— А что, хорошо звучит. Буду Алексом, — согласился парень.
— А можно мне остаться Сашей? — осторожно спросила девушка.
— Ты еще спрашиваешь? — удивился Ян. — Слово девушки для джентльмена закон, если оно, конечно, не вступает в противоречие с окружающей действительностью.
— ?
— Пардон, я, кажется, вспомнил, что имею дурную привычку нести всякую ахинею в присутствии хорошеньких девушек. Некоторое разжижение мозгов, понимаете ли. Так что, прошу простить, — Ян поспешил оправдываться, увидев непонимание в глазах собеседников, и уже серьезным тоном добавил. — Можно только, я иногда буду вас звать Сашенька или Шурик? А за это обзывайте меня, как угодно: Ян-болван, Ян-профан, да хоть Ян-чемодан!
Ребята опять прыснули, видимо представив, как будут обзывать этого мужика такими прозвищами. Таким образом, знакомство состоялось, и настала пора выяснить, что они знают о положении в, в котором оказались. Выждав, когда ребята отсмеются, представляя его чемоданом, Ян продолжил:
— Я понял, что Саше уже больше нечего добавить по прояснению ситуации, но, может, ты, Алекс помнишь хоть что-нибудь полезное из своей прошлой жизни? Ваша речь немного странная, как будто старинная... — Ян замолк на полуслове, не в силах объяснить себе, что это за старинная речь такая.
— А у нас была прошлая жизнь? — несколько смущенно спросил в ответ юноша, оставив без внимания нюансы речи. — Я ни в чем не уверен. У меня осталась только память на отношение ко всему. Могу сказать, что мне нравиться или нет. Например, к Саше у меня отношение такое, будто мы уже знакомы.
— Ну, это может быть между людьми, если они очень подходят или нравятся друг другу, — возразил Ян, и продолжил, чтобы не смущать молодежь. — Тогда я вам расскажу, что знаю об этом мире. Почему-то я помню почти все о своей прошлой жизни с самого появления в зиндане, весьма похожем на этот. Кстати, Вам тоже слышались какие-то стихи, когда вы очнулись здесь?
Ребята дружно кивнули, но ничего конкретного по этому поводу не могли сказать. Так что Ян продолжил рассказ, а они внимательно слушали его историю, будто пытаясь осмыслить, было ли и с ними что-либо подобное. Во всяком случае, ни тени сомнения в их взглядах рассказчик не заметил. Закончил он свою речь словами:
— Одно я могу сказать наверняка: нам необходимо выбраться из этого зиндана, как можно скорей. Я не верю в душевность и благородство здешних магов, особенно, по отношению к молоденьким девушкам, — Ян заметил, как при этих словах, гневно сверкнули глаза Алекса и испуганно вздрогнули ресницы Саши. Сделав паузу, он продолжил. — Кажется, в этом есть какой-то перст судьбы, что мы оказались здесь вместе. Поверьте старому прохиндею: я не оставлю вас без своей помощи, и в ответ надеюсь на вашу поддержку. Нам необходимо держаться вместе, пока существует общая для всех опасность.
— Да, ты прав, — согласился Алекс. — Нам нужно попытаться выжить, а главное, уберечь Сашу от местных любителей дам.
— А знаете, что? — задумался Ян. — Надо распределить роли, на случай, если мы все-таки окажемся в "гостях" у местного мага. Вот вы довольно похожи и будет неплохо, если назоветесь братом и сестрой. А я буду злым дядькой, который, просто не набрался еще сил, чтобы разделаться с парочкой молодых ребят. Тогда, в любом случае, кто-нибудь из нас будет обладать большей свободой, и сможет попытаться что-нибудь предпринять для общего блага всех присутствующих в случае пленения. И еще, Сашенька, я понимаю, что это нелегко слышать девушке, но постарайся быть пострашнее, ну, или хотя бы грязнее. Сутулее, что ли. Это отведет от тебя чрезмерное внимание мужчин.
— А что, я такая хорошенькая? — кокетливо сощурила глазки девушка.
— Ох! — сокрушенно вздохнул Ян. — Ну почему женщины любой поворот дела используют для того, чтобы поиздеваться над мужчинами? Ты хочешь услышать, какая ты красивая? Пожалуйста: очень красивая! Но сейчас это может сыграть против тебя. Ладно, хватит болтать. Давайте, лучше попытаемся выбраться отсюда.
Спустя некоторое время они, запыхавшиеся и отчаявшиеся, стояли под решеткой, прикрывающей зиндан сверху. Максимум, что им удалось, это подсаживая друг друга, цепляться за железные прутья и висеть на них. Несмотря ни на какие усилия, решетку сдвинуть не удалось.
— Ладно, подведем итоги, — деланно бравым тоном сказал Ян, переводя дыхание. — Отсюда нам не выбраться. Давайте думать дальше.
— А что тут думать, копать надо! Грунт песчаный, так что и голыми руками что-то сможем сделать, — предложил Алекс.
Ян озадаченно посмотрел на парня и мысленно выругал себя за тупость. Конечно, если втроем по очереди делать подкоп, может что и получится. Единственно, надо придумать, как оберегать руки. Он посмотрел вокруг. Яма была совершенно пуста, как и в его прошлое "пришествие". Странно, еще тогда он заметил, что в зиндане не работают естественные потребности организма: не хотелось ни есть, ни пить, ни, соответственно, освобождать свой организм от продуктов метаболизма. Видя, что ребята ожидающе уставились на него, он сказал:
— Ну что вы так на меня смотрите? Ну да, осел — не подумал! Но голыми руками мы долго не прокопаем. Есть на нас хоть что-нибудь твердое?
— Если только лапти, — посмотрела на свои ноги Саша.
— А если ими и копать? — спросил Алекс.
— Да, если на вас нет ничего другого покрепче, остаются только лапти. Надо выбрать какой-нибудь участок и начнем. В тюрьмах люди ложками подкопы рыли, — вдохновился Ян и стал осматривать песчаные стенки их родильного узилища.
— В каких тюрьмах? — послышался пытливый вопрос сзади.
Ян задумался, но ничего не мог вспомнить.
— С ума легче сойти, чем понять, откуда у меня эти мысли. Давайте лучше копать. Вот здесь попробуем. Тут песок явно суше и сыпется.
Он начал отгребать прямо из-под крыши зиндана. Сначала дело шло весело. Песок ссыпался ему под ноги, и он, забираясь по нему все выше, копал под самой крышей. Но крыша не кончалась, а рыхлая масса превратилась в твердую супесь, и могла перейти в еще более твердый песчаник. В конце концов, Ян в изнеможении свалился с откоса, который он успел накопать, уставился на свои сбитые в кровь руки и, сдерживая стон, сказал:
— Лапти лаптями, но не повторяйте ошибок глупого дяди Яна. Теперь я не знаю, когда смогу хоть что-то делать этими стертыми огрызками.
— Нашелся дядя, — подбежавшая Саша осторожно взяла его за руки и, чуть не плача, продолжала упрекать Яна. — Ну зачем надо было так стирать руки? Что мы, не можем по очереди потихоньку выгребать песок? Как обидно, здесь ничего нет, чтобы тебе помочь! Погоди, я придумала.
Она решительно взялась за подол своего крестьянского платья и рванула ткань, так, что в ее руках остался длинный узкий лоскут. Затем девушка довольно умело обмотала его вокруг кистей незадачливого землекопа.
— Стой! — крикнул Ян направившемуся на раскопки юноше и добавил, повернувшись к Саше. — Спасибо тебе, моя спасительница, но не рви свое платье больше, а то оно может стать опасно коротким для окружающих. Лучше оторви подол моей рубахи — она достаточно длинная, и обмотай так же руки Алексу, пока он их еще не сбил о почву.
Саша незамедлительно принялась за дело, и Алекс избежал участи Яна, сохранив свои руки под повязкой. Настил из сколоченных бревен был, действительно, широкий — в расчете на то, что один человек без инструментов не прокопается и за неделю. Им повезло — их было трое, и Саша копала почти на равных, когда у Алекса и Яна больше не оставалось сил. Она неистово вгрызалась в землю, забывая о своем внешнем виде, и Ян только стыдливо отводил глаза, завидев в очередной раз выбирающуюся вперед ногами из лаза Сашеньку, когда она вытаскивала оттуда песок — как ни пачкай красивое и сильное девичье тело, оно не теряет своей привлекательности.
Ян начал замечать, как неравнодушен к девушке Алекс, причем вполне взаимно. Он же почему-то чувствовал себя гораздо опытнее ребят и испытывал к ним, в особенности к Саше, какие-то родительские чувства. Хотя, были ли у него самого когда-нибудь дети, тем более взрослые, он не смог бы сказать, как не мог бы сказать, сколько лет ему было в той жизни, которая приснилась ему перед смертью.
Только на второй день к вечеру им удалось достичь края настила, прокопав четырехметровый туннель под ним. Уставшие от тяжелого труда и начавшегося голода, они стояли у своей кротовой норы и осматривали сверху ловушку для "новорожденных". Последние метры лаза они делали совсем узкими, так чтобы только протиснуться под бревнами. Яну даже пришлось расширять его под себя после девушки, чтобы добраться до фронта работ.
Прокопалась наружу Саша. Ян с Алексом, лежащие недвижно на земле, уже начали беспокоиться, долго не слыша звуков выбирающейся из лаза девушки, когда она вдруг весело крикнула им сверху, заглянув через решетку:
— Привет! Вы долго еще будете тут прохлаждаться? Я иду гулять, — и звонко рассмеялась, как будто не копала только что туннель из последних сил.
Наконец до друзей поневоле дошло, что надо выбираться, пока прелестная и чумазая первопроходчица еще ждет. Ян пропустил вперед Алекса и полез последним. Он опять застрял в лазе, и ребятам пришлось расширять его снаружи, а ему откапывать изнутри и выбрасывать землю вперед. В конце концов, его, как червя, вытащили за руки, и ему только осталось удивляться, как это он мог протиснуться в такую дырочку.
Когда первая эйфория от обретенной свободы прошла, перед ними во весь рост встала проблема: куда идти и чем наесться? Ведь можно было протопать прямо в логово местного мага, а этого ни у кого из беженцев в планах не значилось, и Ян, припомнив свой обширный опыт по совершению побегов в прошлой жизни, сделал предложение:
— Давайте посмотрим, куда идут следы от этого зиндана. Если это тупиковая точка, а зинданы, скорее всего, всегда тупиковые точки тропинок, то мы легко определим направление "магистратуры".
— Чего?
— Ну, жилища предполагаемого мага. Короче, расходимся в пределах полста метров по секторам и возвращаемся обратно.
Через некоторое время они четко определили направление одной единственной тропинки.
— Отлично, дорога найдена, — заключил после небольшого совещания Ян и повернул в противоположную сторону. — Кстати, на всякий случай, нам надо выломать какие-нибудь палки, и проверить лапти, вернее то, что от них осталось — нельзя сбивать ноги.
Ян шел впереди, тараня заросли ивняка и елей, чтобы облегчить путь молодежи. Вскоре попался чистый ручей, из которого они могли попить и ополоснуться. До вечера удалось преодолеть приличное расстояние. Уже в темноте старший из троицы решил остановиться прямо в лесу, поскольку никаких признаков жилых мест не обнаружилось. С одной стороны, это было хорошо, потому что возможным преследователям не у кого было спросить, где искать беженцев. С другой, ему жалко было смотреть на Сашу. Она мужественно крепилась и старалась не отставать от остальных, но от природы более нежное и тонкое создание не могло соревноваться с мужиками в физической выносливости в таких тяжелых и голодных условиях.
Выбрав для остановки сухой мшаник под пологом сосен, он нашел бревнышко, на котором Саша могла посидеть и передохнуть, а сам взял Алекса в помощники и приготовил с ним девушке импровизированное ложе из елового лапника и пушистого мха. Сами они легли прямо на мох в некотором отдалении с двух сторон от девушки, как бы охраняя ее, на случай нападения четвероногих или двуногих хищников.
Им повезло. Здесь видимо, долго не шли дожди, и мох был настолько сухой и теплый, что с ночевкой не возникло никаких проблем. Другое дело — начавшийся голод. Как только они покинули зиндан, их организмы стали нормально функционировать, со всеми вытекающими и... другими последствиями. Голод, как раз и был одним из таких последствий. Если жажду они успешно удовлетворили водой из ручья, то те несколько сомнительных грибов и зеленых ягод, что попались по пути, выглядели настолько несъедобно, что беженцы не решились на опасные эксперименты. Без какого-либо оружия и огня, добывание пропитания могло стать основной проблемой, если они не встретят завтра крестьянского жилья.
Ян лежал на мягкой лесной подстилке, беспечно предаваясь разным мыслям, которые блуждали в его голове, как загулявшие пьяные гости, никак не желающие расходиться по домам и мучающие гостеприимного хозяина. "Кто он такой и зачем в этом мире?" — этот извечный философский вопрос очень странно обернулся конкретной задачей, от правильного решения которой зависело их выживание. Причем, ребята или первый раз жили в этом мире или у них начисто стерта память о предыдущих попытках. Он же со всей четкостью помнил первую попытку и теперь ему предоставлялась вторая — как в компьютерной игре.
"Интересно! — другая мысль бесцеремонно выпихнула из головы первую: А что такое компьютерная игра?.." Но никакой спасительной идеи не приходило. Тогда первая мысль опять своенравно вернулась на место: "Будем считать, что мы гости, у которых отшибло память". Но легче от такого ответа не стало, и тогда в голову ввалился извечный русский вопрос: "Что же им все-таки делать?" Тут же, паровозом, захотел пролезть еще один: "А что такое русский?", — но Ян просто отмахнулся от него, понимая, что так толку не добьешься. Зато откуда-то пришло другое, более здравое соображение: "Вот американцы сразу бы сказали — спасайте ваши задницы! И были бы, между прочим, правы". Что тут действительно, думать? Все равно, вокруг полнейшая неизвестность. "Утро вечера мудренее!" — всплыла откуда-то дурацкая поговорка и выгнала, наконец, все думы, в том числе и о том, мудренЕе или мудрЁнее будет утро.
Ян уже совсем погружался в сон, когда вдруг ощутил на краю восприятия странное ощущение то ли зова, то ли притяжения внутри себя. Это чувство было очень слабым и пробилось сквозь его озабоченные дневными проблемами мысли только сейчас, когда он почти уснул. Но чувство было четким. Не понятно откуда, но он знал, куда теперь ему надо идти. Опять-таки, он не мог сказать: надо ли идти туда же его компаньонам по побегу, но с этого момента в нем включился внутренний компас, как у перелетных птиц, китов или потерявшихся кошек. Он просто ощущал, что ему очень надо в сторону... кстати, почти совпадающую с направлением их побега. Тем лучше — не надо менять планов, если такие и были. Они просто будут двигаться в этом направлении втроем... Так он и уснул посреди неоконченных дум и странных ощущений.
Алекс тоже не спал на своем месте. Ему не давал покоя голод и сбитые ноги, из-за чего он вертелся с боку на бок и постоянно вздыхал. На самом деле его сердце, кажется, посетила одна незамысловатая болезнь, особенно характерная для столь юного возраста. Он в очередной раз повернулся с боку на бок, и перед его глазами в темноте леса вырисовался стройный силуэт причины его "сердечной недостаточности". Раздался шорох платья, и рядом с ним на мох присела легкая лесная тень, тихо спросив:
— Алекс, ты не спишь? Мне одной страшно, можно я с тобой рядом посижу?
— Конечно, Сашенька!.. Можно я тебя так буду называть? — Алекс, обрадованный визитом девушки, не знал, как выказать свою признательность за то, что она пришла за помощью к нему, а не к Яну.
