Возвращение в Тооредаан

Правда, как вскоре выяснил оу Игиир, — местный комендант к подобному типу начальников не принадлежал. Хотя..., пожалуй еще неизвестно что хуже — откровенное самодурство или преизбыточное гостеприимство? Оу Баар Гоор — уже довольно пожилой первый лейтенант пограничной стражи, занимавший кресло коменданта округа Лоориг, так обрадовался появлению в своем окружении нового лица, что никак не хотел отпускать от себя — "благородного и перспективного молодого человека". Поминутно рассыпаясь в любезностях и заваливая гостя кучей вопросов, не столько служебного, сколь светского характера, он весьма навязчиво пригласил того на обед, и столь многозначительно пообещал познакомить с семьей, что немедленно вызвал у проницательного сотрудника Бюро подозрение, в наличии у этого достойнейшего государственного мужа как минимум трех дочерей.

Увы, но даже добродушное расположение к нему высокого начальства, не смогло избавить оу Наугхо от прохождения через канцелярский ад, при выправке всех необходимых документов. Местные чиновники, впрочем, тоже были настроены к нему весьма доброжелательно, но — правила есть правила, да и ход дел в провинции, весьма располагает к неспешности и легкой рассеянности. Так что, вырваться из этого царства бумаг и печатей, оу Наугхо смог только спустя два часа — взъерошенный, раздраженный, и готовый в одиночку схватиться хоть с целой бандой лесовиков, лишь бы не видеть больше в жизни ни единого официального бланка, и не слышать очередную трепотню ни о чем, коию мающиеся от безделья канцелярские чиновники, почему-то почитают за светскую беседу.

И только после всего этого, он наконец смог добраться в пенаты родного Бюро, и вздохнув с облегчением, приступить к своим непосредственным обязанностям.

Хееку Барс, стражник.

...Для меня это никогда не казалось чем-то сложным, а вот другие удивляются. ...Ну допустим южане-то еще понятно, они народ..., порченный. В смысле привыкли там у себя в городах жить ничего не видя, но ведь и из наших многие только языками цокают — "Как ты хорошо Хееку следы видишь!". А чего их, спрашивается не видеть — вот же они, на земле! Вы же тоже, коли вам пальцем укажешь, видите, чего же спрашивается, раньше не замечали?

Ну да это в степи или горах. Там ведь каждая сломанная веточка, каждая примятая травинка, словно бы кричит тебе — "Тут вот олень шел, а тут — человек", а в городе... Гнилое все-таки это место — город. Сколько уж лет и сам в городе живу, а все не перестаю удивляться как тут все неправильно. И люди и вещи тут..., словно бы мельчают. Вон, у нас в предгорьях, коли человека встретил, так это же целое событие! Ты с ним и поговоришь по душам, и новости узнаешь, в дом свой пригласишь, ...а может и войну начнешь. Но все равно — человек — это очень много и важно! Да что человек — там каждую малую птаху в лицо и по голосу различать учишься, а в городе.... А тут в городе — мимо тебя за день сотня человек пробежит, и вскоре ты с незнакомцами даже здороваться перестанешь, и внимание на них обращать.

А вещи? — Вот у нас в доме топор был. Так я ж про тот топор столько всего знал. И то что прадед мой его выменял на две медвежьи шкуры и бочонок меда. И что топор этот он родителям невесты, в числе других необходимых для женитьбы вещей показал, доказывая свою состоятельность как будущего мужа. И как потом дом для прабабки моей строил, и этим вот самым топором крышу рубил. И как дед потом, этим же вот топором, когда Хорьки из-за хребта на наше селение набег устроили, двоих вражин зарубил. И как.... Да много историй я знал об одном только этом топоре. Да и не только топоре — почитай у каждой миски в доме, своя история была. Каждая царапинка на ней свою тайну хранила, а вы говорите — "Как ты Хееку следы умудряешься видеть?". Коли с детства рос, понимая важность каждого скола на миске, каждой царапинки на топорище, или щербинки на лезвии ножа — следы-то они что? — Следы они сами с тобой разговаривать начинают.

А в городе — пойдешь на базар, а там целый ряд лавок стоит с топорами, а мисок в кабаках по-пьяни бьют больше, чем у рода Барсов с изначальных времен было. Вот поэтому и мельчают там и люди и вещи, что много их, и оттого не ценится ничего.

...К чему это я все? — Да к тому что хреново в городе следопыту. Натоптанно-перетоптанно тут так, что глаза разбегаются — хоть на четвереньки вставай и ползи, носа от земли не отрывая. И то — бестолку, след тут долго не лежит, не успеешь оглянуться, а уж кто-то сверху натоптал, да еще и не по одному разу, так что...

Ну да впрочем — приказ он и есть приказ. Так что взял я тот кисет с монетками, да и отправился по постоялым дворам шастать. ...Только потом сообразил, что зря я один на это дело отправился, надо было верблюда с собой взять. Животных-то в городе все равно меньше чем людей. Так что если караван тот разыскивать, то уж лучше по верблюжачьим следам, а там уж можно и к людям присмотреться. Только вот когда я пеший заявляюсь, да начинаю возле стойл или кормушек вертеться.... Народ-то у нас в Дааре какой? Коли прижмет их, так все давай орать — "Стража, стража", а как отпустит слегка — они нашего брата-солдата первым вором и жуликом почитают. ...Не без основания, правду сказать — жизнь то такая, что иной раз чужой барашек, а то и девка пригожая, сами в руки идут. А подвластны мы только суду военному, так что коли сразу за руку не поймают, то хрен ты с нас потом за того барашка или девку спросишь. Тут главное наглеть не надо, потому как наглецами свои же и разберутся — нам с местными зазря ссориться тоже резонов нету.

Ну да ведь — одного барашка упрут, а народ переврет что целую отару украли да еще и пастухов с десяток вырезали, и пойдут байки по миру гулять. Вот и, когда я значит, к кормушкам или там стойлам подходил, за мной сразу с десяток глаз взглядами будто прилипали, а то и окрики начинались, дескать — "Шел бы ты, мил человек, подобру-поздорову, а то у меня верблюд такой кусачий, что намедни троих воров ножом зарезал". Мне-то все эти окрики, ясное дело, что писк мышиный. Народ у нас в Дааре конечно горячий, но при свете дня стражника убивать не станет. Но десятник наш строго приказал искать по-тихому, внимания к себе не привлекать. А тут за тобой чуть ли не десяток глаз глядит, какое уж тут "по-тихому".

Так что прошлялся я почти целый день, ноги гудят, от пива в брюхе расстройство, а без всякой пользы. Ну, правда, с городом познакомился, к людям присмотрелся. — Дело полезное, не вызнав местности охоту начинать нельзя. Все бы ничего, да тут Рааст — дурилка отличиться сумел. А мне это, вроде как в укор.

Игорь Рожков, лейтенант.

Утром при свете дня сумел толком осмотреть трофеи. Мушкет оказался под стать тем, с которыми мы тренировались в Спецкомплексе. Только что сделан более грубо и..., тяжеловеснее, что ли. Тут, как бы все понятно. В том смысле, что хотя у нас и пытались делать вещи наиболее приближенные к этой реальности, а все-таки сотни лет технологического отрыва просто так в унитаз не спустишь, потому, когда даже и старались делать похуже, а все равно получалось лучше, чем в этом времени. Тут вот, к примеру, мушкет — по сути своей бронзовая труба, прикрепленная к слегка обструганному деревянному брусу, приклад — как лопасть весла, и замок — крючок без особых технологических изысков. А то, что на оружие была намотана толстая перевитая серебряная проволока, делало вещицу еще более тяжеловесной и безвкусной, хотя наверняка бывший хозяин сего карамультука искренне полагал это признаком богатства и крутости. В общем — от всей этой конструкции разило чем-то таким — дикарско-первобытным. Судя по тому что нам рассказывали об уровне технологий Земли-2, тут умели делать вещи уровня века так 18 нашей земли, и уже вовсю переходили на ударно-кремневые замки, а это, похоже, была поделка мастерской одного из отсталых народов, которых тут тоже хватало.

Перевязь с воткнутыми в нее газырями и пояс с кучей подвешенных сумочек и тесаком... Что тут сказать? — С кожей эти ребята явно работать умели, сделано очень даже на уровне, а тисненный на коже узор, вполне мог бы украсить и какой-нибудь ультрамодный ремень современного мне щеголя. А вот газыри были деревянными, хотя и тоже — достаточно тонкой работы — стенка тонкая, крышка подогнана очень плотно. Внутри пенальчиков хранился запас пороха, как раз на один выстрел, насколько я помню наши упражнения в Спецкомплексе, пули и пыжи держались в отдельных сумках, один фитиль был намотан на приклад, и еще три хранились в отдельной сумке. Пулелейка, масленка, какой-то непонятный крючок, возможно прочищать запальное отверстие — все хранится в кармашках на поясе. Надо отдать должное — при видимой примитивности оружия, вся оснастка была сделана продуманно и с любовью. Когда я надел сбрую на себя и немного потренировался — вскоре мог не глядя извлечь пулю, или рог для подсыпания пороха на полку, достать запасной фитиль или трут с кресалом.

Изучил и тесак... М*да — то ли сказки про высокий уровень металлообработки на Земле-2 это более чем сильное преувеличение, то ли мне достался далеко не самый лучший образец. Работа жутко грубая, да и форма.... Даже не столько меч или сабля, сколько мачете, простенькая рукоятка без гарды, и лезвие сильно расширяющееся к концу. Рубить таким конечно можно, но вот фехтовать.... А сталь, прямо скажем — убожество редкое. Даже мой китайский швейцарец, и то умудрился оставить на этом тесаке глубокую зарубку. Похоже, это и сталью-то не назовешь — железо железом.

И тем не менее — ничего из трофеев я выбрасывать не стал. — Мне ведь тут еще надо как-то легализоваться, и для этого необходимо, уж если не сойти за местного, то хотя бы выглядеть не слишком странно. Да и не только. Конечно, мой крохотный автоматик, даст фору любому самому совершенному местному мушкету, пусть хоть даже сделанному на заказ для очень крутой шишки. Но..., выглядит он, по местным меркам, очень даже не солидно. А как нам говорил Эвгений Сидорович — "человек без оружия — раб". А когда такие вещи говорит Эвгений Сидорович, то уж поверьте мне, этому веришь. Мушкет этот мне нужен не столько для защиты, сколько как символ моего статуса и положения. Вполне может быть, что те мужики которых я перестрелял, узри они в моих руках оружие, повели бы себя совсем иначе. А коли человек, в степи, да без оружия — ясен хрен, что он и не человек вовсе, а добыча. Вот и кончилось все..., печально.

Плащ тоже выбрасывать не буду. Хотя этот рассадник блох и вонюч без меры, однако — завернувшись в него, я хотя бы издали могу сойти за местного. Вблизи это конечно не прокатит. Вблизи, скорее всего, это не прокатит, даже если я где-нибудь раздобуду полный костюм местного жителя. Потому как любую одежду мало иметь, ее еще и надо уметь носить. Это нам на соответствующих лекциях тоже объясняли. Любой вояка, новобранца от старослужащего вмиг отличит, только по тому как тот форму носит. А какого-нибудь Васю-сантехника из ЖЭКа, хоть в костюм от Армани наряди — один черт он будет сантехником смотреться. У нас хотя и было несколько лекций о шмотках Земли-2, но до более подробного изучения этого вопроса, дело так и не дошло. В иномирных шмотках ходили только старики, которых уже отобрали для заброса, а мы — салаги, пока только слушали да на ус мотали. Так что вопрос со своим внешним видом, еще придется решать.

О! А вот это уже серьезно. — Один из мешочков на трофейном поясе, оказался кошельком. Монетки — это бездна информации. Правда тут, половина кошелька забита просто кусочками серебра, но присутствуют и пять медных кружочка с полустертыми изображениями, две серебряные и две золотые монеты. Золотые монеты завернуты в отдельные кусочки шкуры — видимо как особая ценность. Так, и что же у нас тут есть? — Судя по надписям — два золотых сатрапа! — Приличная, между прочим, сумма. А серебряные? — Это кажется кредонские боллары. Медные монетки почти не читаются. Однако на одной из них я кажется разглядел герб Удихской орды, на двух других — всадника на верблюде закалывающего тигра — это опять Сатрапия, а еще две были абсолютно не читаемы.

Итак — что из всего этого следует? — Скорее всего я на Северной Земле — Так называется самый большой материк Земли-2. Возможно на территории Мооскаавской Сатрапии, либо Кредонской республики. А вот время... на золотой монетки, профиль довольно симпатичного молодого человека, и надпись — "Ваасю Седьмой". Кажется эта самая Офелия, что-то про данного монарха рассказывала, так что, скорее всего, я и во время правильное попал.

Ну да сидеть на попе — толку мало. Собрался, навьючил на себя дополнительные килограммов восемь-девять бесполезного груза и пошел дальше. И шел, примерно так дней десять. Поначалу двигался словно по минному полю, с оглядкой, осторожненько, прощупывая и продумывая каждый свой шаг. Потом немного освоился, привык к местности, узнал ее немного лучше, и идти стало чуток полегче. Больше уже не приходилось тратить столько времени на охоту, на поиск воды и дров как раньше, и это сильно облегчало жизнь и ускоряло скорость движения на юг.

Охота у меня правда была та еще, добывал в основном местных сурков да сусликов. Зверушки эти были непуганые и спокойно подпускали к себе на уверенный бросок камня или палки. Так что хоть и ощущал я себя, питаясь грызунами, этаким кошаком-переростком, но с голоду не помирал, хотя, к собственному удивлению вскоре понял, что мне жутко не хватает хлеба, макарон или каш — то, до чего дома я особым любителем никогда не был. Но все это было мелкими неудобствами, по сравнению с возможной голодной смертью. Хотя, по собственным ощущениям, за время пребывания на Земле-2, я уже сбросил килограммов пять-шесть.

А на десятый день, я испытал большое искушение и..., поддался ему. Олень. Здоровущий, с красивыми разветвленными рогами, и стекающими с боков капельками жира, (ну, тут я возможно немного преувеличил), нагло стоял прямо на моей тропе, и пожевывал какую-то травку. ...Я в принципе понимал, что он для меня чересчур. Столько я не съем, и с собой не утащу, да и шкура его мне не пригодится, потому что ее сначала надо обработать, задубить, а у меня на это нет ни времени, ни соответствующих материалов, ни соответствующих умений. Но... Я уговорил себя, что мне необходимо опробовать свежедобытый мушкет. В том смысле, что вдруг придется стрелять, а я даже толком не знаю, как далеко из него пуля летит. ...И вообще — и для меня и для оленя это будет "русской рулеткой" потому что шансы что я попаду на таком расстоянии из неизвестного и сделанного весьма убого оружия, примерно равны тому, что этот чертов мушкет разорвется у меня в руках, так что все по-честному. Тем более что пока я буду заряжать и раскочегаривать эту дульнозарядную базуку, у олешки будет куча времени чтобы сбежать. А если уж не сбежит... — значит, судьба его такой!

...Так, как там учили? — Приклад к ноге, достать газырь, высыпать порох в ствол. Сверху пыж, и кидаем пулю... М*да, скорее маленькое ядро, миллиметров пятнадцать в диаметре, по нашим меркам это уже почти артиллерия. Хотя судя по тому как легко пошла, диаметр пули меньше диаметра ствола, наверное на полтора-два миллиметра, представляю как она будет болтаться в полете, ...и забиваем сверху еще один пыж. Теперь подсыпаем.... Хотя нет, сначала надо запалить фитиль, и вставить его в специальные крепления на курке. Хорошо хоть есть зажигалка, и не придется возиться с огнивом. Пока бы я долбил кремнем об железку, сбежал бы не только олень, но и вообще вся живность в округе сообразила бы дать деру. Так..., готово. А вот теперь подсыпаем порох на полку, слегка повернем мушкет на бок и постучим, чтобы крупинки пороха дошли до основного заряда. Теперь..., хм, ты рогатый еще здесь? Тогда целимся под лопатку.... Нет, целится надо ниже, почти под ноги животинке. Даже наши сделанные в двадцать первом веке мушкеты сильно подбрасывало вверх, а этот хреново сбалансированный убивальный агрегат, возможно вообще к небесам подлетит. Так, плавно нажимаю спуск.... Хреново получается насчет "плавно" но.... Шипение сгорающего на полке пороха, и все это время надо продолжать держать тяжеленную конструкцию, наводя ее на нужное место. Ба-бах!!! Сука блин! А если бы в глаз? Сгорающая порошинка влетела мне в бровь, и неплохо там порезвилась — завоняло паленным волосом. На будущее, стреляя из мушкета, надо будет все-таки закрывать глаза, и хрен там с этим прицелом, здоровье дороже. Да уж — а отдача у этого пыточного агрегата та еще. Как-то в училище дали пострелять из мосинки. Думал там отдача сильная, но у этой вот хрени, отдача вообще навевает мысли об артиллерии. Так, а что у нас с целью? Сейчас дым развеется и.... Не мой ли это ужин сейчас удирает по степи? Выходит — промазал? Ан нет. Сделав еще пару прыжков, олень вдруг споткнулся и рухнул на землю. Попытался встать, но у него ничего не получилось, и он остался лежать окончательно. Но мне предстояло еще дойти до него, и перерезать своим тупым тесаком животному горло. ...Крови-то скока, и какие печальные у зверюги глаза, лучше бы опять сурка изловил.