Когда все было готово, я призвала силу. Сделала глубокий вдох и открыла канал. Это не было мыслью или желанием, скорее, я просто полностью расслабилась, и в области сердце что-то разжалось. Я ощутила внутри себя безграничное пространство и потянулась к нему. А оно ко мне...
Ощущение приближение силы вызывает дрожь в теле. Дед убеждал меня не раз, что с опытом это пройдет. Но я ему не слишком верю. Это чувство просто не может пройти, потому что к призыву своей магии никогда нельзя привыкнуть. Ощущения каждый раз свежие. Я невольно прикрыла глаза и отказалась от магического зрения.
В этот момент дверь гостиной буквально слетела с петель. Сначала в комнату бросилась моя тень. Темное пятно с моими очертаниями налетело на невидимый купол защиты и забилась об него. Следом вбежал вампир. Даремор был с почерневшим лицом и оскаленными клыками. Глаза горели яростью скорой полной трансформации. Он так же налетел на защиту и стал колотить по ней кулаками. Его удары я ощутила, как совсем далекий ветерок, но и он не смог бы разбить защиту деда до конца ритуала.
Я удивилась их странной реакции. Почему столько экспрессии? Почему всегда невозмутимый вампир сейчас что-то кричит? Почему моя тень, которая никогда не принимает формы моего тела, потому что считает меня недостойной такого знака уважения, сейчас так похожа на меня? Почему они такие...? Ответ пришел неожиданно — я вошла в круг без своей тени! Я потянулась к Дэсу без проводника силы, без своей тени. А для меня, проклятой, это необходимое условие.
Я не успела подумать, не успела испугаться, как все снова стало неважно. Дэса услужливо предоставил мне силу. И магия, чистая незамутненная магия ринулась через мое тело по каналам в фигурку. Та заискрилась, засверкала. Все мое внимание было направленно на потоки. Удержать магию. Все мои прошлые опыты показывали, что я просто не могу контролировать выбросы своей силы. Я в этом вопросе бездарнее любого мага, любой ведьмы. Канал был стабилен. Магия текла ровно и покойно. Все было под контролем. И страх ошибки отступил. Я начала наслаждаться. Одно дело пользоваться обычной магией — и совсем иное взывать в своему Дэсу.
И вдруг я ощутила что-то странное... совсем странное. Призыв магии сродни проколу — маленькая дырочка. Проход, через который течет сила. Но сам Дэса при этом остается далеко, а сейчас я чувствовала. Была уверена, что мое Место ко мне приближается. Стремится, спешит, как нечто живое и разумное!
Последнее, что я увидела — было перекошенное лицо дедушки, застывшего в дверях гостиной.
Я открыла глаза. Вокруг раскинулось бескрайнее поле высокой сиреневой травы. Она доставала мне до пояса и была такой густой, что собственных туфель не рассмотреть. Вокруг не наблюдалось ничего, кроме огромного поля. Ни дерева, ни кустарника, ни строений. Только темное небо, по которому распускается, танцует бордовое сияние, и поле.
Это было красиво!
Очень красиво!
Здесь было спокойно!
Тихий прохладный ветер заставлял траву шуршать, словно море о камни. И вокруг никого, кто мог бы мне объяснить, куда меня занесло.
Нет, то, что я опять напортачила, и так понятно, но исправлять же как-то надо! И я пошла вперед. Не то чтобы у меня была какая-то конкретная цель, скорее, просто надоело стоять. Несмотря на явно темное небо, вокруг было светло, как в летний день. Я шла в абсолютной тишине, где каждый шорох травы о мою юбку разносился эхом, легко перекрывающим шуршание травы от ветра. Мне не было страшно, скорее любопытно. А еще когда вокруг так спокойно и красиво, то разводить панику совсем глупо! Я и не разводила, и не думала. Какое-то время мне было просто хорошо.
Внезапно над травой разнесся плач. Нет, не детский. Так обычно плачут жеребята, отстав от матери. Достаточно громкий звук, наполненный таким отчаянием и болью, таким страхом, что у меня сердце пропустило удар. Я поспешила на звук, благо, тот, кто плакал, не собирался останавливаться. Крики становились все громче, пока я, наконец, не разглядела впереди странный куст. На тонких веточках были большие перламутровые, искрящиеся молодой магией цветы. Ветки куста то и дело пропадали в зарослях травы, потом появлялись вновь. Я поспешила к кустику. Не знаю почему, но с каждым криком неизвестного животного мне становилось все тоскливее.
А когда увидела того, кто так долго плакал и звал неведомую маму, застыла как вкопанная. На маленькой утоптанной полянке лежал, подогнув все четыре ножки, маленький олененок, только не совсем олень. Вместо рожек у него были две большие ветки, которые расходились на множество мелких, усыпанных крупными цветами веточек. Олененок был с густой шерстью. Ножки тонкие и длинные, копытца белые, но сам он был насыщенного перламутрового оттенка. На длинной шее шерсть была длиннее. Глазки большие, глубокие и черные. Увидив меня, он сразу попытался встать на ножки, но получилось далеко не с первой попытки.
Я огляделась в поисках его матери. Олененок явно был новорожденным, но такой же только крупной особи нигде не было. Малыш снова закричал, тоскливо и призывно. У меня на глаза от этого крика навернулись слезы, и я неосознанно протянула к нему руки: хотелось успокоить малыша, дать ему защиту и опору. Он без сомнений и раздумий сделал ко мне несколько шагов и уткнулся мордой в ладони. Я опустилась перед ним на колени и погладила по шее, по морде, по изогнутой теплой спинке. Рожки казались живыми, цветы тоже, поэтому я старалась их не трогать. Я гладила и шептала что-то успокаивающее, пока малыш не затих, а я не разрыдалась. Ростом новорожденный был мне чуть выше колена. Он был таким маленьким и таким беззащитным, что хотелось завыть вместе с ним от безысходности.
Мысленно я решила, что подожду несколько часов, пока малыш не сможет нормально передвигаться, а потом пойду дольше. Мне помнилось, что жеребята быстро вставали на ножки после рождения, а значит, и олени тоже. Хотя это определенно не знакомый мне олень, но все же...
— Он принял тебя, и теперь всегда будет рядом. Не печалься о нем, — спокойно сказал кто-то.
Я вскинулась и увидела, как к нам идет странное существо. Никогда таких не видела, даже когда изучала расы. Он, она, оно... постоянно менялся. Он был похож на сгусток эфира, только куда плотнее и явно материальный. Он постоянно изменялся. У него то было две головы, то одна. То были два глаза, то их было сразу десять. Он был то явным мужчиной, то явной женщиной. Он был похож на морок или призрак, только я была уверена, что он живой и материальный, как все разумные. Его изменения были похожи на изменения метаморфов или оборотней, только все проходило куда быстрее. За минуту, что я его разглядывала, существо сменила столько деталей своего облика, что у меня невольно заболели глаза.
— Кто ты? — спросила я, стараясь смотреть туда, где, как мне казалось, должны быть глаза.
— А это важно? — спросил он.
И я поняла, что он не хочет отвечать.
— А он кто? — я указала на олененка, лижущего мне руки. — Где его мать?
— Мать? — переспросило существо, со странным удивлением. — У него нет ма-те-ри, но, можешь быть, ты хочешь?
Я задумалась на мгновение.
— Хочу!
— Значит, ты его мать, — уверенно решило существо. — А имени у него нет, — ответило оно на первый вопрос. — Хочешь дать ему имя?
— Конечно! — как же можно без имени?
— Тогда дашь, — опять уверенно подытожило существо.
— А что это за место? — снова спросила я.
— Пока неизвестно, — туманно ответили мне.
Я нахмурилась. Разговор выходил совсем уж странным, и существо это меня начало пугать.
— Ты боишься меня? — задумчиво спросило существо, приседая на корточки так, что мое лицо оказалось на уровне его глаз. Сейчас на меня смотрело лицо, больше всего походившее на лицо дракона, только покрытое странной чешуей.
— Есть немного, — пришлось признать мне. Я решительно смотрела на него, зная, что показывать неуверенность в себе нельзя, а хорохориться сейчас глупо.
— Странно, — резюмировало существо. — Зачем тебе бояться меня?
В его вопросе звучал искренний интерес, без издевки. Оно действительно не понимало. Наверно, поэтому я и ответила:
— Ну, потому что ты можешь причинить нам вред.
— Вред, в смысле боль? — уточнило существо.
— Не только. Вред — он разный бывает.
Существо задумалось, отвернулось от меня и через несколько секунд убежденно ответило:
— Нет! Я не могу причинить вам вред.
— Уверен? — почему-то с издевкой спросила я.
— Да. Здесь никто не может причинить тебе вред. А ему, — он указал появившимся раздвоенным когтем на олененка, — потому что он твой, а ты его мать.
— Ты странный, — решила я, кажется, вслух.
Существо опять задумалось, и опять же уверенно:
— Это временно.
— Интересно, а я здесь надолго? — задумчиво протянула я, скорее самой себе, чем своему странному собеседнику.
— А ты хочешь здесь остаться? — спросило существо.
Почему-то остаться очень хотелось. Здесь мне было хорошо. Так хорошо и спокойно, как ,наверное, никогда не было. И я уже собиралась ответить 'да', но... дедушка, мой долг перед родом, моя гордость, мое желание чего-то достичь. Это были мои цели, мои желания, и стоит ли это новое настроение и это место того, чтобы отказываться от всех своих прошлых желаний? Я подумала и решила:
— Нет!
— Тогда ты уйдешь отсюда, — спокойно и крайне убежденно ответило существо.
Меня вообще удивляло, с какой непоколебимой уверенностью он отвечал.
— А как? — тут же ухватилась я.
Существо задумалась, и три его глаза сощурились, рассматривая меня.
— Просто уйди, — и столько уверенности в голосе, что уточнять просто расхотелось.
Я попыталась встать и поняла, что это почему-то сложно. Существо легко выпрямилось и подало мне руку. Большую, с тремя серыми когтями, но так аккуратно и бережно, что у меня не возникло страха. Я оперлась на нее, и существо помогло подняться.
— Ты устала? — спросил мой собеседник.
— Наверное, — неуверенно ответила я.
— Тогда уходи сейчас, — решило за меня существо.
Я невольно развернулась, повинуясь его уверенному голосу, но все таки остановилась и спросила:
— А ты?
Существо наклонило голову на бок и уставилось на меня, уже одним глазом, большим и круглым.
— Ты боишься за меня? — вдруг спросило оно.
Я испытывала по отношению к странному собеседнику легкую тревогу, как за олененка. Не знаю почему, но для меня вдруг стало важно — знать, что с ним все будет хорошо.
— Я хочу, чтобы ты чувствовал себя хорошо и жил долго, — честно и лаконично ответила я.
— Буду, — уверенно ответило мне существо, после короткой паузы, а потом глянуло на малыша, который уже собирался снова заплакать. — Ты возьмешь его с собой?
— Да! — не задумываясь ответила я.
Существо легко подняло олененка, подошло ко мне и аккуратно передало олененка на руки. К моему удивлению, малыш практически ничего не весил.
— Держи его при себе, пока не уйдешь, — велел собеседник, — сам он уйти не может, только если ты его будешь нести.
Я кивнула, а потом вдруг спросила:
— А мы еще увидимся?
Существо задумалось.
— Не знаю, — просто ответили мне.
Я вздохнула, развернулась и пошла прочь от своего собеседника. С каждым моим шагом в душу заползала тоска. К горлу подступил комок, глаза уже жгли слезы. Уходить не хотелось совершенно, и только мое упорство, мое желание не отказываться от прошлых целей гнало вперед. Я никогда раньше не отказывалась от принятых решений, даже если все были против, и для всех они были глупыми, а сейчас не собиралась начинать! Я вернусь домой и стану достойна своего рода, своего деда. Я стану артефактницей, даже если потом буду жалеть, что ушла из этого места. Пусть дома я для всех, как шип ядовитого плюща в одном месте, я все равно вернусь! Я когда-то решила, что добьюсь от деда восхищения и уважения, я решила, что меня будут уважать и ценить, а значит, надо вернуться и хотя бы попытаться выжить в месте, где я всем приношу одни беды, где я непутевая и глупая, и где у меня нет прошлого, но есть враги.
Малыш затих у меня на руках и уткнулся носом под мышку. Видимо, опасался, что я его брошу. А я упорно продолжала идти, хотя слезы уже лились градом. Мне хотелось обернуться и посмотреть, где мой странный собеседник, хотелось вернуться к нему, но я это не сделала. Я просто шла. Осознавая, что дома у меня, скорее всего, ничего не получится, да и здесь тоже, но тут спокойно и хорошо, а там приходиться огрызаться, там трудно, потому что дома я — бедствие. Вечная ошибка, а здесь есть шанс, что примут, просто потому что здесь практически никого нет. Но я все равно шла и шла, уже рыдая навзрыд от тоски, уткнувшись носом в шею малыша. И только моя вечная гордость гнала вперед.
Именно из-за гордости я хотела вернуться и доделать этот вурдалаков ритуал, и поступить в эту Видьят, мгла ее разорви! Хоть раз за свою непутевую жизнь я должна сделать хоть один нормальный артефакт! Последняя из великого рода — и такая пустышка! Ну уж нет! Это не про меня, да все предки в гробах перевернутся! Нет уж, я вернусь. Я точно вернусь, потому что я та, кто я есть!
В какой именно момент в глазах потемнело, и когда я перестала чувствовать тело — неизвестно. Просто вдруг все пропало, а через мгновение вернулось. С трудом разлепила тяжелые веки. Я стояла в магически активном кругу. В третьей гостиной своего родового поместья. А вокруг меня скакал олененок, весело и явно намекая на желание поиграть. Я опустилась на колени. Усталость была дикая. Вокруг гудела магия. Ее было так много, что хватило бы на пару архимагов. Я смахнула слезы, утерла рукавом сопливый нос и поднялась. Меня трясло, но нужно было доделать дело. Если я сейчас опять разрушу что-то в доме деда, он наверняка придумает что-то хуже, чем Видьят. А я не хотела знать, что может быть хуже этого!
За потоками уже материальной магии я не видела, что происходит за пределами круга, поэтому просто шикнула на разыгравшегося малыша, который явно чувствовал себя отлично там, где например: обычный человек уже умер бы. Значит, это существо явно магическое, причем сильное. Малыш тряхнул рожками и спрятался за мою спину. Я же смотрела на огромную дыру в пространстве напротив себя. Из нее выливалась до боли знакомая сила. Сила моего Дэса. Каналы, которые вели к фигурке, уже давно перегорели. И сама статуэтка висела в воздухе, поддерживаемая потоками бесконтрольной магии. Не знаю, как все это смотрелось со стороны, но для меня это было ужасающе красиво!
Прорыв пространства был слишком мал, чтобы нанести серьезный вред миру, скорее всего, просто разрушится крыло поместья, и меня прибьет собственная сила. Но... но мне хотелось. Больше всего хотелось справиться с собственной силой самой. Я не впервые сталкиваюсь с таким потоком энергии, но в прошлые разы рядом всегда были либо учителя, либо дед, либо моя тень, которая принимала большую часть воздействия на себя. А сейчас в кругу была только я и непонятный зверь, которого перспектива быть уничтоженным магией совершенно не заботила.
