Сага о чернокнижнике

Комната — камень сплошной, только у потолка оконце, у стен — различные пыточные приспособления, прямо перед клеткой на полу начерчен круг с рунами, причем, судя по всему, кровью.

А кровь — она была повсюду. На стенах, на полу, на прутьях моей клетки — характерные такие бурые пятна и брызги. На ближайшей тумбочке разложены щипцы, ножики и разные другие приспособления, никогда прежде мною не виданные, и все они, разумеется, перепачканы засохшей кровью.

Интерьер завершали две отрезанные мужские головы в углу на подносе, рядом на полу лицом вниз лежало посиневшее тело со следами пыток на голове и руках. И сладковатый запах разложения, само собой.

Я попал в самую настоящую пыточную камеру, и тут, судя по всему, шутки не шутят.

Мой взгляд привлек небольшой предмет, висящий на конце веревки неподалеку от моей клетки. Это оказался ключ от замка, но повешен он так, что я никак не смог бы до него дотянуться.

Мое сознание захлестнул водоворот панических мыслей, среди которых мелькнула одна не паническая, но оттого не менее удручающая.

Теперь мне стало ясно, почему посетители таверны смотрели на меня так странно.

Они знали.

Несколько секунд я бездумно созерцал свою новую темницу, не в силах поверить, что такая хрень со мной приключилась. А когда через силу заставил себя поверить, что это не сон — толковые мысли все равно не появились, потому что весь мозг занят одним нехорошим предчувствием, что я тут не надолго. Хотя, может, и надолго, как те две головы и труп в углу.

Мои попытки дотянуться до ключа ничего не дали, естественно, но я, конечно, не мог не попытаться. Идея дотянуться пальцами ноги оказалась нереальной: стоило встать во весь рост, как дико закружилась голова. Никакого сомнения: в еду мне положили что-то дурманящее, из-за чего я не проснулся, когда меня волокли в этот подвал.

Ну думай же, голова, думай!

Я закрыл глаза, чтобы хоть как-то отгородиться от окружающей меня кошмарной действительности, и внезапно увидел себя со стороны, откуда-то сверху.

Крыса! Крыса смотрит на меня через оконце, она выбралась из кармана и убежала, когда за мной пришли, а теперь вернулась. Крысонька, лапушка, давай же, увидь что-то, что поможет мне в моем ужасном положении!

Крыса перевела взгляд на труп в углу комнаты. Серьезно? И как это мне поможет?! Затем взглянула на меня, снова на труп, на меня, на труп, на меня, на труп... Ты издеваешься? Хотя... стоп. Труп. Мертвец. А я, вроде бы, некромант, да? Вот только я понятия не имею, как повелевать мертвыми. Закричать, что я приказываю ему встать и повиноваться?

В этот момент крыса сосредоточила свое внимание на мертвеце, и я заметил, что на нем — какая-то пульсирующая красноватая руна. Что-то отдаленно похожее на мои татуировки...

Я открыл глаза и присмотрелся — ничего нет. Закрыл — снова вижу мертвеца и руну на нем. Крыса видит что-то, чего не вижу я?

В этот момент крыса начала быстро переводить взгляд с руны на меня и обратно, и так много раз. Руна — я, я — руна... Я и руна... Стоп, так это я должен ее нанести? Как, если я в клетке? Мысленно, что ли? Хм...

Я взглянул на труп и попытался представить, что на нем — там самая полупризрачная руна. Сосредоточился — ну, вроде бы представляю, дальше-то что? Ну же, крысонька, дай подсказку!

Как только я закрыл глаза, мертвец уперся руками в пол и начал подниматься. Меня это все-таки испугало, я открыл глаза — да нет, он лежит, как лежал! Что за... Но стоило мне закрыть глаза, как труп снова начал вставать, при этом крыса внимательно следила за его движениями. Открываю — не-а, так и лежит.

Секундочку... Значит, крыса способна не только давать мне смотреть из своих глаз, но и показывать мне то, чего на самом деле нет! Это что-то странное, но удивляться я буду потом.

И тут я заметил, что воображаемая руна — на своем месте, хотя я уже выбросил ее из головы. Значит ли это, что я на самом деле наложил ее мысленно, только лишь представив? Хм, а и правда, как некроманты свои чары налагают?

Крыса показывала мне, как труп встает... Может, я должен и это себе представить?

Я попытался представить себе, как труп поднимает руку — и в следующий миг он ее поднял.

Вот оно, спасение! Я могу управлять трупом мысленно!!!

Но как только я представил себе, как мертвец встает, упершись руками в пол, у меня перед глазами все вздрогнуло, я испытал чувство сильнейшего диссонанса, когда все пошло не так, как было представлено. Труп не смог встать, потому что правая нога оказалась сломанной, а за левую он цепью прикован к полу.

Черт, черт, черт! Мое оружие, которым я уже надеялся защищаться, оказалось прикованным к полу и поломанным! Ну что за дерьмо!

Так, спокойно... Труп бесполезен, нужен другой способ, но вот его-то у меня и нет, есть только прикованный к полу мертвец. Что можно сделать прикованным трупом? Разве что дотянуться куда-нибудь...

Столик. Возле трупа стоит низенький столик, на котором какие-то банки, склянки, книжка и... какой-то хирургический инструмент типа ножа, с коротким листообразным зазубренным лезвием.

Повинуясь моей воле, труп приподнялся на руках, дотянулся до столика и взял с него зазубренный ножик. Так, теперь его надо добросить до меня...

Я крепко промазал, но недолет оказался не смертельным: мне удалось зацепить рукоятку лежащего на полу инструмента кончиком пальца. Ну вот, теперь я хоть как-то, но вооружен.

Нож я заткнул за веревку, заменявшую мне пояс, за спиной, и стал раздумывать, что еще я могу сделать руками мертвеца, но в этот момент заскрежетал засов. Как я и думал, ключ на веревке — лишь иллюзия спасения, а мой пленитель — редкий садист...

Раз оружия толком нет — придется импровизировать. С самого начала сбить тюремщика с толку, а там видно будет. Я поспешно 'уложил' труп на место в той же позе, сам сел у стены, скрестив ноги.

Дверь — массивная, прочная — открылась, и я с удивлением обнаружил, что пришел не мордоворот и не зловещего вида граф-психопат, а там самая девушка.

— Приветик! — радостно улыбнулась она мне, и ее глаза и улыбка были совершенно безумны.

Да уж, везет мне, что не девчонка, то психопатка, но эта, видимо, куда больнее Изетты.

— Ну привет, коль не шутишь, — спокойно отозвался я.

Все-таки два года в компании с Изеттой оказали мне услугу: моему покерфэйсу многие бы позавидовали, во время заключения в Цитадели я научился замечательно скрывать свои чувства и эмоции под маской равнодушия.

Дальше последовала немая сцена: она смотрит на меня, я на нее, и ее радостное выражение лица сменяется озабоченностью.

— Слушай, ты меня смущаешь немного, — сказала эта ненормальная.

— Чем же? — приподнял бровь я.

— Ну как это чем! Тем, что ты ненормальный!

— Я ненормальный? — мне даже не пришлось разыгрывать легкое удивление.

— Ну а как иначе? Нормальные люди обычно умоляют пощадить их, обещают сделать все, что я пожелаю, клянутся никогда никому не рассказывать... А ты?!

Я пожал плечами:

— А это разве работает? На меня подобные мольбы и обещания не действовали никогда, с чего бы вдруг им на тебя действовать?

Вот тут она уже всерьез озадачилась. Подошла поближе, задумчиво меня оглядела.

— А почему это у тебя вокруг рта такие странные шрамы?

— Когда ублюдки из ордена Священного Пламени узнают, чем ты тут занимаешься — у тебя будут такие же.

Психопатка хихикнула:

— А они не узнают.

Я печально улыбнулся:

— Я тоже так думал.

Она скрестила руки на груди, глядя на меня сверху вниз, и у нее на лице я заметил усиленную работу мысли. Надо брать ход беседы в свои руки.

— Если не секрет, для какого ритуала или заклинания я тебе понадобился? Интересно просто.

— Ну если ты и правда маг — посмотри на круг и прочти руны, — хитро улыбнулась она.

А вот это уже удачный поворот.

— Шутница. У тебя во внешнем кругу две пары несовместимых рун, а внутренний и внешний находятся в несогласованности примерно на две трети, как я должен это прочесть?

— Что ты городишь?! — воскликнула она. — Все в точности по книге!

Вот тут я начал ухмыляться.

— И все-таки, что за ритуал ты пытаешься провести?

Она вздохнула.

— Вообще-то, хочу связаться с покойным отцом...

Я начал ухмыляться шире и злее.

— Дай угадаю... Когда в твои покои залетает комар, ты трубишь в рог и бьешь в набат, тут же вбегает твой мордоворот и начинает размахивать алебардой, пытаясь разрубить комара надвое, да?

— Что ты несешь?!

— Чтобы связаться с умершим родственником, достаточно мела и курицы. Хотя что я буду рассказывать девчонке, которая пытается изучить тайное запретное искусство по книге?!

— А как еще я должна его учить?! — возмутилась она. — И вообще, что ты имеешь против книг?

Я негромко засмеялся и чуть склонил голову набок:

— Рассказать тебе, как и кем пишутся эти книги?

Психопатка вопросительно приподняла бровь.

— Кем?

— Кем угодно. Например, колдовскую книгу можешь написать ты сама. Для этого не надо быть магом, достаточно, чтобы наивный покупатель в это верил...

— Это настоящая книга! — с апломбом заявила она. — Она принадлежала настоящему чернокнижнику, и мне стоило немалых денег устроить так, чтобы в итоге она попала ко мне, а не была сожжена...

— Тогда стоит задаться вопросом, где взял книгу тот чернокнижник. Сколько неудачных попыток ты уже сделала?

— Четыре, — призналась она, — но дело не в книге, это не подделка. У меня получились почти все ритуалы, описанные в начале, но, видимо, не хватает мастерства сделать что-то посложнее.

Я сокрушенно покачал головой.

— Просто нет слов... Более совершенные подделки предназначены для обмана уже кое-что знающих, но все равно глупых горе-адептов. В самом начале содержатся самые простые и оттого всем известные вещи. Ты видишь это, решаешь, что книга подлинная... а затем тратишь полжизни на рисование бессмысленных кругов и при этом, что хуже всего, винишь в неудачах себя. Сколько жертв ты потратила впустую, только потому, что тебе подсунули фальшивые формулы и ритуалы?

— Ну-у-у, жертва, потраченная с удовольствием, не считается потраченной, — протянула психопатка. — Ты хочешь сказать, что настоящих книг нет?

— Ну подумай же головой, она у тебя не только чтобы есть в нее! Неужто мои ученики служили бы мне по двадцать-тридцать лет, если б могли получить те же самые знания, просто купив книгу из-под полы?! Нет, девочка, нет. Будь это так, наше искусство не было бы тайным. Только тем книгам можно доверять, которые ты получила от своего учителя или написала собственноручно, ассистируя ему. Конечно, иногда на черном рынке оказываются и подлинники, написанные 'для себя', но очень редко, потому что мы сами не торгуем своими тайнами, а орден, если добирается до нас, сжигает наши труды, как правило. Так что если ты еще когда-нибудь будешь покупать книгу неизвестно у кого — хотя бы убедись, что он действительно маг...

На протяжении всего этого монолога я отчаянно умолял и приказывал перу на столе, возле которого стояла юная чернокнижница, вспыхнуть, сдабривая мысленные мольбы трехэтажным матом. К моему счастью, перо все же загорелось, хоть и очень неохотно.

— Проклятье, так ты настоящий маг!

— А ты как думала?

Тут в ее руке появился небольшой продолговатый револьвер.

— Я думала — ты мне зубы заговариваешь... В общем, шутить не вздумай — тут серебро и сера.

— Если б мне было до шуток — вместо пера загорелась бы ты сама.

Она фыркнула:

— Блеф! Если б ты мог это сделать — уже сделал бы!

— ... И остался выжатым досуха в запертой клетке? Я думаю наперед чуть дальше, чем ты.

— Кто ты, поглоти тебя эфир, такой?!

— Меня зовут Рэйзель. Может, слыхала краем уха?

— Тот самый? Рэйзель лин Фаннард, он же Мастер, Князь Мертвых, Владыка Хаоса, Дагаллонский Выродок?

— На свете есть еще какой-нибудь знаменитый Рэйзель? А насчет Дагаллонского Выродка ты немножко того, рискуешь. Я обычно убиваю тех, кто меня так называет.

— Тебя два года как упекли в Цитадель, на самое дно, разве нет?

Я кивнул.

— Да, было дело. Самые адские два года в моей жизни.

— Оттуда невозможно сбежать!

— Разве я не доказал обратное?

Гребаная ведьмочка уперла руки в бока.

— Ладно, ты Рэйзель. Что тебе мешает сжечь меня, затем поднять и заставить выпустить из клетки? Тебе это раз плюнуть.

Я пожал плечами:

— Здравый смысл. Я не знаю, где ключ, а тот, что на веревке — наверняка не от моей клетки. Беда в том, что мне некуда дальше бежать. Я истощен и болен, меня знает в лицо чуть ли не каждая лошадь, мое укрытие разорено и сожжено, лаборатория уничтожена, ученики почти все погибли... Слушай, объясни мне, почему все знают, чем ты тут занимаешься, но при этом не боишься, что донесут паладинам?

Она, разумеется, не преминула отыграть пару очков.

— О, тут все просто, — самодовольно заявила она. — Половина города работает на моей колбасной мануфактуре, не будет меня — их всех ждет беспросветная нищета и голод. Земли тут не особо плодородные. При этом я знаю секрет, как снизить себестоимость колбасы, и потому мой товар с легкостью конкурирует по всей провинции. Но горожане думают, что колбаса дешева из-за того, что на нее идут пришлые бродяги, к тому же их устраивает, что нет приблудных воров и бродяг... А если меня арестуют и продадут мануфактуру с молотка — колбаса подорожает, конкурентность упадет, доходы снизятся — а с ними и жалованье. Потому никто из них не сдаст свою благодетельницу. А кто сдаст — того потом другие горожане растерзают. Конечно же, они не знают, что на самом деле происходит в этом подвале.

Я сокрушенно покачал головой.

— А на этот раз что не так? — возмутилась она. — Это гениальный и действенный план!

— Да я и не спорю, — вздохнул я, — просто я держал окружающих селян в страхе, но не догадался сделать их зависимыми от меня... А ведь это было бы куда как удобнее... В общем... тебя, к слову, как зовут-то?

— Нидалла. Нидалла вир Кайлакс.

— Ну так вот, Нидалла. Мне нужно укрытие, чтобы переждать трудные времена и восстановить силы, мне нужны жертвы, мне нужен ассистент, потому что в своем нынешнем состоянии я многое не осилю в одиночку. Мне нужна новая лаборатория, мне нужны ресурсы. Мне нужна точка опоры, чтобы начать все сначала, качнуть маятник в обратную сторону и однажды избавить нас всех от ордена. Все это у тебя есть. А у меня есть знания и мастерство, которых ты не получишь ни из какой книги и ни у какого учителя. Такой шанс — стать чем-то стоящим и просвещенным — выпадает раз в жизни.

Я уже давно заметил у нее в глазах то, что вполне можно было бы принять за алчность или жадность, а теперь оно разрослось многократно сильнее.

— Ладно, ты прав. Я с радостью стану твоей ученицей — как только докажешь, что ты тот самый великий Рэйзель, а не особо хитрая жертва с мизерной каплей магического дара. Давай начнем с сеанса связи с моим отцом?

— Легко. Мне нужен мел, а потом понадобится курица.