-Значит, я угадал, — довольно улыбнулся О'Ши. Должно быть, отсутствие шрамов и видимых повреждений убедили его, что второго глаза у меня не было с самого рождения.
-А если не секрет, у вас... — начал я, потому что мне было смертельно любопытно.
Он вздохнул, наклонил голову, словно собирался меня боднуть, и взъерошил густые темные волосы. Мне удалось разглядеть что-то вроде пеньков.
-Рожки, — мрачно произнес О'Ши. — Вам легче, а я их спиливать замучился. Заметно же! А вы бы попробовали бронзовой пилкой... Сейчас, правда, есть препараты для вытравливания рожек телятам, но не помогает. Все равно отрастают.
Я сделал каменное лицо. Надеюсь, на нем было написано достаточное сочувствие к проблеме "собрата".
-Ну что ж, мне пора, — сказал он, приглаживая волосы. — Но знаете, мистер Кин, я все равно не взял бы этот кинжал, даже не окажись он... ну, вы поняли.
-А почему?
-Да потому, что мне фактически ничего не пришлось делать, — хмыкнул О'Ши. — Приказ на освобождение вашего кузена уже был практически готов, достаточно было избавить того господина от остатков сомнений. Ну а то, что я воспользовался вашим планом и вытащил из-за решетки пару хороших ребят, — это уже другое дело. Тут я работал на себя.
-Понятно... — сказал я. У меня отлегло от сердца. И стоило так суетиться? Ведь над делом работали серьезные люди, не какие-нибудь провинциалы, не в обиду Таусенду будет сказано... Должно быть, им не составило труда вызнать всю подноготную о Сириле!
"Чего только не бывает в этой жизни, — подумал я, когда О'Ши ушел, и повертел в руках кинжал. — И сколького, черт возьми, я не знаю о себе самом!"
От размышлений меня отвлек деликатный стук в дверь.
— Войдите! — откликнулся я, и на пороге появился великолепный Ларример с маленькой леечкой в руках.
— Сэр, — откашлявшись, начал он. — Я поливал кактусы, и...
— И? — подбодрил я, напрягшись. Надо думать, сейчас последует очередная жалоба на моих питомцев, злонамеренно изорвавших одежду бедняги дворецкого.
— Семена Ariocarpus retusus взошли! — торжественно провозгласил Ларример, держа лейку, будто королевские регалии.
— Да что вы?! — просиял я, с трудом сдерживая желание броситься Ларримеру на шею. Этот редкий кактус размножается только семенами, а всходы появляются нечасто и только при особых условиях: посев в начале весны, герметично закрытые емкости и температура не ниже плюс тридцати по Цельсию. Я получил семена из Мексики только в конце апреля и, признаюсь, не особенно рассчитывал на успешное прорастание.
— Это правда, сэр, — подтвердил Ларример с легкой улыбкой. За последние годы, вынужденный помогать мне в уходе за моими питомцами, а также хлопотать над ними во время моих отлучек, Ларример наловчился неплохо разбираться в кактусах. И, кажется, даже полюбил их по-своему, хотя он ни за что в этом не признается.
— Восхитительно! — резюмировал я и ринулся в оранжерею, чтобы поскорее полюбоваться на пока крошечные всходы.
Гордый Ларример следовал за мной по пятам.
Пожалуй, я был не прав: самое важное о себе я знаю давно...
10. Наутиз.
Немного о снах, старинных кладах и духах предков.
Нужда грудь сжимает,
хоть сынам человеческим
бывает и в помощь,
и даже в спасенье,
если знать о ней вовремя.
(Старинная английская поэма)
За завтраком я был необыкновенно рассеян. Мне сегодня приснился удивительный сон, и даже крепкий чай не заставил меня окончательно очнуться от грез. Вообразите только: бал кактусов, где каждый из моих питомцев облачен в смокинг или же в бальное платье, живописно задрапированное вокруг интригующих выпуклостей горшка... И все это великолепное общество, украшенное яркими цветками и впечатляющими шипами, кружит по паркету в ритме вальса...
Картиной этой я был поражен в самое сердце, а потому, каюсь, не отдал должного стряпне Мэри.
— Сэр, — отвлек меня от очередного кусочка голос Ларримера. — Простите, сэр, но... вы здоровы?
— Вполне, — ответил я, прожевав, и поднял бровь. — А что?
— Но, сэр, — Ларример замялся, потом спросил нерешительно: — Вам понравился завтрак, сэр?
— Да, а что? — удивился я. Все же столь трепетная забота была излишней. — Разумеется, передайте Мэри мою искреннюю благодарность!
— Приказать ей завтра сделать... сандвичи по вашему рецепту? — уточнил он.
— Сандвичи? — я недоуменно перевел взгляд на стол и наконец понял, что столь встревожило обычно невозмутимого дворецкого. На моей тарелке гордо возлежали малосольные огурчики, густо намазанные абрикосовым джемом. И, судя по всему, несколько кусочков этого "лакомства" я уже успел проглотить. Я потер переносицу и попросил: — Ларример, будьте добры, кофе, и покрепче!
— Да, сэр! — с явным облегчением отозвался он...
В стопке обычной корреспонденции оказался и конверт от тетушки Мейбл. Она в последнее время весьма рьяно взялась за осваивание технических новинок, однако до телефона у нее руки пока не дошли (к немалому моему облегчению).
Чего же хочет от меня тетушка? Я вскрыл письмо и углубился в чтение. В обычной своей манере она требовала, чтобы я сегодня явился к ней на пятичасовый чай, и к тому же непременно привез с собой инспектора Таусенда! Хм, а вот это уже весьма любопытно. Тетушка не то, чтобы не жаловала инспектора, однако столь настоятельная просьба наводила на размышления...
После обеда я, вдоволь натешившись со своими питомцами, вознамерился предпринять вылазку из дому. Я не стал звонить Таусенду, а решил заехать к нему лично. Все равно у меня накопилось немало дел в Блумтауне, так что загляну в полицейское управление по дороге.
— Сэр, — начал Ларример, подавая мне шляпу, — вы не могли бы...
— Что именно? — уточнил я рассеянно, и придирчиво рассмотрел себя в зеркале. Сегодня я решил не нервировать тетушку и выбрал скромный карий глаз.
Ларример смущенно кашлянул.
— Сэр, — снова заговорил он несколько сконфуженно. — Я прочитал в газете, что в записи появился Второй фортепианный концерт мистера Рахманинова...
— И вы хотите, чтобы я купил пластинку? — уточнил я, пряча веселье. Кажется, Ларример сделался записным меломаном!
— Да, сэр, — подтвердил он с достоинством. — Если это возможно, сэр!
— Почему нет? — пожал плечами я и пообещал: — Непременно заеду в музыкальный магазин. Если, разумеется, эта запись уже появилась в нашей глуши.
— Благодарю, сэр! — Ларример на радостях даже забыл всучить мне непременный зонтик и — небывалое дело — не напомнил, что джентльмену не подобает водить самому...
Дела мои, по большей части мелкие, удалось решить в рекордно короткие сроки. Больше всего времени потребовалось на визит к механику из-за барахлящего двигателя — не хватало еще, чтобы он заглох где-то на полпути из Блумтауна к дому тетушки! Погода стояла на диво мягкая и приятная, однако я не расположен к столь длительным пешим прогулкам.
Обзаведясь шестью пластинками с музыкальными новинками (надеюсь, Ларример оценит!), пишущей машинкой — давно мечтал освоить сей агрегат — и заказав новый смокинг, я добрался наконец до полицейского управления.
Констебль, которого я недолюбливал из-за пренебрежения к бедному Конно-идее, отчего-то обрадовался мне, как родному.
— Здравствуйте! — просиял он. — Вы к инспектору Таусенду?
— Да, — подтвердил я, несколько удивившись столь радушному приему.
— Он вас ждет! — провозгласил констебль торжественно.
— Хм, — только и ответил я.
Любопытно, неужели милейший Джордж осваивает ясновидение?
Провожатый мне не требовался — в последнее время я был частым гостем в полицейском управлении. Однако, распахнув дверь в кабинет инспектора Таусенда, я обнаружил у него посетителя, неприметного мужчину лет сорока в скромном твидовом костюме.
— Извините, — произнес я, собираясь закрыть дверь и обождать, пока инспектор освободится.
— Нет-нет, мистер Кин! — торопливо запротестовал инспектор. — Проходите, мистер Адамсон уже уходит.
Названный мистером Адамсоном недовольно скривился, но возражать не стал.
— Я зайду на следующей неделе! — пообещал он, и в его голосе мне почудилась угроза. — Узнаю, как продвигается расследование!
— Конечно, — согласился инспектор без особого воодушевления, и мистер Адамсон, бросив на меня не слишком приязненный взгляд (видимо, мое несвоевременное появление расстроило его планы), наконец удалился, сжимая под мышкой какой-то ящичек. Пахло от него как-то... странно.
— Здравствуйте, Джордж! — вспомнив о вежливости, произнес я, когда за ним закрылась дверь.
— Здравствуйте, Виктор. Присаживайтесь, — со вздохом облегчения предложил инспектор. — Как он мне надоел, этот Адамсон!
— А что с ним стряслось? — из вежливости поинтересовался я, опускаясь на ближайший стул.
— Да не поверите — мыши!
— Мыши?! — теперь уже всерьез заинтересовался я. — С каких пор полиция занимается грызунами?
— Вот и я говорю! — Таусенд экспрессивно рубанул воздух ребром ладони. — Нет, явился!
— Хм, — я склонил голову к плечу и попросил: — Если можно, расскажите подробнее.
— Да нечего там особо рассказывать. — Таусенд воровато покосился на дверь, потом извлек из ящика письменного стола бутылку коньяка, плеснул в стакан и залпом выпил. — Уф! Извините, Виктор, вам не предлагаю — вы за рулем.
— Кстати, откуда вы это знаете? — вспомнив странное поведение констебля, спросил я. — Неужели... хм, осваиваете хрустальный шар? Или на картах гадаете?
— Вот еще! — отмахнулся инспектор. — Не равняйте меня с этими шарлатанами! Все предельно просто: новая горничная вашей тети — племянница сестры моей кухарки...
— И она, конечно, доложила, что тетушка Мейбл ждет вас сегодня к чаю! — закончил я.
— Точно! — подтвердил Таусенд с усмешкой. — И я предположил, что если вы не позвонили и не прислали записку, то заедете за мной лично. Как видите, все гениальное — просто!
— Действительно, — улыбнулся я. — Так вы готовы ехать?
— А куда я денусь? — притворно вздохнул инспектор, беря шляпу. По-моему, он был чрезвычайно рад возможности вырваться из серых стен полицейского управления. — Только, Виктор, вы в следующий раз лучше звоните заранее, а то вы ведь могли меня не застать на месте.
— Учту, — согласился я, хотя летом в Блумтауне обычно царят тишина и спокойствие, так что полиция предпочитает отсиживаться в прохладном здании управления. — Если не секрет, что это за история насчет мышей?
— Да этот Адамсон совсем с катушек съехал, — отмахнулся инспектор, запирая за нами кабинет. — Представьте, явился в управление и стал требовать у констебля, чтоб его принял лично суперинтендант. Сказал, дескать, угрожают ему...
— Мыши?! — не выдержал я.
— Мышами! — ухмыльнулся инспектор. — В общем, мучил Адамсон констебля битых полчаса. Тут, на свою беду, я шел мимо, вот он в меня и вцепился, раз к суперинтенданту не пустили. Да такую чушь понес!
— И? — подбодрил я Таусенда, который сделал драматическую паузу.
— Говорит, мол, находит у себя по утрам на подушке задушенных мышей! — объяснил Таусенд, и подмигнул дежурному констеблю, мимо которого мы как раз проходили. — Замучил он вас, верно, Дженкин?
— Да, сэр! — с чувством подтвердил тот. — Еще как, сэр!
— Ну вот, — инспектор продолжил рассказ, когда мы выбрались на улицу и уселись в мой автомобиль. Ради этого пришлось потеснить пишущую машинку, но, думаю, она не возражала. — А мышь — старинный символ чумы, и вообще, пожелание "укуси тебя мышь!" обозначает "порази тебя проказа!". Значит, мыши у него в постели — это угроза!
— Хм, — я завел двигатель и покатил по дороге. — Джордж, он это всерьез?
— В том-то и дело, что всерьез! — помрачнел инспектор. — Целый час мне распинался о символизме этих дохлых мышей. Он, видите ли, этнограф — легенды всякие собирает, сказки. Вот и того... подвинулся, видно, на этом деле.
— И вы, разумеется, посоветовали ему искать кота? — предположил я, бросив взгляд на лицо Таусенда, скривившегося, как от зубной боли. Видимо, сумасшедшие регулярно донимают полицию.
— Ну да, — подтвердил он. — Еще и намекнул, что он должен быть благодарен этому самому коту. Раз уж в доме завелось столько мышей, они точно попортили бы все его рукописи и прочую бумажную рухлядь!
— Думаю, мистер Адамсон с вами не согласился, — любуясь проплывающей мимо зеленой лужайкой, заметил я.
— Еще бы, — хмыкнул Таусенд. — И в шутку слуг он тоже не поверил... Даже притащил мне этих мышей — как вещественное доказательство.
— Надеюсь, вы их внимательно изучили? — усмехнулся я, сообразив, что было в том самом ящичке. Судя по... хм, амбре, мышей он держал отнюдь не на леднике.
Таусенд поморщился и пригладил бакенбарды:
— Смейтесь, смейтесь!
— Что вы, Джордж, я не хотел вас обидеть, — спохватившись, запротестовал я.
— Я бы всех этих чудиков в Бедламе держал! — в сердцах бросил инспектор.
— Боюсь, все там не поместятся, — вздохнул я...
*
День выдался теплым, солнце ласково пригревало, а мы были надежно укрыты в сени беседки, увитой только-только начавшими обвивать опоры клематисами тетушки Мейбл.
Дамы щебетали, мы с полковником и старшим инспектором Таусендом старались поддерживать разговор, а Сирил вовсе не старался, смотрел мечтательно куда-то вдаль, а его рука то и дело исчезала под столом, и миссис Вашингтон тут же вздрагивала и начинала говорить чуть громче. Право, легкий румянец ее очень красил, а вот кузену стоило надавать оплеух... Но это потом, наедине, по-семейному...
-И представляете, инспектор, — продолжала тетушка Мейбл (она вела главную линию беседы, не обращая на перешептывания на флангах), — этот ужасный человек посмел обратиться к Мирабелле с такими словами...
-Простите, тетушка, — перебил я, оторвавшись от восхитительного марципана. — Я упустил начало беседы... Ваш супруг...
-Да, я объяснял Виктору, как надлежит объезжать лошадей, — кивнул полковник, правильно интерпретировав мой отчаянный пинок под столом. Слава богу, я не промахнулся!
-О, так ты все пропустил, Вик! — всплеснула руками тетушка. — Мирабелла, дорогая, если это не слишком вас встревожит, расскажите еще раз!
-Ничего страшного, миссис Стивенсон, — улыбнулась прекрасная вдова. — Мне это ничуть не повредит, а господа, быть может, сумеют дать совет!
Из рассказа миссис Вашингтон я сумел понять следующее: когда она в компании моей тетушки и Сирила, сопровождавшего маменьку (полковник в тот раз еще накануне решительно заявил, что дамские чаепития ему не по нраву, и предпринял ретираду в район конюшен лорда Блумберри), вкушала божественный напиток, в сад вторгся незваный гость.
-О, это было ужасно! — прижала к вискам пальцы Мирабелла. — Я уже видеть не могла этого человека!
-То есть он являлся не в первый раз? — уточнил инспектор.
-Да, да, в третий или четвертый, надоел уже... — ответила она досадливо. — Ну сами подумайте, зачем мне продавать дом, который я только что купила, сделала ремонт... И там еще отличный сад, заброшенный, правда, но его легко привести в порядок! Так ведь не отстает! В этот раз пришлось выставлять его силой...
