'Да что мне сегодня не везет?' а проснувшаяся совесть добавила, — 'Дикари, а тут я весь в белом, да на белом коне...' Я шикнул на неё и она спряталась. Не знаю надолго ли.
С красно-пунцовой рожей, поплелся за стрельцом. Войдя в дом мы остановились на пороге, сняли шапки и перекрестившись, остались ждать приглашения хозяев. Никодим подошедший чуток позже, обошел нас стороной и махнув рукой пригласил к столу, — Марфа, клюка старая. Только глянь кто к нам явился, татарином нежданным.
Из-за занавески, отделяющей кухню, вышла сухонькая старушка, всплеснула руками, — Степушка, а чего один то? Детишки где?
— Дома с Аннушкой остались, мы по делу зашли...
Она обиженно поджала губы, — Эх, мужики, мужики, только и можете о своих делах говорить. Садитесь, обедать будем.
Щи конечно были вкусные, но с моей точки зрения в них не хватало картошки. Гречневая каша с молоком.
После того как всё было съедено и выпито мы прошли в небольшую мастерскую, расположенную рядом с конюшней, расселись на чурбаках, Никодим на лавку. Он вопросительно посмотрел на Степана, тот молча перевел все стрелки на меня.
— Давай свою медянку, чего ты из неё хочешь сделать?
Я задумался только на мгновение, — Мне надо раскатать его в тонкий лист, а потом покрыть оловом. Сможешь?
— Насколько тонко и сколько класть олова?
Дед мне начинал нравиться с каждой минутой всё больше и больше. Осмотревшись по сторонам увидел на верстаке у окна кусок кожи, с миллиметр где-то толщиной, взял его.— Треть от этого.
— А олова?
— с волос.
'а как прикажете объяснить человеку, что мне нужно микронное покрытие'
Мастер кивнул головой, — а ещё чего хотел?
Я посмотрел на Степана, сидящего с никаким выражением лица... перевел взгляд на Никодима, он продолжал смотреть так же спокойно и выжидательно.
— Степа, я тебе честное слово, язык вместе с яйцами отрежу, — А было за что. Буквально вчера вечером, за ужином, черт меня дернул спросить меня про самовар, да потом ещё по ерничать на эту тему. Только теперь оставался открытым вопрос, когда это он успел кума то предупредить... Резко вскочив с чурбака метнулся к двери и распахнул её, мальчонка, сидящий на корточках, метнулся прочь но запутался в ногах и упал, я подхватил его поставил и придерживая за воротник втащил в мастерскую. Снял шапку. Парнишка вырвался и бросился к отцу, начавшему вставать и, спрятался за его спиной. Я сел обратно на свое место.
— Степан, ты, что же это делаешь? А если он своим дружкам растреплется, что чужак чудо самовар сделать может? И все твои хитрости, пойдут прахом, я и так хотел рассказать. А теперь что?
И ты старый, — я перевел взгляд на Никодима, — тоже хорош. Где детишки? Давно не видел, — Подделал его голос.
Получилось так удачно, что Андрейка, хмуро выглядывающий из-за спины отца, хихикнул и этот смех разрядил обстановку.
'Даже удачно, что старый хрыч в родстве состоит, ну держись...'
— Федор. Ты уж это, не серчай, — сконфуженный мастер, почесал кончик носа. Он кивнул на Степана, — Степа и правда не знал, что этот огрызок здесь обретается. — И указал на крестника.
-Черт с вами. Только давай договор заключим, по которому ты с каждого самовара, будешь мне половину отдавать от тех денег, что за него брать будешь.
— Ого! Не много ли? Ты не делаешь ничего, а я тебе половину...
— Никодим, посмотри на меня. Я чужак в этом городе. Могу сейчас встать и уйти. Пойду на кукуй и купцам немецким расскажу, что тебе поведать хотел, а потом с ними договорюсь, о деньгах. Твоя правда в том что я не вношу труда своего в твою работу, тебе так кажется, только в отличие от тебя я головой тружусь. — Постучал себя пальцем по голове. — И поверь, она даже болит иногда.
— Третью часть.
— Мастер. Дозволь так величать. Ты наверно сам не раз ходил с обозами и по рекам сплавлялся и бывало что не раз спать ложились без горячего, дождь идет, иная непогода, а та штука что зовется самовар, позволит готовить горячее даже на море при качке, немцы с руками оторвут. Им ты и сможешь первые свои самовары продать, задорого. Так что половина.
— Так сколько я их смогу сделать то? — Он готов был взвыть от отчаяния.
— Я тебе говорил что работаю головой? Я подскажу что и как сделать чтоб можно было и одному работать. Но лучше с первой продажи возьми себе помощников толковых.
И я рассказал как и из чего делать. Нарисовал углем чертеж на доске. Времени это заняло немного.
Они сидели с обескураженными лицами на которых было написано 'так просто' Там только один пустяк был важен, качество, качество и ещё раз качество.
Для начала, надо было сделать валки и начать катать листовую медь. Без неё цена будет запредельной, точно игрушка для богатых. Или покупать готовую. Что тоже дороговато выходит.
— Если так просто, — Никодим переглянулся со Степаном, другие посмотрят и такие же делать начнут, цена упадет.
— Да и бог с ней. Сколько они один самовар делать будут?
— Хороший мастер дня за три один сделает.
— а с помощником ? А с двумя, с тремя с десятью...
— Это зачем столько дармоедов?
— Есть способ. Надо чтоб каждый делал только что-то одно. Один отливает из бронзы краники, второй их очищает и полирует, третий припаивает. Если делать одному то в день ты их сделаешь, ну ... с десяток...
— Полтора.
— Хорошо, полтора. А три человека сделают сорок пять, в день.
— А зачем так много?
— А за тем что другие в это время, один уголь жгут. Если покупать не хочешь, другие корпуса паяют, топки готовят, лудят, трубы вертят. А последние мастера собирают все готовые части вместе, и выходит не один за три дня, а десяток в день. Те за свой самовар захотят рубль, а ты свой за полтину отдаешь, так у кого быстрей купят? Ещё и очередь будет. А на что ты краны льешь?
— Для бочек.
— Никодим сможешь мне трубки спаять? В палец, — выставил мизинец, — или в половину этого.
— Надо попробовать, большие делал, такие маленькие ... нет.
Он ещё одну штуку должен будет сделать, котел и змеевик для самогонного аппарата. Для моих задумок был нужен спирт.
'Ну не знаю, как выглядит ректификационная колонна изнутри, только снаружи. На фига мне на даче эта хреновина, когда пошел и купил... Купил один такой. Буду перегонять пару раз, и очищать углем. А ещё мне нужны медные трубы, хочу сделать нормальный душ'
— Ладно, пора и честь знать, Степан, домой едем?
Уже прощаясь, попросил Никодима, раскатать тонкий лист олова, толщиной как и медный. Он пообещал сделать.
Уже за воротами, когда садился в телегу, хлопнул себя по лбу. Обозвался кретином и попросив Степана обождать чуток вернулся обратно. Ушедший было хозяин, вернулся, — Забыл что?
— только один вопрос, чем ты лудишь медь?
— Подожди, — Он ушел в сторону мастерской, через пару минут вернулся, неся в руках стеклянную склянку, протянул мне. Я забрал, понюхал, и сердце радостно забилось. Она родимая, кислота, за плотность не ручаюсь, но всегда выпарить можно. — Ты у кого её берешь? Мне её с кувшин надо. Можешь купить для меня?
— Ну, ты и жук, Федор, дай тебе палец, отгрызешь по локоть. Завтра приходи.— Он забрал у меня свой пузырек, а я поблагодарил и ушел.
Обратно доехали нормально, если закрыть глаза, забыть, про нещадную тряску поджопного транспорта, добавить капельку запаха бензина, точно Москва — час пик. Еле ползем, со всех сторон оклики, суета, гам, вместо клаксонов смачные матуги. Отдельные обороты даже очень интересны... Сцепившиеся две груженые повозки, обступила толпа зевак, городовые стрельцы, исполняющие роль гаишников, растаскивают вцепившихся в бороды мужиков, попутно отгоняя любителей халявы, решивших под шумок спереть с возков пару кульков. В конце концов, надавали всем по шеям, коня тоже досталось, одного гаишника за плечо прикусил, согнали к обочине. Дальше не рассмотрел, проехали мимо. До стрелецкой слободы ...
Слобода, Замоскворечье это, практически напротив кремля, чуток в сторону. Когда мы выезжали из неё, меня поразил земляной вал и патруль из десятка стрельцов, маленькая сторожка, отодвинутые к стене рогатки, практически военная база. Со своей инфраструктурой, кожевенники, шорники, кузнецы, оружейники, коновалы... Маленький город в городе, крепость.
— Федор! Федор, ты что оглох? — Толкнул меня в бок Степан, — Зову, зову, а он сидит с открытыми глазами и лыбится.
— Задумался.
— А вступай в стрельцы, вчера, когда в приказе был...
— Нет, не получится. Я кто без роду, звания...
— Ерунда это, деда моего и не спрашивали, хочет он или не хочет. Взяли из деревни и сюда привезли, нарезали кусок земли, дали полтора рубля на строительство усадьбы, сказали — стройся, живи. Ему ещё повезло, что сюда попал. У городовых, так совсем всё плохо, денег платят мало, ржи с овсом треть от нашего дают, пищаль за свои деньги покупают, припасы к ней, а нам дважды в год сукно дают. Женишься, детишек заведешь...
— А пришибут где? И что они по миру пойдут?
— Не пойдут. Отец мой не пошел, когда дед сгинул, за место него служить пошел.
— И сколько годов ему тогда было?
— Пятнадцать.
— А тебе сколько?
— Двадцать четыре, я уже семь лет службу несу, пока не жалею. С измальства к ней готовился, вот и этот, — Он положил руку на голову Андрея, — Ежели со мной что случится, моё место займет.
Я в уме сложил даты, подсчитал, — Во сколько же ты женился?
Степан широко улыбнулся, — Поздно, я два года ждал пока Аннушка подрастет, сговорены мы с ней были, так вот и получилось... — Он кнутом, взбодрил лошадку, и мы резво потрусили к видневшемуся в конце улицы, дому.
* * *
Последующие дни, до назначенного кузнецом времени, пролетели в трудах и заботах. Получив разрешение от хозяев, занялся переоборудованием сараюшки под лабораторию, если взорвется что, так подальше от дома. Малость раздражало отсутствие привычных инструментов, но справился с божьей помощью и какой-то матерью. В заборе сделал калитку и прогулялся у ручья, там была пара интересных мест, где можно было поставить аппарат и подвести самотеком воду для охлаждения. Закваска, готова, сегодня вечерком, заряжу бочонок литров на двадцать. Глядишь, скоро и брага будет готова. С полчаса припирался со Степаном по поводу того что мне нужна селитра, в общем забыл как она здесь зовется, только совместными усилиями, и с помощью бочонка пива, мерзкого кстати по вкусу, прокисший жигуль, выяснили что оное зовется ямчуга. Между делом задал давно вопрос в честь чего Макар, его татем зовет.
— Да ну, его, с нашего приказа берут людей для сбора подати на войско ну и ...
— А он, то тут причем?
— Он же стрелец такой же...
— Такой да не такой.
— Не понял.
— Городской, да не Московский.
— А — а ... — Я махнул рукой в сторону, приблизительно Клина.
— Как-то так получилось, я от своих отстал, приболел животом, а он ... Случайно... — Степан мялся как девка на выданье.
— Он что сбежал, что ли?
— На вроде того.
— Только я так и не понял, причем здесь тати?
— В последний раз, наших послали в селище, откуда он родом был, ну с его двора коровку и свели за недоимки. Местные потом воеводе жалились на ребятишек, мол — они как татарва по селу прошлись. Хорошо ещё до смертоубийства дело не дошло, но ребра деревенским посчитали, да и Макарке, досталось. Он на свою беду, дома тогда был. Попробовал сначала словом, остановить, говорил — что сам деньги привезет...
— А много?
— Ты почто перебиваешь, сам просил поведать, и встреваешь.— Степан, приложился к кружке с пивом, отпил глоток, вытер рукавом рубахи усы и продолжил.— На чем остановился?
— Что Макар, обещал денег принести.
— Ага. Так вот, этот дурной мудило за пищаль схватился, когда его послали, парни у него её отняли, да и скрутили, а потом ещё по рогам надавали. Чтоб попусту за оружье не брался. Вот он и злой на нашего брата.
— Всё равно не понял, как вы вместе, оказались.
Степан поднял на меня совершенно трезвый взгляд и процедил сквозь зубы, — ты бы лучше помолчал, когда надо.
Я выставил ладони, — Как скажете великий князь, так и будет. Меньше знаешь, крепче спишь.
— Во-во и тебе советую.
— Ладно забудем про это. Ты мне селитру принесешь?
— Чавой? — Он поперхнулся пивом. Я похлопал его по спине, как по барабану простучал.
— Да ты что, она вся в казну уходит. А тебе много надо?
— Мешок или половину. А знаешь мог друг Степан, что её можно по огороду чутка раскидать и расти всё лучше будет.
— Знаю, я её ещё когда окорока мариную перед копчением, туда кладу.
— Это как так? — Теперь я, выглядел удивленным.
— На ведро самую малость кладешь, на кончике ножа и мясо остается красным.
Я внимательно смотрел на его довольную рожу, а при последних словах в голове мелькнула мысль, которую и озвучил. — А ты случайно мясо с запашком в ней не вымачиваешь?
— Я тебе говорил что ежели захочешь умереть, попроси меня. Сделаю как барана, быстро, чик и готов. Тулово отдельно, глупая башка отдельно.
— Понятно, значит балуешь. Бог тебе судья, никуда не побегу и докладать никому не собираюсь. Да и не в этом дело, судя по всему, у тебя есть заначка, а ней и искомое.
— Федор, ты с кем сейчас разговаривал?
— А... Э... Так есть или нет?
— Там всего полгоршка, осталось. Да и та уже не ахти...
— Дашь? Мне любая сойдет.— Здесь я немного лукавил, сначала надо бы поглядеть, а потом уж и брать, но с этого жмота... С паршивой овцы шерсти клок. Хочет до фига всего, а платить дядя будет? Ничего, я растрясу у него кубышку.
На этом наш разговор закончился, где-то ближе к вечеру ,проверил его заначку, дерьмо, мокрая, грязная, ему всё равно, он её замачивает и через суконку раствор фильтрует, на фига мне такой геморрой, выпаривать её, посмотрим что добудет. А от этой, я милостиво отказался. На что получил ответ, -'была бы мол, честь предложена'
Остаток дня провел, выпаривая кислоту, доводя её до нужной кондиции. На следующий день с утра отправились к Даниле. ...
— Показывай, — Попросил я кузнеца, после всех приветствий. Посмотрим, будет ли вообще эта хреновина работать.
Четырех угольная пластина, размером десять на пятнадцать сантиметров, в ней по середине отверстие в него вставлена заклеенная матрица, через прокладку в пять миллиметров вторая пластина с большим отверстием для пуансона. Пробойники же сделаны из железа и закалены. По внешнему виду, почти нормально, на уровне птэушка.
— Молоток дай, — протянул руку. Взвесил. Вроде нормально. Не перепутать порядок пробоя, сначала формировать кружок и только потом, пробивать чашечку. Вставил принесенную с собой полоску меди с оловянным покрытием.
Удар. Вынул инструмент, вытряхнул на ладонь получившуюся заготовку, покатал между пальцами, заусенцев вроде нет. Пробуем дальше, Удар, вставляю ещё один пуансон, меньшего размера и... удар... Не получилось. Слишком сильно бил, пробил насквозь. Пробую ещё, теперь выколачиваю легкими ударами. Фигово идет, жаль нет штангенциркуля, толщину измерить, всё таки старый пердун, с размером не угадал или я не учел слой олова. А может ну, его? Нет, нельзя без него, с медью ртуть взаимодействует, через некоторое время бабахнет патрон в руках...
