Цена империи

Проведя такой простой расчет, Аларих решил, что при нужде, вполне можно будет, хорошенько поторговавшись, все же согласиться на предложение слуги Ллуарта. Однако уже следующая фраза богини немедленно уничтожила возникшие в его голове торговые планы.

— Я назвала только четыре чувства, но их-то гораздо больше, — скорбно заметила Верлерадия. — А как же радость? Без радости ты тоже проживёшь? Для чего тебе будут победы, если ты не будешь чувствовать от них радости, для чего золото и рабыни, если ты разучишься наслаждаться жизнью?

Аларих задумался. С радостью Хранительница попала в самую точку. Радость ему нужна. Жить без радости ему не хотелось. А что ещё она забыла упомянуть, а потом он хватится? Нет уж, бычьи ядра Ллуарту в глотку, а не его душу! Такая вещь нужна и ему самому, — однозначно решил молодой вождь, и продолжил свои расспросы.

— А что вы делаете с душами? Вам-то они для чего нужны?

— Собираем в своих чертогах, — улыбнулась Верлерадия. — А вообще, все зависит от того, какая именно душа. Если, к примеру, душа была продана и куплена, то она просто растворяется в посмертных чертогах того бога, что приобрел её, увеличивая его, или её могущество. Отпечатка личности-то такая душа не несет, личность остается в теле продавшего душу, и после его смерти исчезает окончательно и полностью.

А души простых верующих, несут в себе личность того человека, которому они принадлежали при жизни. И после смерти идут в чертоги того бога, которому он служил. Там души проходят сортировку, — по преданности богу, по совершенным ими грехам, заслугам и тому подобное, и либо прямиком в обитель, либо от грехов чиститься... Ну да ты знаешь наверно... не может быть, чтобы ваши жрецы вам этого не рассказывали.

Ну а в обители, у каждого бога все по-своему, в зависимости от его направленности. Я, например, дарю своим последователям покой и мир, счастье общения, дружбы и помощи. В чертогах у Веноссы, богини любви, царит любовь во всех её проявлениях. Мы с ней хорошо взаимодействуем, и даже подумывали об объединении чертогов, так что как у неё дела я знаю неплохо. В чертогах других богов я не бывала, но думаю, там тот же принцип.

Смысл всего этого в том, если, например, ты являешься моим верующим и твоя душа, попав в мои чертоги, будет счастлива и после смерти, я тоже буду получать энергию. И продолжаться это будет, ровно до тех пор, пока твоя душа остается довольной своим положением в моих чертогах.

— Пока довольна? А если нет? — уцепился за её оговорку Аларих. Про себя же он твердо решил, что такую глупость как продажа души без самой крайней нужды он ни за что не сделает. Даже если забыть про чувства, возможность сохранить собственную личность и после смерти слишком ценна, чтобы отказываться от неё из-за всяких там глупостей, вроде завоевания всего мира. Вообще, какой смысл покорять мир, ежели это не принесет тебе никакой радости и удовольствия? И для чего этот мир тогда ему, Алариху Стальной Хватке нужен? Что с ним делать? Так что предложение Ллуарта — однозначно мошенническое. Обманул хитрый бог его отца, и как обманул! Но ничего, хорошо хоть он, Хватка, сумел разобраться, что тут к чему, и не поддался на ложь и угрозы слуги кровавого божества.

Меж тем, пока он предавался этим размышлениям, богиня продолжала свой рассказ.

— Если душа недовольна местом своего пребывания? Тут есть варианты. Некоторые боги, чья сила основана на боли и муках, способны задерживать души в своих обителях, причиняя им сильные мучения, и увеличивая от того свое могущество. Им, обычно отдаются души тех людей, что по моральным качествам не подходят для обителей других богов. В остальных же случаях, соскучившиеся по жизни души, просто покидают чертоги светлых богов, чтобы вновь родиться, здесь, или в иных мирах.

— И вы их так и отпускаете? — Не поверил вождь. — Ты ж говоришь, что находясь в этих ваших чертогах, они приносят вам силу?

— Светлые боги просто не могут задерживать человеческие души против их воли, — пояснила Хранительница. — Да и смысла в этом особого нет. Ведь родившиеся заново, в этом мире, или в другом, все равно будут продолжать мне поклоняться, под этим, или другим именем, ведь чувства у всех людей все равно одинаковы.

— Хитро! — уважительно заметил вождь. — Хоть так, хоть так, ты все равно с прибылью.

— Не то слово! — фыркнула Верлерадия и засмеялась. — У тебя сейчас такое озадаченное лицо. Ты считал своего Ллуарту примитивным? Ошибся. Он ничем не отличается от меня. Разве что ему нужна кровь и война, а мне мир и покой.

— А что с моей душой станет, если она к нему попадёт?

— Откуда мне знать, — пожала плечами Верлерадия. — Если продашь душу, — скорее всего, она пойдет на укрепление его чертогов. Есть правда шанс, что после твоей смерти он сочтет более выгодным сохранить твою личность, так как душа с личностью способна давать больше энергии, но в любом случае, приятного будет мало. Ллуарт, — один из тех, кто способен задерживать у себя души против их воли, так что не думаю, что пребывание в его обители может кому-нибудь понравиться. Садист, он и есть садист, — недовольно пробурчала девочка. Было явно заметно, что Ллуарта она заметно недолюбливает.

— А кто такой садист? — заинтересовался Аларих новым, неизвестным ему ругательством.

— Садизм — это желание причинить боль. Как у вашего Безумного-как-его-там. Представь, что твоя душа попадёт к нему.

На воображение Стальная Хватка никогда не жаловался, тем более что ему не раз доводилось видеть 'развлечения' Безумного Лучника с доставшимися ему рабами и пленниками. Подобная перспектива его никак не вдохновляла.

— Моя душа к Аркалю? — на всякий случай переспросил он, и после утверждающего кивка Верлерадии решительно заявил. — Завтра же прирежу гада.

— Хотя нет. Лучше прикажу Лису его отравить, чтоб не смущать остальных сотников, — подумав, переменил свое решение Аларих

— Его-то ты убьешь, — со вздохом вновь принялась за разъяснения богиня. — А вот Ллуарта ни зарезать, ни отравить, ты, к сожалению, не сможешь.

— А что же тогда? — спросил Аларих. — Учитывая полученные им знания, расставаться с собственной душой ему категорически расхотелось.

— Ну, насколько я вижу висящий на тебе договор, пока ты не воюешь, душа у тебя. Проживи свой век в мире, не призывая Ллуарта на помощь, и он не сможет её захватить.

— А потом мне свою душу к тебе пристроить?

— Ну что ты ей так разбрасываешься? — фыркнула Верлерадия. — Не спеши от неё избавляться, подумай сначала, вдруг я тебя тоже не устрою? Да и вообще... Ты слишком любишь бои, славу и победы. Боюсь, в моей обители тебе будет не слишком-то уютно.

Аларих задумался. Жить в мире, останавливать так удачно начавшиеся завоевания ему не хотелось. Вся его жизнь прошла под знаком войны, и отказываться от продолжения захватов было нестерпимо обидно. Но... нежелание терять душу было куда сильнее, чем жажда продолжения боев. В конце концов, живут же как-то люди ни разу не водившие в бой ни одного полка. И некоторым это даже нравится!

До этого момента, Хватка, правда, сохранял некоторую надежду на то, что Хранительница попросту обманывает его, расписывая ужасы потери, с целью самой захватить его душу, когда он, напуганный рассказом об ожидающих его в чертогах Ллуарта ужасах, кинется к ней за помощью. Но её фактический отказ от предложения перейти в её веру, означал что, скорее всего, слова богини были чистой правдой. Ведь, при любом исходе, никакой выгоды она не получала, а значит и смысла лгать, для неё не было никакого!

Решив так, юный вождь немедленно принялся планировать свои будущие действия.

В последнее время его войска сделали слишком большой бросок, причем ведя почти непрерывные бои. В любом случае, бойцам требовалась остановка, отдых. И, раз уж он решил прекратить свой поход, этим нужно было воспользоваться по полной.

В первую очередь следовало восстановить столицу Ромейской империи, — точнее теперь уже Его столицу. Столицу ромейской провинции Великой Степи. Отремонтировать дороги, наладить торговые пути. Это в первую очередь. С восстановлением торговых путей, начнется приток золота в казну, что позволит, рассадив на выгодные должности некоторых из военачальников, избежать их недовольства в связи с прекращением похода.

Им удалось отхватить очень лакомый кусочек земли, так надо закрепить на нём свои позиции. Практику поголовного ограбления населения и вырезания всех недовольных, или просто ненужных для войска завоевателей людей следует немедленно прекращать. Раньше, когда он воспринимал захваченную империю только как удобный плацдарм для следующего броска, это было разумно. Но сейчас, когда из-за глупой сделки, заключенной его отцом, он, для сбережения собственной души вынужден прекратить свой великий поход, такие действия были совершенно неправильны. Своих подданных, или тех, кто может стать ими, основу сил, могущества и богатства любого правителя, следовало беречь.

— Придется, пожалуй, убить работорговцев, которым мы продали захваченных вчера пленников, и отпустить рабов на свободу. Так они смогут принести мне куда больше пользы, — решил про себя Аларих. — Ну и поделом этим ублюдкам, они мне никогда не нравились, — мелькнула у него довольная мысль. — Полезны конечно были, тут вопросов нет, — но только пока продолжались бои. А раз я решил остановиться, новых пленников больше не будет, соответственно, и платить они мне тоже не будут, а тогда зачем они нужны? А значит, пополнить свой карман за их счет можно и нужно.

Пришедшая в голову идея нравилась вождю все больше и больше. — Решено. Завтра же отдам приказ разграбить рабовладельческие караваны. Думаю, воинам это понравится. — Приняв такое решение, он продолжил составлять свой план по распоряжению захваченной империей.

Верлерадия в его рассуждения не вмешивалась, молча поглаживая Хватку по длинным, изрядно засаленным волосам, и изредка поглядывая на углубившегося в свои мысли молодого вождя каким-то странным, словно оценивающим взглядом.

— Всем желающим воинам разрешу жениться на местных женщинах. На свадьбу таким семьям буду выдавать приличный земельный надел и прикреплю несколько рабов, понимающих толк в земледелии. Мы кочевники, и не знаем даже с какой стороны подойти к плугу, но ромеи им в этом помогут. Надо только подсчитать количество захваченных крестьян. Думаю, этого хватит для того, чтобы соблазнить часть воинов стать землевладельцами. Да, как раз все отлично получается. Деньги — в казну, ремесленников отпустить восвояси, пускай налоги платят, а крестьяне будут при деле и опять же будут пополнять золотой запас страны. Правда, женщин придется пока оставить рабынями.

— А без этого никак? — холодно поинтересовалась целительница. — Почему бы просто не отпустить женщин, чтобы они вышли замуж по доброй воле?

Аларих изумленно вздохнул и поднял глаза на непонимающую простейших вещей богиню. Если, при рассуждениях о душе, Верлерадия поражалась его необразованности, то теперь, когда речь зашла о простых земных вещах, настала уже его очередь читать лекцию.

— Мы — завоеватели, — пояснил он ей ход своих мыслей. — О какой добровольности может идти речь, когда мы захватили страну и устанавливаем свои порядки? К тому же, мои ребята здесь изрядно порезвились. Не думаю, что если дать пленницам свободу и право выбора, найдется достаточное количество готовых выйти замуж за моих воинов. Впрочем, не волнуйся. Жениться воины на выбранных ими женщинах будут по всем законам, и после свадьбы девушки получат свободу и все права, которыми пользуются свободные, замужние женщины ланов. А там уж, после замужества, стерпится-слюбится. Иного варианта я не вижу.

Верлерадия нехотя кивнула, признавая его правоту:

— Не скажу, что я в восторге от твоих планов, — пробормотала она, и наконец-то убрала его голову со своих колен. — Всё-таки ромеи поклонялись мне более пятисот лет, и я уже успела сродниться с ними. Впрочем, ты не замышляешь их массовое убийство, и это уже хорошо.

Аларих опять стал попытаться подняться, но она его остановила.

— Погоди, еще не все. Шевелиться уже можно, но на ногу наступать пока не надо. Можешь сесть, если устал лежать, — добавила она, наклоняясь над пострадавшей конечностью, и поводя руками в непосредственной близости над ней.

На взгляд Алариха, в каких-то дополнительных действиях уже не было никакой нужды. Нога выглядела и ощущалась совершенно здоровой, и только неаккуратная окровавленная дыра в штанине напоминала о произошедшем несчастном случае, чуть было не убившем молодого вождя. Впрочем, решил он, — целительнице виднее. Так что он принял рекомендованную позу и принялся наблюдать за её действиями.

Странное дело, сейчас, склоненная над его ногой богиня, казалась значительно старше и привлекательней. Её грудь и бедра несколько увеличились, из облика исчезла детская угловатость. Так что теперь он разглядывал девушку с удовольствием, и не без некоторого (ладно, ладно, довольно сильного, — признался сам себе молодой вождь) мужского интереса.

Та, меж тем, ничем не показывая того, что заметила проявляемый им довольно однозначный интерес, как ни в чем ни бывало, продолжала предыдущий разговор.

— Твой план, поглощения ромеев ланами, в общем и целом, если не считать его некоторую аморальность, вполне хорош. Вот только ты уверен, что твоих людей хватит, чтобы ромеи потеряли свою народность?

— Степь большая, — пожал плечами Аларих, — а еды в ней маловато. Мой народ плодовит, и размножался бы сильнее, если бы не суровые условия нашей родины. Здесь же мы быстро увеличим собственную численность.

— Но здесь иная жизнь, — улыбнулась Верлерадия. — Мягкий климат, плодородная земля, удачное расположение для торговли. Здесь твоему народу придётся не воевать, а созидать. Не боишься, что воины лишаться боевой подготовки?

— Кто-то и утратит, — пожал плечами Аларих. — Но я вовсе не собираюсь распускать войско. Тех воинов, что у меня останутся, должно хватить для защиты границ. А остальные, те, что станут землевладельцами, — так им особая подготовка и не требуется. Все равно мне теперь больше нельзя вести завоевательных войн. — С печальным вздохом заметил он.

При этих его словах, богиня подняла голову и внимательно вгляделась в глаза воина, словно пытаясь понять, насколько твердо принятое им решение. И то, что она увидела, её поразило. Молодой воин, решительно знал, чего хочет. Вождь поставил перед собой цель и собирался её достигнуть. И сила желания, с которым он стремился к воплощению задуманного, завораживала. Сейчас перед богиней сидел не раненный лан, а правитель. Человек, способный создать самую могущественную империю, когда-либо существовавшую в этом мире.

По спине Верлерадии пробежал холодок. Теперь она ясно видела его будущее. Спасенный ею юноша огнём и мечом пройдётся по всему миру, он прольёт реки крови и создаст самую могущественную и богатую цивилизацию когда-либо существовавшую. Он покорит многочисленные народы составляющие теперь уже бывшую империю ромеев и будет железной рукой править на протяжении многих лет, оставив после себя сильнейшее и процветающее государство. Но сейчас его жизнь в её руках. Она может прервать поток исцеления и обратить его вспять. Несмотря на то, что подобные действия противны самой её природе, она, тем не менее могла так поступить. И тогда будущий император погибнет. Богиня целителей точно знала, что сейчас, во всем мире нет ни одного лекаря, который смог бы справиться с подобным поражением. Разве что сразу по происшествию ампутировать ногу... Но гордый вождь ланов, больше смерти боящийся стать калекой никогда не согласится на подобную операцию.