Цифровая пропасть. Шаг первый.

Попробовав его сразу схватить, зверь явно обжегся, мясо было горячим, но не отскочил, а громко фыркнув, прилёг рядом и стал на него активно дуть, дожидаясь, пока тот остынет. От такой умилительной сцены меня скрутил жуткий хохот, который перебил на некоторое время аппетит. Умяв свою первую порцию и треть второй, которая уже получилась полностью запечённой, почувствовал, наконец, блаженную сытость. Ничего делать больше не хотелось, просто лежать и отдыхать, глядя на то, как на вечернем небе постепенно зажигаются звёзды. Но прежде требовалось позаботиться о ночлеге. Ножом и посохом выкопал ямку под большим камнем, куда сложил весь запас печеного мяса, вынутый из костра, и заодно спрятал свой рюкзак подальше от любопытных глаз. Сверху заложил этот импровизированный тайник самыми крупными камнями, которые только удалось поднять и донести на самом пределе сил. Даже еноту, при всём его большом желании, раскопать это ценное хранилище станет очень непросто. Затем приволок от берега и бросил в огонь большую и частично отсыревшую корягу. Гореть она будет плохо, зато сохранит угли до завтрашнего утра, опять тратить несколько часов на банальное добывание огня мне совсем не хотелось. Забравшись на большой камень, плоская вершина которого вполне позволяла с некоторым комфортом разлечься там, не опасаясь внезапного нападения зверей, шастающих по земле, вспомнил о подаренном мне 'плаще-невидимке'. 'И надо же, какой тупой кретин', — злобно выругался в собственный адрес, — 'мог же сегодня днём спокойно избежать практически всех опасностей, если сразу бы задействовал его'. Однако одновременно с этим прекрасно понимал — в подобном случае я бы остался и без ценных приобретений, которыми стал так богат мой второй день жизни в этом виртуальном мире.

Ночью меня посетили очень странные сны. В них я летал над лесом, равномерно взмахивая своими огромными перепончатыми крыльями, высматривая подходящую добычу острейшим зрением среди мелькания веток и солнечных бликов. Самыми желанными были небольшие олени и косули, но вполне годился и молодой кабанчик, отошедший от остальной группы в сторону. Матёрых кабанов стоило опасаться, слишком они сильны и быстры, да и поднять их в воздух не удастся. Где часто жировали кабаны мне хорошо известно, в тех местах стоило быть внимательным, даже когда их там не было. Когда стадо лесных свиней уходило в другое место, туда приходили другие вкусные обитатели леса. Тот же полосатый шерстяной подлец, никак его не удаётся прихватить, вечно он успевает скрыться в какой-либо дыре, куда за ним влезать уже и не хотелось, потом только от земли зря пасть чистить...

Длинный насыщенный практически однообразными событиями сон. Охота, радость очередного убийства, наслаждение собственной силой, и последующее пожирание добычи в логове, устроенном в совершенно недоступном для всех остальных месте, посредине отвесной скалы. За это логово пришлось долго биться со своим собратом, который никак не желал признавать мою силу. Но я оказался более ловок и сумел победить, порвав когтями его крылья и скинув в полёте на острые камни. Как здорово было пожирать ещё трепещущуюся плоть своего врага — это совершено непередаваемые ощущения истинного могущества.

На рассвете мне едва удалось вырваться из объятий этого ночного кошмара, снова осознав себя человеком, а не каким-то летающим монстром, постоянно желающим только убивать и пожирать. Тело скрутила жесточайшая боль, болели сразу все мышцы, руки и ноги, спина и пресс, даже челюсти свело до скрипа зубов от сильного перенапряжения. Пересилив себя самого, кое-как скатился со своей высокой лёжки. Дабы как-то превозмочь боль стал активно бегать и прыгать, поднимать и бросать тяжелые камни, пробовать разжевать крепкие палки, то есть как можно больше нагружать все мышцы и развивать телесную гибкость. Только так можно было постепенно перетерпеть эти жутчайшие боли, иначе можно просто свихнуться, если лежать и страдать. Целый день до вечера занимался только этими физическими упражнениями с парой перерывов на обильные перекусы, добив вчерашние остатки запеченного мяса, которого, по идее, ещё должно было хватить на пару дней. Даже еноту в этот раз ничего не перепало, хотя он поначалу постоянно ошивался рядом, в надежде на очередной халявный кусочек, но потом явно обиделся и куда-то ушел по своим делам.

Когда стал разбирать свой тайник, то с изумлением обнаружил существенное изменение уровня собственной силы. Те камни, которые я вчера еле-еле поднимал, сегодня откидывал в сторону даже не чувствуя их веса, лишь бы поскорее добраться до вожделенной еды. Потом для сравнения притащил от воды другие камни, опять выбирая их на самом пределе своих изменившихся сил, которые, естественно, оказались существенно больше вчерашних. Неизвестно, откуда и с чего в моём организме произошли подобные изменения, можно лишь догадаться, но конечный результат несказанно радовал, несмотря на не уходящие до конца болевые ощущения. Лишь бы вчерашние ночные сны больше не повторялись и крылья не выросли вместе с зубастой пастью.

Однако обошлось, и ночь прошла совершенно незаметно без всяких снов. На закате отключился, а с рассветом — 'ну здравствуй, проклятущая боль...' Следующий день получился практически полным аналогом предыдущего, только заметно уменьшился запас пищевых армейских пайков, и камни над тайником стали ещё больше по размеру. Только на третье утро меня, похоже, отпустило. Боль незаметно ушла, зверского аппетита сразу же после пробуждения не образовалось. Внимательно оглядев себя с ног до груди, заметил сильное изменение рельефа мускулатуры. Не 'терминатор', конечно, из известного старого кинофильма, но уже совсем не тот мужчинка неопределённого возраста с явно обозначившимся брюшком, каким я был на самом деле. Процесс первой трансформации явно закончился, но почему-то есть вполне обоснованные предположения — подобное со мной произойдёт ещё не один раз. И если при этом под рукой не окажется достаточного запаса еды — даже и не знаю, чем это может закончиться, скорее всего, просто умру от внутреннего истощения или потеряю разум, превратившись в кровожадного монстра.

Вместе с нормальным самочувствием вернулась и кристальная чистота сознания. Более того, я теперь прекрасно знал, где расположено скальное убежище убитого лифифена, а также мог воспользоваться его памятью жизни. Там, кстати, имелось много полезного. Некоторые повадки зверей, на которых он охотился, и места, где они чаще всего ему попадались на обед. Ясное понимание отсутствия рядом таких же крылатых тварей, охотничья зона другого подобного хищника была достаточно далеко, если идти пешком — уйдёт два дня, если не больше. И одновременно со всем этим пришло чувство-понимание — нужно как можно скорее забраться в логово твари. Там обязательно будет лежать для меня что-то ценное, если следовать игровой логике. Почему надо поторопиться, интуиция не поясняла, однако моё сознание не видело особой причины не верить ей.

Перекусив очередным армейским пайком и собрав свои нехитрые пожитки в наполовину опустевший рюкзак, приторочил посох к клапану и отправился в путь. До нужной скалы тут совсем близко. Отсюда можно её хорошо разглядеть, но придётся лазать по камням, а потом подниматься по совершенно отвесной скале. Быстро точно не получится. Вначале я даже немного поборолся с собой, сильно хотелось остаться внизу ещё на денёк и сделать из уже просохшей, а затем хорошо размятой мной во время тренировок шкуры монстра набедренную повязку. Наколенники и налокотники тоже пригодятся в горах, да и по жизни тоже не станут лишними, только для их изготовления у меня уже не хватало времени, чувства торопили в путь, буквально подталкивая в спину. Потому шкура тоже пошла в рюкзак, как появится свободное время — займусь кожевенным делом.

Заметно возросшие силы позволяли мне делать совершенно невероятное, к примеру, я легко мог несколько раз подряд подтянуться всего на одном пальце левой руки. Но и эти возможности не делали подъём по отвесной стене простым и лёгким. Скала крошилась, камни, за которые я цеплялся, то и дело норовили выскочить из своей основы. Приходилось выдалбливать ножом углубления, за которые уже можно схватиться рукой, а затем поставить ногу. И так метр за метром я неуклонно полз вверх без всякой страховки, едва не сорвавшись пару раз, пока не прекратил доверять предательски торчащим и с первого взгляда вполне надёжным камням. Более того, теперь первым делом старался выковырять эти камни ножом из скалы, дабы получить вполне надёжное углубление. Когда путь вверх перешел за две трети, погода вдруг начала резко портиться. Сначала стал задувать резкий порывистый ветер, словно нарочно желавший сбросить жалкого человечка со скалы. Затем небо затянулось лёгкой дымкой, и вскоре солнце уже закрывали тяжелые тучи. Приближалась сильная буря, и только теперь становились понятны утренние чувства, толкавшие в путь. Стоило тогда лишь немного промедлить, и о восхождении можно было смело забывать, пока буря окончательно не утихнет. Впрочем, сейчас, по идее, нужно срочно спускаться, пока не полило, но вниз мне уже точно не успеть.

В расщелину, за которой начиналась приличная пещера, я забрался с первыми каплями дождя. Ветер усилился ещё больше, едва не скинув меня с небольшого уступа, за которым начиналась спасительная темнота открывающегося разлома. Проскользнув в достаточно неудобный лаз между острых камней, зажег фонарь в перстне, вставая в полный рост на ровном полу. 'Ну и бардак!' — вылезла самая громкая мысль после первого взгляда на многочисленные обглоданные кости и черепа самых разных зверей, валяющиеся повсюду. Не одно поколение крылатых зубастиков притаскивало сюда свою добычу, совершенно не заботясь последующим выбрасыванием мусора. Выглянув наружу и убедившись в исключительно долговременном характере начавшегося дождя, решил навести здесь хоть какой-то порядок, ибо просидеть несколько суток кряду в этом импровизированном кладбище, дожидаясь хорошей погоды, совершенно не хотелось. Периодически направлял лазерную указку в собираемые и подтаскиваемые к выходу кости, дабы узнать, кому они раньше принадлежали. Перстень-определитель исправно сообщал, кто стал очередным неудачником, попавшись на обед крылатому хищнику. Косули и кабаны, олени и волки, бобры и рыси, кого здесь только не было. Даже костяк небольшого горного медведя попался, когда пещера уже была расчищена мной примерно наполовину. В некоторых случаях перстень сообщал о пригодности тех или иных костей для поделок мастеров или об их алхимической ценности, такие я откладывал в сторону, собираясь разобраться с ними потом. Прошло несколько часов, снаружи потемнело, наступала ночь, а буря только-только расходилась. Даже не представляю, как там сейчас внизу, но точно не рай. Аппетита не было, спать тоже пока не тянуло, несмотря на насыщенный нагрузками день, потому продолжил монотонно собирать и оттаскивать к выходу кости, пачками выкидывая их наружу. Час, другой, третий четвёртый. И вот уже остаётся достаточно небольшая кучка, среди которой вдруг, резко вздрогнув, опознал настоящий человеческий череп.

— Как же тебя, беднягу, сюда занесло? — высказался вслух, адресуя свой риторический вопрос каменным стенам.

Они, естественно, на него ничего не ответили, и только ветер продолжил громко завывать где-то снаружи. 'Если здесь валяется человеческий череп, значит нужно внимательно поискать ценные вещи его бывшего владельца', — промелькнула хозяйственная мысля, — 'вряд ли тварюшки их схарчили их вместе со всем остальным'. Перстень про череп сказал самую обычную банальность:

'Человеческий череп. Пригоден исключительно для изготовления своеобразных украшений интерьеров из-за своей старости и низкой прочности'.

Докидав наружу последние кости из кучи, обнаружил в самом углу то самое, ради чего я и влез сюда. По внешнему виду это был какой-то пояс в виде слишком плоской змеи с широкой головой и прицепленной к нему сумочкой, больше всего похожей на очень маленькую барсетку для водительских прав и кредитных карт, только без молнии.

'Морской змей. Обитает исключительно в Море трёх бурь. 328 уровень'.

'Ничего себе поясок...' — изображение огромного змея, опутывающего и разрывающего своим телом пополам трёхмачтовый парусник на голографическом экране, в очередной раз загоняло меня в логический тупик. Опять ведь какая-то обезображенная с помощью магии редкая тварюшка. При наведении лазерного луча на барсетку перстень вообще ничего не отображал, как будто её и не было вовсе. Вероятно, новая информация появится, если этот 'пояс' одеть на себя и как-либо пробудить к жизни. 'Эх, как же не хочется этого делать...' — громко вздохнув, подумал я, открывая рюкзак и пересчитывая оставшиеся армейские пайки. Если получится как с сапогами, на пару дней еды должно хватить. Мало, конечно, но всё равно она рано или поздно закончится и придётся перебиваться охотой вкупе с подножным кормом. Ещё раз вздохнув, перевил змеиным поясом свой голый торс. Пряжек или застёжек у змея не было, однако голова крепко прилипала своим низом к хвосту, тем самым фиксируя пояс на теле. 'Если сапоги из огненных гекконов для своего пробуждения потребовали огня, то 'морскому змею' подойдёт только вода', — в моих логических рассуждениях вроде бы не было видимого подвоха. Однако вода из фляги, которой я сразу же облил пояс, зажмурив предварительно глаза, не дала никакого эффекта. Так, раз перстень упоминал 'Море трёх бурь', где эта тварюшка должна была обитать, то придётся повторить попытку и вылезть наружу — там как раз сейчас бушует буря. Мысленно перекрестившись для успокоения нервов, задом высунулся из расщелины, стараясь изо всех сил удерживаться руками за мокрые камни, дабы не быть скинутым вниз очередным резким порывом ветра. Бух! — хлопнуло что-то сверху и меня резко толкнуло на полметра вглубь пещеры, где натекла большая лужа, после чего начались уже вполне ожидаемые потеря силы, шум в ушах и цветные пятна, постоянно мельтешащие перед глазами. 'Морской змей' пробуждался и забирал мои жизненные силы.

Кое-как выползти из лужи и укрыться в спасительной темноте мне удалось лишь, когда небо окончательно посветлело. Начинался новый день, который вряд ли станет приятным, ибо буря даже не думала прекращаться, дождь наоборот стал сыпать более активно, а ветер продолжил монотонно завывать. Первым делом у нас еда, живот давно свело судорогой. Минус два пайка, одного оказалось мало, и только теперь можно сказать — жизнь удалась! По телу растеклась приятная истома, ничего не хотелось делать, только лежать, свернувшись в позе эмбриона и медленно копить силы, спокойно переваривая пищу, как это обычно делают хорошо перекусившие змеи. Потерев глаза, разогнал в стороны подозрительную дымку, делавшую видимою картинку слишком мутной. 'Фух, вроде всё нормально', — не сильно веря глазам, внимательно ощупал себя, выдав окончательное заключение. Хвост не отрос, крылья тоже, зубы во рту не изменились, рогов на голове пока нет. Впрочем, откуда им взяться, с женщинами совершенно неизвестно когда теперь получится близко пообщаться. Оставалось узнать увлекательную историю моего нового пояса, заметно изменившегося после своего пробуждения. Теперь он стал светло-бирюзового цвета, а глаза змеи, обвивавшей мой торс, подозрительно блестели. Барсетки же не было видно совсем, хотя её присутствие на прежнем месте легко ощущалось рукой, но при этом она казалась ещё более маленькой, сравнимой по размеру со спичечным коробком.