Новатерра.Часть 5. Вервольф

— Нет, что ты, слава Богу, нет! Просто она с мамой и братиком как раз сегодня уехала в гости к дедушке.

— Так ведь самолеты не летают!

— А они — поездом. В город Рязань. Это не очень далеко отсюда.

— И как её зовут?

— Попробуй угадать, — улыбнулся Александр.

— Ну, не Алёнкой же!

Он только покачал головой.

— Не угадала. Именно Алёнкой.

— Правда?! Не обманываешь?

— Чтоб я провали..! Век мне свобо..! Э-э, ну, короче говоря, честное взрослое, не обманываю. И ты вполне сможешь поиграть её игрушками. Пойдём, малыш!

Он помог девочке натянуть босоножки, подвёл за руку к родителям и передал матери.

— Уважаемые дамы и госпо... и господин Валерий, меня зовут Александром, я офицер местного гарнизона, встречал здесь, вернее, отметился, что встречаю, гостей из столицы. Ваши самолеты, насколько я понимаю, незапланированно приземлились в нашем аэропорту и раньше завтрашнего полудня, да и то лишь в лучшем случае, с места не тронутся. Аэрофлотовская гостиница забита, городские, я надеюсь... хм, я так полагаю, тоже. Ночевать в зале ожидания, где, как видите, полно хулиганья, тем более — с ребёнком, вам, полагаю, не резон. Да и нет никакой надобности. У меня здесь машина, — а сам подумал: 'Да ещё какая!', — и совершенно свободная квартира в городе. Правда, далеко не хоромы, обычная 'двушка' в панельном доме. Но это всяко лучше, чем оставаться здесь. Дома вполне удобно, чисто, абсолютно безопасно. И столь же абсолютно бесплатно — я вас приглашаю не на постой, а в гости.

— К ужину надо бы чего-нибудь прикупить. И тут уж, извините, Александр, угощать будем мы, — по-своему резонно заметила брюнетка.

А комбат возликовал, ибо воспринял её слова как несомненный знак согласия. Не будь здесь молодой семьи, прелестная южанка вряд ли так сразу согласилась бы поехать с ним, да он и сам наверняка счёл бы бестактным приглашать её. По крайней мере, не сделал бы этого с места в карьер. И сидеть им тогда на балконе, и сидеть, и сидеть... А так всё выходило чинно, благородно и пристойно. Ему ужасно не хотелось расставаться с милой, хоть и странной, девочкой Алёнушкой, и отказ её родителей он воспринял бы с немалым огорчением, но об отказе леди с дьявольским огнём в глазах не хотелось даже думать. Он любил. И был любим. И точно это знал... Да вот откуда знал? Где всё это происходило? И когда?!.. Наверное, не в этой жизни. В параллельном мире.

— Вы зря беспокоитесь, милая леди, там всего на неделю хватит.

— А потом сбегаем, да? — рассмеялась она. — Просто неудобно как-то. Вряд ли любезный благодетель ворочает миллионами.

— Зато он много путешествует, и даже Господь, Бог наш, вряд ли знает, куда его занесёт нелёгкая, может, уже в ближайшие месяцы. А вдруг — к вам в гости? Вот и сочтёмся.

— Уговорили, — кивнула брюнетка. — Лично я согласна.

— А что до нас, — вторила ей мама Юлия, — так вообще с удовольствием.

Не выказал особенного удовольствия один Валерий, и Александру показалось, что папочка ревнует к нему собственную дочь. Что ж, если хочет, может оставаться в аэропорту!

Впрочем, возможно, истинной причиной неудовольствия стала тяжесть двух громадных чемоданов класса 'мечта оккупанта', которые ему пришлось тащить чуть впереди супруги с дочкой за руку. Комбат не вызвался ему помочь, и вовсе не из вредности. В правой руке он нёс сумку брюнетки, на левую опиралась она сама. Когда они немного поотстали, девушка задумчиво проговорила:

— Наверное, я поступаю чересчур легкомысленно...

— Простите, милая леди, — не дал ей развить тему Александр, — как мне вас называть?

— Алина, — без церемоний представилась она.

— Алина... Алька...

Знать бы ей, как ему сейчас хотелось во весь голос закричать: 'Алька! Моя Алька!'... Потому что так было бы правильно. Потому что так было всегда! От начала времён... Вот только каких именно Времён?!

— Алька? — она очень внимательно поглядела на спутника. — Что ж, можно и так. Наверное, даже лучше. Менее официально, более раскованно. По домашнему... На 'ты'?

— Конечно, Алька.

— Тогда я тоже не буду называть тебя Александром, ладно? Это красиво, но длинно и тяжело. Шуриком? Как-то несерьёзно. Сашей? Нечто округлое, рыхлое и бесхребетное. Ты — не такой! Трудное имя, но на удивление точно соответствует человеку — Александр, защитник людей, настоящий мужчина. Спасибо тебе за помощь, а то эти...

— Не стоит, Алька. Проехали!

— Согласна... Как же тебя называть? Саней? Что-то близкое к блатному... Ой, прости! — осеклась она. — Я же не знаю, как тебя называют мама и жена.

— Как называет жена, совершенно не важно, а мама... Спасибо маме за то, что дала мне это имя. Имя у человека одно. Зовёт его всяк по-своему... Называй так, как тебе больше нравится.

— Мне нравится... Смелое предложение! А вдруг мне нравится имя Хасан Абдурахман аль... Аль! Как тебе имя Аль? По-моему, и кратко, и красиво, и мужественно, и привычно...

Алина запнулась, недоумённо посмотрела на него и после долгой паузы продолжила:

— Я сказала 'привычно'. А ведь, как ни странно, у меня никогда не было близкого человека — твоего тёзки... Аль, у меня с самого начала стойкое ощущение того, что я знаю тебя уже бездну лет! И одновременно умом понимаю, что мы никогда прежде не встречались. Что бы это значило? Что происходит, Аль?!

— Что-то происходит, это уж точно. С самого утра... — медленно проговорил Александр. — Знаешь, Алька, я ощущаю абсолютно то же самое. Вот мы с тобой идём, ты держишь меня под руку, я несу твою сумку, мы едем домой... В наш с тобой дом! Там всё наше с тобой: стол, шкаф, ванна, постель... Именно так — не просто постель, а наша с тобою постель!

— Ну, что же, у нас будет время это дело проверить, — обольстительно улыбнулась Алина. — Ведь Алёнушка сказала, что Завтра наступит не так скоро...

Однако Александр, распалившись, не обратил внимания на её приглушённый шёпот.

— Больше тебе скажу, Алька, — он практически кричал, — даже тело твоё мне знакомо до мельчайших деталей! Например, ты уж прости за такую подробность, у тебя вот здесь, на левой груди, родинка. Что ты на это скажешь?

— Хм... — только и ответила Алина.

И ему не дано было понять, что в данном случае скрывалось за всегда многозначительным 'хм'. Во всяком случае, пока что не дано. Да он сейчас и не стремился что-либо понять.

— Кстати, насчёт твоего якобы легкомыслия. Перед тобой потомственный донской казак, гвардейский офицер и, уж поверь на слово, порядочный в общем и целом человек, так что посягательств на свою честь можешь не опасаться, — и чуть потише уточнил. — Во всяком случае, без твоего на то согласия, — а потом добавил вообще чуть слышно. — Хотя, не скрою, очень этого хотел бы. Даже прямо здесь, сейчас...

Алина снова выдержала паузу, пристально глядя ему в самые глаза, и наконец воскликнула:

— Не может быть!

— Ну, если ты считаешь моё желание противоестественным, тогда, конечно...

— Нет, Аль, не об этом речь! Не может быть того, что с нами происходит. Зато теперь я точно знаю, что такое дежавю. Всё это уже было Аль! Больше тебе скажу — Алёнушка права. Насчёт лошадки. Потому что я тоже вижу тебя на могучем белом коне. Ну, может быть, не вижу, а... даже не знаю, как это правильно назвать, — она вздохнула. — Ладно, разберёмся. Время будет. Ночь длинна. А жизнь — ещё длиннее. Особенно когда их, жизней этих, две... Поехали, гвардейский казак, а то мы с тобой сейчас точно договоримся! Прямо здесь... Да и супруги Ларины, вон, поглядывают с оттенком осуждения.

— Ерунда! — отрезал Александр. — Дела семейные...

И чуть ни добавил при этом: 'Наши с тобой'. Однако крамольная мыслишка не пропала втуне, её материализовала в те же самые слова Алина.

— Наши с тобой... Скажи, нам ехать далеко?

— Да в этом захолустном мегаполисе всё близко.

— Хорошо, а то я что-то...

— Ой, да, как же я сразу не подумал! — воскликнул Александр. Но уточнил, о чём конкретно не подумал, только после паузы — не сразу смог найти достойную замену простонародному 'отлить'. — Тебе же нужно поправить причёску. Пойдём, я покажу туалетные комнаты.

— Погоди, Аль, я вовсе не то имела в виду. Хотя, наверное, ты прав, хм, причесаться перед дорогой не помешает... Но каков наш лейб-гвардеец! И за честь дамы в бой бросается очертя голову, и для маленьких девочек шоколадки в кармане носит, и внешне — белая кость, голубая кровь, и бескорыстен, и предупредителен, и галантен, как камергер высочайшего двора.

— Ты ещё не всё про меня знаешь!

— Уже не сомневаюсь... Слушай, тебя не заслали сюда со спецзаданием — формировать в обществе имидж российского воинства как армии с человеческим лицом?

— Ты — страшная женщина, Алька, прямо Мата Хари! Эк меня сразу расколола-то! Все тайные замыслы Генштаба — коту под хвост... Тебе — налево, мне — направо. Встретимся здесь.

— Слушаю-с, ваше высокородие! — улыбнулась она. — Туалет налево. Туалет прямо. Туалет направо. Туалет за углом. Туалет закрыт! За пользование подворотней штраф 100 рублей... Может, это и не к месту, Аль, но скажу тебе честно: у меня давно не было столь приятного вечера, во всяком случае, его начала.

— У меня тоже. Если вообще когда-нибудь был. В этой жизни...

О, Боже, думал Александр, как же, наверное, прекрасна та, вторая жизнь, если, чуть лишь окунувшись в самый краешек её туманной дымки, хочется во весь голос закричать: я счастлив! Хоть бы ты не растаял с первыми лучами утреннего солнца, зыбкий фантом неведомого мира сладких грёз!

— Тебе же, дураку, сказали — утро наступит не так скоро! — раздался вдруг ворчливый лай в тёмном углу его души.

— Ой, кто здесь?! — воскликнул он.

— Дед Пихто! Чего орёшь, как потерпевший? Наберут в гетманы по объявлению в газете 'Гудок', а потом мучаются с ними, как с полиартритом...

— Ах, это ты, ангелочек! Ну, здравствуй, дорогой!

— Сам ты здравствуй!

— Спасибо, так и сделаю... Слушай, что происходит с нашим миром?

— С вашим... С вашим — ничего из ряда вон: глобализация экономики, загрязнение окружающей среды, коррупция, хищническое разграбление природных ресурсов, войны, социальная пропасть между богатыми и бедными, повальное жульничество, утрата нравственных ориентиров, поклонение ложным кумирам, твой любимый 'Зенит' снова без медалей. Как обычно.

— А с Миром как Вселенной?

— Да тоже ничего особенного. Отсутствие гармонии, непредсказуемость Будущего, хаос, дамоклов меч над каждой из галактик, равно как и над каждым из живых существ...

— Значит, другие, непохожие на нас, живые существа тоже... хм, существуют?!

— Непохожие на нас! — передразнил ангел-хранитель. — Глядите на него, венец творения! Это вы — непохожие на остальных. Такие дураки, что поискать ещё!

— А в ухо?!

— А попробуй, гы-гы-гы! Это тебе не гостей с Кавказа пугать! Как там твоя сказала: за честь дамы бросается в бой очертя голову... Было бы что очерчя... очертять!

— Моя сказала... За это — отдельное спасибо!

— Понравилась, гы-гы?

— Понравилась. Давно понравилась.

— Давно, это уж точно, — вздохнул ангел.

— Так что всё-таки происходит?!

— Да отстань ты! Сами пока не можем разобраться. Как-то всё не так пошло... Может, оно и к лучшему. Для остальных. Для вас же... Короче, что смогли мы, то для вас — всех троих — сделали, а там уж... Пользуйтесь моментом. Всё, пока!

— Подожди, ангелочек! Подожди... Для троих... А кто третий?

— Ох, Господи, ты Бог же мой! Я, конечно, понимаю, что десантники — народ ущербный по определению. Лишний удар о твердь земную ума не прибавляет, а совсем наоборот. Но не до такой же степени!

— А-а, теперь понял! — воскликнул Александр.

Хотя, по совести сказать, не понял ничегошеньки. Кто этот третий? Богачёв? Таинственные петербуржцы? Ремонтник Андреец? Может, Алёнушка? Да бред собачий!

— Я промолчу, — сыронизировал ангел. Явно понял, что комбат лукавит насчёт понимания.

— И кого мне благодарить за милость?

— Нет, точно — дурак дураком! Говорил я Хозяину... Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!

— А, ну да, понял! Завтра в храм схожу, поставлю свечку.

— Зачем откладывать на завтра? Кто знает, когда оно наступит и наступит ли вообще? Поставь сегодня! Вернее, вставь. Подсказать, кому, какую свечку и в какое место, или сам догадаешься, гы-гы? В целях профилактики геморроя.

— Ну и язычок у тебя!

— Какой есть. Некоторым гетманам даже нравится.

— Гетманам, говоришь... Значит, и мне понравится.

— Да уж надо полагать!

— Понравится, если чересчур наглеть не будешь! И подслушивать, о чём мы с Алиной говорим, хм, в интимной обстановке.

— Да, по дороге в туалет! — нахальный ангел аж зашёлся лающим хохотом. — Ладно, не обижайся. Хочешь, в качестве компенсации морального ущерба открою тебе пару сокровенных тайн?

— А кто ж не хочет!

Александр аж зажмурился, предчувствуя что-нибудь вроде 'она полюбила тебя с первого взгляда и на всю оставшуюся жизнь' или 'врата в Шамбалу — под бочкой с дизтопливом, бокс номер 13 в гаражном кооперативе 'Ночной отстой'...

— Договорились. Внемли, сын мой! Во-первых, твоя супружница припрятала сотку баков между 54-й и 55-й страницами второго тома Пушкина. И давно о ней забыла. Но это, по большому счёту, мелочь. А вот во-вторых — запомни, это очень важно! — папа Гитлера был евреем. Доволен?

— Ещё как! — чуть не расхохотался комбат. — Впрочем, и впрямь спасибо. Стольник пригодится, а то у меня осталось... От души жму твою братскую лапу! Или что у тебя там вместо человеческой конечности? На кого ты вообще похож?

— На Шамиля Басаева, гы-гы! Каким бы ты хотел меня видеть?

— Ну, прямо и не знаю... Во всяком случае, не в образе Бориса Моисеева.

— Странно! Боря хорошенький... Ладно, договорились, идя навстречу пожеланиям трудящихся — товарищ Троцкий Лев Давидович, он же Лейба Бронштейн!

— Тьфу на тебя, барбос! — вырвалось тут у Александра.

Почему именно 'барбос', комбат не понял сам. Может быть, потому, что голос ангельский во многом походил на лай.

— Что, опять не слава Тебе, Хозяин? Кем же мне предстать? Впрочем, ты и сам прочувствовал — вы, люди, это умеете. В отличие от всех остальных мыслящих существ. Внимание, закрой глаза! Раз... два... встречайте!

По мере того, как кромешный мрак перед глазами Александра постепенно светлел, губы растягивались в улыбке умиления. Щенок! Крохотный, месяца три-четыре, ну, от силы полугодовалый, палевый щеночек-спаниель с длинными, в завитках, ушами, беспокойным носиком и плюшевой мордахой — мягкая игрушка.

— Класс! Ты великолепен! Никаких больше образов не предлагай, даже Ирины Хакамады.

— Жаль. Кстати, не горячись, подумай. Хозяин с нею, с Хакамадой, но есть Немцов, Явлинский, а также эксклюзивный вариант, причём со скидкой, — Егор Тимурович Гайдар. Можем Бурбулиса, можем Чубайса, даже Джорджа Буша-младшего изобразить, за ваши денежки — любой каприз. Ладно, полковник... в смысле, майор, пора мне. Рад, что пришёлся тебе по душе. Ты мне тоже нравишься, хотя, на мой взгляд, с длиной ушей у тебя не того немного... Подкачали ушки! Ну да ничего, какие твои годы, отрастут ещё. Бывай здоров, не кашляй! Принимай гостей как должно. Да и какие они тебе гости?! И свечку не забудь воткнуть — с геморроем шутки плохи!