Почти сразу же после Па-де-Кале начнется узкий морской залив, находящийся на месте нынешнего Ла-Манша. Оттуда до пункта назначения еще около тысячи километров. Чтобы не промахнуться мимо места мы, каждую ночь должны замерять свою широту, а каждый полдень долготу, и тогда мы уж точно не потеряемся, даже если нас случайно вынесет в открытое море. Хотя там все просто, если править прямо на запад, промахнуться мимо Европы из Бискайского залива просто невозможно, тем более что тамошние ветра и течения, сами понесут нас в нужном направлении.
Подведем итоги. Весь путь, примерно в четыре тысячи километров, займет... Посчитаем. Идти можно будет только в светлое время суток, учитывая летний сезон около 10 часов в день, при средней скорости в 5,5 узла, что даст около 90 километров суточного перехода, итого, на все про все, около 45 дней. Добавим 15 дней на разные форс-мажоры и 'ефрейторский зазор', после чего получим два месяца на переход. Да, еще минимум две недели, придется сидеть на берегу и готовить корабль к плаванию.
Теперь непосредственно о подготовке. Однозначно, что с внешней стороны поверх обшивки из лиственницы надо положить на мездровом клею рубашку из шпона, а поверх нее обтянуть корпус пятью-шестью слоями стеклоткани. Это для улучшенного скольжения и ударной прочности при столкновении со льдом. В эпоксидную массу, при укладке последнего слоя, необходимо добавить токсина против обрастания и серебрянки, для придания нам незаметного шарового цвета.
По парусам, пока есть время, еще раз проконсультироваться у специалистов. Есть ли смысл оставить их прямыми, как в оригинале, или заказать комплект латинских, для большей маневренности.
Внутренняя отделка — вопрос особый. Переход предполагается в морях, температура воды в которых не очень сильно отличается от нуля, и, кроме того, на воздухе тоже будет не особо жарко. На севере плюс пятнадцать днем, и плюс пять ночью. Поэтому в кают-компании необходимо установить печь, пригодную для отопления и приготовления пищи, и дымовую трубу, которую надо будет вывести на палубу под противоштормовой грибок.
Но этого мало. По внутренней поверхности и шпангоутов и бимсов необходимо пустить вторую, внутреннюю обшивку из тонкой 5-7 мм доски, а пустое пространство между бортами заполнить резаными листами прессованного пенопласта и скрепить все это монтажной пеной. Только вот вбивать гвозди в лиственничные бимсы и шпангоуты, это занятие для мазохистов, а посему: дрель, саморез, шуруповерт, и тот же мездровый клей. А так же электрорубанок, так как кое-где доски придется подгонять.
Поскольку окончательный монтаж придется делать уже ТАМ, на берегу, то надо подумать об электроснабжении. У Сергея Петровича крутилась в голове одна мысль, что-то про машину и генератор, просто гениальная вещь, про которую он когда-то читал в книге, или видел в кино. Только он никак не мог вспомнить, что это было.
И тут, внезапно, его озарило. Длинный деревянный цилиндр, соединенный с валом электрогенератора, машина поднята на кирпичи и уперта так, что задние колеса лежат на цилиндре. Мотор работает, сцепление отжато, передача включена, но вместо того чтобы ехать, машина крутит генератор. Гениально просто. Не нужен генератор? Машину сняли с козлов, и она поехала, снова превратившись в транспорт. Правда там, кажется, был ЗиЛ-130, но это без разницы. Можно использовать даже 'ушастый' 'запорожец', дело только в мощности генератора.
У Сергея Петровича мелькнула мысль, а может, весь УАЗ, того, разобрать, и в трюм? Во-первых, как минимум пятьсот кило из полутора тонн итак едут с ними в качестве двигателя и сопутствующего оборудования. Также можно было бы вместе с двигателем снять двери, капот, крылья, мосты, приборную панель... Но все равно, останется рама, габаритами четыре метра на метр восемьдесят, которую без разборки палубного настила в трюм не запихать. Единственный люк на корабле — в средний трюм, и он имеет размеры метр на метр. А палубный настил набран так и из такого материала, что разобрать его — легче взорвать. Бросать же эту раму на палубе — где об нее все будут спотыкаться... Нет, оставим этот вопрос, что называется, под вопросом.
Теперь от водных процедур необходимо перейти к квартирному вопросу. На новом месте жительства нужен дом. Четверо взрослых, четверо подростков, трое детей... Нет, не так. Не исключено что уже осенью-зимой им придется подбирать разного рода брошенных котят. Не обязательно, но и не исключено. Значит, рассчитывать первое жилье надо как минимум на вдвое большее количество народу и дополнять его баней и мастерской.
С мастерской собственно все и должно начаться, точнее с навеса. Пока погода теплая, хватит и его. Потом нужна будет баня, за два с лишним месяца пути все изрядно засвербеют, а уж инкорпорированные новички, вообще, должны быть рассадниками разного рода шестилапого зверья. В баню нах, с мылом с щелоком, потом только в дом. Что еще... Ах да, древесную золу ни в коем случае не выбрасывать, хоть из печи, хоть из газогенератора. Через нее получаются и мыло и калиевая селитра и, кажется, стекло... Или нет? Но все равно, зола — ценное сырье и стратегический продукт.
Итак, дом на двадцать пять человек при социальном стандарте Российской Федерации, в 18 квадратных метров жилых и нежилых помещений — это 450 квадратных метров. 450 квадратов, это одноэтажное строение, двенадцать на тридцать с половиной метров. Для расчета площади кровли увеличиваем площадь строения в полтора раза, и у нас получается 675 квадратов — почти все, что Андрей Викторович собрался брать для этой цели.
Так не годится, тем более что такой длинный, как кишка дом будет очень трудно отапливать. Остается только один вариант — два этажа. Правда сия конструкция требует несколько большего количества материалов, но на земле коробка занимает уже вдвое меньше места, и, соответственно, экономятся и кровельные материалы.
Но из чего строить? Сергей Петрович сомневался, что до наступления холодов, или просто дождей они сумеют спилить достаточное количество деревьев и нарезать из них бруса. Вот бы где реально пригодился УАЗ и 'колесным' генератором. Он же источник энергии для электропилы, и он же трейлер для вывоза леса.
Быстрее, и надежнее всего строить дом из глинобитного кирпича, основанный на каркасе из бруса и цельных бревен. Важно только не переборщить с толщиной, чтобы хватило сил устанавливать и крепить семиметровые несущие вертикальные стояки. Таких, с шагом в шесть метров, понадобится десяток. Потом обвязка их сетчатым каркасом из бруса и досок, дополнительно, вертикально в каждой ячейке по два бруса, поперечно и диагонально доска, даже необрезная. Это работа для взрослых.
Молодежь в это время, должна лепить и сушить глинобитные кирпичи. Вручную мешать глиняный раствор с сухой травой, это занятие для идиотов, так что надо будет прихватить такую симпатичную бетономешалочку весом 250 кг, за 70.000 рублей, на 300 литров готового раствора. Солому, камыш или что там еще будет в качестве наполнителя, резать руками тоже будет некогда, значит, будет нужна соломорезка. Да и вообще, она, как и бетономешалка, вещь ценная, еще пригодится в хозяйстве.
Итак, каркас стен выстроен и заполнен сырцовым кирпичом, встает вопрос об отоплении. Тут вариант один, два камина в двух торцевых залах на первом этаже в разных сторонах здания, и осевая двойная стена-дымоход с перегородкой посередине, распределяющая дымовые газы и пронизывающая оба этажа. А значит у нее должен быть свой каркас. Две дымовые трубы сдвоены и находятся прямо в центре здания. Ширину зала можно взять в три метра, в одном из них кухня и столовая, в другом общественное помещение, которое можно было бы назвать штабом, клубом или классом. Внутри себя Сергей Петрович в первую очередь оставался учителем и понимал, что местных в первую очередь придется учить. Взрослых — подай-принеси, а детей всему.
Все остальные помещения получались жилыми, правда, вместо постоянных перегородок, планировались сдвижные ширмы. Во-первых, делать их можно будет уже тогда, когда на улице завоют метели, а, во-вторых, по настоящему уединенные помещения нужны будут только семейным парам.
Ах, да, на случай снегопадов, способных завалить первый этаж, на втором этаже, у лестницы, нужно будет сделать аварийную дверь, снабдив ее с наружной лестницей. Так, на всякий случай. Через окна выбираться не удастся, их Петрович, экономя стекло, планировал сделать крайне узкими, вроде фрамуг. Итак, Большой Дом, Мастерская, она же Гараж и Баня. Вот что они должны построить на новом месте в первую очередь до наступления зимы.
Критически посмотрев на свои записи и эскизы, Сергей Петрович аккуратно сложил их в стопку. Обо всем остальном, охоте рыбной ловле и прочей добыче ресурсов, надо говорить с Андреем Викторовичем. О сохранении здоровья, всех кто будет жить с ними под одной крышей с незнакомым ему еще доктором, о железе, меди, свинце и стекле с геологом, если такого удастся найти. Вздохнув, Сергей Петрович спустился вниз — кухарить парную телятину. До возвращения Андрея Викторовича оставалось еще два часа.
6 декабря 2010 года. Понедельник. 20:25. Ленинградская область. поселок Назия, дача Сергея Петровича Грубина.
Сергей Петрович услышал, как подъехала машина. Выглянув в окно мансарды, он увидел, как Андрей Викторович открывает ворота. В стоящем за забором авто еще явно кто-то еще находился. Сергей Петрович, охваченный любопытством, сбежал вниз как раз в тот момент, когда УАЗ въехал в ворота. Набросив в прихожей на плечи пуховик, он вышел на крыльцо дома.
Открылась задняя дверца, и из машины вышла, как показалось Сергею Петровичу, молодая девушка. И лишь спустя несколько секунд, приглядевшись к ее лицу, он понял, что истинный возраст гостьи туго стянутая на талии дубленка, да еще узкие джинсы, обтягивающие стройные ноги. На самом деле незнакомке было, примерно столько же лет, сколько и ему.
Вслед за женщиной из машины выбрался еще один персонаж. Небольшого роста, широкоплечий, до самых глаз заросший густой седой бородой, которая, впрочем, была аккуратно подстрижена, он производил впечатление какого-то сказочного гнома.
Тем временем, Андрей Викторович уже закрыл ворота.
— Знакомьтесь, — сказал он новоприбывшим, — это Сергей Петрович Грубин, наш великий Мастер и Учитель, а это, — он повернулся к Сергею Петровичу, — Марина Витальевна Хромова — доктор, и Антон Игоревич Юрчевский — геолог. Прошу любить и жаловать.
— Фельдшер я, Андрюша, сколько тебе говорить, — неожиданно хрипловатым, но приятным голосом сказала женщина, — фельдшер.
— Один хороший фельдшер стоит трех докторов, — парировал Андрей Викторович, — Так что, Марина, не кокетничай. А ты, Петрович, зови гостей в дом, а то невежливо как-то.
Сергей Петрович, наконец, пришел в себя от неожиданности и, прокашлявшись, указал жестом на вход, — Э..., Марина Витальевна и Антон Игоревич, заходите, пожалуйста.
— Можно просто Марина, — сказала женщина, неожиданно крепко пожимая ему руку, — а вас я буду называть Сергеем...
— Тогда уж лучше Петровичем, — со вздохом сказал Сергей Петрович, вводя гостью в дом, — так будет привычнее.
— А что так? — спросила Марина Витальевна, осматриваясь в прихожей, пока Сергей Петрович, как воспитанный джентльмен, помогал ей снять дубленку, и невпопад добавила, — А у вас тут довольно мило... Сами строили?
— Дед, — сухо ответил Петрович, — ныне покойный. Ветеран, фронтовик, орденоносец...
— Ой, — смутилась Марина Витальевна, — прошу извинить глупую, болтливую бабу...
— Да, ничего, — ответил Сергей Петрович, вешая женскую дубленку на вешалку, — Марина, чувствуйте себя свободно, и проходите побыстрее в дом.
Не успел Сергей Петрович повернуться ко второму гостю, как с улицы вошел Андрей Викторович, успевший загнать машину в гараж.
— Ну-с, товарищи! — потер он замерзшие руки, — Уже познакомились? Петрович, я Марину лет пятнадцать знаю, так что можно без преамбул. Что называется, она 'свой парень', так что в общий курс нашей затеи я ее уже посветил. Товарищ Юрчевский, это ее кадр. — Заметив, что женщина собирается снимать сапоги, Андрей Викторович замахал руками, — Нет, нет, Марина, разуваться не надо. У нас тут по-простому, — сняв свой бушлат, он махнул рукой, — Давай, Петрович, веди в столовую, за ужином и поговорим. Кстати, как там у тебя?
— Телятина тушеная в духовке, — ответил Сергей Петрович.
— Ну, вот и замечательно, — потер руки Андрей Викторович, — Проголодался я как волк, а точнее, как крокодил.
За ужином поговорить не получилось. Парная молочная телятина, тушеная в духовке с приправами, овощами и картошечкой с собственного огорода — это отдельное нечто, отвлекающее на себя все внимание. Особенно, если люди проголодались. В тишине был слышен только перестук ложек, и время от времени просьба добавки. Марина Витальевна, которая первое время кокетничала на тему 'фигуры, которая может пострадать', потом махнула рукой, и налегла на жаркое.
Наконец, откинувшись на спинку стула, насытившаяся Марина Витальевна сказала, — Все, хватит! Укормили девушку до полной релаксации. Я бы за вас, Петрович, замуж пошла, — она вздохнула, — лет пятнадцать назад. Но теперь об этом говорить поздно, так что, давайте, поговорим о делах.
— Да, — эхом отозвался Андрей Викторович, — давайте поговорим о делах. В свете предстоящей нам операции, должен сообщить, что Марину я знаю если не с самого детства, то не намного меньше. Одно время мы даже вместе служили, она по своей части, а я по своей. Четырнадцать лет фельдшером в армии — в самых что ни на есть глухих гарнизонах и боевых частях, потом пять лет в составе мобильного госпиталя МЧС. Опыт на пятерых хватит. Мертвого из могилы поднимет. И вот недавно, начальство стало намекать Маринке, чтобы она добровольно уступила место молодому поколению. Мол, фельдшера у нас так долго не живут.
— Это точно, — сказала Марина Витальевна, — добро пожаловать на пенсию. И это после долгой и преданной службы.
— Дней десять, как она мне на эту тему по телефону плакалась, — добавил Андрей Викторович, — Когда ты, Петрович, сказал мне, что нам нужен медик, так я сразу про нее и вспомнил. Предложил место в лодке, получил согласие и спросил — не знает ли она, где завалялись бесхозные геологи. Она тут же порекомендовала мне товарища Юрчевского. Мы потому так и задержались, что ездили за ним в Озерки.
— Спасибо, что помнишь обо мне, Андрюша! — кивнула Марина Викторовна, — Так что, друзья мои, куда бы вы не собрались, то и я тоже с вами. Если возьмете, конечно.
— Возьмем, куда ты денешься, — кивнул Андрей Викторович, — Кстати, Марин, про Антона ты расскажешь, или он сам? А то он какой-то неразговорчивый.
— Сам я все расскажу, — ответил Антон Игоревич густым басом. Действительно, за все время пребывания в доме, он не сказал и двух слов, — Сам с шестидесятого года, образование высшее, Питерский Универ, геолог. Облазил весь Союз, от Таймыра до Кушки, и Калининграда до Чукотки. Полевой стаж четверть века. Умею кое-что и кроме этого. Могу подковать лошадь, поймать арканом оленя, выплавить железо из болотной руды. Умею ставить ловушки на зверя, пользоваться копьеметалкой, как банту, и ассегаем, как зулус. Год назад с треском отправили на пенсию, кое-как устроился завхозом в той же конторе, что и Марина Витальевна. Сегодня вечером звонок, — 'Антон, ты готов записаться добровольцем?'. И вот я здесь. Достаточно?
