Воин. Часть вторая

— Ну почему? — склонил голову в задумчивости светлый. — Лицом ты как раз таки вышел. Даже неплохо вышел, можно сказать, симпатичный парень.

И надо же было в эту секунду подойти ко мне Жемчужине с ее дурацким вопросом:

— Папа, — подергала она меня за штанину, — а что такое рожа?

Как не вовремя!

— Жемчужина, не сейчас, не видишь? Папа занят!

Светлый командир улыбнулся, внимательно осматривая девчонку.

— Яблоко от яблони недалеко падает, — откуда он эту поговорку знает? — от вас и знаю.

Ох, блин! И этот мысли читает! Везет мне на телепатов!

— Я не хотел лезть туда, куда вы бы не хотели меня пускать, но все же, — он грустно посмотрел на меня. Я сразу понял, что он уже знает. — Я вам сочувствую, было бы жестоко забирать от вас детей так рано, но ничего не поделаешь. Вы должны понять. Ваших детей, как и вас когда-то не примет ни одно общество. Это лучший выход из ситуации, в которую вы попали.

— Надеюсь, девочек не забирают? — опустил глаза на пол.

— Они приходят только если этого захотят, но не к нам.

— Это называется то, что у вас процветает дискриминация? — прищурился.

Сразу скажу, феминисток не любил, спал с ними, но не любил. Мне нравилось их обламывать, конкретно так обламывать. Но... в чем-то с ними был согласен, но лишь отчасти! Ненавижу, когда кого-то ущемляют в правах и унижают, и неважно какого оно пола и расы. Я вообще не любил горланящих ораторов, что среди мужиков, что среди женщин. Хочешь покричать, бери караоке и кричи, сколько хочешь! Равенство прав примется, если только обе стороны поймут друг друга, а кричи не кричи толк — нулевой. Только мирных людей беспокоить. Каждая человеческая особь сама решит, козел (коза) ее муж (жена) или нормальный(ая) мужик (женщина), а третий точно будет лишний. А если хочешь побороться за права иди в политику, там все такие.

— Я не знаю, как вас зовут, — продолжил светлый, после некоторой паузы, размышляя над моим вопросом.

— Карин, — приготовился, что меня начнут ругать.

— Так вот, Карин, женщин с таким способностями, как у нас, появляется всегда меньше, чем мужчин. Женщины предпочитают, по большей части, домашний уют за сильной спиной мужа. А наши парни, — он повернулся к своим подчиненным, — они не видят женщин месяцами, а то и годами, поэтому сами знаете, что за такое время можно озвереть.

— Когда-то понимал, — ухмыльнулся.

— У вас на сердце рана, которая вряд ли до конца заживет. Ни одна женщина не заменит вам ту первую и единственную, — сказал светлый, а темный фыркнул.

— Не надо мне сочувствовать я как-нибудь свое горе заглотну сам, а уже что дальше делать решать мне.

Он, похоже, так не считал.

— Ваши дети, как бы не странно это не звучало для некоторых, заменяют вам ту, которую вы потеряли — их мать, — он повернулся к темным, — не в пошлом смысле!

Кто лучше командира знает своих подчиненных?

— И если их забрать, — продолжил охотник, — рана снова раскроется, и я предлагаю вам вот что.

— Я вас внимательно слушаю.

— Мы предлагаем тебе, — это уже был темный, он вышел вперед, — поступить к нам, когда они станут подходящего возраста.

— Стать охотником, — закончил светлый, — вы, конечно, вышли из того возраста, когда становятся учениками, но такие случаи возможны.

— Я подумаю, — с сомнением произнес и почесался в затылке. Уж очень меня напрягали лица остальных охотников, как среди таких ужиться неведомо!

— А тут и думать нечего! — все-таки какой громкий у этого малого голос! — Ты уже наш!

— Я не люблю над собой насилия, и поэтому мой командир в армии меня ненавидел, а уже, почему ненавидел это вам знать необязательно.

Нажил себе врага! Блин! Почему мне так везет? Надо будет ребят попросить, чтобы они отрезали мне язык!.. Нет, не поможет, все равно будут ехидничать, но уже с помощью азбуки Морзе или руками как глухонемые!

— Один вопрос, — когда задаю такие вопросы, у меня сами по себе поднимается рука и указательный палец на ней. Школьная привычка!

— Задавайте, — хмыкнул светлый охотник.

— А как определяют, кто пойдет в светлое отделение, а кто в темное? Ведь у некоторых детей могут быть не ярко выраженные черты характера?

Темный ухмыльнулся, наверное — моей тупости! Вот козел! Откуда я могу знать о том, что они делают!? Я что Ньютон? Ему на голову свалилось яблоко, и он прозрел и создал закон тяготения! Я не такой умный, чтобы все знать!

— До того, как ребенку исполниться десять лет, — у светлого командира, наверное, железные нервы! Я бы уже давно врезал темному командиру между глаз, а заодно и себе за ехидство! — все они находятся в одном отделении с разной возрастной группой. И уже в десятилетнем возрасте можно определить в какое отделение ребенок пойдет. Это удобно, потому что к темным и светлым нужен свой подход, — он и вправду как будто читал мысли, потому что следующая фраза полностью отвечала на мой очередной вопрос! — Есть специальная машина, сканирующая мозг. Считывает информацию, накопленную им за прожитые годы и определяет, сколько в ребенке или во взрослой личности процентов хорошего и плохого. Если хоть одна десятая процента склоняется к хорошему — его определят в светлое отделение. Если же к плохому — то сами понимаете — его определят в темное отделение.

— Интересно было бы узнать, куда определили бы меня, — почесал подбородок. Как бывает в таких моментах, любопытство мучило ужасно. А попросить как-то влом, вот и выкручиваешься, как можешь, чтоб намекнуть собеседнику о своих желаниях. И если он не тупой, то поймет тебя сразу.

Собеседник мне попался сообразительный, он сразу ответил:

— Мы можем вас проверить.

— Я бы не отказался, — сразу ухватился за возможность узнать, что я за фрукт. — Вы же все равно решили меня причислить в свои ряды, почему не провериться?

Думал, Дараг меня задушит. Ну кто знал, что у этого чудилы так хорошо язык подвешен? Он ни разу не заикнулся, говорил чисто, улыбался. На мои шуточки отвечал нормально, не грубил на грубость и не затыкал мой нахальный рот.

Мне не понравилось только одно. Они поставили что-то нам на глаза вроде линз, только через эти хреновины ничего не видно. И мы как слепые шли за ручку со светлыми охотниками. Ну, кто еще такая добрая душа, будет нас вести так долго? Выслушивать маты и вообще быть самой любезностью?

Наконец линзы сняли, и я обалдел, оттого, что узрел! Столько техники не видел нигде и никогда! Народа здесь хватило бы на целый город! Женщин не наблюдал, одни мужики. Они сидели на мягких стульях и ездили по воздуху в разные уголки огромного помещения, в зависимости от потребностей. Высоту потолка боюсь даже сказать! Я его вообще не видел, даже задрав голову. Везде висели экраны, какие-то механизмы, строения. Понять подобное моему короткому умишко не под силу! Даже проживи я тысячи лет, ума-то у меня не прибавится!

Заметил двери на высоте от трех метров и выше. Все вокруг нас металлического цвета, что создавало впечатление, что ты в гостях у инопланетян. Посередине этой странной комнаты из звездных войн, находилось кресло, как у стоматолога в кабинете. Только стула самого стоматолога и его инструментов для вырывания зубов не хватало.

— Чего вы встали? Проходите, садитесь вон туда, — все еще улыбался светлый и показывал прямо на то кресло посередине зала.

Не спеша, прошел и сел в него. Коленки предательски тряслись. Сказка продолжала приобретать новые краски! Меня сразу как змеи обмотали то ли проводки, то ли нити. Они светились и залезали ко мне чуть ли не в нос и в уши. Я морщился от неприятного ощущения, но лежал смирно. Тот самый блондинчик, что нас встретил возле портала, подошел ко мне. По его лицу сразу определил удивление. Обычный представитель суеверного мира начал бы кричать, дергаться, но не я. Побывав в разных мирах, успел перевидать многое, поэтому меня удивить можно, но вызвать шок и дикий суеверный страх может разве что кентавр. Лошадь плюс человек — мой личный кошмар!

Командиры вместе с моими товарищами и детьми удалились в другое помещение.

— И что дальше? — спросил, пытаясь почесать нос — не получилось.

Блондин сверкнул на меня красными глазами. По виду он моложе меня, ему от силы дашь лет шестнадцать-семнадцать. Но разве по внешнему облику сейчас определишь чей-нибудь возраст? Дараг был эльфом и выглядел примерно как я. Но при этом, не сомневаюсь, что ему давно перевались за несколько сотен лет.

— Просто лежите, — ответил он как-то спокойно. — Вы не кричали, для новичка это похвально. У нас даже эльфы могли стать заиками.

— И не такое видел, мне такие твари кусали, что я уже, наверное, страх потерял, — хмыкнул я.

В доказательство моим словам охотник рассматривал шрам от укуса каракатура. Особого изумления на его лице не заметил, но ухмылка точно имела место. Он знал, что за создание укусило меня. Но его реакция другая, не такая, как у других.

— Больно было? — только и спросил. Я автоматом улыбнулся, другие спрашивали, как я выжил, а этот спросил, а больно было или нет, обалдеть! Называется другой уровень! Другие вопросы!

— Как сказать, — меня потянуло на ржачь. Но сдержался, еще не так поймут, — сам укус не болезненный, а дальше я не помню, было больно или нет, все как в тумане. У меня, кстати, первый раз интересуются о боли. Обычно спрашивают, какое противоядие я использовал, чтобы выжить.

— Не у вас одного.

Я обернулся на приятный молодой мужской голос. Позади кресла стоял, как мне показалось, светлый охотник, только у них такие умиротворенные выражения. Желтая шевелюра взлохмаченных волос, зеленные глаза, тощий, не сильно накачанный. Лицо... эм... даже не знаю с чем сравнить, такими еще ангелов изображают. Парень что-то внимательно высматривал на экране небольшого компьютера. Притом монитор, как бы это сказать правильнее... голографический, во!

— Меня три раза кусала эта тварь, — закончил он недосказанную мысль и поднял взгляд на меня, а заодно и голову. Его лицо чем-то напоминало ангельское, с него бы точно списали картину или создали скульптуру архангела. Ничего лишнего, все красиво и правильно, само совершенство! Мне на миг даже стало завидно. У меня-то лицо сплошь хулиганское. Ничего ангельского не найти даже если неделю портить зрение рассматривая его.

— Три раза? — еще чуть-чуть и у меня начнется нервный смех, короче истерика по-народному.

— Да, — кивнул парень и перешел на другое место, чтобы удобнее вставить мне в вену катетер или что-то иное похожее на него, — только у меня лихорадка началось спустя два дня, после первого укуса. Потом выработался иммунитет к яду этой змеи и я отделывался простым насморком.

— Ну... второго опыта у меня как такового не было и не хотелось, чтобы он был, — честно признался. Мне только стоит вспомнить об этом, как у меня начинается нервная икота и желание вернуться в мир магов огня, свернуть змее голову.

— В жизни разное бывает, — он что-то прикрепил мне на лоб.

— А многих кусали?

— Многих. Если не считать, что нас самих немало, — улыбнулся светлый парень, встав с другого боку от меня, напротив блондина.

— С какого возраста у вас начинается практика?

— Средний возраст — двадцать лет, некоторые начинают раньше, особенно одаренные личности. Таких немного, но они встречаются среди нас.

— То есть пятнадцать лет тренировок, — подчитал я и посмотрел на блондина.

— У него еще не было первого задания.

Блин! Я ничего не говорил, а он уже знал, о чем я подумал. Теперь мой взгляд устремлен прямо в зеленные глаза светлого парня и спросил:

— Как у вас это получается? Я вроде бы не чувствую, чтобы вы читали мысли.

— А я не читал ваши мысли, — еще шире улыбнулся, продолжая что-то высматривать на экране в его руках. Мне захотелось повторить за ним улыбку, настолько лучезарная она у него получилась. — Ваша мимика лица, движения, сами за себя говорят о том, что вы думаете в данный момент, и мне остается только прочитать эти знаки.

— Поэтому у вас выдержка, как у моей бабы Нюры?

— Не совсем понимаю, — слегка обнажил зубы, мадонна отдыхает!

— У вас лицо как у терминатора при задании. Ничего не выражает, нет никаких эмоций, и вообще вы кажется каменными истуканами.

— Ах, это! — хмыкнул паренек, хотя я подозревал, что он намного меня старше. — Необходимость нашей работы.

— А здесь все занимаются одним и тем же? — потихоньку разглядывал проводки и сам зал.

— Нет, — он взял мой руку уколол на этот раз в палец и тукнул им по экрану, — каждый занимается тем, что ему нравиться, а главное по способностям.

— И вам навиться возиться с этими экранами? — внимательно изучал его лицо, но оно как назло ничего не выражало. Юношеский "твар", оставалось подобно мрамору, без эмоций, с надписью на лбу: "Пошли все на фиг!"

— Мне нравиться. Я, как бы сказали наши уважаемые темные охотники, огромные мозги.

— Здесь что, еще и уровень интеллекта определяют? — поднял брови, я все пытался высмотреть, хоть что-то на физиономии светлого. Мне как-то расхотелось узнавать уровень своего IQ, вряд оно столь высокое, чтобы кого-нибудь здесь удивить. Скорее они буду ржать над моими скромными потугами в знаниях наук.

— Здесь определяют все.

— Даже сколько в день мочишься и мочишься ли ты вообще?

Темный охотник явно был менее сдержанный, чем его светлый коллега, потому что захихикал.

— Он, скорее всего в нашем отделении будет служить, — сказал блондин светлому.

— Еще не ясно, пока все путано.

Все замолчали и наблюдали за действиями светлого. Удивился тому, что у него глаза бегали настолько быстро, что казалось, очи расплываются, а белого яблока и черного зрачка вообще не видно, словно их вовсе не существовало. Одно сплошное очень яркое зеленное пятно, движущееся с невероятной скоростью. Эти ребята, каждый по-своему, уникален. Аккуратно рассматривал остальных кренделей ходящих, ползающих, прыгающих, летающих, короче кого тут только не было! У кого-то хвост, у кого-то — крылья, даже рога, у некоторых несколько рук, а кто-то синего или красного цвета, и все они мужского пола! Одни мужики! Такое разнообразие пород я не видел даже на скучной выставке насекомых!

— А здесь все являются мозгами? — вдруг спросил я, заинтересовавшись этим вопросом особенно остро.

Светлый, оторвал глаза от экрана. Они остановились и стали нормальными, человеческими. Я уже сомневался, что передо мной стоит именно человек! Хотя и все признаки указывали на то, что да, он человек! Но все равно червячок сомнения грыз меня с упорством маньяка с бензопилой!

— Практически да, — ответил парень быстро.

— Если здесь одни умники... то, сколько же всех остальных, в общем количестве?

Он не отвечал и снова уставился в экран, его глаза с той же скоростью забегали по бегущим строчкам. Для меня они представляли собой сплошной сумбур, для него — некий тайный, понятный только ему смысл.

— Точное количество сказать нельзя, но много. Цифра неподвластная общему языку, — через несколько минут добавил: — Но больше миллиардов видов существ точно!