Записки средневековой домохозяйки

В общем, я выглядела так, как требовалось на данный момент.

Меган повела меня в столовую. Я шла следом за ней и по пути рассматривала обстановку в особняке. Кругом было красиво, величественно и, на мой взгляд, чересчур помпезно. В отделке помещений в основном преобладали темные тона: бордовый, пурпурный, коричневый, фиолетовый; и золото, золото, золото. Позолота кругом: рамы картин, расшитые золотыми нитями бордовые бархатные портьеры, тисненные золотом темно-лиловые обои, вензеля на дверях, лепнина на потолке, люстры, вазы, перила... И все это в своей массе подавляло, заставляло чувствовать себя мелкой и ничтожной по сравнению с окружающим великолепием. Я, конечно же, старалась не показывать вида, но тем не менее обстановка угнетала меня, заставляя сгибаться перед грядущими трудностями.

Но вот, пройдя длинными коридорами и последовавшей за ними небольшой анфиладой комнат, мы оказалась в гостиной перед закрытыми дверями, которые вели в столовую. Меган, сделав книксен, удалилась, а я осталась стоять в одиночестве. Впрочем, одна я пребывала недолго.

Вскоре раздались гулкие шаги, и в комнату стремительно вошел Кларенс. Свои каштановые, переливающиеся медью на утреннем солнце волосы он небрежно стянул в недлинный, завитый на конце хвост. Муж был облачен в темно-синий парчовый камзол, расшитый серебряным узором по полам, из рукавов с большими манжетами выглядывали пышные кружевные рукава тончайшей белоснежной рубашки. Под камзол был поддет длиннополый жилет с серебряными, с крупными жемчужинами пуговицами. На ногах у него вместо привычных моему глазу брюк оказались плотно сидящие бриджи длиной до колена — в голове тут же всплыло старинное слово 'кюлоты', — ниже белоснежные шелковые чулки, а все это довершали туфли на небольшом плоском каблуке и с массивными пряжками.

Заметив, что я стою у окна, Кларенс окинул меня внимательным взглядом, словно впервые увидел, а потом презрительно скривил губы.

— Да уж, не ожидал, что вы такая... невзрачная! Вчера я еще понадеялся, что мне показалось, однако теперь явственно вижу — не ошибся. Сегодня в своем наряде вы еще отвратительнее, чем вчера.

Однако вместо того чтобы обидеться или расстроиться, я лишь испытала удовлетворение — мой трюк с 'обратным' переодеванием удался. Впрочем, это никак не отразилось на моем лице. Не дождавшись от меня каких бы то ни было эмоций, супруг продолжил свои нападки:

— Вы даже не потрудились к утру привести себя в порядок. И сейчас больше похожи... — тут он картинно отступил на шаг и, сложив руки на груди, еще более нарочито принялся разглядывать меня. — Я даже затрудняюсь сказать, на кого вы больше похожи в своих одеждах... Мышь или?.. Пожалуй, больше на подзаборную кошку. Да, да... Именно на нее. Такая же тощая, без фигуры. Такая же серая и... — тут он особо желчно усмехнулся, — прилизанная, словно из подворотни с помоями вылезла.

Но его слова не достигали цели. Во-первых, я сама себя никогда не считала красавицей, и поэтому сравнение с мышью и прочей живностью особо не задевало. А если в этом мире самое обыкновенное и невзрачное животное — кошка, то почему бы и нет. Пусть уподобляет ей. А во-вторых, я сама пыталась достигнуть подобного эффекта. Чего ж после обижаться?

Однако какая-то внутренняя шпилька, которая периодически не давала мне жить спокойно, кольнула в этот раз, и я на его слова пожала плечами и выдала:

— Знаете, милорд, я тоже мужа себе не выбирала. Вы поставили меня перед фактом и вот... Как случилось, так и случилось.

После моей фразы Кларенс едва не взбесился, он прекрасно понял значение слова 'тоже'; им я приравняла его к себе, а значит, к подзаборному коту. Он подскочил ко мне и уже замахнулся, однако руки не опустил, только с угрозой замер напротив.

Я же стояла и внешне спокойно смотрела на него. Шок после вчерашнего уже прошел. Я поняла, что значит получить пощечину, и перестала бояться ее. А еще я понимала, что, пока нахожусь в доме у герцога, со мной ничего особо страшного не случится, ведь хозяин здесь не Кларенс, а его светлость.

— Милорд, я и так покорна вашей воле. Чего же вы от меня еще хотите? — произнесла я настолько ровным и спокойным тоном, что после этого Кларенс с занесенной для удара рукой стал выглядеть глупо.

Он ожег меня ненавидящим взглядом и выдохнул в лицо:

— Не видеть вас, вообще! Я... Я понял... что терпеть вас не могу. Вы мне противны!

Я чуть было не ответила ему, что наши чувства взаимны, но в последний момент осеклась. Вдруг, если я отвечу, Кларенс, чтобы сделать еще хуже, набросится на меня или что-нибудь в том же духе? Физически он сильней меня, и на самом деле, если дело дойдет до серьезного рукоприкладства, я ничего не смогу ему противопоставить. Поэтому на его слова я еще раз недоуменно пожала плечами, мол, ваше право, а мне все равно.

— Я не желаю лицезреть вас за столом. Ни за завтраком, ни за обедом, ни за ужином, — не унимался Кларенс. — Никогда! Поэтому сейчас вы немедленно разворачиваетесь и идете к себе...

Но я возразила, прервав его:

— Я тоже не хочу сидеть за общим столом. Однако это не мое желание, а вашего дядюшки — герцога Коненталя, — и с некоторой мстительностью добавила: — Насколько я поняла, его желание для всех обитателей этого дома — закон, который следует соблюдать неукоснительно. Поправьте меня, если я ошиблась.

— Совершенно верно, — вдруг раздалось от дверей.

Я обернулась. В гостиную входил его светлость герцог Коненталь. Он был разодет гораздо более вычурно, нежели его племянник. Во всяком случае, серебряная вышивка на камзоле оказалась гораздо богаче, чем у Кларенса, да и сверкающие алмазы и сапфиры ни в какое сравнение не шли с жемчугом на пуговицах. За герцогом спокойно следовал еще один молодой человек, приблизительно одного возраста с Кларенсом, однако превосходящий его во всем. Не то чтобы он был более красив или физически развит. Вовсе нет. Если отстраненно посмотреть на моего супруга — он был чудо как хорош. Не мужчина, а девичья мечта. Высокий рост, широкие плечи, карие глаза весьма красивого и глубокого оттенка, волевой подбородок и чуть вьющиеся густые каштановые волосы. И все это было бы великолепно, если не знать, насколько большой сволочью он оказался.

А молодой человек?.. Он был просто уверен в себе и абсолютно спокоен. Вот и все. Внешность так себе, не особо запоминающаяся. Мускулатура? Да поди разберись, как он сложен, если на нем точно так же надет свободно сидящий камзол, под которым могло скрываться все что угодно.

Насколько я помнила, на Земле в эпоху, которой соответствовали одежды местной знати, и мужчины и женщины носили корсеты. Если здесь у женщин он являлся обязательным предметом гардероба (его носила даже прислуга; я это поняла по тому, как Меган неловко сгибалась, растапливая камин), то и у мужчин, скорее всего тоже.

Однако при кажущейся его обычности что-то заставляло меня смотреть на него, что-то... С усилием оторвав от спутника взгляд, я вновь обратила свое внимание к герцогу.

— Доброе утро, ваша светлость, — поздоровалась я, неловко сделав книксен.

Герцог хотел что-то ответить, но в его речь бесцеремонно вклинился Кларенс.

— Дядя, как вы могли пригласить ЭТО к столу?! — указывая на меня, возопил он.

— В моем доме за столом уже давно нет молодых женщин, являющихся частью нашей семьи. Я счел, что Аннель скрасит время, проведенное за столом.

— Скрасит?! — взвился тот. — Подобное не может скрашивать! Все, на что способны такие дурнушки, — это портить аппетит.

— Кларенс... — предупреждающе протянул его светлость.

— Я не собираюсь сидеть за завтраком, когда эта в таком виде... — не унимался тот.

— Кларенс! — не выдержал герцог. — Это, или эта, как ты изволишь выражаться, — твоя жена! Ты сам ее выбрал. Сам решил свою судьбу!

— Я понадеялся, что у нее хватит приличия переодеться утром и не выглядеть как пугало, — продолжал скандалить супруг. — Не собираюсь портить себе аппетит, созерцая ее весь завтрак. Поэтому оставляю вас. Я отправляюсь с друзьями... скажем, на охоту, а когда вернусь — не знаю. Может, завтра, а может, и через неделю.

— Не смей! — выкрикнул его светлость, видя, как племянник развернулся и уже собрался уходить. — После объявления о твоем бракосочетании уже к обеду дом будет полон гостей. Кто будет принимать их?! Подумай о приличиях!

— Приличиях?! — обернулся Кларенс. — Приличия — это когда за столом женщина радует глаз, а не портит одним своим видом аппетит. Вы возжелали, чтобы она присутствовала, вот и справляйтесь теперь сами. Можете ее даже гостям показать. Именно в таком виде. Думаю, после ни у кого не возникнет вопросов, почему я сослал молодую супругу в Адольдаг. Более того, мне еще посочувствуют, что она так долго помирать будет!

— Кларенс! Ты в своем уме?!

Но тот, не слушая предупреждающего рыка герцога, подошел ко мне и, ухватив за подбородок, заставил смотреть прямо ему в глаза.

— А вас, душа моя, предупреждаю первый и последний раз: если еще хоть однажды я увижу вас в подобном наряде — сорву его прилюдно и в том, что останется, погоню переодеваться в приличные одежды. И при этом буду зол. Очень зол... Надеюсь, вы поняли меня?

— Прекрасно, милорд, — я дернула подбородком в сторону, высвобождаясь из цепких пальцев.

Маркиз еще раз презрительно глянул на меня и стремительно покинул гостиную.

— Аннель, с тобой все в порядке? — встревожено спросил герцог, едва Кларенс исчез за дверью.

— В полном, ваша светлость. Благодарю вас за беспокойство, — ровно ответила я.

И хотя сердце стучало часто-часто, я старалась выглядеть так, словно ничего не произошло. Выливать на окружающих бурю терзающих меня эмоций я сочла излишним. Я уже поняла, что открытые переживания в обществе не приветствуются, здесь больше почитают степенность и сдержанность. И если Кларенсу как маркизу и мужчине проявление эмоций сходило с рук, то мне бы подобного не простили.

Герцог пристально глядел на меня, словно не веря, что я не переживаю. Однако я лишь приветливо улыбнулась и, словно ничего не произошло, посмотрела на него.

По разгладившимся на лбу морщинам и повеселевшему выражению глаз я поняла, что это понравилось его светлости. Он обернулся и шевельнул рукой, вперед вышел стоявший до сих пор в стороне мужчина.

— Аннель, хочу представить тебе моего сына — Себастьяна, по титулу учтивости маркиза Конненталь, наследника герцогского титула Коненталь.

— Очень приятно, милорд, — как послушная девочка, поздоровалась я.

Мужчина лишь склонил голову и, ни слова не говоря, отступил назад. А его светлость тем временем подошел ко мне и, взяв за руку, повел к закрытым дверям. Те как по мановению волшебной палочки распахнулись (оказалось, что с той стороны стояли лакеи, затянутые в шитые галуном ливреи), и мы прошествовали в столовую. Один из них отодвинул стул герцогу, другой мне. Усаживаясь, Коненталь словно бы невзначай небрежно заметил:

— Аннель, действительно, почему ты не переоделась в платья, что были у тебя в шкафу в комнате? Неужели Меган тебе их не показала? В таком случае мне придется наказать ее за нерасторопность...

Понимая, что из-за моего упрямства и попытки отвадить от себя Кларенса может пострадать невинный и к тому же подневольный человек, я быстро нашлась с ответом:

— Я не стала надевать их, поскольку не знала, можно ли мне сделать это. Я не спросила у вас разрешения.

Вот так. Получите, распишитесь! Вот какая я хорошая, какая правильная и скромная. И тем не менее делающая все по-своему...

— Я даю тебе его, — милостиво кивнул герцог, принимая мои слова за чистую монету. — Будь добра уже к обеду выглядеть привычно нашему взгляду. Иначе это может вызвать ненужное любопытство среди приходящих в дом людей и слуг. К тому же твои нынешние одежды излишне откровенны: юбка не имеет достаточной длины, а... Как это у вас называется?

— Блузка, — подсказала я.

— Да, да... Она самая, — продолжил герцог. — Она излишне прозрачна. И хотя ты предусмотрительно накинула на плечи шаль, но все равно сквозь ткань видно... — тут он небрежно пошевелил рукой, словно не одобрял слов 'нижнее белье'.

Я удивленно посмотрела сначала на мужчину, а потом перевела взгляд на свою грудь. Чего он там нескромного-то нашел?! Серая блузка из крепа, с застегнутым воротничком под горло... А-а-а! Понятно! Немного видно кружева у майки... То есть их дамочки в тугих платьях грудь из декольте вываливают, скрывая ею же белье, и это считается нормальным и приличным, а тут он у меня кружавчики исподнего рассмотрел?! Вот!.. Вот!.. Пуританин!

Естественно, я свой возглас оставила при себе. Лишь смиренно опустила глазки в тарелку и якобы смущенно проблеяла:

— Обязательно, ваша светлость. Благодарю вас. Вы так добры...

Герцог прямо-таки расцвел и махнул рукой, чтобы лакеи начали подавать блюда. Завтрак проходил в молчании, лишь его светлость порой вставлял пару фраз. У меня было время подумать. А заботила меня одна-единственная мысль: 'Ну и как теперь прикажете уродовать себя, чтобы Кларенс, не дай бог, не полез?!'

После продолжительного по времени завтрака я направилась обратно в свою комнату. Чтобы я нечаянно не заплутала в обширном особняке, в провожатые мне дали одного из лакеев. Уже когда поднимались из-за стола, напоследок герцог сказал, что после ужина желает обсудить мою дальнейшую судьбу.

— Думаю, нам следует обговорить все моменты, чтобы ты приняла правильное решение, — изрек он, подходя к двери. За ним молчаливой тенью следовал сын.

— Как вам будет угодно, ваша светлость, — кивнула я.

— И еще, — герцог вновь оглянулся. — Поскольку в ближайшие две недели ожидается большое число визитов знакомых и друзей, желающих поздравить вас с Кларенсом, я распоряжусь, чтобы к тебе прислали портниху, а ей в помощь вторую камеристку матери Кларенса. Несмотря на то что вдовствующая маркиза Мейнмор сейчас на водах, мисс Регер живет в доме. Она поможет тебе освоиться.

'Не-ет! — едва не выкрикнула я, но кое-как сдержалась. — Только помощницы его мамаши мне не хватало! — А потом пришла еще одна несколько запоздалая мысль: — О господи, теперь у меня еще и свекровь есть!'

— Ваша светлость, не стоит ради такого пустяка утруждать столько людей, — попыталась отвертеться я.

Если сейчас они из меня сделают куклу, на которую польстится Кларенс, как тогда быть?!

— Это не пустяки, девочка, — нахмурившись, возразил герцог. — Положение в обществе и соответствующий оному внешний вид очень важны.

— О ваша светлость! Вы столько для меня уже сделали, и теперь я просто не смею еще больше занимать ваше время, — попробовала я зайти с другого боку. — Мне крайне неловко, что вы, герцог Коненталь, а не супруг вынуждены заботиться о моих нуждах. Я, право, не смею принять...

— Кларенс — шалопай, — отмахнулся враз подобревший герцог. — Он никогда не сделает для тебя то, что обязан порядочный супруг. Потому этим займусь я. Он мой племянник, и если так или иначе пострадает его честь, то пострадает и моя. Все-таки я первый канцлер, и подобное при дворе недопустимо. Так что даже не возражай. Однако очень приятно, что ты столь трепетно относишься к моим заботам. Знай, я ценю это, — и вышел из комнаты.