное.

  Сергей развернул куртку. В районе бедра был след от ботинка. Григорий тем временем подошёл к медведю и наклонился к нему поближе.

  — Его бы как-то с прохода убрать. Вторая дверь не откроется, она в лёд погрузилась.

  Ответил снова Павел.

  — Этот медведь весит около четырёх центнеров. И это он ещё исхудалый. Как, справишься?

  — Хм. Я слышал, у него шкура высоко ценится.

  — Да у него всё ценится. Только кто её снимать будет? Ты? Я вот не стану.

  — А мясо?

  — Глисты. Биобарьер не спасёт. Если хочешь — можешь клык выдрать или коготь. Валяй. Зато ты в кои-то веки сделаешь что-то новое в своей жизни.

  Снаружи послышался разговор. Было слышно, как Виктор с кем-то обсуждает, как они будут убирать тушу белого медведя. Сергей сел на лежанку и пододвинул к себе поближе теплоэлемент.

  — Помню, в детстве пару раз читал книги Жюля Верна о морских экспедициях на Север. Там белые медведи были куда свирепее, чем ты их описываешь, и часто нападали стаями.

  — Жюль Верн — конечно, классика. Но это он выдумывал. Белые медведи не охотятся стаями, тем более, на полярников. Максимум, что склады с продовольствием их разоряли.

  — Было бы на что его сфотографировать. Расскажу домашним — не поверят, что я нос к носу с белым медведем встретился.

  Григорий всё же взялся за нож и начал добывать из туши медведя когти и клыки, а потом скрылся в кабине водителя, захлопнув за собой дверь. Спустя десять минут снаружи послышался шум, и труп медведя выполз наружу, освобождая троих обитателей первого балка. Сергей сразу же накинул куртку и вышел наружу, Павел вышел следом. Снаружи выяснилось, что к задней лапе медведя привязали трос и отбуксировали его в сторону вторым тягачом. Ему навстречу сразу же вышел Виктор.

  — Ну как вы? — спросил он, подходя к Сергею.

  — В полном порядке, разве что пара ушибов. Кто стрелял?