Северная Корона. По звездам

Марта встала с места, кивнула и поспешила ко входной двери. Ну, Ника, удружила!

— И впредь, выключайте, пожалуйста, у вашего телефона звук, — наставительно произнесла профессор, делая пометочку у себя в убеленной почтенной сединой голове, о том, что во время экзамена письменное задание студентки Карловой, что обучается по классу скрипки, необходимо просмотреть с особой тщательностью. И на следующий день — во время устного задания, второй части экзамена по гармонии, провести с ней содержательную беседу.

"Посмотрим, как ты двойную фуга с раздельной экспозицией мне напишешь, любительница метала", — подумала пожилая преподавательница с некоторым предвкушением. Она искренне хотела, чтобы студенты не валяли дурака, а впитывали в себя драгоценные знания, дабы потом суметь с их помощью реализовать себя и стать если не великими музыкантами, то хотя бы хорошими профессионалами, за которых консерватории было не стыдно.

В коридоре Марта, прекрасно понявшая, что разозлила профессора, а потому злобная, как демоница, едва ли не красными радужками с вертикальными зрачками уставилась на мобильник. Тот, как почувствовав это, снова ожил.

Теперь Марта решила ответить. Смелость накатила на нее холодной волной, пробудив попутно еще больше злобности.

— Хватит сюда звонить! — прошипела она в трубку. — У тебя что, мозги повывелись? Если человек отклоняет звонки, зачем ты все время трезвонишь?

— Где Ника? — спокойно спросил мужской баритон, пропустив вопли Марты мимо ушей. В этом голосе девушка, конечно же, сразу узнала бывшего сестренки, и подкорки ее сознания тут же прониклись им.

— Замуж вышла, — издевательски отвечала Марта. — Просила не беспокоить.

— Правда?

— Кривда.

— Ты же сестренка Ники? Позови ее. — Все еще думал, что телефон принадлежит бывшей девушке Саша. По его мнению, строптивая временами Ника просто-напросто игнорировала его, попросив сестру взять трубку.

— Да нет тут никакой Ники!

— Действительно?

— Нет, я тебе вру!

— Я знаю. — Было очень трудно переубедить упрямого Сашу в чем-либо.

— Что знаешь? — не поняла Марта.

— Что ты мне врешь, — сообщил молодой человек. — Она не хочет со мной разговаривать? До сих пор злиться?

Марта, откинула назад мешающиеся длинные волнистые пряди светло-русых волос и вздохнула, как дракон.

— Ты дурак? — прямо спросила она, зная, что через пять минут пожалеет, что так резко общалась с незнакомым человеком, к тому же парнем. — Естественно, она на тебя злиться! Хоть это было и давно, но она все равно помнит, как ей было хреново, когда ты написал ей, что нашел другую! И как тебе только не совестно возвращаться к ней даже спустя несколько лет после такого поступка!

— Прекрати орать, — скорее посоветовал, нежели попросил Саша.

— Мог бы, как нормальный парень, сказать ей лично, что разлюбил и нашел другую, а ты просто-напросто уехал! — не могла остановиться Марта, вспомнив, как плохо было Нике в тот день, да и на следующие тоже. Ее буквально ломало, как наркомана, лишенного дозы. — Ты знаешь, как Ника страдала из-за тебя? Сколько плакала?

— Нет.

— А что она чувствовала?

— Не знаю. Я ведь не Ника, — было прямым ответом взбешённой Марте. Она была человеком очень тактичным и всегда интуитивно знала, как и что нужно сказать, чтобы не обидеть человека, или, напротив, сделать ему неприятно.

— Ты даже не понимаешь, что ты тогда наделал. А если бы моя сестра покончила с собой? — поинтересовалась она ангельским голосочком. Сейчас Марта говорила об этом легко, с нужной каплей издевки, а ведь тогда она действительно в какой-то момент боялась, что кузина может себе что-нибудь сделать. Правда, потом девушка поняла, что Ника не из тех, кто из-за сломанной любви может распрощаться с жизнью, но неприятный осадок все равно остался. Ник — девушка сильная, куда сильнее духом само Марты — по крайней мере, ей самой так казалось.

— У тебя стадия гонева началась, девочка? — не зло, а скорее с любопытством, спросил Саша. — Позови Нику. Или мне тебя уговаривать?

— Не уговоришь.

"Боже, ему же явно мозг давит", — про себя вздохнула девушка и, посчитав, что разговор можно считать завершённым, сказала Александру, что он отвратительный мужчина, которому отношений с нормальными девушками не светит, как демонам райских чертогов, и все, чего, вернее, кого он достоин — это девушки сомнительных моральных принцепов.

— Я же на тебя разозлюсь, — в шутку пригрозил Марте Саша, и та, почувствовав, что уровень ее внезапной смелости падает, струхнула.

— Не отвлекай меня больше. Это не телефон Ники. И вообще, отстань от нее, — скомандовала она парню, выключила мобильник, еще раз обругала Александра, а затем и саму себя, выключила, наконец, звук, поменяв его на вибрацию, написала жалобную смс Нике, которая в это время находилась на работе, и поплелась в аудиторию.

* * *

Скрипачка и знать не знала, что Александр очень сильно хотел поговорить с Никой. А если он чего-то или кого-то хотел, тем более сильно, то добивался желаемого. За ценой Саша мог и не постоять, да и средства его зачастую были не самыми хорошими. "Что мог, то использовал", — было одним из его девизов.

Вчера он, думая, что взял номер телефона Ники и названивая на мобильник Марты, слегка разозлился, поняв, что бывшая девушка не желает с ним разговаривать. Нет, он прекрасно осознавал причины этого, но его желание было куда важнее. А поскольку было уже довольно поздно, и у Саши были серьезные дела, он решил поймать Нику завтра.

Специально не ложась спать после бурной ночки, парень, отлично помнящий адрес Ники (черт, ему столько раз хотелось написать ей или как-нибудь связаться, но этого делать было нельзя!), не поленился подъехать к ее дому, чтобы перехватить там, но опоздал. Как сказала не узнавшая его мама девушки, Ника уехала вместе с отцом на работу — он решил подбросить дочь на своей машине. На вопрос Саши, где работает Ника, женщина ему ничего не ответила и захлопнула дверь прямо перед его носом.

Он, нервничая — собственная беспомощность всегда заставляла его это делать, а потому еще больше злясь, закурил на переднем сидении своего "БМВ", высунув руку в окно и, прищурившись, глядел на серо-синее не выспавшееся небо. Он обдумывал план дальнейших действий и глупое с его точки зрения поведение Ники. К тому же во времени он был ограничен — вечером ему следовало вернуться на пару дней в другой город, где у него с недавних пор был налажен свой бизнес.

Торчащие во дворике мальчишки, которые явно прогуливали школу, с любопытством таращились на его сверкающее под ленивым солнцем авто.

— Это "BMW 6", — восторженно говорил один из них, картавя.

— Разуй глаза, это "BMW 7", — спорил с ним вихрастый друг, сидя на заборе и болтая ногами.

— Шестая серия!

— Седьмая!

— Шестая!

— Дяденька, — не выдержал вихрастый паренек. — Это чего у вас за машина? "БМВ 7"?

Саша, удивленный, что дети осмелились с ним заговорить, медленно повернулся в их сторону и небрежно кивнул.

— Дяденька говорит, что седьмая! Эх ты, недоумок! Не разбираешься в тачках!

— Да сам ты дурак! — рассвирепел второй мальчишка.

— Не нарывайся! Удод!

— Да ты сам такой!

Вновь началась ссора, грозившая вот-вот перерасти в потасовку: оба мальчика воинственно пыхтели и сжимали кулаки.

— Пацаны, а в школу вам не пора? — щурясь на ярком солнце, спросил у ребят дяденька Александр. Их крики, раздающиеся ли не у него под ухом, ему не нравились. Он вообще в последнее время ценил тишину и стабильность.

— Чего? — недоуменно уставились на него оба паренька.

— В школу топайте, детки, — с наслаждением выдохнул терпкий дым Саша. — Учиться нужно. Учиться, учиться и учиться, как говорил дедушка Ленин — а, вы, наверное, думаете, что это памятник в центральном парке... Печально. — Он снова затянулся и выдохнул чуть ли не в лицо мальчишкам. — Короче, в школу валите.

Пока дети изумленно на него таращились, Саша, резко газанул вперед. На лице у него проскользнула легкая улыбочка. Детей он никогда особенно не любил и не понимал, как с ними общаться. И зачем велел паренькам идти учиться, сам не понял. Зато само действо его позабавило. Не так давно и он сам прогуливал школу и универ. Например, сбегал с пар к малышке Нике, чьи волосы тогда были намного короче и светлее — тогда она красилась в блондинку. И они отлично проводили время вместе. Пока не произошло кое-что важное, изменившее жизнь Александра.

Вспомнив бывшую девушку и первую любовь, он вновь улыбнулся — уже как то невесело и почти незаметно. А это забавно — когда-то он был влюблен. Это даже почти мило.

Кстати, надо бы ей еще раз позвонить. Она думает, что так легко от него отделается? Наивная малышка, очень наивная. Пока у него есть возможность, он не отступит.

Александр вновь набрал номер телефона Марты, не подозревая, что девчонки его одурачили. Она опять не брала трубку, а он все звонил и звонил. Потом, наконец, с ним поговорила младшая сестренка Ники — Саша продолжал считать, что они сейчас вместе. Девчонка наорала на него, чем сначала развеселила, а потом стала рассказывать с праведным гневом в голосе, как Нике было без него плохо и больно. Если бы это была не родственница Ники, Александра бы давно и очень далеко послал бы юную нахалку в пеший тур по заграницам, но поскольку девчонка была кузиной Ники, он предусмотрительно не стал этого делать. Наверное, здесь сыграл его внутренний разграничитесь "Свои-чужие", самостоятельно определяющий степень вежливости с теми или иными людьми. Хоть он и не знал Марту, она автоматически стала для него "своей", поскольку являлась сестрой важного для него человека. А "своих" Саша обижать не привык — по крайней мере, до поры, до времени.

После милого разговора с Мартой, поняв, что Ника к телефону не подойдет, Саша позвонил другу и попросил попытаться найти данные о месте работы Карловой Ники. Однако тут его постигла неудача — поскольку Ника работала недавно, она еще не успела официально трудоустроиться в своей фирме, и Сашу ожидал господин Облом Обломыч собственной приятнейшей персоной.

Увидев, что пачка сигарет пуста, а курить все еще хочется (гребанные нервы!), молодой человек затормозил около какого-то невзрачного ларька, рядом с которым тусовались местные гопники, ранними пташками порхающие под действием то ли травки, то ли чего-то более сильного. Наверное, из-за того, что парни были в не слишком адекватном состоянии, они и привязались к Александру, только что купившему в ларьке сигареты, правда, не слишком хорошие. Его любимых, конечно же, не оказалось.

— Вот же дрянь, — сам себе сказал он, закуривая от дорогой зажигалки.

— Эт ты мне? — насупившись, поинтересовался один из гопников, а Саша, покачав головой, как бы говоря: "Везде одно и то же!", промолчал.

— Эй, братан, ты чего игнор включил, смелый что ли? — явно не понравилось парню в спортивках и в клетчатой рубашке такое пренебрежительное отношение к его другу, которому послышалось, будто бы его обозвали дрянью. А, может быть, он просто искал повод, чтобы придраться в выглядевшему презентабельно и даже интеллигентно-невинно Саше.

"Мать вашу, как же вы меня все замучали", — мысленно закатил глаза Александр. Его лицо оставалось спокойным — огонь гнева незачем распалять ради местных пацанов. А они продолжали играть в свою любимую игру по отработке материальных ценностей и денег у случайных лохов, а также по их запугиваю. А нечего таким шататься по их району!

— Че глаза ломаешь?

— Нарываешься, кент?

— Сиги есть? — глядя прямо на пачку сигарет, весьма ехидно спросил один из товарищей. Его слегка пошатывало от дозы неизвестного легкого наркотика.

— А ты слепой? — небрежно обронил Саша, выпуская дым.

— Че?

— Или тупой? — все с нарастающим раздражением спросил Саша, почуявший, что ребятки настроены против него слишком агрессивно.

— Че ты сказал?

— О-о-о, ты глухой. — Поморщился молодой человек. — Да у тебя целый букет болезней, брат. Лечишься?

— Сука, я тебя сейчас сам тут вылечу! — набросился на него все же самый враждебно настроенный парень, но Саша ловко поставил блок и, увернувшись от удара, с чувством собственного превосходства отправил парня на землю, заехав ему в челюсть. Что-что, а драться он умел. Пришлось научиться. Отец всегда считал, что решать дело кулаками — это немыслимо, это первобытный "дикий фарс", ведь "настоящий человек доложен уметь решить проблему головой, с помощью здравого холодного рассудка"! Да, он так не раз говорил еще маленькому Саше. Но что бы он делал в такой ситуации, один против — сколько их там? — пятерых? Начал бы вещать о том, что люди должны жить в гармонии и мире между собой? Давать советы, как стать менее агрессивными и более дружелюбно настроенными? Или уже лежал бы с разбитой головой и без денег на асфальте?

— Тебе конец, — радостно объявил Александру один из гопников. Он явно предвкушал скорую расправу.

— Правда? Мне так страшно. Ужас какой, — оскалился тот в своей фирменной улыбочке, а после ему пришлось отбиваться уже от двоих. Печально, но ему испортили новый пиджак и что еще более печально, отлично заехали по ребрам и едва не угостили "солнышко" не самым ласковым ударом. Однажды Саша поймал такой удар — по солнечному сплетению, неожиданный и резкий, на вдохе. Тогда его не без труда откачали — он упал, и вдохнуть воздух было единственным его желанием.

Подобное мимолетное, но крайне болезненное воспоминание еще больше омрачило Сашу. Он зло и коротко выругался, отпрыгнув в сторону, и почти неуловимым движением достал из поясной кожаной кобуры, спрятанной под полами удлиненного пиджака, довольно компактный пистолет. Пальцы ловко и привычно держали оружие, а дуло его, направленное в сторону противников, каким-то расчудесным образом за пару секунд сделало их очень и очень скромными. Гоп-компания застыла на месте, растерянно глядя на оружие.

— Это "Смит — Вессон", тысяча шестой, — куда более веселым голосом, чем ранее, проговорил Александр, быстро оглядевшись — камер он не приметил, как и посторонних людей, которые могли бы это заснять. — Отличная штука, ребята. Кто хочет попробовать его на вкус первым?

Желающих, естественно, не оказалось. Молодые люди, напротив, даже отступили от Саши на пару шагов назад, хотя прекрасно понимали, что для вездесущей пули пара десятков сантиметров — не помеха. А Саша, в улыбке которого было само воплощение доброты и милосердия к ближним на этой грешной земле, шагнул к парням, все так же прочно держа пистолет в руке.

— Ну что? Претензии, вопросы, предложения, суждения? — склонив черноволосую голову на бок, поинтересовался Саша. — Я все выслушаю.

— Э-э-э, парень, мы просто же... — забормотал тот, кто первым набросился на него, став куда более смиренным. — Это типа мы так пошутили.

— А я шуток не понимаю, — серьёзно отвечал держащий оружие. — У меня атрофированное чувство юмора. Полностью и навечно. Что делать будем, ребятки?

— Опусти пушку, ты чего? Слушай, мы уйдем, лады?