Право на месть

Зараженные "гнилью" распалялись все больше. Их косил ливень пуль, потоки энерголучей, но бездушным монстрам все нипочем, они не ведали страха лезли вперед. Напор безудержной силы рос с каждой секундой.

Ян, укрывшись за переборкой, быстро пихал патроны в обойму, попутно вызывая мостик "Тираниса". Трелькнуло, зашипело, и вот в полусфере появилась маленькая картинка капитана де Гиса.

— Дир, твою мать, где боты?!

Капитан, чье лицо исказила помеха, дернулся и поспешно ответил.

— На подходе!

Ян посмотрел в небо, ища прямоугольные силуэты, но там никого не было.

— Через пару минут нас схарчат! — со злостью ответил Киргофф и отключился.

Какой прок в словесах Дира, если они не помогут ботам двигаться быстрее?

— А-аа!

Не удержавшись с крыши броневика слетел один из бойцов, за ним через пару секунд полетел еще один. Не прошло и секунды как псы разорвали воющих дурными голосами людей, их не спасли ни броня бокостов, ни попытки отбиться.

Оборона трещит по швам!

Эсеры всеми силами пытались отбиваться, но все чаще и чаще слышались глухие щелчки и ругань. Бойцы попросту не успевали вовремя перезаряжать оружие, а лазерное оружие увы оказалось не эффективным против зараженных "гнилью". Что толку от боли и ожогов, если твари не чувствуют ни того ни другого?

— Получайте суки! Ха-ха! Вот вам, вот! — с безысходностью кричат люди, отстреливая прущих и прущих из леса псов.

Ян рыча будто дикий зверь командует:

— В круг! Все в круг, плечо к плечу!!

Но не хватает людей, не хватает стволов и падает отрядный дух. Не успевают спрыгнуть внутрь импровизированного дота Нуг, Хорс, Вилл, Прохот и Митар. Их сбивают с ног и кидают на землю кишащую тварями, слышен хруст и крики боли, страха, ярости. Никто не хочет умирать, ни один!

— Плотнее! Сбивать всех! — хладнокровие давно покинуло командира отряда, сейчас он думал только о том, чтобы спасти хоть кого-нибудь.

Тик-так, тик-так...

* * *

Визгливо скулят и рычат псы чуя желанную добычу, ее страх и боль. Такие сладкие волнующие ароматы, что даже пес с перебитыми передними лапами пытается судорожно подняться и перелезть через мешающиеся железные коробки.

И жалящего больного огня все меньше, и аромат все сильнее. О, да! Пиршество вот оно, все ближе! Совсем близко надрывается в крике такой большой двуногий, в плохой скорлупе, которая правда его недолго спасает. Пес все чувствует, не смотря на то что маленький мозг превратился в желе, а тело стало чужим, крохи былого все равно с ним, как с ним его лапы, зубы и куцый хвост!

Вот оно — сладкое кровавое мясо! Он добрался! И челюсть твари уже смыкается на оторванной ноге, и Зов на секунду становится тише, и прекращается в теле повсеместный зуд, и наступает на мгновение крошечное умиротворение. Хочется вновь вонзить клыки, но не успевает пес. Его за один удар сердца перерезает пополам тяжелые пули, градом сыплющиеся откуда-то сверху... из-за вершин громадин деревьев.

* * *

— Жарко у вас тут! — присвистнул пилот Стен Кигли, не заморачиваясь захотевший сесть рядом с горой трупов зараженных псов.

— Принимайте нас прямо с крыш, не вздумайте садиться на землю! — приказал Ян.

— В чем дело, мы же перемололи тут всех? — удивился Март — пилот второго бота.

— Исполняй! — гаркнул Ян. — Развели тут диспут, сучьи потроха!

— Будет исполнено, командир, — от голоса Марта повеяло казарменщиной.

Оба бота, ревя соплами, замерли в паре метрах над землей и опустили аппарели прямо на крыши. Звук удара приглушили валяющиеся на транспортниках трупы, истекающие смрадной жижей.

— Бегом на борт!

Бойцы, получив приказ, карабкались на машины и бежали на посадочные места. После бойни от отряда осталась половина, а если учесть, что первый отряд вовсе весь погиб, то становится вообще скверно.

Ян взошел на борт последним. Аппарель втянулась в полы бота и следом за ней из верхних пазов опустилась дверь.

— Ходу, Стэн!

Сопла выплюнули огненную струю, полупустой бот резко дернулся, словно выпущенный из пращи камень и начал быстро набирать высоту. Следом за ним двигался такой же наполовину полный бот Марта.

Никто не заметил мелкого пореза на лодыжке двух бойцов, судорожно прячущих их от уставших товарищей. Не уследил за ними и Ян, остро переживающий гибель других эсеров, а в особенности Алекса Ведуна — своего командира и наставника.

3.

Владения Диктата:

Система Акронис.

Столичная планета Тагус.

12 июня 971 года от в.и.

Объект "Ядро-3".

Как ни старались строители и проектировщики обустроить, облагородить подземелье, увы добиться поставленной задачи не смогли. "Ядро-3" хоть и была самой защищенной из всех имеющихся резиденций, но вместе с тем несла в себе тяжесть восприятия. И пусть диктатор Шад не чувствовал "загробного" влияния, однако большая часть обслуги и охраны раз в два-три месяца приходилось менять. Причина столь же мистична. Со времени сдачи в эксплуатацию объекта "Ядро-3" больше сотни человек заболели разными психическими расстройствами. Им не смогли ни врачи, ни весталки.

Мистическая аура плотным ореолом окружила резиденцию, и даже рамхаты не могли изменить это, возможно могли бы помочь удрзецы или семарглийцы, но увы всех их вырезали под чистую еще во время войны с Сенатом.

Но так как сам диктатор не чувствовал странного воздействия, то продолжал бывать в резиденции, не обращая внимания на "небоевые потери"...

Сегодня Аркус Шад работал среди десятков маркеров и карт, расставляя на них одному ему известные пометки, помечая, переплетая их между собой так что не зная откуда что начинается понять всю заложенную информацию невозможно. Даже в собственной резиденции Аркус перестраховывался...

В богато обставленный кабинет диктатора вошел Фиргус Прим — тридцати семи летний адъютант в гвардейском мундире без знаков различия. Ничем примечательным он не выделялся, Фиргус просто был, везде и всегда подле Шада. За что и ценился диктатором. На Прима как и на самого Аркуса Шада не воздействовало "Ядро", более того ему даже нравилось мрачное величие подземного дворца, его скрытая мощь и сила, готовая пробудиться от одного приказа всемогущего диктатора.

Следуя давно установленной процедуре, адъютант начал с главной новости:

— Господин, пришли сводки с приграничья.

— Артефакт вывезен? — мгновенно насторожился Шад.

Фиргус медлил с ответом, но все же произнес неприятное:

— Нет.

— Причина? — голос диктатора не предвещал ничего хорошего, обычно так объявляют о ликвидации очередного проштрафившегося чиновника или генерала.

Адъютант не стал вываливать на правителя всю тяжесть новости сразу, поэтому действовал методично и с оглядкой на реакцию. Мало ли какие безумные чертята появятся в его льдистых глазах. Пару раз Фиргус воочию наблюдал за этим странным пугающим до дрожи в коленках явлением и стоит заметить, видеть подобное вновь ему оч-чень не хотелось.

— Артефакт прошел первичную активацию. Согласно параграфу о нештатной ситуации они были вынуждены набрать новых рабочих и уже с их помощью доставить груз наверх для эвакуации.

— Надеюсь это единственная задержка?

Кресло, доселе повернутое полубоком к адъютанту, так чтобы были видны только холодные голубые глаза, медленно крутанулось. Серая мышиная мантия обволакивала скрывала под собой крепкое сухое тело диктатора. Даже глубокие залысины и те казались всего лишь фронтоном для выступающих редких волосков. Можно было бы сказать, что в кресле сидит тщедушный человечек, но вот ястребиный нос и волевой подбородок рушили весь образ недомерка-самодура. Бывает и так.

Фиргус невольно сглотнул левое веко чуть дернулось и сделав паузу в пару секунд адъютант быстро, словно бросился в пропасть, произнес:

— Мятежники напали на Форт и попытались захватить Артефакт, но силы усмирителей хватило на то, чтобы пресечь атаку. Увы, но по предварительным данным мятежники смогли поднять груз наверх, где он и был разрушен точеными ударами истребительной эскадрильи.

Аркус глубоко вздохнул, набрал побольше воздуха и медленно выдохнул. Затем еще раз и еще. И так до тех пор пока первая — самая сильная — вспышка гнева не прошла.

— Полковнику Гниру придется постараться объяснить столь вопиющее нарушение приказа о защите интересов Диктата, — играя желваками прошипел Шад.

— Есть информация о том, что напавшие мятежники не кто иные как эсеры. По не подтвержденным данным их возглавлял сам Ведун, накрытый ракетным ударом. Достоверно известно, что группа прикрытия ушла в спешке.

Прим замолчал. Диктатор сцепил ладони в замок, вытащим руки из-под мантии и задумчиво прищурился.

— Разгребите все, но найдите его тело. Это первое. И второе... — найдите Артефакт, в каком бы состоянии он не был!

— Господин, есть еще кое-что.

— Слушаю.

— Во время погони за мятежниками на усмирителей напали животные с признаками заражения "гнили".

— Отбились? — как можно спокойней спросил Шад.

— Потери составили больше тридцати процентов.

— Карантин уже введен?

— При первых сообщениях. Вокруг городов выставили кордоны, стены спешно укрепляются, ставятся дополнительные системы подавления.

Адъютант сообщил все важные новости, но уходить не спешил.

— Что-то еще?

— В свете последних событий Ваш первый приказ о поиске тел под завалами остается неизмененным? — уточнил Фиргус.

Аркус Шад мог представляться пропагандой повстанцев и внешних врагов сколь угодно недалеким самодуром, но таковым диктатор никогда не был. Глупец и самодур никогда бы не смог взять власть в руки.

Выдаивая окраинные системы, Шад никогда не забывал о ценности трех столпов власти — армии, флоте и спецслужб. Именно поэтому всякий приказ отдаваемый диктатором рассматривался не только с ракурса пользы Диктату, но и с моральной стороны. Проще говоря послать на убой легионеров в зону карантина, не зная стопроцентно что оно того стоит Аркус Шад не мог.

Поэтому как бы диктатор не желал убедиться в смерти заклятого врага в ближайшем будущем он этого не узнает. Карантин "Гнилого бешенства" длится больше года, да и то в случае полной зачистки территории. А насколько известно эта зараза распространяется просто до неприличия быстро. Успели убедиться на примере столицы Триумвирата.

— Ладно, оставим трупы и Артефакт на месте. Пока будем разрабатывать еще одну точку, — решил Аркус.

— На Ерле?

— Да. Пошли экспедицию и пару батальонов охраны, пусть форсируют раскопки.

— Будет сделано, — адъютант сделал отметку. — Позволите идти исполнять?

— Ступай, Фиргус.

Адъютант прежде чем покинуть кабинет положил папку с документами на стол диктатора. Все листы предварительно рассортированы, каждый помечен определенным цветом: желтым, оранжевым и красным. Красным обозначалась информация, требующая срочного внимания, оранжевым — важные новости, желтым — повседневная информация. После чего собрался было выйти, но Аркус его окликнул:

— Постой, ты говорил о погоне. Что стало с отступившими мятежниками, они уничтожены?

— Известно лишь то, что их так же атаковали зараженные твари, однако частично их эвакуировали. Больше информации по эсерам нет.

— Плохо... ладно иди исполняй.

Фиргус поклонился и бесшумно вышел.

Шад задумчиво постучал пальцами по столешнице. Левая ладонь непроизвольно потянулась к груди, туда где висел невзрачный темно-красный диск.

— Бездна! — ругнулся Аркус, одергивая себя. — Пора это прекращать...

Диктатор поднялся с кресла и подошел к картине изображающей один из знаменитых видов Тагуса — Серебряное Семигорье. Никто не знал что за ней скрывался тайник и чтобы добраться до содержимого спрятанного внутри него придется изрядно попотеть, а заодно разрушить половину "Ядра-3".

Но сейчас этого не потребуется — Аркус приложил большой палец к малозаметной выемке на раме картины, острая игла резко ударила в подушечку, забирая каплю крови на пробу, а спустя пару секунд картина отъехала в сторону, открывая обычную бронированную дверцу малогабаритного сейфа.

— Откройся, — властно приказал Шад.

Дверца распахнулась, словно это не сейф, а бельевой шкаф. Места в нем оказалось до безобразия мало — сантиметров тридцать в высоту, сорок в ширину и полметра в глубину. Сам сейф разделен тремя полками на четыре секции, две из которых пустовали, а на остальных лежали кристаллы-накопители и странные устройства.

Аркус непроизвольно потянулся к диску на шее и на сей раз не стал одергивать руку. Ладонь приятно покалывало будто маленькие молнии, не переставая прыгали с диска на кожу и как шкодливые щенки неслись между волосками дальше к плечу. Удивительно но подобное чувство испытываешь исключительно беря Артефакт в руки, при ношении открытого эффекта нет. Он словно ждет удобного случая, находится в пассивном режиме готовый в любую секунду одарить хозяина всем чем тот пожелает. И конечно все это за разумную плату. Всего лишь поделиться с Артефактом толикой эмоций. Не важно каких, главное чтобы они были сильными насыщенными и яркими.

Сначала Шад не подозревал об этом и в первое время брал Силу Артефакта часто и легко. Упоение даруемой мощью давало небывалое чувство эйфории, но по мере использования диска Аркус стал замечать, что былые радости уже не столь приятны и волнующе как раньше. Постепенно теплые чувства тускнели, превращались в серость лишенную жизни, а затем пришел черед и негативных эмоций...

Единственное что пока еще жило в Аркусе так это животная ярость, лелеемая им словно нежный бутон цветка. Именно поэтому он не позволял себе срываться — понимая, что с каждым рецидивом он теряет человечность. Аркус смутно догадывался о том что будет когда он лишиться последней эмоции и превратится в серую тень себя прежнего — яркого незаурядного человека!

Аркус расстегнул ворот и достал из-за пазухи цепочку с Артефактом. Казалось бы примитивная поделка, разве что сделанная из твердого минерала, однако приглядишься к диску и понимаешь — это не так. Не может простая поделка настолько завораживать. Диктатору не хотелось расставаться с Артефактом ни на секунду, но сейчас, когда требовалось нечто большее чем Сила Шад не мог позволить себе ошибиться, дать слабину. Поэтому цепочка вместе с диском через несколько секунд оказалась на пустующей полке.

Картина еще только начала движение, намереваясь скрыть за собой дверцу сейфа, а в груди Шада уже защемило, руки сами потянулись к нише в картинной раме. Но Аркус скрипнув зубами переборол себя и резко развернулся на пятках двинулся к креслу.

Диктатора трясло будто нейронаркомана подсевшего на психоигры. Чем дальше от Артефакта тем сильнее ломало и корежило Шада, но он держался, не давая слабости взять над собой верх. Пытка длилась несколько часов, все это время Аркус держался только на родовом упрямстве и жгучей ненависти к собственной слабости. Как и любой незаурядный человек он не терпел проявлений постыдных пристрастий, но оказалось сам подвергся их воздействию. И это бесило всесильного диктатора едва ли не больше чем все повстанцы и заговорщики вместе взятые.