Гл.1-5 Книги 1 "Эпоха выживания"

Только мы начали перемещаться, как раздалась пулемётная очередь. Нервы сидящих в засаде боевиков не выдержали, а истерическая длинная пулемётная очередь только подтверждала этот факт. Пулемётчик бил, можно сказать, вслепую — по кустам и мелькнувшему перед ним силуэту Дыни, он и не догадывался, что это было сделано намеренно, для выявления основных огневых точек противника. Хан, удобно устроившись за толстым буком, привязал несколько строп к кустам и исправно дёргал за них, а Дыня для достоверности картины изображал федералов, подбирающихся к горной гряде. Вот такой нехитрой уловкой, отработанной на тренировках до автоматизма, нам удалось спровоцировать боевика, контролирующего это направление подхода к позициям засады, открыть огонь.

Словом всё было не так уж плохо, и ваххабитов не слишком много, судя по тому, что по нам, заходящим с фланга, работал всего один пулемёт. Основные силы боевиков, по-видимому, заняли позиции напротив землянки, а пулемётный расчёт был оставлен как боевое охранение левого фланга. Но и это боевое охранение просуществовало недолго — два хлопка снайперки Щуки, и пулемёт замолк. Наступившая тишина продолжалась от силы с минуту, первыми её нарушили приданные бойцы разведроты. Сначала это были две не очень длинные автоматные очереди, но они как бы открыли плотину для массированного автоматного и пулемётного огня. Теперь уже грохотало и со стороны землянки, и со склона горной гряды. Началась перестрелка, при этом со стороны разведчиков стреляло всего четыре автомата, а боевики гвоздили из двух пулемётов и штук семи калашей. В эту разноголосицу вплетались и выстрелы из трёх снайперских винтовок. Да..., серьёзно подошли ваххабиты к организации этой засады. Если бы наша группа направилась к землянке по дороге, проторенной разведчиками, то положили бы нас всех сейчас, как пить дать! Снайпера бы и положили, а сейчас, хрен им, даже сектора обстрела в нашу сторону с тех позиций отсутствуют. Правда, и нам не видны вражеские огневые позиции. Но это всё временно, нам бы только подняться на холм, а оттуда боевики будут у нас как на ладони. Лишь бы за это время ваххабиты не успели перещёлкать приданных бедолаг разведчиков.

Так я думал, короткими перебежками взбираясь на вершину холма, при этом шумел неимоверно, как и все мои ребята, хорошо выстрелы заглушали треск ломающихся кустов и шум камней, катящихся из под ног. Но мы очень спешили помочь погибающим разведчикам. Однако, как бы мы не переживали за ребят, находящихся сейчас под обстрелом, всё же, забравшись, наконец, на вершину холма, сразу открывать огонь по боевикам, хорошо видимым отсюда, не стали. Сначала я осмотрелся, распределил цели и только после этого мы начали наше представление. Минуты три ваххабиты просто не замечали, что их выбивают один за другим. А когда почувствовали, засуетились и попытались, было, уйти за гряду, но поздно — цели были распределены, позиции прекрасные, по таким мишеням никто из нас не промахнулся. Ребята работали как и было приказано — все, кроме Щуки,— на уничтожение своих целей, а наш снайпер стрелял, чтобы только тяжело ранить 'духа' — так, чтобы ваххабит получил только болевой шок и на время потерял сознание, а потом его можно было привести в чувство и допросить.

Через несколько минут после нашего вступления в дело стрельба со стороны боевиков прекратилась. Уже не было никого, кто бы мог вести огонь. А вот разведчики всё продолжали стрелять по горной гряде, мешая нам туда подойти и, пока раненые боевики находились в трансе, собрать их для транспортировки в специальные службы. Пришлось по рации связаться с командиром разведчиков и приказать немедленно прекратить огонь. Вскоре это распоряжение было выполнено. Но тут нам самим пришлось снова начать стрелять. Дыня засёк двоих боевиков, пытающихся скрыться. Они были уже довольно далеко, и действенный огонь вёл только старший прапорщик Щукин. Но даже ему удалось поразить только одного духа — второму всё-таки удалось скрыться среди горных утёсов. Скорее всего, спасшийся боевик входил в боевое охранение правого фланга этой засады, ему очень повезло, что позиции этого пулемётного расчёта были далеко, и не попали под наш удар. Вот, только зря они кинулись в бега сразу же после разгрома основных сил — дураки одним словом. А могли бы отсидеться и, в то время как федералы начали бы прочёсывать место, где были позиции основной засадной группы, потихоньку свалить из этих мест. А если бы это были настоящие фанатики, могли бы нанести не малый урон федералам своим единственным пулемётом. А именно, когда наши солдаты, находясь в эйфории после быстрой победы, спокойно ходили бы по позициям поверженного врага. А так — нервишки у бандюг не выдержали, и они пытались только спастись. Ещё странно, что не бросили оружие, прикинувшись мирными пастухами. Прищученный боевик так и лежал, сжимая пулемёт в руках.

По-хорошему, нужно было бы догнать и улизнувшего боевика. Но пускать за ним погоню я не собирался — время, чёрт его возьми. Мы и так начали выбиваться из графика, а охота за ваххабитским караваном важнее, чем уничтожение одного, какого-то жалкого боевика. Так что, после того как беглец скрылся из вида, я приказал по-быстрому проверить позиции ваххабитской засады, сдать разведчикам ещё живых боевиков и быть готовыми немедленно начать наш марш.

Мои ребята пошли проверять позиции боевиков, а я направился к разведчикам, некоторые из которых уже суетились возле бывшего убежища бандитов. Сами эти бараны лежали рядом с землянкой. По-видимому, когда раздалась пулемётная очередь, уголовники выбежали из землянки, и тут, естественно, были скошены пулями разведчиков, которые наблюдали за их поведением. Приказ у ребят был один — не допустить ухода врагов. Бойцы разведроты выполнили приказ — никто из бандитов не ушёл.

К тому времени когда закончилась стрельба вся приданная техника уже была здесь; БРДМ выдвинулся немного вперёд, хищно поводя пулемётом вдоль горной гряды. БМП стоял боком к руслу реки, а под прикрытием его брони образовался своеобразный лазарет — на расстеленных плащ-палатках лежали трое раненых разведчика. Когда я подошёл, ими как раз занимался фельдшер, которому помогали ещё два бойца. Но это были не все наши потери, и самая горькая, что погиб ефрейтор Смирнов. Именно он завалил бандитов, выбежавших из землянки, демаскировав свою позицию, и сразу получил от вражеского снайпера смертельное ранение в голову. Об этом мне поведал командир разведчиков. Минут пять мы с ним обсуждали перипетии прошедшего боя и планы дальнейших действий. В конечном итоге решили — вызываем вертушки для эвакуации наших раненых и транспортировки ещё живых боевиков, которых притащат мои ребята. После этого рейдовая группа направляется для выполнения поставленной ранее задачи, а разведчики лейтенанта, отправив на вертушках раненых, всё здесь подчищают — собирают трофеи, грузят трупы боевиков в 'покемон' и взрывают землянку бандитов. Отчёт о боестолкновении должен был писать лейтенант.

Только мы с лейтенантом приступили к решению сугубо шкурных вопросов (о дележе некоторых трофеев, которые никто не собирался светить перед начальством; например, обнаруженную в бандитском логове канистру с Кизлярским коньяком), как появились мои ребята, они тащили раненых 'духов'. Пришлось быстро закруглять интересный разговор, согласившись на половину трофеев, хранителем которых до нашего возвращения будет лейтенант, и перейти к своим прямым обязанностям. Я должен был попытаться допросить захваченных ваххабитов. Но эти трое боевиков были весьма плохи, а чтобы привести их в надлежащую форму, нужно время, которого у нас совсем не было. Промучившись с этими недобитками минут пять, я плюнул на это дело и скомандовал забирать у разведчиков наше оружие и снаряжение. После того как ребята окончательно вооружились, я попрощался с разведчиками и приказал начинать марш.

За оставшееся до наступления сумерек время мы прошли совсем немного — всего-то километров семь, так как двигались очень осторожно, в горах быстро не походишь. Ночёвка прошла спокойно, а как только солнце встало, мы тронулись дальше по нашему маршруту. Нужно было спешить занять перевал, чтобы перекрыть один из возможных маршрутов движения ваххабитского каравана.

Вот, так идём мы уже десятый час и мечтаем только об одном, как бы побыстрее добраться да этого чёртового перевала. Дорога уже настолько вымотала всех, что бой с духами, я, например, посчитал бы теперь как награду за нескончаемые мучения. Но я командир и должен идти через не могу. Что же делать, если мы уже и так выбились из графика, а перевал нужно занять сегодня в любом случае, кровь из носа, такой караван упустить нельзя. Так, аутотренингом я внушал своему измученному телу — потерпи, нужно, брат, нужно! Говорил себе, что идущему впереди Дыне ещё тяжелей; к физическим нагрузкам добавляется ответственность за безопасность двигающихся за ним товарищей. Только такие мысли и заставляли двигаться вперёд, давя нестерпимое желание тела остановиться хоть на минутку, чтобы отдышаться и передохнуть.

Неожиданно идущий впереди Дыня буквально отпрыгнул в сторону и, находясь ещё в воздухе, непонятно каким образом смог дотянутся до спускового крючка автомата и послать очередь по ближайшим зарослям кустарника. В ответ разразилась истеричная пулемётная очередь, которая нещадно, пуля за пулей, прошивала моего боевого брата. Тело его содрогалось, переворачиваясь, и было отброшено на несколько метров. Но эту картину я смог восстановить в памяти только после боя, в момент же прыжка Серёги я упал и перекатом ушёл с нашей тропы. Из головы мгновенно улетучились все мысли, только голые инстинкты, и вбитые инструкторами, боевые навыки.

Вражеский пулемёт ещё тарахтел, а я, перекрикивая этот грохот, во всю мощь лёгких заорал:

— Первой тройке, огонь конвейером, остальные за мной! — И

на полусогнутых метнулся к находящейся неподалёку расщелине.

Увлечённый рассказом Саши, я непроизвольно воскликнул:

— Какой ещё такой конвейер? Как это он может спасти, если ты попал в засаду?

Саша как-то отстранённо на меня глянул, полностью находясь ещё в своих воспоминаниях, а объяснять дилетанту военную премудрость пришлось Флюру. Он мне как полному профану стал рассказывать о таком методе подавления вражеского огня:

— Понимаешь, Батя, огонь конвейером, это когда первый номер жмёт на спусковой крючок, пока не выстрочит весь магазин (три секунды), второй начинает вслух считать, 22, 23 (две секунды) и тоже жмёт, за ним вступает в дело третий номер. За это время первый номер успевает поменять магазин и опять включается в огненный шквал. В ближнем бою под таким свинцовым ливнем ни одна сука и носа не высунет из-за укрытия. А остальным бойцам группы это позволяет совершить обход противника и уничтожить его с тыла. Так что — способ верный, вот, только двигаться нужно быстро, а то от такого бешеного темпа ведения огня стволы перегреваются, и уже после пятого магазина автомат можно сдавать в утиль.

Проведя для меня этот ликбез, Флюр замолк, а Саша продолжил своё повествование:

— Так вот, взбираюсь я по этой расщелине наверх и только перевалил через её край, как вдруг из-за большого камня появляются два духа. Я-то был готов, встретится хоть с самим чёртом, а вот они нет, за это и поплатились. А то, ишь, суки, спешили зайти нам в тыл, думали, русские по горам не умеют лазить, теперь пусть эти шахиды на небесах сожалеют о своей самоуверенности. Не задерживаясь на такую мелочь как уничтоженные духи, я бросился дальше. Только краем глаза заметил как Хан, следовавший за мной, приостановился и произвёл контрольные выстрелы. На выгодный во всех отношениях утёс я взобрался вовремя — трое духов, не прижатые нашим конвейером, как раз собирались занимать более выгодную позицию. Но Аллах повернулся к ним спиной — попали, бедолаги, мне прямо на мушку. По двум духам я работал на уничтожение, ну а третьему, показавшемуся мне командиром боевиков, просто прострелил коленный сустав — гарантированно болевой шок, а язык нам нужен. Ну а дальше всё было просто, пока Щука с этого утёса контролировал местность и боевика, валяющегося без сознания, мы с Ханом подобрались к кустарникам, из которых по Дыне начал стрелять пулемёт и просто, без затей, забросали их гранатами. После этого, как водится, глянули, что там творится, но вид внутренностей содержимого мясорубки как-то не вдохновил, вытаскивать четыре окровавленных тела совсем не хотелось. Поэтому, сделав на всякий случай по контрольному выстрелу на каждое лежащее тело, мы направились к месту, где оставался наш боевой брат. Конечно, ничем помочь Сергею мы не могли, но, хотя бы в последний раз, прикоснутся к телу и попрощаться со своим товарищем были обязаны.

Прощание с Дыней было не долгим — времени, чтобы успеть выдвинутся к заданной точке, почти совсем не оставалось, к тому же предстояло ещё допросить главного над этими шакалами. Пока наша первая тройка хоть как-то пыталась пристроить тело Сергея, засыпая его камнями, чтобы до него не добралось зверьё, а после выполнения задания мы смогли достойно похоронить героя, я с Ханом пошёл допрашивать выжившего боевика. Злость душила меня, хотелось разорвать этого духа на мелкие части, но дело прежде всего, придётся изображать спокойствие. Загнав ярость поглубже, я принялся ещё успокаивать Флюра, который предлагал для допроса использовать самые жёсткие методы. Эту его злость и мстительную ярость к шакалам, убившим Сергея, удалось смирить только словами:

— Да пойми ты, этот гад наверняка упёртый фанатик, а после перенесённого болевого шока ему наши методы допроса до фонаря. Если не сможет переносить боль, то он просто отрубится или сдохнет, а нам, Флюр, необходимо получить от него сведения, и даже не об этом злощастном караване, а о том, какая гнида нас подставляет. Два случая нападения на нашу группу уж очень сильно смахивает на предательство какой-то штабной крысы. Если первый раз можно было списать на подкуп боевиками какого-нибудь мелкого функционера, то уж после этого боя вырисовывается совсем мрачная картина. О нашем движении по этому маршруту знал только 'полкан', вот и интересно узнать, откуда духи узнали, что мы пройдём именно тут? Случайно ли произошла наша встреча, или шакалы специально на нас охотились? Так что, Хан, никакого силового воздействия на пленного — будем использовать только химию. Забыл, что нам выделили две ампулы с новейшей разработкой сыворотки правды? Вот её и задействуем. Так как клиент плох — вколем ему сразу две дозы, и минут десять он будет отвечать на все наши вопросы. А потом уж как Всевышний решит — забирать его себе или оставить живым, чтобы он смог общаться с настоящими специалистами по допросам. Ты, Флюр, зажми себя и будь с этим гадом поласковей. Понял, Хан, руки ни в коем случае не распускать!

Все мероприятия по допросу боевика у нас заняли минут сорок. Львиную долю этого время мы посвятили выведению клиента из бессознательного состояния. А сам допрос длился ровно семь минут; к сожалению, сердце боевика не выдержало ударной дозы спецсредства, и он с лёгкостью улизнул от нас в свой шахидский рай. Но за это время этот шакал, действительно оказавшийся командиром бандитской группы наёмников, выложил нам поистине бесценные сведения. И из них главным пунктом для решения нашей задачи была информация о том месте, куда прибудет ваххабитский караван. Без этих данных мы могли бы до посинения сидеть на перевале, ожидая его появления. Маршрут каравана оказался совершенно другим, боевики проходили вовсе не там, где их ожидали федералы. Да и самого каравана как такового не было. Груз на вьюках должны были переместить только через границу с Грузией, дальше следовала перегрузка на автомобили с пропусками 'вездеходами', а там, прямым ходом на главную базу боевиков — так называемый 'большой зиндан'. Выяснили мы и координаты этого 'большого зиндана'. По интересующей меня теме — крота в штабе группировки, допрашиваемый ничего конкретного не знал. Слышал только, что очень важному русскому из привезённых караваном средств полагается миллион долларов.